***
Чемоданы, проезжающие за своими хозяевами, пестрили в глазах, отвлекая. Зажмурившись и представив, как через каких-то двадцать четыре часа он — совершенно точно — будет бродить по улицам Пхукета, наслаждаясь палящим солнцем, тёплым ветром, чуть мешающим дышать, чистым голубым небом, которого почти никогда не было в Питере, в окружении друзей. В наушниках играла песня «Лучшая жизнь» группы Жени Мильковского. Лучшей жизни и не придумаешь — даже то, что обстоятельства вынудили поехать мужчину примерно на неделю позже времени, на которое он планировал отъезд его сейчас не волновало. Волновала только головная боль и какая-то нездоровая пляска мыслей в голове. Мозг то и дело выдавал флэшбеки из недавно приснившихся снов. Наркотики, бары, алкоголь, Лиза Неред с Ксюшей Хоффман, мокрые поцелуи девушек… Брр. Рука проходится по лицу и легонько бьет по обеим щекам. Надо пойти умыться и выпить таблетку от головной боли. Поцелуй… Бред, боже. Не сходи с ума. Взгляд на наручные часы, до самолета двадцать минут. Всё успею.***
Пористые облака вдохновляют своей красотой и легкостью. Хочется протянуть руку и коснуться их, как материи. Ощутить неощутимое, по сути то же, что я испытываю при прослушивании песен. Какая-то нездоровая эйфория, желание отдаться полностью каждому звуку, стать частью композиции — самым красивым и завораживающим мотивом.Искусственный праздник. Я падаю на снег.
И как же хорошо, что там, куда он летит — не будет снега. Надеется, что и праздник будет не искусственный.Вопросы загрызли. Тебе б мои мысли, то Ты бы охуела даже от одной разбираться, что со мной — И кто из нас больной, если ты всё еще со мной. Демоны не спят. Ночью я уеду в ад.
Смешок. Не совсем в ад — опять же, только надежда. А вот про то, спят ли сейчас три девицы на пхукете или не спят он не знал.И ты одна можешь достать меня со дна. Хей!
***
— ЗАБИРАЙ МЕНЯ СКОРЕЙ… —…УВОЗИ ЗА СТО МОРЕЙ… —…И ЦЕЛУЙ МЕНЯ ВЕЗДЕ… — Да, баб явно разнесло, — Старый уже чисто физически не мог хохотать с пьяного поведения своих подруг. День рождения Лиззкиного канала — просто очередной тост в этом хламе тостов, что были произнесены и после чего было выпито небольшое такое озерцо алкоголя. Каких только пожеланий не было: И третью руку Старому, чтобы и ту он тоже забил татухами, и член как третью — а если считать, то уже и четвёртую — руку, и мужика Ксюхе, и новую печень Лизе… Лизе. Новую печень. А ещё — добавила Ксюха намного тише, чтобы слышал один Старый, исподтишка — из-под стакана, если быть точным — посмотревшая на Старого, сидящего рядом — чтобы он наконец разобрался в себе. До конца, окончательно и бесповоротно. И чтобы не кидал больше на Лизу такие нежные, глубокие, но очень грустные взгляды. Такие, после которых хочется сначала обнять Андрея, успокоить и придать уверенности. А потом хорошенько ёбнуть чем-нибудь потяжелее, чтобы мозги, наконец, на место встали, чтобы вел себя достойно, чтобы не выёбывался. Ёбнуть до звона в ушах, чтобы боль растекалась с кровью по венам, чтобы он каждой клеточкой её ощутил и понял, что и как надо делать. А Смирнов… Он просто выдавил из себя самый удивленный и озадаченный взгляд. Недоуменный и абсолютно лживый. Но, кажется, достаточно убедительный, ибо Ксения замялась, а во взгляде промелькнул стыд. Хотя сразу же и упорхнул, скрылся за литрами алкоголя. И ведь продолжает пить. Мужчина даже рад тому, что Хоффман не начала орать об этом на весь бар. О взглядах, которыми закидывал Андрей Неред. О нежности, что Ксюша уловила, когда мужчина говорил с Лизой или — что, скорее, чаще — о Лизе. О искрах от прикосновений Старого к русой. Обо всём, чёрт возьми. Однако бьюти блогерша сразу отметила, что как минимум половину она могла выдумать. О, она и правда могла. Очередной шот влил себе Андрей в глотку, облокачиваясь на спинку кресла. Закрыл глаза. Снова флешбеки, только уже сегодняшнего дня. Вот он с другом приезжает на байках к Тане, Лизе и Ксюше, веселятся и проводят время вместе. Пекло и красивый вид. Вот ледяной ветер врезается в разгоряченную кожу, словно провели клинком. Собственноручно превращает себя в ледышку. Но ему это нравится — сразу чувствуешь себя живым. А ветер словно вытряхивает