***
Стоит войти в большой зал, как минутная тишина проходится по рядам столов факультетов. Она расправляет плечи, надевая очередную маску безразличия, проходит на своё место, опускаясь на своё место между Реджи и Шерил. В глаза бросается заметная бледности подруги, с синевой под глазами. Очевидный изъян в рыжий бестии, которого никогда и никому не позволяла заметить, умело маскируя не совершенство косметикой с порцией целебных заклинаний, но не в этот раз. Встретившись с ней взглядом, понимает без слов, читая в ярко-карих глазах обречённость, а после переводит взгляд на свежий выпуск «Пророка», отчего охает, а после пытается проглотить вязкую слюну, похожую на кленовый сироп, который сводит рот. На первой странице красуется фото никого иного, как Хайрама Лоджа с громкими заявлениями «Невиновен!», а статьей ниже ряд смертей макроборцев погибших при странных обстоятельствах. Вчитываясь в перечисленные фамилии узнаёт фамилии сокурсников, точнее, их родителей. « — Началось», — проносится в её мыслях, а глазами ищет детей, что потеряли родителей. — Реджи родители прислали письмо, — шепчет Шерил, ковыряясь вилкой в омлете, не поднимая головы, — И Джейсон написал. Их приглашают на праздничный ужин. Вероника чувствует, как сердце камнем уходит в район живота, ощущает физическую боль от слов, сказанных подругой. Они ведь прекрасно знают, что значит подобное приглашение. Слизеринский стол как никогда притих, а семикурсники бросают друг на друга вопросительные взгляды, будто пытаясь понять, кто из друзей ещё получил приглашение. Лодж пытается держать себя в руках, пытается не подавать виду, но внутренности скручивает, а аппетит окончательно пропадает. Она делает несколько глотков тыквенного сока, сверлит взглядом колдографию отца в статье, пока не ощущает на себе достаточно пронзительный взгляд, отчего поднимает глаза сталкиваясь взглядом с Джагхедом. Его лучший друг, что-то ему рассказывает с непривычно серьёзным видом, а Джонс будто не слышит, не отводит прямого взгляда от слизеринского стола, точнее от неё. Вероника привычно изгибает бровь, а на губах рождается ухмылка, она хочет доказать всем, что подобные новости совсем не беспокоят, что она рада освобождению отца, только вот гриффиндорец успел хорошо изучить аристократу. Он так же изгибает бровь, будто говоря: «Тебе меня не провести». Длинные ногти больно впиваются в кожу, практически царапая ладонь, бегло отводит взгляд, когда Шерил щипает за колено. — Тебе нужно это прекратить, — шикает на неё, смотря строго. — Ты права, — брюнетка кивает, всё же откусывая кусочек от кекса, понимая, что нужно поесть, только вот еда в горло совсем не лезет. Вероника никогда не была сторонницей меж факультетской дружбы, а уж тем более любви. Да ещё к кому? К гриффиндорцу. К тому, кто первый кинется защищать магическое сообществу; к тому, кто незамедлительно вступит в Орден Феникса; к тому, кто всем сердцем призирал Пожирателей Смерти и Тёмного лорда; к тому, чей отец погиб в год первой войны, а мать весь остаток жизни проводит в Мунго после пыток заклятием Круцио. Когда-то, родовитая и известная семья Джонсов, поддержавшая Дамблдора, вступив в орден и став на сторону добра, на сторону магглорожденных, на сторону полукровок — была практически стёрта. Вероника никогда бы не выбрала себе столь ужасную участь, полюбить человека, который был ей совсем не парой. Если на шестом курсе у неё был отголосок надежды на светлое будущее, на возможность пойти против семьи и быть с Джагхедом, то сейчас всё её мечты, надежды рассыпались, словно, карточный замок. События произошедшие в министерстве, когда сам министр Магии узрел возвращение Тёмного Лорда, именно тогда на её жизни появился огромный, красный крест. Но за время каникул она так и не смогла уничтожить в себе любовь, не смогла вырвать себе сердце, не смогла выкинуть из головы парня в странной шапке-короне. Собственные чувства разрушали, пожирали душу, заставляли сжимать зубы и молча сгорать от любви. Она просто ждала, когда же наконец перегорит, когда душа превратиться в пепелище, а бабочки в животе исполосуют внутренние органы. Упрямо избегала его, сократив их контакт до минимума, но это было не просто, ведь Джонс был старостой факультета Гриффиндор. И она была готова отказаться от собственной должности, но профессор Снейп вкрадчиво донёс, что все привелегии, которые давал Хогвартс нужны не только ей, но и однокурсникам. Именно по этой причине девушка сохранила за собой должность, но часть обязанностей делегировала напарнику из Когтеврана, особенно те, что заключали в себя общение с другими старостами. Юная Лодж никогда