***
«Поговори с ним, он нас уже всех достал.» Это гласила записка которую Гермиона нашла у себя на столе. — Вы с Джинни сговорились? — Это правда, — сказал Гарри, закрывая за собой дверь ее кабинета. — Он нас уже достал. И это хуже чем когда он носил крестраж. Мы даже записали его к психологу, но он не явился ни на один сеанс. — А я чем могу помочь? — недоумевала Грейнджер, разводя руками. — Мы не общаемся. — Ты для него особенная, тебя он слушает. — Если бы он меня слушал, мы бы не расстались. — Гермиона, прошу тебя, — Гарри сделал несчастные молящие глаза. Это был трюк к которому часто прибегала Джинни, в ее положении это срабатывало всегда. В случае Гарри, сработал фактор лучшего друга. Она вздохнула, принимая поражение. Она знала, его ситуацию. Рон расстался с девушкой, уже четвертой за эти два года. Не то чтобы она считала, но ей показалась странной его манера менять девушек каждые полгода. Джинни жаловалась, что он приводил их на важные семейные мероприятия, фотографировался с ними на общих фото, а потом они расставались. Эти фото навсегда останутся в альбоме, и каждый раз он будет грустить рассматривая их. Именно по этой причине сама Гермиона не посещала праздники семейства Уизли, хотя Молли приглашала ее всегда. Она знала, что это будет максимально неловко. Она отлично общалась с каждым из семейства по отдельности, с Джорджем и Анджелиной, с Биллом и Флер, переписывалась с Чарли, даже перекидывалась парой слов с Перси, когда встречала его на работе. Учитывая характер Перси, перекинуться парой фраз уже означало хорошие отношения. Артура она часто видела, они с Молли под разными предлогами приглашали ее в гости, иногда он заходил к ней в кабинет и приносил пирог, который остался «потому что Молли напекла сильно много», хотя Гермиона знала, что его сделали специально для нее. Гермиона была благодарна за то, что несмотря на их сложные отношения с Роном, семейство Уизли рады видеть ее в своей жизни, поддерживают ее и ненавязчиво проявляют заботу. Когда они вышли из камина, Гермионе тут же ударил в нос запах свежей выпечки. Она откашлялась от пыли, Гарри помог убрать паутину с ее спины. Камин в Норе был очень старым и нуждался в ремонте, в него часто залезали садовые гномы скрываясь от магов. Они расшатывали кирпичи изнутри, делая конструкцию неустойчивой. Гарри признавался, что иногда ему мог прилететь кирпич на голову сразу же после трансгрессии. Гермионе сегодня повезло, ее только слегка обсыпало пылью. Она бросила взгляд на волшебные часы Уизли. Стрелки с именами Артур, Перси, Джордж и Чарли находились на отметке «Работа», Молли была «В пути», а Билл, Рональд, Джинни и Гарри — «Дома». После смерти Фреда его стрелку убрали в первую очередь для Молли и Джорджа. Его смерть каждый переживал по своему, но болезненнее всего это было для матери и брата-близнеца. Молли каждый раз плакала когда смотрела на часы, ведь стрелка Фреда так и застыла на отметке «Смертельная опасность». — Я не знаю, что ему сказать, — тут же запротестовала Грейнджер. Она то согласилась там, в своем кабинете, но оказавшись здесь ее накрыла паника. Она так давно не была в Норе, что сейчас чувствовала себя здесь лишней. Гермиона резко развернулась обратно к камину, но Гарри преградил ей путь. — Это была плохая идея, Гарри. — О, Мерлин, как ты собираешься стать Министром в будущем, если боишься банального разговора с другом? Потому что Рон никогда не был для нее просто «другом». — Ты прав, — кивнула она. — Не буду оттягивать неизбежное. — Я подожду тебя здесь, буду охранять камин, на тот случай если ты опять захочешь сбежать. Гермиона улыбнулась. Если она и правда захочет сбежать то сделает это и без помощи камина. Но Гарри был прав, этот разговор должен был состояться чтобы они могли как и раньше собираться все вместе, и ЕЙ это было важно. Она скучала по Рону, по его шуткам, смеху, рыжим волосам и веснушкам. Она скучала по тому Рону, которого она любила. Она медленно поднялась по ступенькам и остановившись возле двери, набрала в грудь побольше воздуха и решительно постучала. — Джинни, отвали, — услышала она недовольный голос. — Это не Джинни…это я. За дверью что то упало, потом был звон бутылок, которые Рон быстро прятал под кровать, секунд двадцать тишины и наконец то дверь открылась. Рон предстал перед ней в обтянутой черной майке и спортивных штанах. Его волосы отросли уже до середины шеи, а взгляд был мутным. Спал, наверное — догадалась Грейнджер. — Неожиданно, — процедил он, отходя на шаг от двери, пропуская девушку вперед. Грейнджер отметила, что в его комнате ничего не изменилось, все те же постеры на стенах, такой же хлам на столе, который для Рона был «идеальным порядком», а ей всегда резал глаза. В воздухе стоял едва уловимый запах спирта, она поморщилась. Окно было открыто, а запах, казалось, впитался уже в