из головы все мысли, тяжелые и не очень, оставляя блаженную, мягкую пустоту. Завораживающе. Вот они смотрят на горы и на расстилающееся море под ними. Восхитительно. Эпитетов не хватит, чтобы описать это красочное место. Взгляд падает на подругу — а у подруги падают русые пряди — отливающие на ярком солнце золотом — на её аккуратные плечи. Острые, манящие. Оставлять следы от прикосновений, мокрую дорожку поцелуев, оставлять еле заметные следы зубов. Выбить из себя эту мысль, выбить. Не сейчас, не тогда, когда нос улавливает запах молочного шоколада и виски. Пахнет любовью, проносится в голове Старого. Блядь, любовью. Просто надо поспать. Однако Андрей и мускулом не пошевелил, всё так же откинувшись на спинку кресла. Надо нахуяриться, а потом уезжать отсюда нахуй. Фраза, что только что пронеслась в голове, была воспроизведена вслух. Довольные и согласные друзья кивнули, начиная неспешно собираться. И вот они уже в поместье девушек, прыгают в бассейн. Такие же веселые, пьяные и разгоряченные. — Во бля, я ща бомбочкой! — НЕТ, СУКА, НЕ СМЕЙ! И характерный звук всплеска воды. Брызги в разные стороны, а бешеный девичий визг неприятно зудит в ушах. Однако злиться не хочется, хочется веселиться со всеми. — На бля, поснимай нахуй, я тоже пошёл купаться! — Старый, сука, если ты прыгнешь, я тебе уебу! Ксюша ржет как ненормальная, Таня отходит с камерой подальше, чтобы всё было видно, но каплей на саму по возможности попал самый минимум. Ба-бах. Хоффман орёт что-то о том, что она больше не даст Андрею косметику. Странно, но это кажется очень смешным. Таня откладывает камеру после слов «можно выключать». Лиза стоит у борта бассейна, искренне смеясь с очередной шутки одного из мужчин их компании. Кажется, про говно. Ну что-ж, Лиза сама в говно, не удивительно. А у Старого сумасшедший план, осуществить который он будет стараться от слова очень. Как можно незаметнее подплывая к гогочущей паре, Андрей выныривает и хватает Неред за ногу, таща в бассейн. Крики и оры усиливаются, девушка, выныривая головой, обрушивает небывалый поток матов на в-восторге-от-себя Смирнова. — Вот еблан! — всё, что слышит мужчина, только-только отошедший от припадка смеха. Внезапно ком в горле развернулся с бешеной скоростью, совершенно не давая проходу воздуху. Вылезшая на берег Лиза была с головы до ног мокрая, от чего одежда прилипла к телу, обтягивая и обнаруживая пару занятных фактов, осознание которых в голове у Старого раздаются пушечные заряды, разрывая её на множество частей. Мокрые волосы Лизы очень красивого цвета. Прилипают к тонкой шее, завораживая. Как и, чёрт возьми, весь внешний вид. Лиза не надевала сегодня лифчик. Вечером на Пхукете холодает, а учитывая, что сейчас уже поздний вечер, так еще девушка только что вынырнула из приятно тёплой воды, кожа покрылась мурашками. Этого, правда, Старый не заметил. Взгляд был направлен на торчащие соски, которые любезно припечатала к себе материя майки. Восхитительно. Просто, блядь, охуенно. Неред, тем временем, занята орошением чести Андрея такими немыслимыми матами, что уши даже привыкшего завяли бы. Но все в компании пьяные, а сам Андрей срал сейчас на все звуки, да и вообще на все окружающее пространство. Есть только он, внезапно накалённая атмосфера и такая-идеальная-Лиза. Такая правильная, складная. Великолепные ноги, тонкая талия, маленькие груди. Прозрачные запястья, нежные пальцы, горящие, красивые зелёные глаза. Видимо, теперь любимый цвет старого. Осознание того, что Старый пялится на Лизу пришло только после визга последней, прорезавшего слух: — Ты КАКОГО ХУЯ на меня смотришь, мудила?! Разуй глаза, дурочка. От одного взгляда на тебя заводишься не по-детски, а он тебя разглядывает не меньше минут пяти. Отлично, просто прелестно. — А ты сама на себя посмотри! — вот блять. Совершенно не то, что он хотел произнести. Русая тут же оглядела себя, оценивая. После пятой секунды лицо убрало маску злости. От головы словно отлили кровь — белая, с алыми щеками, на которых красивым шрифтом было написано «Ебаный стыд». Боже, ну конечно. Жесть. Поджимая губы и переставая ржать Старый вылазит в покалывающую прохладу вечера. Немного морщится, но скорее от осознания ситуации. Чёткий план — найти полотенце, найти Неред. Укрыть, извиниться. Просто потому что надо, потому что так правильно. Вовсе не потому, что. Зелёные глаза стреляли укором, а лоб украсила еле видная складка, кричавшая осуждением. Ещё бы, она разлила пиво. И вдруг, внезапно. До Андрея доходит, что он уже сутки как пьян. Пил и пил, а весело только сейчас. От этой мысли спокойствие накрывает с головой, укутывая в свои жаркие объятья. Все эти мысли о красоте Лизкиного тела — обычная похоть, помноженная на два из-за алкоголя. Спокойствие — отличное описание состояния. А теперь — просто извиниться.***
