Генерал и Я

Даже Чу Бэй Цзе было не по силам описать такую женщину, как Бай Пин Тин. Он сел на кровати и повернулся к лежащей рядом фигуре. Утренние лучи солнца лишь слегка пробились через тяжелые серые тучи и упали на растрепанные волосы девушки. Он увидел еле заметную улыбку на ее ничего не подозревающем спящем лице. «Хороший сон?» Чу Бэй Цзе ничего не мог с собой поделать. Он придвинулся к ней поближе. Он знал, что не был добр к ней. В течение восьми месяцев, она была заключенной, живущей в западной комнате. Каждую ночь он насиловал ее, получая огромное удовольствие. Так почему же она улыбалась? Чу Бэй Цзе не мог этого понять. Он приблизился к ней, желая рассмотреть ее улыбку как можно подробнее. Его дыхание коснулось ее волос. Ее густые ресницы затрепетали. Чу Бэй Цзе отстранился и встал с кровати. Пин Тин открыла глаза, увидев спину Чу Бэй Цзе. Она поднялась и прошептала: — Принц уже проснулся? Его спина. Всегда была лишь одна его спина. Вчерашнее проявление любви было подобно мимолетному облаку, которое растворилось без следа в момент, когда она проснулась. Чу Бэй Цзе не менялся. Каждый раз он уходил, не говоря ни слова, с прямой осанкой и каменным сердцем. Прошло восемь месяцев. Начался снежный сезон. До весны было еще так далеко. — Госпожа, Вы проснулись? — ее личная служанка, Хон Цянь, вошла в комнату, держа медный таз, наполненный горячей водой. Она положила его на стол и потерла руки. — Сегодня очень холодно, снег пошел еще до рассвета. Она прошла вперед, помогая Пин Тин встать с кровати. Увидев, что Пин Тин нахмурилась, она поспешила спросить: — Что-то случилось? Вам плохо? Пин Тин села обратно на кровать. Она закрыла глаза, чтобы успокоиться, прежде чем открыть их снова. Она покачала головой, отвечая: — Все хорошо. Я просто встала слишком быстро. Вода была теплой. Пар, кружась в танце, обволакивал гладко отполированный медный таз. Пин Тин медленно опустила пальцы в воду. Хон Цянь уставилась на ее пальцы и тихо вздохнула: — Какие красивые руки. — Красивые? — Очень. Пин Тин вытащила руки из воды, а Хон Цянь осторожно протерла их белым полотенцем. Пин Тин рассмеялась. — Какой смысл в красоте? Эти руки больше не могут играть на цине. — Почему? — с любопытством спросила Хон Цянь. Пин Тин не была в настроении разговаривать. Она отвернулась и лениво посмотрела на горечь зимы за окном. Хон Цянь служила Пин Тин около месяца и прекрасно знала ее характер. Понимая, что ее вопрос был неуместен, она не стала дальше расспрашивать. Она собрала вещи, взял таз и собралась покинуть Западные комнаты. Служанка вышла, обернувшись, чтобы закрыть дверь, когда услышала голос. Голос был подобен дымке, незащищенной от ветра. — Я…у меня нет циня. Цинь появился. Около полудня ей на стол поставили гуцинь. Это гуцинь не был таким роскошным, как, например, цинь из дерева платана, но найти такую вещь за полдня в такой глуши было сравни чуду. Пин Тин протянула руку, прикоснувшись к инструменту, как испуганный котенок, нуждающийся в убежище. Хон Цянь снова пришла. — Госпожа, Вы теперь можете играть на цине? Пин Тин покачала головой. Хон Цянь продолжила: — Разве у Вас нет циня? Казалось, что боль или нечто похожее отразилось на уголках ее красных губ. Она засмеялась и продолжала качать головой. — Какой смысл иметь цинь? Никто не будет слушать, так зачем прилагать усилия? — Я буду. — Ты? — Пин Тин замолчала, обернувшись. — Ты сможешь понять то, что услышишь? Перед тем как увидеть разочарованное лицо Хон Цянь, Пин Тин рассмеялась: — Хорошо, возможно ты поймешь потом. Руки были вымыты, ладан зажжен. Туманная белая дымка, растворяющаяся в воздухе, принесла неописуемую нежность, которая мягко касалась кончиков носа людей. Пин Тин села на колени. Она дотронулась до струны. Следуя мягкому звуку, окрыленные ноты танцевали чуть поодаль от струн. — Когда есть проблемы, есть