стены. — Сама? — А ты здесь еще кого то видишь? — Ты знаешь кого я имел ввиду, — буркнул Рон. — Нет, без него. Я с Гарри. Уизли нахмурился. Он обязательно поговорит с Гарри после ее ухода. Он заметил, она она все еще стоит в дверях и жестом пригласил ее сесть на кресло, сам же сел на кровать, где спокойно лежал минутой ранее. — А что такое, его царское величество побрезговало бы войти в наш дом? Или без красной дорожки у входа он сюда и шага не ступит? — Рон, прекрати, — строгим тоном предупредила Гермиона, она нервничала и Рон, видимо, тоже, потому что он язвительностью пытался скрыть свою неловкость. Она же, не хотела вестись на эту уловку, потому что закончится все очередным скандалом. Он и так наговорил ей в прошлый раз кучу гадостей. — Я не буду с тобой обсуждать Драко потому что я здесь не из-за него, а из-за тебя. А вообще — это не его дело. Рон еще хмурился но уже не так сильно, Гермиона хорошо изучила его микромимику и ее ответ его частично удовлетворил. — Хорошо, я тебя слушаю, — наигранно-снисходительным тоном ответил он. Словно правитель к которому он пришла на прием дает ей разрешение взять слово. — Я беспокоюсь за тебя. — Ха! Серьезно? И ты это поняла только сейчас, спустя два года? — Я всегда переживала за тебя… — Ну конечно, так переживала, что бросила меня и сразу же начала встречаться с человеком, которого я ненавижу больше всего на свете. — Сразу же?! Рон, я ждала тебя пол года, — она повысила тон. — Я бросила тебя в надежде на то, что ты будешь бороться за наши отношения. Что тебе не плевать и ты любишь и ценишь меня. Ты даже палец об палец не ударил чтобы хоть что то поменять. Знаешь, я много раз представляла, что возвращаюсь домой, в мою новую квартиру, и ты ждешь меня там с цветами и желанием поговорить. Тем более, что ты знал где я живу! — Очень логично, Гермиона, сначала бросать меня, а потом ждать когда я приползу чтобы вымаливать прощение. Я тебе не псина, которую пнули под зад, а она опять возвращается к ноге. — Это ужасное сравнение, Рональд, я никогда не думала о тебе так. — Но выглядело все именно так. — Неправда! Они оба шумно выдохнули. Гермиона была крайне возмущена. Она знала, что этим все и закончится. Не нужно было поддаваться на уговоры Поттера. Та рана, которая два года назад болела сильно, в последнее время только иногда ныла, сейчас же — Рон словно нарочно ковырял ее в надежде увидеть как с нее опять польется кровь. — Хорошо, знаешь что? Тебе нравится меня винить во всем? Пусть. Вини меня во всех своих проблемах, только оторви наконец то свой зад от кровати и начни жить взрослой жизнью. — Брови Рональда взлетели вверх. — Если ты не заметил, твоя сестра сейчас беременна, твой друг — усердно работает, а старший брат — прикрывает тебя на работе пока ты тут изображаешь страдальца. — Не учи меня жизни, ладно. «Не учи меня жизни», эту фразу она недавно слышала от Драко. И именно эта фраза ее уколола за живое. Почему все говорят ей это когда она просто пытается помочь? Когда беспокоится и переживает за важных для нее людей? И тут же вспомнилась другая его фраза брошенная сегодня утром. «Я тебя об этом не просил» Люди, которым нужна помощь чаще всего и не просят о ней, некоторые даже не допускают мысли, что она им нужна и считают, что все нормально. Поэтому так важен взгляд со стороны. Это логично, но почему тогда ей постоянно говорят эту фразу так, словно она лезет не в свое дело? Наверное Рон прав. У нее больше нет прав учить его жизни. — Ладно, — согласилась она и резко встала с кресла. Иногда проще согласится, чем пытаться доказать что то человеку, который не хочет слушать. Она решила быть мудрее. Разговора не получилось и она зря потратила и его и свое время. — Береги себя, Рон. Она уже открывала дверь, когда Рон в два шага оказался рядом и опершись рукой о дверь, закрыл ее у девушки перед носом. Гермиона вопросительно подняла на него глаза. Что это значит? — Мы не договорили, — сказал он. — Я все сказала. Выпусти меня. — Ты что, боишься меня? — Еще чего, — она фыркнула. Она его не боялась, но она нервничала рядом с ним, мысли путались, а в груди щемило. Ей пришлось напомнить себе, что прошли годы, все что можно было случится уже случилось, так почему ей до сих пор больно? Почему она до сих пор так ярко реагирует на все, что касается ее бывшего? — Тебе есть еще что мне сказать? — Гермиона упрямо сложила руки на груди. Она не могла не отметить, что внешне Рон поменялся с их последней встречи. Когда он открыл ей дверь, она поняла — он много качался в зале. Его руки и грудь стали больше и майка отлично это подчеркивала. А сейчас он стоит перед ней очень близко, и упирается в дверь рукой, на которой виден хорошо проработанный бицепс. И тут она подумала, что Рон неожиданно стал привлекательным мужчиной. Вернее, для нее — он всегда был привлекательным, но