Домой - в страну мертвых

      Это место было сложно описать, сколько не силься подобрать слова или сравнения ничего хоть сколько-нибудь объемлющего не получалось. Ни поэзия, ни проза на помощь не приходили — окружающее пространство было слишком за пределами восприятия. Кучики Бьякуя жил уже достаточно долго и за это время повидал всякое, но что делать, сейчас не знал. Он выпустил короля-Колдуна и его армию в мир живых, следовало понимать случившееся с ним решившей не задерживаться карой.       Пусть едва ли всё могло объясняться так просто, но принять заслуженное наказание он был готов, пусть и предпочёл бы отсрочить его до лучших времен. Дома ждали жена и сын, от которых он взял отвратительную привычку сбегать. Пусть в большинстве своём и во имя их же блага, всё равно так себе косплей на Одиссея. Будь воля светлого князя, он бы обошелся без всего этого.       Когда-то его немного, но тяготил груз обязательств. Для сидения в душном кабинете и роди ментора и блюстителя нравов он был ещё слишком молод. Частенько хотелось событий развеивающих привычную рутину и её скуку, знакомую до последней запятой в отчетах. И Готей-13 и Сейретей в целом были предельно консервативными организациями в которых мало что изменялось. И всё же жажда нового не означала отсутствие любви, ответственности обязательности, понимание чего меняло многое.       Так когда-то первый брак заставил его остепениться, а вскоре и понять, что же это такое быть главой клана. Второй брак был ещё значительнее, да и вступил Бьякуя в него в более зрелом возрасте и более осознанно. И тем не менее уже несколько десятков лет с женой так, чтобы постоянно не живёт. Заскочит на месяц-другой, или вовсе по кустам обжимается. Стыд да и только. И это то, что осталось от когда-то здоровых отношений! На этой мысли шинигами отвлекся от созерцания обстановки, неожиданное осознание заставило вздрогнуть, после чего ему захотелось схватиться за голову и взвыть. Как! А главное зачем?! Ясно же, что не случайность.       — Надо же, как быстро заметил, — раздался голос из пространства поблизости. Стоило обратить внимание и мужской силуэт, а вслед за ним и его обладатель приобрели конкретные очертания. Мужчина без возраста походил на ухоженного хиппи, а не на бога, и всё же сомнений в его природе не возникало.       Вздохнув, Бякуя приготовился к продолжению театра абсурда, в который превратилась его жизнь. Тем более провести столь желанный и важный разговор с женой сейчас не было возможно, да и её мотивы становились всё яснее с каждым мгновением.       — Зачем я здесь? — спросил глава клана Кучики.       — А для всего нужны причины? — оскалился Бог. — Как же свободная воля, творчество, интерес в конце концов!       В его голосе было столько ёрничества, что князь с трудом сдержал раздражение. Зато мысли о настигшем возмездии испарились, не выдержав конкуренции с действительностью. Чем-чем, а вершением правосудия с таким лицом заниматься невозможно.       Пусть иллюзий по поводу возникшего перед ним существа Бьякуя не питал, отчего не спешил приуменьшать его значимость. Этому помогали далеко не только здравый смысл и опыт общения с старейшими из эльфов, подобными Селебрене. То ли с магией, то ли с просто с возрастом и необходимостью в последние годы сильно выйти за пределы понятного ему мира, пришла с трудом объяснимая проницательность и знание бытия. Чувство не было качественно новым, впервые нечто подобное Бьякуя испытал ещё в детстве, но одно дело узнать, что облака вовсе не мягки на ощупь, а другое видеть мир насквозь.       — С тобой не посмеёшься, — притворно разочаровался собеседник. — Сразу к делу.       Сопроводив свои слова рубящим движением рукой и характерной гримасой, он лишний раз подтвердил полное понимание хода мыслей своего подопечного. Увы, Бьякуя такой же способностью понимать любые полутона в ходе чужих мыслей похвастаться не мог. При этом часто возникавшего рядом с Селебреной и ей подобным ощущения своей чудовищной юности не возникало. Непонятно как, но мужчина был одновременно в тысячу раз старше и младше, достигшего какой-то отметки на шкале измерения Бьякуи.       — Ладно тебе, — уже миролюбивее и серьёзнее сказал Бог. — Моё имя Шива, если так тебе будет проще. Быстрее надлежащего всё равно дела не делаются. Так что успокойся и подумай, а лучше сразу сделай правильные выводы.       Увы, это вышло, и тут же не схватиться за голову не дала лишь легшая на плечо чужая рука. Вот этого только для полного «счастья» не хватало. Интерес со стороны богов сама по себе штука неоднозначная, чего уж говорить, когда встречать гостя вышел сам бог Разрушения.       — Идём, — сменил тон Бог, и потянул шинигами в одному ему известном направлении.       — У нас удивительно постоянное общество, чтобы пренебрегать самими собой возникающими возможностями.       Бог ступал теперь по другому месту, вероятней всего своим владениям, так же плохо поддающимся описанию человеческим языком, как и всё виденное ранее. Не успей Бьякуя где-то глубоко в душе смириться с подобными происшествиями, то был бы преисполнен если не возвышенными чувствами, то хотя бы подобающими ситуации.       Вместо этого были факты в лице Владыки Шивы, его дворца и его прислужников. Был непонятно как и зачем здесь оказавшийся Кучики Бьякуя, давным-давно впитавший не то, что ы кости, а в само своё существо самурайский дух и самурайские же представления о скромности. Если не всю, то большую часть своей жизни считавший, что к власти он не стремиться, а во главу угла ставит долг и обязательства относительно доверивших ему свои жизни людей. Всё строго согласно конфуцианской морали, как бы порой остро не чувствовалась степень внутренней несвободы и высота собой же созданных преград.       Всему этому способствовали строгий распорядок дня, регламент встреч и поручений, порой лишавшие сна и доводящие до аскетизма. Мелкие радости и горести прекрасно заполняли оставшееся время, не давая жизни казаться серой и однообразно. Так незаметно оно длилось до тех пор, пока Сакура не отвоевала своё место в его существовании, а возможно и до самого рождения Тетсуи. Сейчас было сложно рассуждать, слишком уж на ум просились громкие и пафосные, но не выражающие ничего фразы. Чего не хотелось, как и натягивать сову на глобус, стараясь подогнать действительность под какой-то приемлемый шаблон, заданный воспитанием и представлением о жизни.       Всё это не меняло того, что оказавшись в абсурднейшей и сложнейшей ситуации, думать Бьякуя мог лишь о самых близких жене, сыне, дочери, которая у него всё же будет. Сакура рискнула поставив на кон многое, в том числе жизни доверившихся ей людей, выбрав из сонма людей именно его. Дав возможность вернуться, что бы ни сказали и ни пожелали боги, придёт срок и он окажется дома. Знание этого, а вместе с тем и того, что станет «сроком» казались князю извращенной шуткой. Кто такое мог придумать, не хотелось размышлять. Вместо этого он старался гнать желанные, но отвлекающие от происходящего сейчас мысли прочь. Получалось это с трудом до тех пор, пока взгляд не зацепился за особенно выдающуюся фигуру.       Никогда прежде Бьякуя не думал, что может увидеть нечто подобное ей. Без сомнения это была женщина, но это было единственным, что он мог выразить словами относительно неё.       — Если подумать, то именно она ведь и сотворила твой родной мир, — глубокомысленно заметил Владыка Шива.       Его облик неуловимо менялся всё время, что они двигались. Понемногу из человеческого преображаясь к плохо описуемому словами состоянию.       — Не удивляйся. Иногда она Сатти, порой Кали, может обратиться Дургой или ещё кем. Как и любая женщина, в общем-то.       — Я не об этом думал, — возразил Бьякуя.       Новая информация быстро укладывалась в голове, сортируясь по категориям на немедленную, полезную, отложенную на когда-нибудь позже.       — Ну ладно, — пожал плечами проводник. — Ты вообще оказался не слишком-то любопытным. Я думал, что всё это будет интереснее.       — Потому что мне всё это не нужно, — не кривя душей ответил Бьякуя.       