герои… Когда есть герои, есть красавицы…пережив все потрясения… Она открыла свое сердце пению, касаясь струн с большим волнением. — Если есть воины, будет и слава. Если есть слава, будет мошенничество. Воины знают, как обманывать, воины знают, как обманывать… Несмотря на то, что ее руки были такими тонкими и бледными, ее голос был сильным, подобно камню. Она касалась струн и как будто переносилась в Облачную Долину, где она находилась в руках Чу Бэй Цзе, обещая, что никогда не придаст его, а под ногами была лишь одна пропасть. Если солдаты знали о мошенничестве то, что насчет чувств? Ян Фен была за тысячу миль отсюда. Она отправила три письма, каждое из которых было пропитано слезами и печалью. Каждое новое письмо было тревожнее предыдущего. Пин Тин сдерживала свои эмоции. Она разрывала каждое письмо в клочья до тех пор, пока они не превращались в белых бабочек, заполнивших все небо. В этом и была причина. Как объяснить? Что объяснить? Она не могла разорвать кровные отношения с Поместьем Цзин Ань. Она также не хотела верить, что любовь Чу Бэй Цзе к ней была ничем иным, как простым обманом. Если были настоящие чувства, то, как кто-то мог быть одураченным? Если была настоящая любовь, то нужно оставаться верным до конца. Любовь до самого конца. Невзирая на бесчисленные повороты и удары судьбы, сердце не должно меняться. — Ласточки вестники удачи, но слишком много удачи может навредить. Радость смотреть, радость смотреть… Постоянное и тактичное отклонение от обвинений было самым разумным выходом. Молиться о проверки чувств? Глупо использовать любовь, чтобы разрешить проблему. Пин Тин глянула на Хон Цянь, тихонько засмеявшись. Когда женщины хотят любви, они делают все, что в их силах. Она всегда была умной, так что быть одураченной однажды не принесет большого вреда. Финальная нота повисла в воздухе, как будто не желая уходить. Пин Тин подняла голову и увидела опьяненное лицо Хон Цянь, на глазах которой уже навернулись слезы. — Глупая девчонка, почему ты плачешь? — Пин Тин не могла не засмеяться. Хон Цянь подняла руку, вытирая слезы, и сказала: — Во всем виновата Госпожа, которая сыграла такую несчастную песню. Я единственная, кто должен жаловаться. Пин Тин сморщила свой носик, показывая свое ребяческое выражение лица. — Такая хорошая песня, почему в твоих ушах она стала печальной? Она убрала руки с циня и собиралась успокоить Хон Цянь, когда в комнату вошел Можань. — Принц сказал, что как только Госпожа закончит играть, цинь должен быть возвращен. Когда бы Госпожа ни захотела играть, она может взять его снова. — Звучит неплохо, — Пин Тин нерешительно закивала головой и, передав цинь Можаню, подошла к столику, на котором ее ждала чашка чая. — Госпожа, пожалуйста, не пейте этот чай, он остыл. Я пойду заварю еще, — она сделала шаг вперед, намереваясь забрать чашу. — Я чувствую себя разгоряченной после игры на цине, — возразила Пин Тин, — так что холодный чай самое то сейчас, — не дожидаясь, когда Хон Цянь подойдет, она выпила напиток, не оставив ни капли. Стояла зима, поэтому чай давно превратился в ледяную воду. С тех пор, как поместье Цзин Ань столкнулось с большими неприятностями, Пин Тин преследовала череда неудач, из-за чего ее здоровье сильно пошатнулось. Сделав глоток ледяного чая, ее грудь сдавило, и она на мгновение потеряла возможность говорить. Хон Цянь увидела ее выражение лица и быстро заговорила: — Вот видите, холод добрался до Вас. Хон Цянь поспешила принести горячую воду, но была схвачена за руку. — Все хорошо, я просто немного подавилась, — прошептала Пин Тин. Она подняла глаза на Можаня, который все еще стоял, держа в руках цинь. — Почему ты еще здесь? Иди скорее, если ты задержишься, то Принц будет в гневе. Можань поклонился и вышел из комнаты. Он не направился в покои Принца. Вместо этого Можань завернул за угол в конце коридора