когда они встречались — он мог не снимать одни растянутые треники неделю. А уж о том, чтобы занятся собой и пойти в зал вообще речи не шло. И, признаться, она ожидала увидеть заплывшего алкоголика, а не подкаченного мужчину с красивым телом. После этого открытия ей еще больше захотелось покинуть эту комнату. — Зачем ты на самом деле сюда пришла, Гермиона? Хороший вопрос. — Я уже отвечала, все беспокоятся за тебя, я…беспокоюсь. — Да ладно тебе, — он усмехнулся, не верил. — Если ты и правда беспокоилась за меня все это время, то очень хреново это показывала. Люди которые беспокоятся обычно пишут и звонят. От тебя же я бы не дождался письма даже будь я тут в предсмертной агонии. — Это неправда, — фыркнула она. — Итак, я жду реальную причину. И не потому, что тебя Гарри попросил. — Может быть…я соскучилась. Он удивился, убрал руку с двери, посмотрел на нее взглядом из-под лба, он не мог понять, шутит она или нет. Гермиона не шутила. У Рона вырвался нервный смешок. — Я в шоке с тебя. Заявляться вот так, без предупреждения, и говорить что соскучилась. Не ожидал от тебя такой подставы, Гермиона. — Во всяком случае, я первая решилась на разговор. Чем больше мы затягиваем, тем более неловко нам будет в будущем. Джинни хочет чтобы мы стали крестными. Если сейчас я не появляюсь на семейных праздниках то в будущем буду, и я не хочу портить их только потому что мы с тобой не разговариваем. — Они в любом случае будут испорчены если ты притащишь своего… — Рон. Прекрати. Драко не поливает вас грязью, он уже давно перерос это, и я благодарна ему за это. То, что было в школе — осталось в школе. Рональд закатил глаза и буркнул тихо: «Знаю я, как ты его благодаришь», Гермиона сделала вид, что не услышала. — Такие уроды как он не меняются. — Уизли остался при своем мнении. — Думай, что хочешь. Для того, чтобы понять изменился он или нет нужно хотя бы поговорить с ним. — Еще чего, слишком много чести. Гермиона пожала плечами, это его выбор. Рону удобно держать голову в песке. — Мне нужно идти, — сказала она. Уизли сделал шаг назад, развел руками и покачал головой. Она открыла дверь. В какой то момент, ей захотелось чтобы Рон опять ее остановил, и в этот самый момент это желание напугало ее. — Мне очень жаль…за все, — сказала она. — Мне тоже, — тон Рона был серьезным. Гермиона вышла, резко хлопнув дверью о косяк. Рон добился своего, из старой раны не просто пошла кровь, она хлестала из нее бурным потоком. И, впервые за долгое время, ее сердцу опять стало больно.***
Драко Малфой не был паникером никогда. Он всегда оценивал ситуацию трезво и расчетливо, не давал чувству панического страха поглотить себя с головой. Но сегодня, он впервые почувствовал это спустя годы. Все началось с легкого волнения, он работал и смотрел на часы, прикидывал, сколько времени осталось до их встречи. Он знал, что рано или поздно ему придется встретится с женой. Он часто представлял как это будет. Прокручивал сценарий в голове, что он будет говорить, как он будет выглядеть, что она будет ему отвечать и как он будет на это реагировать. Говорят, что если часто представлять стрессовую ситуацию и свои варианты выхода из нее — это поможет не растеряться если вдруг такая ситуация все-таки возникнет в жизни. Это вселяет уверенность, потому что человек уже проиграл множество вариантов решения этой проблемы в своей голове. Драко тоже думал об этом в те моменты, когда оставался один, или когда выпивал и ему было грустно, или когда доставал из верхнего ящика своего письменного стола маленькую коробочку с обручальным кольцом. В его иллюзиях это встреча должна была быть другой. И чем больше проходило времени, тем больше сценариев возникало. Сначала, он хотел ворваться к ней и закатить скандал, вернее, чтобы она закатила скандал и они бы все друг другу высказали и наконец-то нормально поговорили, она бы что-то разбила в порыве злости, самому Малфою, возможно, прилетело бы чем то тяжелым, она бы обзывала его и кричала, что он испоганил ей жизнь, он бы высказал ей все свои обиды, о ее холодности, недоверии и эгоизме. В итоге — им бы обоим стало легче. Да, сразу после этого было бы больно. Они бы плевались друг в друга обвинениями, как кислотой в лицо. Но в итоге — они бы смогли отпустить друг друга. Спустя год тишины — Драко был в панике, он никому об этом не говорил, но он боялся, что с ней что-то случилось. Ну не может человек просто взять и бесследно пропасть, всегда есть какие то следы и зацепки. А если никаких следов нет… Он боялся даже думать об этом. Несколько раз, она приснилась ему мертвая, он находил ее но было уже слишком поздно. Или, ее убивали у него на глазах. И каждый раз, он просыпался с ужасом. А вдруг это были знаки? Или вещие сны? А вдруг, она в опасности и ей нужна помощь? Но кому он может об этом сказать? Дафне и Тео? Они рассмеются