Мелькнувшая краем Кали не торопилась почитать их своим присутствием. Это было и к лучшему. Им не о чем общаться. Растормошенное бесконечной беготней и перемещениями сознание князя вернулось из затянувшегося обморока, возвращая вместе с собой ясную донельзя систему приоритетов. И в неё никак не вписывались ни боги скучающие, ни их амбиции.       Долгое время чувствовавший себя разорванным на два состояния, Бьякуя, наконец, обрёл целостность. Пусть это и окажется временным, ширмой, за которой он старается спрятать всё мешающие больное и давно накипевшее, а от того рвущие на куски, от объективной реальности в которой находится в данный момент времени. Пока она держится, давая иллюзорное чувство отгороженности всё нормально. Это значит, что пока он способен преодолевать себя и делать какие-то шаги в необходимом, а не желательном направлении. Пусть от этого и тошно.       Это чувство живёт с ним настолько давно, что не окажись его в какое-то утро будет странно как оно так. Накапливавшаяся даже не годами, а десятилетиями усталость — это вам не шутки.       — Что я должен сделать? — спросил Бьякуя.       — Ничего особенного. Смотреть, слушать, предупреждать, говорить. Всё что происходит сейчас, всё что будет происходить дальше не более чем плохо поставленная постановка с дурными актёрами. Само по себе не имеет значения, но цепочка событий должна продолжаться.       Бьякуя кивнул, с трудом понимая о чём говорит Бог, пусть и догадывался о сути его речи.       — Кто-то должен воскреснуть, кто-то вспомнить кто он, кто-то освободиться, — продолжил говорить Шива. — Всё это больше, чем мы и одновременно мы и есть.       Не иначе, как пустившись в измышления он позабыл, что пытался что-то объяснить. Зато с него окончательно слетела дурно сидящая маска паяца, чем Кучики был рад. Притворщики такого рода неизменно воскрешали в его памяти образ Ичимару. Предатель преданней друзей и притаившийся среди мраморных статуй Общества Душ проказник кицуне в чью смерть до сих пор не до конца верилось. Лучший друг, которого не хватало особенно остро вот в такие моменты. Когда не недостаёт внутренней лёгкости пренебрежения обстоятельствами в пользу желаний.       Вместо этого Бьякуя без всякого торга готов согласиться принести звезду с неба и голову любого чудища на выбор бонусом, лишь бы от него все отстали. Лишь бы у него была возможность побыстрее вернуться в родное поместье, обнять жену и потрепать по волосам сына, с сбросить с плеч мировую ответственность и послать всех много дальше, чем в преисподнюю.       Бьякуя стоил словно актер на сцене театра и рассматривал окружающую его публику, позволяя сознанию дорисовывать имена и детали. Шива наговорил ему кучу всего, прежде чем ввести в круг собравшихся официально для встречи со скромной персоной князя. Боги и богини самой разной наружности смотрели, оценивали, изучали. Пусть не всегда как равного, но и не как экзотическую зверушку хозяина вечеринки.       Выводы этими несложными умозаключениями не ограничивались. Среди собравшихся были как потенциальные союзники, так и противники, так и полностью безразличные к происходящему сущности. Больше всего сознание зацепилось за походившую на людей пару. Такие лица Бьякуя видел в своей жизни ни раз, и ни два. Нагло ухмыляющийся, упивающийся своей властью мужчина и морально уничтоженная им беременная женщина. Её кудрявые каштановые волосы лежали по плечам и спине, обрамляя огромные голубые глаза и белое одеяние.       Афина, подсказало всезнание этого места. Богина-воительница развалившаяся на части стоило лишиться заветной девственности. Всемудрая и великая. А теперь пойди сыщи её копьё и эгиду. Как это часто случается с женщинами из маленьких городков всё былое великолепие разлетелось в никуда.       Сидящий рядом мужчина, поняв, что гость смотрит на них ухмыляясь, просунул руку ей между ног. Арес, его это нездоровое владычество тоже уничтожало, обращая в свинью, лишая подлинной сути. Бог необузданной страсти, войны и танца. Не прародителю Амазонок быть домашним тираном и жаждущим власти самодуром. Это не только очеловечивает, и обезличивает. Не оставляет ничего, кроме жалости и Богам погибшего мира.       