не оставалась одна, постоянно находясь в компании Шерил или Реджи с Забини, в их присутствии Джагхед готов был просверлить в ней дыру взглядом, но она делала вид, что увлечена разговорами с мальчишками или позволяла себе безобидный флирт с Малфоем, жизнь которого так же была обречена. Они буквально стали товарищами по несчастью и что-то подсказывало Ви, что Драко принял метку, и эта же участь ждала весь её факультет, овладевший знаниями, хотя бы среднего уровня. Она решила не искушать судьбу, сторонясь парня, пытаясь возвести между ними стену равнодушия, контролируя эмоции. Нашла способ забыться, практикуя легилименцию и окклюминацию, желая защитить своё сознание от попыток вторжения или внушения, практиковалась в невербальных заклятиях и трансфигурации, пыталась принять форму животного, беря дополнительные уроки у Макгонагалл. Ей повезло, что собственная мать была хорошим легилиментом, усердно тренировала дочь, пока Вероника не научилась без труда защищать свой разум. Особенно, это стало актуально, когда в их фамильный замок стали наведываться непрошеные гости. — У нас Защита от Темных искусств, Снейп не любит, когда опаздывают, — произносит Реджи, вставая из-за стола, так недоев свой завтрак. — Идём, — Вероника кивает, хватаясь за протянутую руку друга, отчего создавалась впечатление будто они стали парой возлюбленных. Она так и не позволила себе взглянуть на гриффиндорский стол, выходя из зала.***
— Тебе необходимо её забыть, — делает вывод Арчи, прослеживая за взглядом лучшего друга, который в очередной раз был обращён на слизеренку, — Её отец пожиратель. У Джагхеда всё внутри клокочет от злости, ведь он без всяких напоминаний знает реальный расклад положения. А свежея статья в Пророке только подтверждает новости, приходившие из Ордена. Тёмный Лорд желает принять в ряды Пожирателей смерти молодое поколение волшебников и ясно, что в первую очередь это будут дети, чьи родители давно приняли метку. Но он не мог допустить, чтобы подобная участь была уготовлена Веронике, готов был пойти на любой отчаянный поступок. Упрямая слизеринка избегала его, не давая подойти к себе ближе, чем на несколько метров, везде тоскалась со своей подружкой или идиотом Реджи, который стал не похож сам на себя, собственно, как и большинство слизеренцев. Их факультет больше не стремился набрать очки, перестал задирать сокурсников, держась обособленно, будто к чему-то готовясь, пропуская все обвинения мимо ушей. Лодж была на страже Слизерина, осаждая любые попытки, которые могли привести к конфликту. Но обстановка накалялась, Джонс чувствовал это, наблюдал, делая выводы. Молодой волшебник помнил, как мечтал увидеть брюнетку в вагоне старост, желая убедиться, что её руки чистые, что их не уродует метка. И как облегченно вздохнул, убеждаясь и благодаря Мерлина — у них есть время. — Мне необходимо с ней поговорить, — твёрдо произносит Джагхед, сидя в факультетской гостиной, обращаясь к своим друзьям. — Что ты хочешь от нас? — прозорливая Бетти задаёт вопрос в лоб, — Чем мы должны помочь? — Отвлеките Блейза, когда будет патруль, — губы искривляются в усмешке, — Он обожает снимать очки с нашего факультета. Купер пожимает плечами, переводя взгляд на Арчи, ища в его глазах подсказку или знак. Но место этого видит чёткое осознание — им лучше помочь Джагхеду, пока, тот не наломал дров и оба кивают соглашаясь. Сколько было сказано слов, сколько было приведено аргументов, неоспоримых фактов, всё в пустую. Они просто устали наблюдать за мучениями друга, который находится в состояние пассивной агрессии, метался будто загнанный зверь. Волшебник сам прекрасно осознавал весь абсурд происходящего, но готов был бороться, имея сомнительные надежды. Вероника забрала его сердце, заполонила весь разум, вписала себя в химический состав его крови, забралась под кожу — медленно убивая. Стала той разрушительной силой, ничего не щадившей на своём пути. Когда время близится к полночи, Джонс нервно крутит волшебную палочку в своих пальцах, облокотившись спиной на каменную стену недалеко от входа в один из коридоров на этаже, скрываясь за поворотом. Стук каблуков отбивается от пола эхом, оповещение о приближение одной из старост школы, что завершала осмотр этажа. И она была одна, что не могло не радовать. Парень не представлял, как друзьям получилось разделить старост Слизерина, но мысленно благодарил их. Свет от палочки Вероники освещал большую часть коридора, поглощенная своими мыслями, не замечала ничего вокруг, идя привычным маршрутом. Удивлено выдохнула, врезаясь в чьё-то тело, показавшиеся неожиданно из-за поворота. Она чуть не выронила