Петербургское

Jamin Winans — Live or Die

      Три. Четыре… Патроны заполняют пустую обойму медленно, с каждой пистолет тяжелеет, кажется, на целую тонну. Голубые глаза смотрят на оружие пристально, изучают каждую деталь. Такое знакомое и далекое. Верой и правдой служило своему хозяину столько лет, никогда не давало осечек. А теперь тяжелит руку, неподъемно. Не в силах убить своего владельца.       Игорь подносит пистолет к виску. Дышит шумно, руки дрожат.       Игорь ставит палец на спусковой крючок. Выдыхает судорожно, зажмуривает глаза.       И не может. Перед глазами: образ, такой светлый, любимый, оберегаемый. Карие глаза смотрят с укором. Мужчина сжимает голову руками, пытаясь отогнать его. Кричит от бессилия и стреляет в стену. Дышит тяжело.       Вмиг перед ним появляется блокнот. Он смотрит на него долго, не решается открыть. Снова. Это как сделать шаг в бездну своих страхов, своих эмоций, своих ошибок. Игорю хочется покоя и спокойствия. Но что-то, а точнее кто-то, не дает ему окончательно сломаться.       Он смотрит на кривые буквы, пролистывает исписанные страницы, долго задерживается на каждой. Лишь потом берет шариковую ручку и пишет уже в сотый раз первое слово в своем «письме».

«Прости».

      Она просила не извиняться, просила перестать грызть себя и продолжать жить. А он не может. Гром чувствует на своих руках чужую кровь, а грудь сжимает чувство вины. Не спас. Не сберег. А должен был.       «Попытка снова провалилась. В окно прыгать не могу, сажусь на подоконнике и смотрю в небо. Таблетки глотать не получается, рвать тянет. А ты знаешь, как я это не люблю. Даже застрелиться не могу, ты мешаешь».       Игорь щелкает ручкой и грустно улыбается. Не он ее всегда оберегал, а она его. Даже сейчас не дает умереть, даже сейчас напоминаем в больной голове существует. И тупой болью в сердце.       «Как там было у Маяковского? «И курок над виском не смогу нажать. Надо мной, кроме твоего взгляда не властно лезвие ни одного ножа…» Хах. Смотри. Что-то помню. Правда, в конечном итоге он сам застрелился. Не в висок, правда. Ладно. Не об этом. Я надеюсь, у тебя все хорошо. Никто не доставляет тебе хлопот, и ты улыбаешься. Смеешься, танцуешь. Я тебе никогда не говорил, но ты зажигательно танцуешь. Особенно когда думаешь, что тебя никто не видит».       Воспоминания просачиваются без воли своего хозяина. Вот его кухня, небольшая, но уютная, там пахнет яичницей и кофе. Вот она, маленькое рыжее счастье, пританцовывает в такт музыке из телевизора. Стоит в его рубашке, жарит колбасу с яйцами, помидорами и луком. Как он любит. Вечно бы наблюдал, если бы не спешил на работу.       «Но тебя нет. Ты умерла, унося с собой все тепло и любовь. Оставила наедине со всеми моими страхами, с этой темнотой. И теперь не хочешь, чтобы я уходил. Просто потому что я герой, я еще должен помогать людям. Только сам себе помочь не в силах.       Прости меня, что я тебя не отпускаю.       Прости».       Пистолет снова лежит в тумбочке. Игорь снова не может уснуть.