Среди собравшихся было ещё множество подобных им. Бьякуя переводил взгляд с одного обессилившего демиурга на другого, стараясь понять самое главное, мелочь, в которой прячется дьявол.       Владыка Шива врал ему или сильно наторговал, убеждая в фарсе происходящего. Для него, для всемогущей Кали, возможно, так и было. Их время было и настало, они существовали вне его и в нём одновременно. Но были и другие, выпавшие из этого недоступного небожественному сознанию, состояния осколки вечности. Было и что-то ещё сокрытое за всем этим, как за очередной шелковой ширмой, невысказанное и даже не спрятанное среди змеиных колец некоторых из присутствующих Богов. И именно этого самого главного кусочка, никак не мог приметить приблизившийся к Богам небожитель. Они произносили слова, которые почти ничего не значили, пусть Бьякуя и надеялся, что заметит столь необходимое себе в их отголосках.       Неизвестно сколько шел разговор. Закончился он столь же неожиданно, как и начался. Просто в какой-то момент перестали шелестеть золотые змеиные хвосты, шуметь поправляемые одеяния, всё стихло, и он остался один с чувством отвратительной недоговоренности. Внимательные зеленые глаза, видевшие Вечность, посмотрели на князя одними из последних, а Владыка Шива хлопнул по плечу, уходя, обронив на прощание «Спасибо».       Бьякуя смотрел по сторонам, ещё раз внимательно оглядывая опустевший зал, и неспешно сделал шаг вперед. Нежданная благодарность доказывала, что он сделал всё правильно. Теперь оставалось только сделать такие же выводы и всё станет понятным. Бесконечные светлые коридоры встретили теплотой и знакомыми по дворцу Снежной Королевы ощущениями. Улыбнувшись сам себе, князья Кучики пошел дальше, ожидая встретиться с очередным волшебным зеркалом, и заглянуть в глаза очередному говорящему загадками отражению.       Откуда подобному взяться в обители Богов его не волновало. Шинигами просто шел вперёд и, к своему удивлению, оказался перед зеркалом.       Лишенное рамы, словно сотканное изольда зеркало сливалось с окружающей обстановкой. Не слишком беспокоясь, Бьякуя подошел к нему ближе, глядя на собственное сосредоточенное и хмурое отражение. Пожалуй, пришло время сменить сапоги, а лучше и полностью заменить дорожный костюм. Сколько не зачаровывай, а вещи имеют срок службы, и его начинали приобретать вид новой половой тряпки. Прикоснувшись к предполагаемому стеклу, Бьякуя в предвкушением ждал, когда начнётся магия. Не прошло и мгновения, как из зазеркалья на него посмотрел Гин.       Одетый в форму капитана третьего отряда Готей-13, он привычно шурил глаза и улыбался.       — Давно не виделись, — поздоровался Бьякуя.       Ему не нужно было больше времени, чтобы понять происходящие.       — В самом деле, — согласился перевертыш. — Но лучше бы тебе поторопиться.       — Сам знаю, — согласился Кучики.       Спешить он не собирался. Едва ли кицуне наговорит много нового, но в такой компании можно и помолчать. Они не виделись отвратительно долго. Один успел окончательно высти, спасти запутавшегося мальчишку, влюбиться, повторно жениться, дать жизнь сыну. Второй столетиями шел к одной цели и проиграл. Что было дальше, Бьякуя не знал, а Гин не торопился рассказывать. Вместо этого хитрая лисица казалась удивительно пришибленной и чем-то озадаченной.       Кучики терпеливо ждал, когда друг всё это озвучит вслух. Отложенный на десятилетия разговор прозвучит, а в голове до конца соберется головоломка, заданная в момент нападения на сына демонов и начала непонятной чехарды в жизни, закончившейся на совете Богов.       Впереди предстояло выиграть войну и ещё многое, но столь ли это много и сложно для таких как они с Ичимару?       — Главное не примеряй лисью маску, — посоветовал Гин. — Она тебе не к лицу. Будь осторожнее и…       — Я присмотрю за ней, — заверил Бьякуя. — Всегда присматриваю.       Упоминание Рангику, пусть и вскользь, заставляло верить, что он в действительности говорит с Ичимару. Удовлетворённо кивнув, Шин снова замялся, прежде чем заговорить снова.       — Это проще, чем кажется, — заверил его Бьякуя. — Главное выбрать то, что тебе действительно нужно.       