Невероятные приключения циников в Скайриме

      — …Ралоф, я все понимаю, эта женщина помогла тебе вырваться из плена, слава Талосу, но…       — …бу-бу-бу…       — …она за день сожрала запасы на неделю…       — …бу-бу-бу…       — …она могла хотя бы помочь Ходу на лесопилке, но она только и делает, что ест и спит!       И так все утро. Гердур — сестра Ралофа — пилит его за мое соседство, а что отвечает норд, я не слышала. Впрочем, плевать, что он там отвечает. Позавчера мы добрались до Ривервуда, и, кто-то мог подумать, что я только ела и спала, но на самом деле лихорадочно соображала, что же мне делать дальше. Но обо всем по порядку…       Как известно, Ривервуд — та еще дыра в три с половиной дома. Вся местная жизнь крутится возле лесопилки на реке и главной дороги в центральную часть Скайрима, поэтому хоть каждый гость и был тут на виду, но пальцем в него никто не тыкал. Когда мы зашли в поселение, оставив Хелген догорать после атаки дракона, вокруг царил вечерний полумрак, и местные жители Ривервуда уже разошлись по домам.       — Не понимаю, — бубнил Ралоф пол-дороги, — почему ты выбрала Хранителем вора? Ведь обычно выбирают камень под свое созвездие, либо что-то благородное: камень Мага, Воина…       — Мы уже это обсуждали. Я ничего не помню о себе, в том числе и созвездие, а воин или маг из меня, как из дерьма пуля, — я топала по ночному Ривервуду.       — Но ведь можно же выбрать что-то другое… — гундел норд. — Воровство — это недостойное занятие, и если не помнишь прошлого, то нельзя плевать на будущее. Мы вольны сами выбирать свой путь…       — Сказал чувак, чьи действия прописаны разработчиками, — мне начал надоедать этот диалог, — ты лучше скажи, надолго ли здесь останешься?       — На пару дней, затем выдвинусь в Виндхельм… А ты? — осторожно поинтересовался Ралоф.       — А я пока не знаю.       На том и закончили, подойдя к низкой плетне. Гердур впустила нас в дом, а потом начались сопли-слезы о чудом спасшемся брате и охи-ахи ужаса о настоящем драконе. В благодарность за спасение мне предложили быть как дома, чем я и воспользовалась. Сняв с себя порядком надоевшую броню, залезла на свободную кровать под недоуменные взгляды хозяев.       — Хм-м, ты так и будешь спать голышом? — Гердур выгнула брови домиком.       — В смысле «голышом»? Без брони? А что такого-то? К тому же я не голая: вон на мне и трусишки какие-то есть, и даже лифчик. Кстати, можно одеяло? У вас тут не Флорида.       Женщина переглянулась с Ралофом.       — Она чужеземка, — пояснил норд с понимающим видом, словно давно смирился с моим чудачеством.       Гердур покачала головой:       — Обычно мы спим в одежде, — пояснила она, — хотя, думаю, и одеяло найдется…       Она схватила под локоть Хода — своего мужа — и утащила его в другой конец дома. Ралоф немного помялся рядом, махнул на прощание и тоже отошел вслед за сестрой. Я поерзала на колючем соломенном тюфяке, устраиваясь поудобнее. Совсем эти норды спятили спать в железной броне… Надо будет выпросить себе какие-нибудь штанцы с рубахой.       Когда, наконец, мне передали одеялко, я тут же окуклилась и впала в долгую спячку после тяжелого путешествия.       Весь следующий день чувствовала невероятную слабость: сил хватало, только чтобы пожевать и снова завалиться спать. Понятия не имею почему: то ли воздух такой, то ли Сатурн встал в оппозицию к Луне, то ли до этого мало спала, но стоило телу принять горизонтальное положение, как щелкал тумблер, и я выключалась. "Ну вот, поели. Теперь можно и поспать… Поспали, теперь можно и поесть…". К утру третьего дня Гердур начала коситься на меня недобрым взглядом и будто бы между прочим отодвинула на другой конец стола тарелку с бифштексом. Ну и ладно… Я сунула в зубы яблоко и ушла обратно в кровать.       Со стороны могло показаться, что я — ленивый тюлень (сама же предпочитала называть себя «энергосберегающей»), но правда в том, что помимо безделья я много думала. Что делать дальше…       Я знала этот мир, знала все основные события, которые должны произойти и произойдут, если вступлю на этот путь довакина, только надо ли… Сегодня утром пришла к выводу, что всё творящееся вокруг не могло быть простой галлюцинацией: обычно видения не бьют с размаху в челюсть, а иллюзии лишь встраиваются в реальный мир, а не заменяют его целиком. Я пробыла в Скайриме уже трое суток, несколько раз спала, надеясь на перезагрузку мозга, но ничего… Не было ни проблеска воспоминаний, ни прекращения галлюцинации.       