и зашел в прилегающую к спальне Пин Тин комнату, в которой действительно ждал Чу Бэй Цзе. — Принц, я принес цинь. Чу Бэй Цзе осмотрел Можаня с ног до головы и, нахмурив брови, спросил: — Как она? — Она немного бледна. — Вздор! — лицо Чу Бэй Цзе потемнело еще сильнее. — Чтобы развеять скуку надо играть что-то веселое, а не такие сложные классические произведения! — закричал он. Можань только и понял, что «вздор» был направлен не в его сторону, а в сторону Пин Тин. Он выдохнул с облегчением, когда услышал указания Чу Бэй Цзе: — Найди доктора, пусть он проверит ее пульс. — Да, — Можань склонил голову, подчиняясь. Чу Бэй Цзе нахмурился. — Кто вообще смог бы выпить такую холодную чашку чая? Скажи Хон Цянь служить еще лучше и тщательнее, чтобы больше не допустить подобного. Можань согласился, тайно рассматривая выражение лица Чу Бэй Цзе, которое оставалось все таким же темным, как будто на него упала тень от вороньего крыла. Нрав Принца всегда был порывистым, когда дело касалось Пин Тин, так что было сложно понять, о чем он на самом деле думает. Цинь ожил на мгновение, но теперь он оставался молчаливым. Чу Бэй Цзе вернулся в свой кабинет во второй половине дня. Большую часть времени он проводил в соседней комнате. Работа с документами была лишь ложью. Откуда у него вообще могут появиться бумаги? Маленькое уединенное поместье, стены которого намного тоньше, чем в его прошлой резиденции, что позволяет услышать любой шорох. Если Пин Тин пела, если она пела тихо, то эти звуки все равно выплывали из ее комнаты и достигали ушей Чу Бэй Цзе, опьяняя его. Хоть он и был опьянен, он не был пьян. Если бы он опьянел настолько сильно, что сошел бы с ума, то он без колебаний бы ворвался в комнату Пин Тин, чтобы обнять поющего человека, сильно со всей любовью прижав к груди. Но он этого не сделал. Он стоял у стены, слушая ее беззаботное пение, ее разговоры с Хон Цянь о ветре, травах и цветах, которые еще не расцвели. Восемь месяцев. Самые долгие и болезненные восемь месяцев в его жизни. Очень давно он дал обещание, что, когда придет весна и расцветут цветы, он соберет их и отнесет в храм. Когда же наступит весна? Когда ночь вступила в свои права, Чу Бэй Цзе вернулся в комнату Пин Тин. Несмотря на жестокость, его равнодушие оставалось неизменным. — Принц, — Пин Тин посмотрела в окно. На холодном и одиноком ночном небе не была ни одной звезды. Она понизила свой голос. — Завтра скорее всего будет сильный снегопад? Чу Бэй Цзе обнимал ее, казалось, что он спал. Она знала, что он только претворяется. Он знал, что она знает о его притворстве. Помимо безразличия, он понятия не имел, как наказать женщину рядом с ним. И как наказать себя. — У меня завтра день рождения, — прошептала Пин Тин на ухо Чу Бэй Цзе. — Будет ли Принц сопровождать меня в это день? Завтра пойдет снег. Позвольте мне сыграть на цине для Принца, любуясь снегом… Чу Бэй Цзе больше не мог этого вынести. Он еще сильнее обнял Пин Тин, услышав тихий писк. «Не говори. Больше ничего не говори. И что, что завтра у тебя день рождения? Я могу любить только так, под покровом ночи. Когда наступит утро, передо мной опять появится мой дорогой брат и духи его умерших детей». Чу Бэй Цзе ушел рано утром. Пин Тин смотрела на его спину, закусив губу, она молчала. Небо посветлело. На короткий момент солнце осветило все вокруг, но потом тучи затянули небо. — Ах, собирается снег? — вздохнула Хон Цянь. Пин Тин сидела у окна. Она протянула руку вперед, а потом, повернув голову, сказала: — Смотри! — на ее ладони лежала одна снежинка. — Пошел снег. Снежинки падали мягко и тихо, но ветер становился все сильнее с каждой секундой, разбрасывая замерзшие капельки воды то тут, то там. Небо было пасмурным. Казалось, что его тошнит от солнца, а облака намеревались преследовать его вечно. Песок в песочных часах понемногу падал, Пин Тин