ему в лицо, а Дафна еще в грубой форме намекнет, что у него проблемы с башкой. Нарциссе? Она покачает головой и скажет, что сам виноват. Она итак его осуждает. Гермионе? Она тут же возьмет его за руку и насильно потащит к мозгоправу, или еще того хуже — станет сама этим мозгоправом для него. У нее был комплекс Матери Терезы, Гермионе всегда нужно было кого то спасать, бороться с несправедливостью, направлять заблудшего на путь истинный. Она не понимала, что иногда нужно просто не лезть туда, куда не просят. Оставался только Блейз и бутылка крепкого алкоголя. Друг, который всегда выслушает, молча, без истерик, обвинений и фраз типа «А я тебе говорил». У Забини была удивительная черта, которая всегда нравилась Малфою, может именно поэтому их дружба была настолько крепкой — у Блейза было всегда свое мнение, но он не выражал его пока его об этом не попросят. Он не лез с ненужными и навязчивыми советами, не выносил мозги сеансами бесплатного психоанализа. Он просто был рядом, поддерживал и этого было достаточно. Однажды, его отправили на зачистку. На севере Шотландии четверо оборотней, обращенные Фенриром Сивым, растерзали группу туристов на озере Лох-Несс, туристы снимали документальный фильм о мифическом монстре из озера и не подозревали, что могут встретить настоящих. Именно там, Драко увидел тело молодой девушки с большой рваной раной на шее, была ночь, она лежала лицом вниз и заметив ее каштановые волосы, слипшиеся от крови и бежевое пальто с алыми пятнами — его начало трясти. Он стоял над ним в ступоре минут пять, тяжело дыша и чувствуя, что сердце лупит так сильно, что просто разрывает ему грудину. Он боялся перевернуть тело. Вернувшись домой — он сильно напился, не выходил из запоя неделю где то. Он просто не знал, чтобы он делал если б вот так нашел бы ее тело. И он не понимал, почему все были настолько спокойны, зная, что ее нет. Неужели только ему есть до нее дело? А потом до него дошло. Месть. Астория мстила ему. Она умела играть в долгую и именно это она и делала — изводила его. В какой-то момент, он подумал, что его жена прекрасно осведомлена о его душевных муках и просто посмеивается над ним, сидя где то на пляже в Сен-Тропе, с бокалом белого полусладкого, в компании красивого мужчины. Она, наверняка, наслаждается тем, что прогнала своего мужа почти по всем кругам Ада и преподала ему отличный урок. Ну и придурок, ты, Драко. Наивный идиот. Клинический, блин, дебил. Осознание этого вернуло ему злость. Ему казалось, что его просто развели, как последнего лоха. Астория просто взяла его внутренние чувства, обнажила их и жестоко перемолола в мясорубке. Это заставляло его испытывать чувство стыда и унижения, каждый раз когда он думал о ней. Это чувство было почти похоже на то, когда после битва за Хогвартс, ему пришлось первому выйти к Темному Лорду. Он вспоминает десятки осуждающих взглядов, вонзающихся ему в спину, он помнит лицо каждого, кто брезгливо скривился когда он проходил рядом. Он помнит, как у него подкашивались ноги и мутило, от осознания того, что он совершает самую большую ошибку в своей жизни. Сейчас же, он хотел просто решить их вопрос и дать возможность друг другу жить нормальной жизнью. Его порядочно измотал весь тот калейдоскоп чувств, которые Астория заставила его испытать за это время, сейчас, он хочет покоя, тихой гавани. Еще одного такого аттракциона в несколько месяцев его сердце точно не выдержит, ему итак пришлось собрать себя по частям для того, чтобы прийти в больницу и просто поговорить с ней. Драко купил красные розы, снова. На этот раз он точно знал почему покупает именно их. Он остановился перед старым кирпичным зданием и вытянул с кармана пачку сигарет. Ты должен собраться, Малфой! Он повторял себе это, как мантру, наполняя легкие сигаретным дымом. Он казался себе жалким, вот так стоя с сумкой и букетом в нерешительности. Он представил, как его кто то фотографирует в таком виде, и завтра это фото будет в колонке сплетен Скиттер с заголовком — «Самый ничтожный человек на земле». Драко не может сказать точно, сколько он стоял так. Но в какой то момент, он почувствовал покалывание в пальцах, а потом, как внутренности завязываются в тугой узел так сильно, что становится тяжело дышать. Он слишком хорошо знал это чувство. И это означает только одно. Кто-то наблюдал за ним. Он резко обернулся и наткнулся на холодный и суровый взгляд голубых глаз. Эти глаза не просто смотрели на него, они словно отсекали от него куски плоти. — Добрый вечер, Грегори, — вежливо произнес он ровным тоном. Мужчина, не сводящий с него взгляда, кивнул. — Малфой. Грегори представлял собой харизматичного, высокого, мужчину средних лет. У него были приятные черты лица и хитрый взгляд. И еще, он был искусным манипулятором. Кукловод. Он мог одной своей улыбкой заставить женщину валяться