Кажется, я застряла… Так, не паниковать. Я одернула себя, потому как свистнутое яблоко давно было съедено, а я нервно грызла черешок.       Надо вспомнить всё, что знаю или знала о галлюцинациях — все детали, мелочи… Но в голове было отвратительно пусто, хотя одна сомнительная мыслишка не давала покоя. Она выглянула откуда-то из закоулков разума, осмотрелась, осторожно вылезла из укрытия и наконец вольготно разместилась в центре, заняв собой весь ум. Что если вернуть себе память и реальный мир всё-таки возможно? Как определить, всё вокруг — это галлюцинации или странная реальность? В галлюцинациях нет смысла, и пока ты принимаешь их как должное, мозг позволяет иллюзии развиваться, обманывая сам себя. Нужно лишить галлюцинацию внутренней логики. Отрезать от подпитки, а для этого нужно либо игнорировать ее (в моем случае — это не вариант), либо довести до абсурда. А это я могу, хе-хе… Возвести, так сказать, в бесконечную степень. Поместить сферического коня в вакуум! Или… и… Проклятье, у меня кончились метафоры, но суть ясна. Мне нужен беспредел!       Я подскочила на кровати и села. Такого воодушевления не испытывала со времен выхода новых звездных войн! Ага! Вот и первая победа. Я люблю Стар Варс! Не бог весть какое воспоминание, но все же хоть какой-то проблеск в амнезии. Это знак, не иначе! Не в силах усидеть, я поднялась и принялась нервно расхаживать по дому, благо кроме меня здесь никого не было.       Мне нужен беспредел! Но. Прежде чем преступать через эти самые пределы, их нужно определить. Например, тот норд врезал мне достаточно больно, а от падения я едва не задохнулась. Остается вопрос: могу ли я умереть здесь? Вдруг смерть — это и есть самый короткий путь в нормальную реальность? Пора воплощать идеи о безумии, Шеогорат мне в помощь с Сангвином в партнерах [1]. Я кое-как облачилась в блохастую броню за неимением другой одежды, и направилась к выходу. Итак, трепещи Скайрим, ибо в этот раз тебе попался не совсем адекватный довакин.       Дневной Ривервуд встретил меня пасмурным небом, затянутым низкими тучами — того и гляди пойдет дождь или обычный для Скайрима липкий снег. С главной улицы доносились звон железа, лай собак и крики детей. Даже в такую ненастную погоду местный кузнец работал в кузнице, а мелкая шпана путалась у него под ногами. Я поежилась, собираясь с мыслями, сошла с крыльца и направилась на поиски Ралофа.       Где искать норда в такую погоду как не в таверне?       Я свернула на главную улицу Ривервуда. С берега реки неподалеку доносился треск деревьев — лесопилка работала в полную силу, значит Гердур с мужем сейчас там. Ну, хоть ворчать на меня не будет… Навстречу попался эльф, тащащий охапку дров. Я невольно загляделась: высокий подтянутый парень с удлиненным лицом и такими же ушами. Он прошел мимо, не взглянув в ответ, что-то бормоча себе под нос.       Надо же! Живой эльф! С луком, длинными ушами — настоящая классика.       Засмотревшись, не заметила, как натолкнулась на кого-то — оказалось, наступила на ногу одному мальчишке. Уперев руки в бока, тот возмущенно уставился на меня снизу вверх:       — Смотри куда прешь! — оценив мой внешний вид, малец подозрительно прищурил глаза, — эй, это ты пришла с дядей Ралофом? Мама говорит, чтобы я держался от тебя подальше, но я тебя совсем не боюсь       — Мама у тебя умная женщина, слушайся ее. Погоди, пацан, ты не знаешь, где Ралоф?       — Знаю, — и он замолчал, ковыряясь в носу.       — Мне скажешь? — не выдержала я долгой паузы.       — Скажу. Сбежал, чтобы не видеть твою страшную рожу! — выкрикнул мелкий говнюк и со злорадным хохотом шмыгнул между домов. За ним следом сорвались остальные дети.       Я замерла, оскорбленная до глубины души, а со стороны таверны донесся тихий смех: какой-то мужик, прислонившись к стене, веселился наблюдая за мной и пацаном.       — Что?.. Это что вообще было?! — я растерянно посмотрела вслед шпане. — Никакого уважения к старшим… Ненавижу здешних детей.       Нет, можно было бы поймать его и надрать уши, но это как-то не солидно… Махнула рукой и направилась дальше к таверне, мысленно уничтожая маленького засранца всеми возможными способами. Настроение упало на дно Марианской впадины, а тут еще, как назло, поднялся пронизывающий ветер. Забираясь в щели брони, он выдувал остатки тепла: чтобы не околеть в этом холодильнике, надо поторопиться к теплому очагу.       