Петербургское

Элли на маковом поле - Я так скучаю       Юля смотрит, как родные губы шепчут «Я люблю тебя», а затем, будто в замедленной съемке раздается оглушающий взрыв. Такой, что разрывает ей сердце, заставляет срывать голос в крике и захлебываться собственными слезами. Ей шепчут на ухо «Не смотри», пытаются обнять и оттащить, но Пчелкина только крепче хватается за прутья решетки и не может оторвать взгляда.       Белый костюм окрашивается в кроваво-красный.       Игорь Гром умирает с какой-то странной улыбкой на лице.

***

      Тишина в квартире прерывается редкими звуками. Окна закрыты плотными шторами, свет погашен. Юля редко поднимается с кровати, иногда слоняется из комнаты в комнату. Слезы она все выплакала где-то в промежутке между Венецией и кладбищем Петербурга. Последнее, что она помнит, это как закрывали крышку гроба, в котором с неестественно-бледным лицом лежал Игорь.       В их квартире все напоминает о нем. Фотографии. Его награды. Его запах. Его форма. Юля по-тихоньку сходит с ума, но спит исключительно вместе с его шарфом и курткой. Так легче засыпать, и в голове вместо тела Грома появляется его улыбка. Его голос раздается где-то внутри черепа, зовет ее и беззвучно шепчет о любви.       Редко, но удается выйти на улицу. Вернее, Саша вытягивает чуть ли не силой. Ведет по Невскому проспекту, по паркам, говорит почти без устали. Пытается хоть как-то помочь. А Юле кажется, что теплый ветер, обволакивающий ее, ни что иное, как родные объятья. Она останавливается на мосту, задерживается и смотрит на воду. Хочется прыгнуть в мутную реку, но такой знакомый до боли голос шепчет «Не смей».       Саша уводит ее дальше за руку.       Пчелкина честно не думает о том, чтобы покончить с собой. Пчелкина старается жить дальше, тем более, что ей есть ради кого. Но ей не хватает теплого взгляда голубых глаз, спокойного голоса, шепчущего «Все будет хорошо» и крепкой мужской спины, на которую можно опереться. Даже спустя года ей будет не хватать бравого майор полиции, что перевернул ее жизнь.       — Я так скучаю, Игорь…