убей меня своей любовью

      Боль в груди — самое отвратительное и самое привычное чувство для Димы за последние двадцать четыре часа. Всё просто — это единственное чувство, которое он испытывал за эти сутки. Но самым отвратительным оно останется навсегда.       Парень смотрит на слабое тельце девушки, тяжело выдыхает, и только сильнее сжимает ее руку, приковывая взгляд к маленькой ранке, в которой раньше была игла капельницы. Проводит по ней пальцем почти невесомо, переводит своё внимание на бледное лицо и поджимает губы. Бедненькая. умеренный писк аппарата начинает раздражать, и если бы Дима мог, то этот прибор уже давно бы валялся в груде собственного стекла, на асфальте. светловолосого предупредили, что шансов на выживание практически нет и, блять, лучше бы они этого не говорили.       Дима в который раз заправляет локон ее волос за ухо и следом же проводит кончиками пальцев по ее щеке. На тумбочке лежат зачем-то купленные в ближайшем магазине розы. Будто бы отгоняя реальную судьбу, парень купил три штуки, а не две. Жалко, Лизка бы посмеялась.       Малинов находит в кармане скомканный листок, который пролежал там, наверное, уже месяца два и был слишком твердым из-за перенесённых стирок. Дима разворачивает его старательно, с упорством первоклассника — только пришел в школу, нужно делать всё аккуратно. Берет ручку с тумбочки, приглаживает бумажку на коленке, дабы та была чуть менее мятой и выводит буквы. «спасибо тебе за всё. я любил тебя».       Мало, но как искренне       Кладет лист на тумбу, выдыхает, сопровождая это нервной дрожью и вновь берет девушку за ладонь, переплетая пальцы.       Спустя около часа (когда Малинов уже слабо дремал на стуле), он чувствует едва ощутимое движение будто бы окаменевших пальцев Лизы. Дима поворачивает голову в сторону монитора пациента, который пищал отвратительно громко, хотя, возможно, у него просто разболелась голова из-за стресса.       Девушка открывает глаза, смотрит на парня и слабо улыбается. Улыбается, понимая, что осталось ей жить совсем немного. Улыбается так, как может улыбаться только она — Лиза.       Она ничего не говорит, только сжимает его ладонь сильнее и счастливо улыбается. для него. А он не в силах что-либо сказать.       Дима осознаёт всё только сейчас. Когда Лизка уже прикрыла глаза и, казалось, «растеклась» на подушке.       Светловолосый истошно кричит где-то в душе, когда чувствует, как слабеют её пальцы, а график на мониторе становиться всё ближе к отметке «0». — Лиза, пожалуйста! — кричит он, сжимая ее руку сильнее и вскакивая со стула. Хочется деть себя куда-нибудь, лишь бы не смотреть, как она умирает. Лишь бы не чувствовать чертову боль. — Ну-ну тише, ты чего так раскричался, — её голос необычайно хриплый и тихий. Она проводит кончиком указательного пальца по его щеке, в попытке погладить и приласкать, однако рука слабеет и бессильно падает на кушетку. — Лизочка, прошу, — шепчет он, наклоняясь к ее лицу, но она его уже не слышит. только продолжительный писк. «спасибо тебе за всё. я любил тебя».