у него в ногах. Внешне приятный и солидный Грегори, был деспотичным уродом. Не удивительно, что они с Люциусом быстро нашли общий язык. Он мог быть учтивым, вежливым, веселым, мог быть центром компании, завораживать своей харизмой и создавать о себе приятное впечатление. Но Драко видел его гнилую душонку насквозь. Грегори Многоликий. Так, он прозвал его увидев впервые. — Не ожидал увидеть вас здесь, — Драко лениво бросил окурок на пол, придавив его носком ботинка. Он давно запомнил главное правило жизни. Перед такими людьми как Гринграсс и Люциус никогда нельзя показывать свои истинные эмоции. Только почуяв слабость эти акулы сожрут тебя и не подавятся. — Подагра разыгралась, — кисло ухмыльнулся тесть. — А ты…? Он пробежался по Малфою взглядом, обратил внимание на букет, хмыкнул, и вопросительно поднял бровь. — Навещаю мать. Она здесь, на седьмом. — Правда? Нарцисса в этой больнице? Не знал, — почти натурально удивился Гринграсс и задумчиво покачал головой. — Что то серьезное? — Легкая депрессия, — сухо ответил Драко. Чем меньше подробностей — тем лучше. Еще не хватало чтобы этот коршун кружил вокруг его матери. — С женщинами такое часто бывает, — ухмылка Грегори стала шире. Он старался выглядеть доброжелательным, улыбался, но это была только маска. Его взгляд прожигал в Малфое дыру, и Драко отвечал ему тем же. — Со всеми такое бывает. Гринграсс рассмеялся. — У меня в этом плане все проще. Обычно помогает смена обстановки и новая женщина. Тебе ли не знать об этом, — он заговорищецки подмигнул ему. Драко плотно сжал губы в тонкую линию. Хренов мудак. — Да расслабься, я шучу просто. Передавай Нарциссе наилучшие пожелания от меня. — Обязательно передам, — процедил Малфой. Грегори протянул ему свою руку, они обменялись рукопожатием, его губы растянулись в хитрую улыбку и он ушел, на удивление, в хорошем настроении. В тот же момент Драко отчетливо понял, что встреча с ним не сулила ничего хорошего. И где то точно был подвох. Слишком довольный Гринграсс — это не к добру. Это была вторая их встреча после исчезновения Астории из его жизни. Первая встреча произошла через четыре дня после событий на Оксфорд стрит. Грегори пришел собрать ее вещи. Не послал домовика, не прислал Дафну и Тео, а пришел САМ. С большой кожаной сумкой. Он даже не посмотрел в его сторону когда вошел в Мэнор, его встретила Нарцисса и они закрылись в его личном кабинете на разговор, предварительно выгнав из него самого Драко. В тот момент, он чувствовал себя нашкодившим ребенком, за которого взрослые решают, как отмазать его от наказания. Когда Грегори вышел, он впервые прямо обратился к Малфою и попросил проводить его в их спальню. Он молча собрал ее вещи и ушел. Но перед уходом успел сказать еще кое что, что Драко хорошо запомнил. — Малфой, ты ничтожество. Мы, этим браком, фактически вытащили вашу семью из дерьма. Спасли вашу репутацию подставив под удар свою. И вот такая твоя благодарность? Ты решил променять мою дочь на грязнокровку? Такого унижения я тебе никогда не прошу, и будь уверен, Астория тоже. Отец сказал бы ему ровно тоже самое. С той же интонацией, презрением и ядом. Пришлось еще раз напомнить себе, что Люциус мертв. Да пошли они все! Драко хочет жить своей жизнью, а не переживать из-за слов каких то старых маразматиков. Когда раскрылись двери лифта он почувствовал, что время замедлилось. Он сделал шаг вперед — это одно мгновение, но ему казалось, что это длилось секунд десять. Металлическая решетка лязгнула у него за спиной и лифт уехал на верхние этажи, оставляя его одного в полупустом коридоре. Что он скажет ей? Просто постучит и скажет — «Привет, я твой муж, давай подпишем документы о разводе»? Господи, какой бред. А может лучше вообще пока ничего не говорить? Понаблюдать за реакцией, узнать о ее состоянии? Драко заставил себя двигаться. Подходя к нужной ему палате он услышал звуки музыки, дверь была полуоткрыта. Французская песня, Грегори Лемаршаль. Он осторожно, стараясь не дышать, заглянул в полуоткрытую дверь. В палате царил полумрак, одинокая лампа на прикроватной тумбе мягким теплым светом освещала до боли знакомый женский силуэт. Астория стояла к нему спиной, лицом к окну. Она, обхватив плечи руками, слушала нежный голос Лемаршаля, поющего о мечтах, безмятежной земле и о том, что можно вернуть время. Он решил постучать после того, как закончится песня. Он хотел дать и себе и ей эти пару минут перед тем, как снова сделать друг другу больно. Она нежно гладила правой рукой левое плечо, словно, успокаивая. Потом, резко остановилась, и чуть повернула голову так, что Драко мог видеть ее профиль. Песня оборвалась со щелчком, погружая их в тишину. Драко не сводил с нее взгляда, а она слушала. — У вас ужасные духи, — наконец-то произнесла она уставшим тоном, Драко вздрогнул от звука ее голоса, к своему стыду — он забыл его. — Если хотите поговорить, или заходите или уходите. С коридора идет сквозняк. — У вас очень острое обоняние, — ответил он, прикрывая за собой дверь. — А у вас, громкие туфли и ядовитый парфюм. И еще, мне не нравится чувство, когда мне взглядом сверлят спину. О, это чувство он уже имел счастье испытать сегодня. — Этот ядовитый парфюм вы мне подарили. Астория повернулась к нему лицом, облокотившись руками о подоконник. Драко увидел угольно черные, длинные волосы, прикрывающие ее плечи. Она была в синем свитере и джинсах. И в эту секунду, он отметил две вещи, которые стали для него открытием. Первое, он впервые увидел свою жену в простой, магловской одежде. Без всей этой люксовой мишуры, дорогих мантий, костюмов. Она никогда не показывалась ему такой, обычной девушкой. Астория, сколько он ее помнит в Мэноре, всегда была идеальной. Одежда, духи, прическа, аксессуары — все было подобрано со вкусом. Именно из-за этой ее идеальности, он часто чувствовал себя полным ничтожеством. Ему казалось, что он не дотягивает до ее уровня и вообще, что в глубине души — она его презирает. Что ей противно ложиться с ним постель, заниматься с ним сексом, обедать с ним за одним столом, даже просто смотреть на него. И то, что сказал ему тогда Грегори было чистой правдой. «Мы вытащили вас из дерьма» Малфою казалось, что Астория думала точно так же, что он, ее муж, неудачник, и что она — погрязла с ним в этом дерьме на всю жизнь. Сейчас же он смотрел на красивую девушку, которая казалась домашней и милой, синий цвет ей идет. Второе, она плакала. Ее глаза, все такие же, ярко голубые, покраснели, а на щеках были влажные дорожки от слез. Девушка провела большим пальцем под глазами, стирая слезы. Он никогда не видел, чтобы Астория плакала. Никогда. За все время их брака, даже намека на слезы не возникало. Что такого успел наговорить ей Грегори, чтобы довести свою непробиваемую на эмоции дочь до слез? — Значит, за эти пять лет я окончательно растеряла хороший вкус если выбрала вам… это. — Это неправда, — возразил Драко. — Мне… ваш подарок понравился. Уголки ее губ поднялись вверх. — Тогда, у вас со вкусом все еще хуже чем у меня. Он усмехнулся. Его немного попустило. — Вы принесли цветы? Какие? — Розы. Его голос дрогнул, он до сих пор не мог поверить, что разговаривает с ней. Это как говорить с призраком из прошлой жизни. Он смотрел на нее и не верил, что сейчас этот разговор имеет место быть, что это не очередная иллюзия, которую он прокручивает у себя голове. — Красные. — это был не вопрос, констатация факта. — Да. Астория закатила глаза. — Вам не нравится? — Банальщина. — она разочарованно покачала головой, словно заранее уже вынесла ему вердикт. — Красные розы — это удобные цветы. Беспроигрышный вариант. Обычно, мужчины дарят их когда девушка им не особенно интересна. Все ж девушки розы любят, зачем парится и узнавать ее, можно купить пафосный букет и она будет визжать от восторга и вешаться на шею. — Я смотрю, у вас глубокие познания в этом, — Драко не сдержал иронии. — Мой отец — бабник. Он дарил эти розы всем своим женщинам в попытке затащить их в постель, он дарил эти розы нам с сестрой, потому что не знал какие цветы мы любим. Он осмотрелся. Это была обычная палата на двоих, в разных углах комнаты стояли кровати. Возле кровати была тумба с лампой, возле входа, у стены, были два шкафа, диван и журнальный стол с двумя креслами. В комнате было одно большое окно. Астория была здесь единственной пациенткой. Он заметил на журнальном столе две чашки, чайник и пепельницу, заполненную окурками. Кажется, у нее с отцом был не самый приятный разговор. А потом, он увидел вазу… с красными розами. И в тот же момент на него накатило липкое и противное чувство стыда, ему захотелось сжечь этот букет, который он сейчас сжимал в руке. Но еще больше, ему хотелось врезать Грегори. Какой же он отец, если за двадцать два года не удосужился узнать у дочери о ее любимых цветах. — Какие ваши любимые цветы? — Сирень, тюльпаны, лилии, ландыши. Вы пришли со мной о цветах поговорить? — Астория теряла терпение. — Я до сих пор не знаю вашего имени и цели визита. — Меня зовут Драко Малфой. — О, — вырвалось у нее, Драко не понял, это было ироничное «о» или удивленное. — Чем обязана такой чести? — а это уже точно была ирония. Его сразу напряг ее саркастичный тон. Он достаточно знал Асторию чтобы сказать точно — сейчас она скажет ему какую-то гадость. Она относилась к тому типу людей, которые будут царапать тебя пока не смогут доверять полностью. Вопрос повис в воздухе, она ждала ответа. Пришел тот момент, который Драко много раз прокручивал у себя в голове. Сказать или не сказать? — Я пришел вам почитать, — выдал он первое, что крутилось на языке. — Что? — ее брови от неожиданности подпрыгнули вверх. — С каких это пор Драко Малфой