Еще на подходе таверна «Спящий великан» встретила меня заманчивыми запахами еды и двумя незнакомцами напротив входа. По виду охотники, облаченные в доспехи из выделанных шкур, они стояли, оперевшись на каменную кладку у дороги, и сыто глазели по сторонам.       — О, посмотри, какая малышка! Эй, красотка, не составишь нам компанию?       Отлично. Сначала дети, теперь местная гопота. Нет, я определенно хочу домой, где бы он ни был… Ускорив шаг, прошла мимо, игнорируя свист и улюлюканье в спину — если реагировать на каждого имбецила, то можно задержаться тут надолго, а у меня все-таки планы… На крыльце не сразу заметила мужика, стоящего в тени. В темной броне тот почти слился со стеной, но стоило мне взяться за ручку двери, как незнакомец плавно сместился в сторону и словно невзначай перегородил вход.       — Святые нейроны, тебе-то что надо, златоглазка? — накопившееся раздражение начало выплескиваться наружу.       Мужик удивленно вскинул брови, но не сдвинулся ни на йоту:       — Златоглазка? Забавно. Ты либо очень смелая, либо очень глупая… — он почесал трехдневную щетину, окидывая меня оценивающим взглядом. — Ладно, время покажет. Я Бишоп. А ты у нас, значит, из тех, кто считает себя центром мира и задирает нос выше макушки, а? Тем парням ты определенно понравилась, но не удостоила их даже взглядом… Если ты и вправду так хороша, как мнишь о себе, может, хочешь немного подзаработать? Так… Быстро отвязаться не получится.       — Ага, только штаны сниму.       — Не льсти себе, детка, ты не в моем вкусе. Я больше согласен с шустрым мальцом насчет твоей «красоты», — усмехнулся незнакомец.       — А вот они с тобой поспорили бы, — я кивнула в сторону охотников.       Мужик коротко рассмеялся:       — Эти двое вчера так напились, что свистели вслед местному кузнецу. Не стоит обольщаться на их счет. Что же касается моего предложения, то это работенка другого плана. Ну, «красотка», интересуют подробности?       Ох… Кажется, у меня была теория, что смерть — это выход из галлюцинации? Может, стоит проверить прямо сейчас? Нахамить, выпустить пар и спокойно дождаться смерти… Судя по виду, этот здоровый лось достаточно крепкий: если его выбесить как следует, то со мной он покончит в два счета, а заодно и со всем этим бредом.       Так, это не страшно…       Не страшно…       Черт, как же страшно-то! Ну же, соберись! Как пластырь оторвать. Будем показательно борзеть. Один удар, и я баиньки, а там уже «дом, милый дом» — очнусь в реале. Ладно, поехали.       — Слушай, я бы и рада обменяться с тобой любезностями, но дела-дела… По расписанию до обеда у меня назначено самоубийство, если ты не собираешься помочь с этим, то пшел с дороги, — я самоотверженно пихнула его плечом, ожидая ругань и дальнейшую расправу.       К моему удивлению незнакомец лишь тихо усмехнулся и освободил проход. Ну что ж, первый блин комом, а мне надо выпить…       Я зашла в таверну, и в нос ударили ароматы мяса, горящих дров в очаге и кислый запах пролитого пива. Около стойки показалась знакомая спина Ралофа, тот о чем-то беседовал с трактирщиком. Обогнув немногочисленных постояльцев, я плюхнулась на соседнее место рядом с нордом. Ралоф вздрогнул, но заметив меня, облегченно вздохнул.       — Проклятье, я все жду, когда сюда заявятся имперцы…       — Ралоф, ты обещал мне налить? Наливай, не у тебя одного нервы…       Норд подобрался, кивнул трактирщику, и через мгновение передо мной оказалась пустая кружка и бутылка меда Хоннинга. Где-то послышалась ругань, залаяла собака, хлопнула входная дверь, но я, не обращая внимания на весь остальной мир, хлебала поданное пойло. М-м-м, не так уж и плохо, надо признать… И на вкус мягенькое…       — Еще по одной? — я постучала пустой бутылкой о стол, не удержалась и сыто рыгнула. — О, миль пардон, газы в нос ударили.       Ралоф, вскинув бровь, ухмыльнулся в бороду и дал знак трактирщику.       Следующая бутылка пошла быстрее. Ох… Надо бы притормозить. Хотя… Смерть от пьянства — тоже смерть. Не самая быстрая, но под мухой не так страшно творить бес… бесчинства…       — Ралоф, — кружка в моих пальцах начала как-то смазано покачиваться. Пришлось ее поставить на стол, — Ралоф… Я тебе нравлюсь?.. Т-только не ври… Ик…       Норд, не успевавший пить вместе со мной, густо покраснел. Наверно у всех блондинов такая реакция на алкоголь…       — Ну-у… Я… Хм…       — Не нравлю-юсь, значит… — мне сделалось особенно обидно, — понимашь, какая штука… Я ведь даже себя со стороны-то и не видела ни разу… А этот мелкий пац-пацан… Вдруг он прав? Или этот хмырь с улицы… Я наверное страшная-я… И почему меня это так з-задевает, м? Какой-то незакрытый гештальт прямо…       — Какой пацан? Какой хмырь? «Геш…» что? Ничего не понимаю, — нахмурился норд.       — Да ну и пёс с ними, ага? Лучше налей мне еще… Эй! Пс-с, — я попыталась свистнуть, но ничего не вышло, — тьфу ты… Официант! Вина давай! Всегда хотела попробовать это ваше…”Алто" во!       Передо мной материализовалась новая бутылка. Как это у них получается так быстро их менять?.. Чудеса…       — Ралоф-ф… — я наклонилась ближе к норду, стараясь удержать равновесие, — я тут маленько пригубила… Чисто для храбрости. Ик! У меня, понимаешь, до тебя никого не было, а если повезет, то и не будет…       Мужик как-то странно дёрнулся, а трактирщик замер с тряпкой, стараясь не пропустить ни слова.       — Ралоф… — я подвинула стул ближе к норду, тот подался навстречу, — ты не мог бы меня как следует…       В таверне повисла тишина. Казалось, было слышно жужжание мух.       — …пристрелить. Ну очень надо…       У норда отпала челюсть:       — Не понял.       — Понимашь, Ралоф… — я наклонилась к самому уху, — это всё НЕ-РЕ-А-ЛЬНО! — Громким шепотом доверилась ему.       Хм… кажется, меня многие услышали. Ну и пусть. Глядя на вытянутое лицо Ралофа, я тяжело вздохнула: ну до чего непонятливый норд попался! Всё надо… это… как это слово… Раз-жё-вы-вать. Вот это слово. Разжёвывать!       — Ща объясню… — я подняла палец, привлекая к себе внимание, — я же не отсюда, ты заметил?       — Ну…       — Баранки гну, ничё ты не заметил… Я не из Скайрима, не из Тамриэля, и даже не с Нирна… Я… а черт, даже не помню откуда, но точно не отсюда… А это всё только игра. Хор-рошая, но игра. А я домой хочу. Хочу все вспомнить, понимашь? А для этого нужно умереть здесь, в этой гал-лю-цинации, фу-х, выгврила…       Ралоф недоверчиво переглянулся с трактирщиком. Его взгляд был красноречивей слов: «Этой больше не наливать». Обидно… Я ему тут душу выворачиваю, а он не верит…       — Ща докажу… — я покачнулась на стуле, но равновесие-таки удержала, — бери тетрадку и запис-свай: «На Вайтран нападет дракон…». Трактирщик, у меня вино кончилось, налей-ка еще! Ночка будет долгой…

***

      — Вставай, пьянь, — откуда-то донесся насмешливый голос.       — М-м-м…       — Вставай, или помогу.       — Ч-что надо?.. — прохрипела я в ответ. Сил хватило только на это.       Как же громко он говорит… О, моя голова… Рядом послышались шаги, и на меня обрушились потоки воды. Твою мать! Я тону! А не… Уже не тону.       Мягко говоря, сейчас я чувствовала себя не лучшим образом. Во-первых, отнялась рука — наверно отлежала, во-вторых, кровать была чересчур жесткой. Где соломенный тюфяк? И как-то очень сыро…       — Если не встанешь сама — оттащу к реке. Там воды больше, — рядом кто-то веселился.       — Изыди, — пробулькала я из лужи.       Однако, тут совсем неудобно лежать. Я сделала попытку перевернуться, но рука совсем не слушалась, и мне пришлось перекинуть ее через себя, как бесполезный кусок колбасы. То еще зрелище наверно. Словно в подтверждение надо мной раздался низкий смех:       — Ты похожа на злокрыса, которого проглотил дракон и срыгнул обратно.       Шутник какой. С третьей попытки мне удалось перевернуться на спину и приоткрыть глаза. Надо мной оказалось пока еще темное звездное небо, но где-то вдалеке уже занималась заря. Но кроме природных красот надо мной нависало знакомое лицо, вот уж кого не ожидала увидеть.       — О, святые нейроны, «Златоглазка»?       — Бишоп, — поправил мужик, злорадно скалясь, — как самочувствие?       — Было бы лучше, если б тебя рядом не было, — попыталась сесть, но меня повело в сторону, и я снова завалилась набок.       — Пха-х! Послушай, «красотка», если б меня не было рядом, тебя бы уже доедали волки. Хотя… От твоего перегара, они б издохли еще на подходе, — Бишоп растянул губы в широкой улыбке, обнажив белые ровные зубы. Как у хищника. Я даже засмотрелась — отбеливание он что ли делал?       Мужик тем временем бросил пустое ведро и взялся за новое, в котором угрожающе плескалась вода.       — Повторить? Уверен, тебе сейчас очень хочется пить.       — Я встаю, — не то хрип, не то клекот вырвался из моего горла, — обливания с утра — это не мое.       