Андрей проебал. Просто проебал. Проебал, блять. Просто ушел спать, забыв об извинениях. Которые, конечно, уже никому нахуй не всрались. К тому же. Мало ли раз Лиза сама по пьяни прыгала в бассейн в одежде? Ну вот. Банальный испуг. К тому же пьяным может привидится сам Сатана. «Не одинаково ли?» Смешок. Выпить бы таблетку. — Бьюсь головой об твоё «не хочу». Нам нужно с тобой обратиться к врачу. — Боже, Старый, ты чё? Ранеткам изменяешь? — Лизу боком похмелье тоже не обошло. Как и Лиза Андрея — толкнув бедром, пытаясь оттолкнуть от стола. — отойди, свин, я тоже пить хочу. Странная реакция тела на обычный толчок. Странные мысли и поведение. Всё странное, блядь. Интереснее всего то, что Андрей снова смотрит на Неред, которая с удовольствием опустошает бутылку минералки. И то, конечно, что сознание подкидывает картины мокрой девушки, вылезшей из бассейна и разразившейся гневной тирадой. Образы такие реалистичные, что кажется — протяни руку, почувствуешь мурашки на запястье, совершающие свой привычный на холоде обход всего тела. Это делает взгляд стеклянным, смотрящим сквозь — знали бы, как сейчас это на руку. — Чё, опять? Старый, ау! — перед глазами промелькнули пальцы подруги, приводя в чувства. — Извини, — снова слова, которые вырвались не-по-воле. Не по ебаному плану. — Извиню. Или нет. За что? — За вчерашнее. Продолжаешь? Ну продолжай, ладно. Подержись за голову — болит. Натяни на лицо раскаяние — делать-то что-то надо. А снег растаявший, он — вода. — Ахуеть мы аристократы. Забыли, ладно? Мне не надо, чтобы ты постоянно думал о моём не самом удобном, блядь, положении. Но ты всё равно должен мне пива. — подруга, отойдя от стола, развернувшись, пошла в сторону выхода из кухни. — Ксюха с Таней в магазине, скоро приедут, если что. — скрылась в дверном проеме. Относительная тишина минуты две, а потом, звонко и задорно из соседней комнаты: — А ещё бля короче новую кепку. Её, кажется, хлорка разъела. Принт, блядь, — чайник вскипел, давая понять об этом свистом, заполняющим кухню, отскакивая от кафеля прямо в ушные перепонки. — ёбни его, чё свистит бля. И так голова болит. Кивок. Вот так, просто. Просто…Да! Глупо, когда просто — но, здесь нет другого подтекста. Я никогда не тянулся к звёздам — я из другого детства!
Тексты песен, видимо, теперь просто так не выбьешь. Жалко только, что нервы теперь только в плейлисте. Голова раскалывается. Так вдобавок в мыслях новые образы с участием подруги. Новый сон. Поцелуй Неред, теперь с Андреем. Так сказать, альтернативное завершение вчерашнего купания в бассейне. Отнюдь не мило. Об этом не хотелось заикаться даже в контексте шутки. Перед Старым на столе чашка с чёрным кофе. Такой горький, без молока и сахара. Такой неправильный, в то же время притягивающий. Жидкость обжигающе-горячая, пар, поднимаясь, въедается в носовые рецепторы. Однако запах Андрей чувствует совершенно иной, как бы кофе не старалось — приятная смесь молочного шоколада с алкоголем. Мысли так же не отвлекают голоса приехавших Ксюши и Тани. В них сейчас одна мысль. Пугающе-запретная, но такая восхитительно-трепетная. Хочется отшвырнуть, прижав к себе. Андрей ведь ехал сюда за отдыхом и приятным глазу видом. В мир влюбиться, как говорится. Поётся, точнее. А влюбился — вот чёрт, кофе и правда ахуеть какой горячий — в Лизу Неред. Неожиданно. — Старый, может материализуешься сюда и соизволишь помочь пакеты разобрать? Или всё-таки ожидаемо?Мне некому петь любимые песни. Обрушился весь мир на голову мне. Сижу на краю разбитого сердца, Внутри меня все замолкли голоса.