молчаливо считала минуты. Сегодня был ее день рождения и три часа уже потрачены впустую. Она родилась посреди снега, по крайней мере она так себе это представляла, хотя на самом деле ей так сказала герцогиня. Ее настоящие родители оставались единственными людьми, кто знал точную дату ее рождения. Она вспомнила тот день, когда герцогиня привела ее в поместье Цзин Ань. Она хвасталась тогда: — Умная, как снег, она должно быть родилась во время снегопада, — герцогиня тогда выбрала снежный день, чтобы отпраздновать день рождения девочки. Пин Тин любила снег. Каждый год на ее день рождения, в поместье устраивался праздник. Хэ Ся часто приглашал толпу дворян, включая Хэ Су. Чем больше мужчины напивались, тем настойчивее звучала просьба: — Пин Тин, сыграй на цине! Поторопись и сыграй! Пин Тин, сыграй пьесу! Дон Чжуо любил шутки больше всего и часто он приносил ей цинь и, смеясь, положил ее руки на струны. Поначалу толпа всегда была шумной, но как только слетали первые ноты, все сразу затихали. Им было все равно стоят они или сидят, они с наслаждением слушали песни, любуясь на снег. Когда одна песня заканчивалась, она слышала мягкие аплодисменты, которые не были похожи ни на чьи другие. Она счастливо развернулась, крича: — Ян Фен, не смей лениться! Я именинница, так что на одну мою песню, ты должна сыграть десять. Пин Тин начала хихикать, а потом из всех сил старалась сдержать улыбку. Снегопад, казалось, издевается над изменчивостью жизни. День, проведенный в одиночестве, не то, о чем кто-то должен заботиться, но Чу Бэй Цзе приходилось это делать. Он не должен игнорировать ее. Она посмотрела на песочные часы еще раз, наблюдая, как время убегает песчинка за песчинкой. Человек, которого она хотела видеть, не пришел. Она пережила всю холодность с его стороны за эти восемь месяцев, и все же она так и не дождалась улыбки и теплого слова. Почему она ничего не получила взамен? — Хон Цянь? Хон Цянь зашла через боковую дверь, спрашивая: — Госпожа что-то желает? Пин Тин опустила голову, рассматривая свои тонкие пальцы. — Найди Принца, — она осторожно произносила каждое слово. — Я хочу одолжить цинь. Цинь был тут же доставлен Можанем, который произнес: — Если Госпожа хочет сыграть на цине, чтобы развеселить себя, то она может сыграть что-то легкое. Если Вы собрались играть сложную композицию, то, пожалуйста, не играйте вообще. — Где Принц? — Принц… — Можань избегал ее взгляда. — В своем кабинете разбирает документы. — Он сегодня очень занят? Можань долго молчал прежде, чем ответить одним словом: — Да. Пин Тин кивнула. — Я понимаю. Что касается циня, я верну его чуть позже. Как только Можань ушел, Хон Цянь хотела зажечь благовония, но Пин Тин остановила ее. — Ненужно, я сделаю это сама. Она сама разожгла благовония и принесла воду. Она осторожно опустила руки в воду, а потом медленно вытерла их и села за стол. Усевшись поудобнее, Пин Тин с улыбкой коснулась циня, извлекая из него несколько звуков. Вдруг комнату заполонили звуки, похожие на те, что издает кавалерийский отряд. Так прошло несколько минут, а потом в комнате воцарилась тишина. Пин Тин была готова рассмеяться, но ее лицо держало торжественную маску, а пальцы были взволнованы. В мгновение ока бушующие крики битвы, ржание лошадей и грохот барабанов заполонили окрестности и сотрясли небеса. Лицо Хон Цянь побледнело, когда она схватилась за ткань, покрывающую ее грудь, полностью лишенная энергии. Чу Бэй Цзе не виноват, это была только ее ошибка. Это была она и только она, кто преградил Чу Бэй Цзе дорогу и сказал: — То обещание все еще в силе. Прошу, позволь Пин Тин следовать за Принцем на край земли, моя жизнь и смерть в руках Принца. Она протянула руку, которую взял Чу Бэй Цзе. Отныне ее честь, жизнь и смерть принадлежат не ей, а только ему. Она думала, что пережила достаточно. С прошлой весны все, что она