подрабатывает здесь сиделкой? Сиделкой? К сожалению, Астория не видела как перекосило его лицо, как двигаются желваки на его скулах и каким холодным взглядом он только что зыркнул на нее. В ее последнем вопросе читалась открытая и явная насмешка. — По вашему, я не могу этого сделать просто так? — Мне кажется, «просто так» вы никогда ничего не делаете. И такое проявление беспричинной доброты от вас выглядит подозрительно. — Мне жаль, что вы настолько не доверяете людям, что из-за такого простого предложения накрутили себе в голове Бог знает что, — он не сдержался и кольнул в ответ. Астория нахмурила брови, хмыкнула, и тихо ответила: — Драко, не делайте из меня параноика сомневающегося во всех, не доверяю я здесь только вам. — Почему? — спросил он. — Чем же я заслужил такое мнение о себе? — Ну, даже не знаю, может быть тем, что убивали и пытали других людей? Драко в секунду покрылся гусиной кожей, он застыл, по шее и рукам пробежала дрожь. Такого удара по больному он явно не ожидал. Появилась ощущение, словно тебя ошпарили кипятком с головы до ног и ты чувствуешь, как горит и печет все тело, как от каждого твоего вздоха разгорается жар. Он слышал, как шумит в ушах кровь и сердце начинает лупить в груди. «Ты же не убийца, Драко» Сразу вспомнились слова покойного директора, единственного, которого он хотел убить, но так и не смог. — Я никого не убивал, — он не узнал свой голос, приглушенный и какой-то чужой. — Я вам не верю. — Я. Никого. Не. Убивал, — повторил он четче и увереннее, чеканя каждое слово. — Я видела, как вы и Амикус Кэрроу пытали Симуса заклятием Круциатус. Это последнее, что я помню про вас, Драко. И как вы думаете, какая у меня должна быть реакция на ваше предложение просто так мне почитать? — ее тон был спокойным и холодным. Малфой онемел, Астория не показывала своего презрения к нему, но ее слова иголками впились в его спину. Если б после этого она еще и фыркнула, это означало бы фактический плевок ему в лицо. Он попытался представить эту ситуацию с ее стороны. — На вашем месте, я был бы в ужасе, — честно признался Драко. — Наконец то, до вас начинает доходить. И я была бы очень рада, чтобы вы шли со своим предложением куда подальше. — Астория, не смотря на мое прошлое… — Ваше криминальное прошлое, — подчеркнула она. — Да, на мое криминальное прошлое. Я пришел сюда уверить вас, что не представляю для вас угрозы. — Но представляете ее для других? — Нет. — И вы не находитесь в списке преступников, которых отлавливает Министерство чтобы потом бросить их в Азкабан? — Мерлин, нет, конечно. Я сам работаю в Министерстве. — Заместителем дементора, я полагаю? Добиваете тех, кого они не добили? Он состроил гримасу. До охуения мило. Заместитель, блять, дементора. — Очень смешно, — холодно процедил он. — Как бы вам не хотелось сделать из меня злодея, я вынужден вас разочаровать — я начальник отдела по выявлению опасных предметов темной магии. Ее брови опять пришли в движение: Астория приподняла одну бровь и упрямо сжала губы. Она повернула голову вбок, ближе к свету лампы, ее глаза казались стеклянными. Драко в секунду стало не по себе. Ему раньше было сложно смотреть ей в глаза, он не мог объяснить почему, но каждый раз — он отводил взгляд первый. Ее глаза он в равной степени любил и ненавидел. Сейчас же, он смотрел ей в глаза и видел пустоту. — Не сомневаюсь, что вы большой эксперт в этой области. — Уж побольше вашего буду, — фыркнул он. — Что? — она удивилась. — Мне не нравится ваш тон и ваши предубеждения. Вы меня не знаете, а говорите так, словно все уже за меня решили. С того самого момента, как я представился вы то и делаете, что пытаетесь меня оскорбить, я такое не люблю. Наступило гнетущее молчание. — Значит, когда вы оскорбляли других в школе без причины, это было нормально, а когда тоже самое делают против вас, то «я такое не люблю», так? — Мы уже не в школе, там, я был другим, кретином, высокомерным уродом, называйте как хотите. Да, я издевался над другими. Да, я пытал людей. И да, я эксперт по части черной магии. Если я сам признаю все свои ошибки, почему вы позволяете себе тыкать меня в это носом? — Потому что… сама мысль, что мы женаты не укладывается у меня в голове! — она повысила голос. — Потому что, я не знаю за КОГО меня выдали замуж. За убийцу, палача или просто злого парня, который всегда смотрел на других как на мусор? Вы правы, я вас не знаю, и от этого мне еще страшнее. Грегори гнида. Подлая и гадкая мразь. Теперь понятно почему этот сукин сын так светился сегодня, как новый, отполированный галлеон, и Драко, в очередной раз убедился, что интуиция его не подвела. Он не сомневался, что тесть, с его умением приврать, рассказал про него столько гадостей, что ему не отмыться уже никогда. — Я… не хотел вываливать это на вас сегодня, но раз вы уже в курсе… — Так, за