Кое-как помогая себе неподвижной рукой, я наконец села и схватилась за голову. В ней словно развернули небольшую кузницу: кто-то усердно работал молотом, заколачивая в мою похмельную черепушку раскаленные гвозди. Я разлепила тяжелые веки и огляделась по сторонам. Лес, серые гигантские валуны и почти отвесная скала, у подножия которой, собственно, я и валялась. Старые поваленные бревна, припорошенные снегом и пронизывающий холод, шедший от камня, говорили о том, что ночью тяжелые тучи все-таки разродились слякотью. Бр-р… Зато сейчас было чистое небо, свежесть и холод… Моей голове они только на пользу.       Я подняла слезящиеся глаза на мужика:       — Спасибо за душ, но… Какого рожна тебе-то от меня надо?       — Пытаюсь привести твою довакинскую задницу в рабочее состояние, как бы двусмысленно это не звучало, — усмехнулся Бишоп.       — Моя дова… Погоди, ты сказал «довакинская»? — перед глазами начали мелькать картинки прошедшей ночи, — я что… призналась, что я — довакин?       — И не только в этом, — мужик выпрямился, едва сдерживая улыбку, а его глаза светились плохо скрываемым весельем, — это не единственное откровение, которое вчера слетело с твоих губ…       — О нет…       — О да! Я давно так не веселился! — Бишоп расхохотался, хлопнув себя по коленям, — детка, я даже проникся к тебе уважением: столько натворить за один вечер — это надо иметь талант.       Я застонала, схватившись за голову. Не стоило мешать медовуху с вином, ох, не стоило!.. Мужик продолжал заливисто хохотать, чем вызвал еще больший стыд, хотя ниже падать, казалось, уже некуда. Я шмыгнула носом, огляделась, пытаясь вспомнить хоть что-то… Например, почему сижу на голых камнях за городом? Ривервуд оказался ниже по склону. И что, мать моя женщина, я натворила под мухой?       Кряхтя, попыталась встать. Давай, Питикака, сначала правая ручка, теперь колено. Так, держи баланс. Вот, молодец! Я облегченно выдохнула и выпрямилась во весь рост. Меня, конечно, ещё пошатывает, но в целом ничего, держусь.       Бишоп, все еще посмеиваясь, окинул меня ироничным взглядом:       — Плохо выглядишь, госпожа Довакин. Пойдем в таверну, куплю тебе бутылку — полегчает.       Стоило мне вспомнить о выпивке, как желудок попросился на выход.       — Нет… — я старалась дышать носом и не раскрывать широко рта, — я в завязке.       — Как хочешь, но тебе все-равно придется показаться внизу, — он кивнул в сторону деревни, — к тому же, если я правильно понял твои вчерашние пьяные откровения, там твой походный мешок.       Я с тоской взглянула на Ривервуд, где, несмотря на ранее утро, из труб уже поднимался белый дымок. Проклятье! Сбежать бы лесами до ближайшей конюшни, сесть к извозчику и слинять на другой конец Скайрима, подальше от этих мест. Я, конечно, не помню, что натворила, но судя по смеху этого изверга — что-то непоправимое… Тикать надо, но в доме Гердур остались добытые с таким трудом вещи — мой основной доход на сегодняшний день. Решено. Проберусь в деревню, дождусь, когда дома никого не будет, свистну свой скарб и рвану… Да хоть к черту на рога!       Я сделала шаг, проверила балансировку… Все нормально, идти можно — кряхтя и постанывая, направилась к деревенской окраине. За спиной послышались легкие шаги:       — Не хочешь узнать, как ты провела эту ночь? — назойливый мужик пристроился сбоку, поправляя висящий на спине лук и колчан.       — Нет.       — А почему я тебя спас? Ты могла там замерзнуть или погибнуть от волчьих клыков…       — Не интересно.       — Или почему твой норд сбежал, как только ты пошла мстить его племяннику?       — Я что?..       — Ага! — Бишоп легко перешагнул через поваленное бревно, — значит, все-таки интересно. Ну, ладно. Раз ты так настаиваешь, я всё расскажу. В подробностях, — продолжал измываться изверг. — В самом начале я уж было решил, что ты уложишь этого девственника прямо на стойке в таверне, но нет. Ему не повезло. Ты начала говорить. Нет, не так. ГОВОРИТЬ! Несла что-то о том, что ты родом не из Нирна, что не помнишь себя и как сюда попала…       Я остановилась перевести дыхание, невольно заслушавшись рассказом.       — Это я еще помню…       — А дальше было веселее, — хохотнул Бишоп. — Не знаю, что щелкнуло в твоей голове, но — если я правильно помню слова — ты решила «расставить точки над Ё» и пошла выяснять, кто из вас все-таки красивее: ты или кузнец! Помнишь тех охотников около входа? О-хо-хо, мне до сих пор их жалко… Когда ты нашла и привела Алвора, я понял, что сейчас будет интересно, но когда ты начала сравнивать ваши задницы и требовать охотников сделать выбор…       — О нет…       — О да-а! Парни были крепкими, но когда кузнец понял, во что его втянули, он их здорово отделал. Теперь бедолаги постоянно свистят из-за сломанных носов, и всё благодаря тебе…       — Пожалуйста, прекрати… — я села на поваленное дерево, обхватив себя за плечи.       — …потом ты долго возмущалась по поводу того, что в Ривервуде ни у кого нет зеркал и ты не можешь посмотреть на себя, — как ни в чем не бывало продолжил Бишоп.             — Притащила Алвора в кузницу, пыталась объяснить что-то про стекло и серебро, велела делать первую партию. Кстати, что за «патент», за который ты просила половину будущей выручки?       Я спрятала лицо в ладонях:       — Надеюсь это все? — хрипло спросила из-под пальцев.       — Не-ет, — довольно протянул Бишоп, — еще ты порывалась «надавать поджопников мелкому засранцу» — племяннику твоего норда. И, надо сказать, тебе это почти удалось, если бы не доблестный брат Бури, даэдра его забери! Он-то и удержал тебя после первого пинка. Зря. Я бы посмотрел на всю расправу… Ну, а дальше всё просто: ты обиделась на норда, вспомнила, что хотела смерти и сказала, что сама справишься. Пошла сюда, напевая что-то вроде «Разбегусь, прыгну с горы»…       — «Разбежавшись, прыгну со скалы…» — автоматически поправила я.       — Точно, но не дошла: свалилась по дороге и уснула, — Бишоп принялся аплодировать, — это было великолепно, детка, браво! Если ты когда-нибудь снова соберешься надраться, я хочу это видеть…       Тихо всхлипнув, я принялась молиться про себя, чтобы этот рассказ был всего лишь выдумкой.       — Кстати, было еще кое-что…       Да твою же!..       Бишоп вдруг замолчал, утратив прежнюю веселость, посерьезнел, что-то прикидывая в уме. Я напряглась, не зная чего еще ожидать от вчерашнего вечера: стриптиза? Пьяного секса с Ралофом? Пьяного секса с ГЕРДУР?! Святые нейроны, да рассказывай уже!       — … ты говорила интересные вещи. — Бишоп словно прочел мои мысли и продолжил, — о том, что драконы начали возвращаться к жизни, что всему миру «трындец» — еще одно твое словечко. Короче. Якобы начало сбываться древнее предание об Алдуине Пожирателе мира, и только Довакин, то есть ты, может решить эту проблему, а также остановить гражданскую войну между Имперцами и Братьями Бури.       Я сидела на поваленном дереве и растирала виски, пытаясь справиться с головной болью, похмельем и чувством стыда. Бишоп повел могучими плечами, поправляя перевязь колчана со стрелами, задумчиво хрустнул костяшками пальцев:       — Знаешь, «красотка», возможно твои слова — всего лишь бред пьяной женщины, но у меня предчувствие, что в них есть смысл, а я склонен доверять своим инстинктам… — Он вперил в меня взгляд по-волчьи желтых, почти золотых глаз, в которых не осталось и тени смешливости. — А потому я снова предлагаю тебе сделку…       Я склонила голову набок и, прищурив один глаз, с подозрением уставилась на него.       — …ты поможешь мне вытащить одного моего друга из передряги, а я помогу тебе выжить в Скайриме и кое-чему научу, что может пригодиться в странствиях, идет? — продолжил он. — Ну, а потом, когда дело будет сделано, ты сможешь вершить свое пророчество, довакин.       Интересный поворот. Направление мыслей верное, а вот выводы — нет. Я помотала головой:       — Послушай — Бишоп? — Бишоп. В игре всё было именно так: «довакин-пророчество-финальная битва», но здесь не игра, а галлюцинация, и единственная моя цель — это не спасать Скайрим и весь мир; не бегать за драконами, высунув язык; и не сражаться, не пойми за что, а вернуть себе память и найти выход. Понял?       — Хочешь совет? — мужик проигнорировал мой вопрос, — поменьше говори, что весь остальной мир всего лишь твоя галлюцинация, и тебя будут меньше бить. — Он усмехнулся уголком губ, но вдруг напрягся и кивнул в сторону, — у нас гости.       Я перевела взгляд на тропинку, ведущую в Ривервуд, но на там никого не было. Бишоп схватился за лук, одним движением сорвав его с перевязи, присел на полусогнутых ногах. Он вскинул голову и по-звериному втянул воздух.       — Местный, — вдруг совершенно спокойно отозвался Бишоп, убирая лук.       Я, все это время с интересом наблюдавшая за его движениями, снова взглянула на тропинку. В самом низу у выхода из деревни показалась знакомая фигура. Она активно махала одной рукой, второй придерживала длинный подол платья.       — … ка-ка!..       — Кажется, это тебя, — усмехнулся Бишоп.       — Погоди… — меня вдруг осенило, — ты отсюда ее услышал? В смысле еще до того, как она показалась внизу? У тебя слух, как у летучей мыши, что ли…       — Я рейнджер, «красотка». Не имей я слуха — уже кормил бы червей, — он скрестил руки на груди, неотрывно следя за приближающейся женщиной.       — Ладно, крутой Уокер [2], но я-то тебе зачем?       — Позже, — отрезал Бишоп.       К нам подбежала запыхавшаяся Гердур. Я невольно втянула голову в плечи, ожидая ругань за трепку ее сына, но нордка только облегченно вздохнула.       — Слава Талосу, ты еще здесь… — она порывисто взяла мои ладони в свои, — то, что ты говорила вчера… это правда? — с надеждой спросила Гердур.       Чувствуя некоторую неловкость от такой, в общем-то, интимной близости, я осторожно освободилась из шершавых рук:       — Слушай, я вчера маленько перебрала и… ты не могла бы уточнить, о чем конкретно идет речь?       — Боги! — воскликнула нордка, — вчера вечером до нас добрались несколько погорельцев из Хелгена, они подтвердили, что это дракон сжег деревню… Неужели легенды оживают, и ты — довакин?       — Про драконов — правда, а что касается меня… — я задумалась.       В Скайриме-игре магия и навыки доставались легко — только открой книгу и смотри, как растет мастерство, но здесь вышла промашка. Заклинание автоматически не вложилось в мою голову, а раз так… Что если весь остальной мир тоже каким-то образом отличается от игры? Вдруг я и не довакин вовсе? Вдруг даже в своей галлюцинации я всего лишь «никто»? Эта внезапная мысль прямым ударом в солнечное сплетение выбила воздух из легких. От ужаса перехватило дыхание, и я схватилась за грудь.       — О, святые нейроны… Не могу дышать — не могу дышать! Гипервентиляция! Паническая атака! Дайте бумажный пакет или хоть что-нибудь!       Перед глазами все поплыло. Я крепко зажмурилась и свесила голову между коленей.       — Тебе плохо? — с тревогой в голосе спросила Гердур.       — Похмелье, — со знанием дела ответил Бишоп.       — Идите вы, — слабо отмахнулась я.       Святые нейроны, что если я не довакин?! У меня нет супер-крика, а здесь меня убьет даже блоха! Без магии, без навыков, я даже мечом взмахнуть не могу! Просто неприспособленное к жизни в Скайриме чучело без обратного билета! Не дай бог, я здесь застряла… О, меня сейчас стошнит…       — Кажется, ее сейчас стошнит… — заключил рейнджер, вглядываясь в мое лицо.       — Хватит читать мои мысли… — пробулькала я в ответ.       — Нам некогда ждать, когда ты оправишься с похмельем, — разволновалась Гердур, — Ривервуд беззащитен перед угрозой, у нас нет ни одного стражника! Ралоф с раннего утра отправился в Виндхельм сообщить ярлу Ульфрику о твоих словах, брат будет ждать тебя там же. Но сначала, Питикака, ты должна идти в Вайтран к ярлу Балгруфу и попросить помощи: пусть он пришлет хотя бы отряд, иначе всех нас ждет та же судьба, что и несчастных из Хелгена.       Должна я ей… Ага, как же. Тоже мне, ходячий «налоговый кодекс». Я скорее намажу лыжи в противоположном направлении, чем буду соваться в самое пекло. У вас свои проблемы — у меня свои…       — Хорошо, — выдохнула я, кое-как приходя в норму, — но мне нужны припасы в дорогу и золото.       — Конечно, мы все соберем, — уверила меня Гердур.       — Плюс мне надо продать хлам, которые до сих пор лежит в походном рюкзаке.       — За этим обратись к Лукану в «Ривервудский торговец», у него, кстати, есть для тебя задание…       — Знаю, — буркнула я. Прекрасно помнила еще по игре, что пронырливый мужик потребует сразиться с бандой разбойников, укравших у него золотой драконий коготь, а сам заплатит гроши. — Зайду к нему позже. А пока вы собираете сухпай, я схожу помыться. Где у вас тут баня?       Гердур вопросительно изогнула бровь, переглянулась с Бишопом, словно ожидая от него ответа на свой немой вопрос.       — Что такое «баня»? Обычно мы греем воду и моемся в кадках. Если тебе надо, я могу разжечь очаг — в той воде мылись всего два раза…       Я подавилась:       — Шо простите? Лезть в ванну после кого-то? У вас вообще слышали про инфекционные заболевания? Так. Заняться бы вашим просвещением и нести прогресс в массы, но дела, понимаешь… Уж лучше в реке искупаюсь.       Я поднялась, с трудом сдерживая матюки. Гердур окинула меня недоверчивым взглядом, медленно кивнула:       — Хорошо. Приходи как будешь готова к нам в дом. Припасы соберем.       — И золото.       — И золото, — она подозрительно сузила глаза.       Я состроила самое невинное выражение, и нордка, еще раз недоверчиво покачав головой, направилась обратно к Ривервуду. Проводив ее в спину тяжелым взглядом, я направилась вниз по склону — лучше плескаться чуть дальше деревни, выше по течению: кто этих аборигенов разберет, как они тут еще с водой извращаются. За спиной хрустнула ветка. Этот рейнджер не отвяжется, да? Может, если его не замечать, он обидится и уйдет?       