получила это спину, каждое утро уходящую от нее. Она жила так восемь месяцев и в этот день решила сдаться, в день, когда она думала, что сможет получить хоть немного любви. Она смогла бы пережить любые невзгоды, если бы человек, которого она любила обронил хоть слово. Как жаль, но ничего не получилось. Звук циня постепенно успокаивался, как будто война подходила к концу, и немногие выжившие окровавленные лошади стояли на поле битвы, пока огонь обжигал упавший флаг. Он был совершенно опустошен. Лоб Пин Тин покрылся испариной, но она и не думала останавливаться. Она изо все сил старалась закончить оставшиеся ноты. Ее тело слегка покачнулось, прежде чем сдаться под действием силы тяжести. Хон Цянь была слишком потрясена и все еще пыталась прийти в себя, когда фигура ворвалась в комнату, чтобы с одной стороны подхватить Пин Тин и не дать ей упасть, а с другой стороны, чтобы, положив руку на цинь, остановить его звучание. Пин Тин только чувствовала, как кто-то держит ее. Она могла слышать, как ее сердце стучит от возбуждения. Свет в ее глазах внезапно потускнел, когда она поджала губы. — Отпусти, — она изо всех сил пыталась встать. У нее закружилась голова, но она запретила издавать себе какие-либо звуки. Можань поспешно отступил. — Принц в настоящее время занят. Цинь Госпожи звучит…слишком громко. Пин Тин была уставшей. Она горько засмеялась. — Я очень сожалею об этом. Можань добавил: — Принц также спешит напомнить, что Госпожа лишь одолжила цинь. Так как Госпожа уже сыграла несколько пьес, пришло время вернуть инструмент. — Можань, я хочу увидеть Принца. Можань на мгновение заколебался, как будто прислушиваясь к окружающей обстановке. Он подождал некоторое время, прежде чем, стиснув зубы, сказать: — Принц очень занятой человек. Он придет вечером, как обычно. — У меня есть кое-что важное, что я должна ему рассказать, — Пин Тин подчеркивала каждое слово. — Я должна прояснить все недоразумения, которые у него есть на настоящий момент. Можань снова колебался, но не было слышно ни звука. На этот раз он казался даже немного разочарованным. Он вздохнул и повторил: — Принц, он…он придет вечером, как обычно. Пин Тин уставилась на Можаня, который, казалось, боялся взглянуть на нее. Он отвернулся. Пин Тин понизила свой голос: — Ты можешь забрать его. Поблагодари Принца за меня, — она больше не была в состоянии выдержать вес своего собственного тела, поэтому схватилась за стул для поддержки, а потом медленно села на него. Можань взял цинь и покинул комнату. Чу Бэй Цзе не был в комнате. Он стоял посреди бушующей метели, он был неподвижен, как будто не замечая снега вокруг. — Принц, я забрал цинь, — Можань передал ему цинь. Несколько снежинок упали на цинь, что вызвало неожиданное покалывание в глазах Чу Бэй Цзе. Он сожалел. Он не должен был давать ей цинь и не должен был слушать ее игру. Последняя пьеса Пин Тин трепетала в его сердце, разрывая его на мелкие кусочки. Когда он услышал эту последнюю элегическую пьесу, он почувствовал непреодолимое опустошение, он покрылся холодным потом. Сохраняя еще капельки разума, он велел Можаню войти в комнату, иначе он сам бы ворвался туда. Он строго предупреждал ее никогда больше не играть эту пьесу. Она была сыта по горло жизнью. Ее не волновала жизнь или смерть. Она хотела с такой же решимостью, какую испытывают на войне, перерезать себе горло и умереть. Трагическая смерть, которая принадлежала бы только ей одной. Он глубоко ненавидел ее, но не мог вынести одной мысли, что может ее потерять. Можань не мог не спросить: — Принц, Вы правда не собираетесь увидеться с Госпожой Бай? Госпожа Бай сказала… Взгляд, брошенный на Можаня, был подобен кинжалам. Можань поспешно опустил голову. — Ваш слуга заслуживает смерти. Сильный порыв ветра коснулся его уха и почувствовал нечто, что было холоднее снега. Прошло некоторое время, прежде