Поделился он средством от душевный противоречий с другом.       — Может быть, — согласился Ичимару. — Я сделаю необходимое, — серьёзней заверил он.       Бьякуя лишь согласно кивнул, оглядываясь вокруг и видя отражения множества своих близких живых и мёртвых, всех осколки чьих душ хранит его собственная. Он дышал полной грудью, впитывая в себя новое знание и наслаждаясь необъяснимой лёгкостью, подаренной разговором с Ичимару, пока не встретился взглядом с поджидающей его женщиной.       В другой день он, может, и поостерегся бы столь бестрашно смотреть в глаза Смерти, но сегодня всё было иначе. Мара не желала ему зла, да и в целом была настроена более чем благосклонно.       Статная женщина с перекинутой через плечо чёрной косой, отливающей светлым и белыми до ушей корнями, стояла рядом с местом, где ещё недавно отражался Гин.       — Решила, что раз я тебя сюда позвала, то будет вежливо мне и проводить, — объяснила она своё присутствие.       — Спасибо, — согласился шинигами.       Помощь больше была ему не нужна, теперь он знал, как покинуть это место.       — Как думаешь, надолго это всё ещё растянется? — спросила Мара.       Ей нравилось смотреть на собеседника и видеть его взгляд не страшащийся увидеть скрытую в её глазах бездну. Проводник душ знал, как выглядит смерть и насколько она многолика. Не ему её страшиться. Они так часто встречались, пусть и не так, как сегодня, что давно пора считаться друзьями.       — Смотря что считать долгим, — пожал он плечами. — Думаю, не больше нескольких лет, а если поспешим и того меньше.       — Хорошо если так, — кивнула она. — Пора уже всему стать на свои места и закончиться. Всё равно как.       Пусть князь Кучики и понимал, что она в любом случае пребудет вечно. Потому что нет ничего вечнее Смерти. И всё же сомневался, что Мара столь равнодушна, как хочет казаться. — Не торопись домой. Лучше сделай круг. Тебе понадобиться помощь, и я подскажу, где её найти.       Заметив, вспыхнувшее в его глазах недоверие, Мара поспешила добавить.       — Аид присмотрит за ней, и за тем, чтобы ничего непоправимого не случилось.       Насколько Бьякуя мог судить по её тону, дела в Обществе Душ обстояли ещё хуже, чем он предполагал. До того, как князь начал искать способ проверить наверняка, Мара нашла способ притянуть его внимание к себе.       — Черный лавагет, к сожалению, мёртв, но кто знает, может он ещё может воскреснуть.       Растерявшись, Бьякуя случайно увидел в её сверкнувших глазах образ тогда ещё молодого Бога. Мальчишка, добровольно заглянувший в Бездну и вытянувший самый сложный жребий. Именно он, пусть и порядком изменившийся и обтрепавшийся по дороге подсказал Сакуре, как помочь мужу вернуться наверняка.       Старший сын времени. Бог, который станет духовным отцом его дочери. Бьякуе стало не по себе. Вопреки плану и желанию Мары хотелось немедленно развернуться и бежать домой. Слишком отчетливо он слышал предсмертные крики первых людей, слишком хорошо увидел преддверия преисподней.       Пусть, никогда увиденная в видениях будущего, дочь появится на свет только благодаря Невидимке, всё равно было страшно. Не за себя. Ему в как раз ничего не угрожает. Как не удивительно, его существо было слишком далеко от подобного. Чего нельзя сказать о Сакуре и их ещё не рождённой дочери. Что будет, если они увидят всё это! Спрятанное за гранью не просто так там сокрыто.       Мара отвела свои ужасающие глаза в сторону. Словно извиняясь, и стараясь загладить вину, она сказала.       — Всё не так страшно, как тебе кажется. Она вовсе не та кого ищет и не может найти Невидимка, но может помочь ему найти себя. Как и многим другим. Я покажу.       Протянутая рука не внушала опасности. Совладав со сбившимся дыханием, Бьякуя прикоснулся к ней и увидел неизбежное и гораздо более близкое событие. Огромное сражение, которое невозможно предотвратить, но можно выиграть. Больше он не тратил слова попусту, вынуждая себя уговаривать. Чем меньшим количеством потерь они смогут обойтись, те лучше. Пусть для этого и придётся хорошенько поработать. В том числе и стравливая врагов друг с другом.