Спустившись к пологому берегу и не обнаружив поблизости людей, взялась за ремни брони. Как там Ралоф делал? Сначала вроде бы боковые…       — Ты никогда этого раньше не делала, так ведь?       Я едва не подпрыгнула на месте. Мне казалось, Бишоп давно отстал, но нет: он сидел на большом валуне и с интересом наблюдал за моими потугами.       — Что ты за мной таскаешься?       — Хочу обсудить кое-что без лишних ушей, малышка.       — Да, «папочка», только мне сейчас некогда, — пыхтела я, развязывая тугой узел.       Бишоп легко поднялся на ноги, спрыгнул с валуна и направился ко мне.       — Не дергайся, — предупредил он, взявшись за тесьму.       Рейнджер стоял слишком близко. Так близко, что я уловила его запах: смесь кожи доспеха, пота и чего-то еще. Какой-то травы? Бишоп пах чем-то неуловимо свежим. Жимолость? Можжевельник?       — Нравится? — с усмешкой раздалось надо мной, — осторожно, не одна крошка лишилась покоя…       — Пф… — фыркнула я, освобождаясь от брони. Тяжелый металл с лязгом упал на мокрую гальку, а с моих плеч словно свалилась гора. Облегченно вздохнув, я открыла глаза, наткнувшись на все ту же черную кожу рейнджерского доспеха — учитывая мой рост и Бишопа, взгляд упирался аккурат в его грудь.       — И такую прелесть ты скрывала под этой жалкой броней… — прошелестело над ухом.       — Отлично, так ты у нас еще и озабоченный. Подвинься, — я отошла от мужика, стянула один сапог и бросила недалеко от воды, — говори, что хотел.       — Деловая, значит… — заключил Бишоп скорее своим мыслям. Сев на валун, он и не подумал отвернуться, пока я расчехлялась. — Что за спектакль ты устроила перед сестрицей своего норда?       — Ралоф не «мой норд», что ты все заладил? Не было никакого спектакля.       — На прямой вопрос ты не ответила, а изобразила приступ. Давай, детка, я хочу знать, с кем заключаю сделку. Ты довакин? Или мои инстинкты подвели, и мне пора на покой…       — Ничего я не изображала, знаешь, что такое «паническая атака»? Я там чуть рассудка не лишилась, и потом… Это ты тут настаиваешь на сотрудничестве, а я еще не давала ответа. Почему должна соглашаться, м? Бишоп странно, почти неуловимо глазу дернулся, и рядом со мной раздался громкий щелкающий писк — в полуметре от моей ноги еще шевелил клешнями гигантский грязевой краб, по размеру напоминающий перевернутый бельевой таз. Из рябого панциря торчал охотничий нож, а краб издал последний писк и издох.       — Аргумент, — выдохнула я, медленно отступая в сторону. Краб почти сливался с речной галькой — не удивительно, что я не заметила его. Еще бы чуть, и он вцепился бы мне в ногу…       Бишоп снова соскочил с валуна, подошел и, уперевшись ногой в тушу, со скрежетом вытащил свой кинжал.       — Теперь ты.       — Я так метать не умею…       — Не строй из себя идиотку и отвечай на вопрос: ты довакин или нет?       — Если ты и сам так крут, почему не выручишь друга самостоятельно? — я инстинктивно отступила, скрестив руки на груди.       — Что за привычка отвечать вопросом на вопрос? — нахмурился Бишоп.       — Может, от тебя заразилась?       — Послушай меня, женщина, — наступал рейнджер, а в его голосе послышалось рычание зверя. — Я не собираюсь нянчиться с тобой без личной выгоды. Отвечай мне: да или нет. Ты довакин?!       — Что прист…       — Отвечай!       — Я не знаю! — выкрикнула в ответ неожиданно для самой себя. Больше сил не осталось: усталость, похмелье, сомнения в собственной вменяемости вывернули наизнанку, и я бессильно опустилась на гальки, — черт… Я не знаю…       Бишоп отступил. Нож мелькнул в его пальцах и вернулся в петлю на поясе. Рейнджер смерил меня оценивающим взглядом, несколько раз прошелся взад-вперед, наконец остановился.       — Моего друга… Брата. Его захватили бандиты и держат около Рифтена в своем притоне. Одному мне не справиться — их слишком много, а наемникам я не доверяю, так что… Драконорожденный, умеющий Кричать — не самый плохой выбор. Таковы мои причины.       — Ясно. — Подняла усталый взгляд на рейнджера, — но я не знаю, довакин ли я…       — Тогда давай это выясним. ____________ [1] Сангвин — даэдрический принц разгула, пьянства и веселья. Шеогорат — даэдрический принц безумия. [2] Крутой Уокер — персонаж одноименного сериала «Уокер. Техасский рейнджер», сыгранный Чаком Норрисом.