чем он услышал глубокий голос Чу Бэй Цзе: — Ты можешь идти. Чу Бэй Цзе вернулся в свой кабинет и не выходил из него, даже на обед. Можань нервничал весь день. Он ждал в боковой комнате в течение двух часов, пока перед ним не появилась Хон Цянь с подносом. — Что нам делать? — озабочено спросила она. — Госпожа отказывается есть. Она показала все блюда, к которым даже не притронулись: два вида мяса, два вида овощей, маринованный редис и пиала белоснежного риса. — Я умоляла ее поесть целую вечность, но она, казалось, просто считала рисовые зерна. Съев парочку из них, она отложила палочки и сказала, что не голодна. Если так будет продолжаться, то она заболеет, и Принц сдерет с нас, рабов, три шкуры. — С кого сдеру шкуру? — у входа в кабинет появилась тень. Хон Цянь обернулась, чтобы посмотреть, чей это был за голос, но тут же опустила голову. — Принц… Взгляд Чу Бэй Цзе упал на нетронутую еду. — Это ее? — Да, — ответил Можань. Хон Цянь осторожно ответила: — Госпожа Пин Тин съела пол чаши каши этим утром. Она едва притронулась к обеду. Я подумала, что это плохо, поэтому пришла рассказать об этом Принцу. Тяжелый взгляд Чу Бэй Цзе был устремлен в ее сторону. — В последнее время она также вела себя? — С приходом зимы ее аппетит ухудшался. Она ест все меньше и меньше в последние дни, но прошлым вечером, казалось, ситуация улучшилась. Она съела несколько гарниров и миску риса. Можань, кажется, кое-то припомнил. Он понизил голос. — Прошлым вечером, Принц приказал отослать Госпоже Бай несколько блюд со своего стола. Возможно, что… Чу Бэй Цзе слушал внимательно, прежде чем отдать приказ Хон Цянь. — У меня еще осталось несколько блюд. Можешь отнести их ей. Хон Цянь изначально была выбрана в служанки к Пин Тин за свой хороший характер и ум. Видя, что Чу Бэй Цзе совершенно не злиться, она набралась смелости и мягко сказала: — Докладываю Принцу. Я думала, что, возможно, Госпоже Бай нравятся эти гарниры, поэтому я попросила приготовить их на сегодня. Однако, это совершенно не помогло. Она не притронулась ни к одному блюду. Она уверяла, что не голодна. Чу Бэй Цзе холодно посмотрел на остывшую еду. — Я понял, можешь идти. Когда Хон Цян удалилась, он повернулся к Можаню. Он, наконец, спросил: — Что ты думаешь? — Что? — Можань был озадачен этим вопросом. Изучив выражение лица Чу Бэй Цзе, он знал, что не может позволить себе ответить неверно. — Она больше не может этого выносить, верно? — бормотал Чу Бэй Цзе. — Принц… — не успев закончить, он был прерван. — Ничего не говори! — Чу Бэй Цзе развернулся, заложив руки за спину. Было видно, как у него дрожат плечи. Вот только из-за гнева или же волнения? Некоторое время спустя, он, наконец, успокоился. — Давай навестим ее, — холодно обронил он. Двое мужчин остановились перед покоями Пин Тин, когда услышали доносившийся оттуда голос. — Госпожа Бай, Принц приказал мне. Я не могу ослушаться его приказа. Здоровы или нет, но прошу Вас, позвольте мне послушать Ваш пульс, чтобы я мог дать ответ Принцу. — Просто скажите ему, что я не больна. Густые брови Чу Бэй Цзе нахмурились. Он толкнул дверь и вошел в комнату. Его тело было огромно, он остановился у окна, закрывая большую часть света, бросая невероятных размеров тень на пол. В комнате воцарилась тишина. На Пин Тин была накинута небольшая накидка. Она сидела на кровати, укрывшись зеленым бархатным одеялом. Возможно, она только что проснулась после полуденного сна, когда пришел доктор. Ее шелковистые черные волосы не были причесаны и были перекинуты через плечо. Ее бледное лицо и черные глаза были лишены каких-либо эмоций. Она не ожидала, что Чу Бэй Цзе внезапно ворвется в комнату. Она почувствовала огромный порыв ветра, и температура в комнате упала на несколько градусов. Она приподняла голову, чтобы встретиться взглядом с Чу Бэй Цзе. Их сердца забились быстрее, как только их