кого я вышла замуж, Драко? А ведь и правда. Он и сам не знает. Малфой вспомнил себя прошлого, того Драко, который пытался оправится после длительного суда над ним и его семьей, как он переживал когда Люциусу вынесли приговор — поцелуй дементора в Азкабане. И как ему надо было готовится к свадьбе, чтобы хоть как-то восстановить свою репутацию. Он прекрасно помнил день своей свадьбы, для него — это была пытка. Гости наблюдали за каждым его движением, взглядом, поэтому приходилось давить из себя улыбку, хотя внутри все просто разрывалось от раздражения и злости. Он искренне не понимал, какого хрена он тут забыл, в этом цирке уродов. Они все тоже улыбались ему, пожимали руки и рассыпались в поздравлениях, а потом — распускали гадкие сплетни. Лживые, вонючие лицемеры. Единственным человеком, который ни разу не улыбнулся за все время их свадьбы была его жена, вот уж кто точно разделял с ним эту пытку. Это, не считая того случая, когда на свадебной фотосессии он случайно порвал ей платье и Астория, рассмеялась так, что казалось, что это смех сквозь слезы. Эта девушка, оказывается, живая? Она умеет смеяться? Потому что, казалось, что если снять с нее одежду, то под ней окажется пластиковая кукла, которая умеет только хлопать глазами. Драко тогда прифигел, и впервые, посмотрел на нее с интересом. Почему ты это терпишь? Тебе сейчас так же хреново, как и мне сейчас? Давай, возьмем бутылку огневиски, закроемся в моем кабинете и нажремся до полной отключки? Он хотел спросить это, но ему не хватило смелости. Сейчас он понимает, что надо было спрашивать, не упускать момент. Возможно, если б Астория согласилась, и б они реально тогда набухались в его кабинете — их совместная жизнь была б намного веселее. А так, ему пришлось это делать в гордом одиночестве. И по причине более унизительной чем эта свадьба. Астория обломала его с первой брачной ночью. Он прекрасно помнит, как они шли по коридору в их новую спальню, Астория впереди, путаясь в юбках свадебного платья, а он молча сзади, боясь сказать хоть что то чтобы не испортить момент окончательно. Астория зашла в комнату и буквально через секунду он впечатывается носом в закрытую дверь. Она закрыла дверь и запечатала ее заклинанием. На вопрос, сфига ли, она ответила: «Не хочу сегодня отдавать свою девственность какому то козлу, который этого не оценит» Остаток ночи Малфой провел в обнимку с бутылкой. ТАК его еще никто не унижал, Астория просто проехалась по его гордости и мужскому достоинству. Сучка, — вот, что тогда он кричал в пустом кабинете, перед тем, как сделать очередной глоток алкоголя. Тварь, дрянь мелкая, выскочка, он в тот вечер сказал много гадостей про нее. А утром, он понял, что жена его с характером и ему придется каждый раз побеждать ее во всех ее играх, ему нужно быть хитрее и умнее. И он никогда не позволит себе проиграть ей. Она, вроде, что то спросила? Ах да, за кого она вышла. — За парня, у которого не было выбора, наверное. — Да неужели? — У вас его тоже особо не было. — Как хорошо, что я этого не помню. Конечно, зато я прекрасно помню, — подумал он про себя. — Наверное, — он равнодушно передернул плечами. Хотя зачем? Она все равно не увидела этого показного равнодушия. — А вы не думали, что… могли быть счастливы со мной? — Счастлива? В браке, в котором у меня не было выбора? Сомневаюсь. И вообще, по словам отца, муж из вас был никудышный, плюс еще и изменщик. Драко мысленно сделал себе заметку, точно набить Грегори морду при встрече. — Это не ему судить. Он, за все время, был у нас не больше трех раз и в последний раз, притащил какую-то необразованную девицу которая испортила нам День Благодарения и… — Драко? — Что? — Не могли бы вы… уйти сейчас? У меня разболелась голова и это второй тяжелый разговор, который я сегодня переживаю, я бы хотела подумать в тишине. Он поджал губы. Его выставляли и это резануло по его гордости. Ее тон был уставшим и без упрека, Драко пришлось напомнить себе, что он пришел в палату к девушке после аварии, которой нужен покой и уход, а не чтобы ей выносили мозг второй раз подряд. — Я могу прийти в другой день? — осторожно спросил он. И был уверен, что она скажет «нет», но Астория утвердительно кивнула. — Хорошо, простите, что побеспокоил вас сегодня, отдыхайте. Он повернулся к двери. — Драко? — его рука застыла на дверной ручке. — Вы не могли бы забрать тот букет, который принес отец и каким то интересным образом избавится от него? — Есть особые пожелания? Просто выкинуть, сжечь или разорвать на мелкие части? Она задумалась. — Я думаю, лучше сжечь. А если добавить к нему еще и ваш букет то получится хороший костер. Он усмехнулся. — А мне потом нужно будет предоставлять отчет о проделанной работе? В доказательство, я могу принести вам немножко пепла. Ее губы дрогнули. — Я поверю вам на слово. — Как пожелаете.