палочку и не приземлялась на каменный пол, если бы не сильные руки, которые удержали от падения. Терпких запах одеколона окутывает, ударяя приятно в нос, без труда узнаёт обладателя, а сердце тут же ускоряет свой бег. — Джонс…— Вероника сглатывает комок из вязкой слюны, упирается одной ладонью ему в плечо, а другой сжимает палочку, — Что ты тут делаешь? Это не твой этаж. Волшебник крепко держит её за талию, не давая сделать от себя шаг, потому что уверен — сбежит. Пытается вспомнить, когда последний раз стоял так близко, вдыхал запах её волос, что непременно пахли луговыми цветами с нотками ванили; когда последний раз касался её тела. Не выдерживая, утыкается носом в шелковистые волосы, дыша ею, не желая отпускать. — Другого выхода не было, — произносит, наконец отстраняясь, пытается контролировать эмоции, — Ты избегала меня. — Я не избегала, я не желала тебя видеть, — она хочет, что бы голос звучал уверенно, но предательски срывается, — Отпусти меня. Джагхед слишком хорошо знает брюнетку, чтобы уловить любые изменения в интонации. Чувствует, как она дрожит рядом с ним, а сердце отбивает бешеный ритм, совсем как его. — Сейчас у тебя не выходит роль стервозной аристократки, — на губах появляется ухмылка, слыша шаги по коридору, хватает девушку за руку, толкая в первую попавшуюся дверь. Они оказываются в подсобном помещение для метел и старых котлов, маленькая комнатка, где двоим определенно тесно. Джонс зажимает ей рот ладонью, прижимая по инерции к себе. — Веди себя тихо. Лодж привычно закатывает глаза, упираясь макушкой в подбородок парня, вспоминая, что их разница в росте настолько существенна. Рядом с ним она чувствует себя маленькой, хрупкой девушкой, защищённой от жестокостей мира. Всё её тяжёлые мысли и страхи отступают назад, стоит ощутить как Джагхед целует её в лоб, так нежно и трепетно. — Пожалуйста, отпусти меня, — она шепчет, понимая, что всё возведённые стены рушатся, стоит ей оказаться так близко к объекту своих мыслей, — Пожалуйста. Воздух в каморке тяжёлый, сжатый, двое волшебников прижимаются друг к другу, будто остались одни на всем свете. Сколько не высказанных слов заменяют прикосновения, руки мягко блуждающих по телам друг друга и губы, что нашлись в жарком поцелуе. Она льнет к нему, прижимаясь, шумно дыша, целуя пылко в ответ, мечтая раствориться и утолить собственную потребность в человеке. Он крепко держит в своих руках, не желая отпускать, прижимая к себе, чувствуя ту, о ком так давно бредит. — Нельзя… Очередной поцелуй обрушивается на девичьи губы, закрывая рот. — Пожалуйста… Джаг покрывает поцелуями лицо, как путник пытающийся утолить жажду. А Вероника пытается найти в себе силы, пытается взять себя в руки. Он её огромнейшие желание, он огромнейшее её слабость. Осознание оглушает… …Он её слабость. Если кто-то из Пожирателей узнаёт о их чувствах, Хайрам лично убьёт Джагхеда или заставит собственную дочь совершить подобное, наказывая, напоминая, что долг превыше всего. Ведь он ей не пара. Лучше вырвать себе сердце, чем позволить убить его. — Я приму метку… Голос срывается, она знает, что это их приговор, что это конец. А Джагхед замирает, резко отстраняясь, чувствуя приступ нестерпимой боли, будто в него попало режущие заклятие. Он знает, Лодж не шутит, слышит в надрыве её голоса. — Ты не можешь, нет, — Джонс ударяет ногой по одному из котлов, — Вероника, нет. — Это мой долг, — девушка сдерживает непрошеные слёзы, сдерживает рыдания, — Семья превыше всего. — Не поступай так с нами, — волшебник обхватывает её лицо ладонями, желая заглянуть в шоколадные глаза, но темнота помещения скрывает всю боль разбитого сердца. Пальцами чувствует дорожки слез, что стекают по её щекам. Он хотел так много сказать, но девичьи слова звучат, как приговор. Хотел пойти ради неё на любое безумство. Обязательно бы нашёл выход, спас бы её. — У нас обоих есть долг, долг перед нашими семьями, — Вероника закрывает глаза, всхлипывая, — Судьба сыграла с нами злую шутку. Джаг практически физически чувствует, как все его надежды рушатся, как сердце разрывается, как она покидает его. А в памяти встаёт образ матери, которая не способна узнать лица своих детей. Пожиратели смерти лишили его родителей. А теперь лишили любви. У него и правда есть долг. — Отпусти меня…— медленно убирает мужские ладони со своего лица, утирая слёзы, понимает, что сделает всё для того, чтобы парень в странной шапке пережил эту войну, — Я приму метку. Вторит свои слова уже твёрдо, уверенно и покидает каморку зная — она выбрала сторону, разбив ему сердце, а своё просто вырвав. Но теперь четко знает — их конец, это только начало.