взгляды встретились Холодная ярость начинала расти в Чу Бэй Цзе, но она дрогнула под ее взглядом. Пытаясь восстановить самообладание, он махнул рукой, выгоняя всех из комнаты. — Вы все можете идти. Хон Цянь, Можань и доктор в туже секунду оставили их наедине. В комнате остались только двоя. Чу Бэй Цзе снисходительно смотрел на Пин Тин некоторое время. Он рассматривал ее бледное лицо и хрупкое тело, вспоминая каким здоровым оно раньше было. Он был в бешенстве от того, что она отказывалась принять помощь врача в ее нынешнем положении. Но чем злее он был, тем спокойнее он говорил. — Ты не дура, так почему же ты совершаешь такие глупости? — спросил он. Было бы лучше, если бы этот вопрос не был озвучен. Пин Тин опустила веки и тихо захихикала. Она подняла взгляд и улыбнулась. — Принц здесь. Цель Пин Тин наконец-то выполнена. Несмотря на то, что она не была красавицей, ее умные глаза были достаточно соблазнительными. В сочетании с ее сладкой улыбкой, из-за которой появлялись две ямочки на ее щеках, сердце Чу Бэй Цзе лихорадочно билось. Он сделал шаг вперед и в его поле зрения оказалась только она, девушка, сидящая на постели. Его воинственное, холодное и бесчувственное выражение вновь появилось на лице. Его холод полностью обволакивал Пин Тин. — Даже сейчас, когда ты передо мной, почему ты все еще играешь в эти бессмысленные трюки? Пин Тин подняла голову, чтобы посмотреть на Чу Бэй Цзе. Она понизила голос: — Принц ошибается. Разве эти трюки бессмысленны? В этот короткий момент, когда Принц находился совсем рядом в ее поле зрения, Пин Тин была так счастлива, что не променяла бы его ни на какие богатства мира. Это предложение было частью хитрого плана, который заставил Чу Бэй Цзе врасплох. Он собирался уйти, но не мог сделать этого прямо сейчас. Он не мог не присесть на кровать рядом с ней. Теплое тело Пин Тин облокотилось на него, ее руки обвились вокруг его шеи. Чу Бэй Цзе ненавидел ее за то, что она отравила его племянников и поклялся, что никогда не проявит чувства привязанности. В тот момент, однако, он не осмелился оттолкнуть ее. — Ты хотела увидеть меня, чтобы что-то рассказать мне? — Уже слишком поздно. — Слишком поздно? Пин Тин еще сильнее обняла Чу Бэй Цзе. — Я собиралась сказать, но Принц упустил эту возможность. Зачем Пин Тин просить третий раз, чтобы заставить кого-то выслушать слова ее невиновности? С рождения и до самой смерти я не расскажу Принцу ни грамма правды. Если ты хочешь обвинять меня, то просто делай это. Чу Бэй Цзе внезапно поднялся, оттолкнув ее на кровать. — Ты не раскаиваешься и все еще играешь в свои игры? — он был в ярости. Он повернулся и направился к выходу. — Принц, прошу, подожди! — вдруг выкрикнула Пин Тин, заставляя Чу Бэй Цзе остановиться. — Пин Тин уже все хорошенько обдумала, — ее голос оставался мягким, но становился холоднее. — За эти восемь месяцев я не смогла заставить Принца вновь полюбить Пин Тин, поэтому для Пин Тин больше нет причин, чтобы оставаться здесь. Чу Бэй Цзе быстро обернулся к ней, его голос был подобен льду: — Ты не осмелишься сбежать. — Нет, — легкий смешок вырвался из уст Пин Тин. — Я покончу с собой. Чу Бэй Цзе презрительно рассмеялся. — Использовать смерть в качестве угрозы не самая лучшая тактика. Пин Тин не обратила внимания на его насмешки и продолжила: — Если Принц не будет со мной, то я не смогу жить в мире и гармонии. — В моих руках умереть не так-то просто, — яростно ответил он. Ее решимость встретилась с пытающими и непоколебимыми глазами Чу Бэй Цзе. — Человека, который хочет покончить с собой, никто не сможет остановить. Чу Бэй Цзе распахнул дверь. — Можань! — Здесь! — Можань поспешно появился перед Чу Бэй Цзе. — Убедись, — он указал на хрупкую фигуру в комнате, — что ты хорошенько позаботишься о ней. Если появится хоть малейший намек на несчастный случай, тут же докладывай мне!