Alea jacta est

      Карибское море       Трюм «Черной Жемчужины» осточертел Элизабет. Она уже не могла видеть эти ржавые решетки, сырой потолок, покрытый плесенью пол. Сжавшись в уголке, она прикрыла глаза и улеглась на колени Генри, который дремал, прислонившись к стене.       В карцере команда Джека и мать и сын Тернеры провели уже больше недели. В первые дни Элизабет приободряла пиратов, проклинавших тот день, когда они ступили на палубу «Жемчужины». Теперь же Тернер сама стала ощущать, как скатывается в пучину отчаяния. Время тянулось невероятно долго. Словно уже год прошел с тех пор, как она видела удаляющийся и исчезающий в море «Рассвет» с Уиллом на борту.       Дни в плену шли своим однообразным чередом: завтрак, прогулка до гальюна, обед, ужин и смена часовых. Элизабет поначалу подумывала о побеге, но бежать было некуда: «Жемчужина» была окружена водой на многие мили. Так что любой побег — и удачный, и нет, — закончился бы на дне морском.       — Мам? — заботливо проводя по волосам женщины, позвал Генри. Элизабет приподнялась и вопросительно взглянула на сына. — Ты плачешь? — спросил он.       — Нет, что ты! — смущенно улыбнулась Элизабет.       — Тогда странно, почему это у меня рубашка промокла?       Женщина взглянула на полу рубашки и увидела сырое пятно ровно в том месте, где недавно покоилась ее голова. Она провела рукой по щеке и почувствовала, что кожа влажная. Элизабет и не заметила, что все горькие мысли, заполнившие ее сознание, заставили ее плакать. Она смутилась из-за собственной слабости.       — Мам, все будет хорошо, — произнес Генри с напускной уверенностью. В глазах же его Элизабет прочла иное. Но сын старался спрятать свои мрачные предположения поглубже и оптимистично добавил: — Отец с Кариной вернутся. Все будет как прежде…       — Я не сомневаюсь, что они вернутся, — ответила Элизабет. — Да только Робертс не отпустит нас. Мы знаем его секреты.       — Секреты? Ты имеешь в виду карту?       — Не только карту. Он отправился в Мертвые воды.       — Но ведь мы не в курсе, зачем ему туда, — возразил Генри. — И ты знаешь, этот вопрос не дает мне покоя. Я постоянно думаю об этом. Уверен, что это как-то связано с Дарами Океанид.       — О чем вы это тут спорите? — узнал Гиббс, разбуженный болтовней.       — О Дарах Океанид. Слыхали что-нибудь о них? — спросил Генри с надеждой, что старый морской волк может знать что-то существенное.       — Нет, — честно ответил старпом. — А вы что-то знаете?       — Океаниды даровали одному капитану меч, карту и указатель. Это должно было сделать его корабль неуязвимым. Но потом у океанид с капитаном произошел разлад. Они забрали у него все предметы. Что было дальше с ними, неясно, — поведал Генри.       — А-а-а, припоминаю теперь эту легенду, — воскликнул Гиббс.       — Но это не легенда. Если существует карта, то существуют и меч с указателем, — сказала настойчиво Элизабет. — Нам нужно понять, что есть этот указатель.       — Я думаю, это какой-то предмет, который по карте может указать, как доплыть туда, куда захочет капитан, — проговорил Генри. — Но это моё предположение.       — Указатель укажет курс? — переспросил мистер Гиббс.       — Ну да… — протянул Генри.       — Как компас Джека? — узнал старпом. Элизабет с сыном удивленно переглянулись.       — Конечно же! Указатель — это компас. Только обычные компасы ведь изобрели позже. Поэтому в легенде похожий прибор назвали указателем, — догадался теперь Тернер.       — Неужели еще один из Даров всё время был у нас под боком?! — ошарашенно воскликнула Элизабет.       — А теперь он тоже в руках Робертса. Неясность осталась лишь с мечом. Мистер Гиббс, у вас есть какие соображения? — поинтересовался Генри.       — Я знаю только о двух волшебных мечах: Кортеса и Тритона. Первый помогал управлять бурями, и вроде как хранился он у Тиа Дальмы. А второй сами знаете, кому принадлежал. А раньше-то им владел Эдвард Тич.       — Тич? — уточнила Элизабет.       — Отец Анжелики Тич, — пояснил мистер Гиббс и нервно сглотнул.       — Но и он, и Барбосса мертвы, — стал рассуждать Генри. — Становится понятно, зачем Робертс потащился в Мертвые моря. Он ищет именно меч Тритона. Чтобы его найти, он должен поговорить либо с Барбоссой, либо с Черной Бородой.       — Почему ты думаешь, что его цель — не меч Кортеса? — узнала Элизабет.       — Меч Кортеса принадлежал человеку. А Тритон — одно из морских божеств. Океаниды могли отдать ему меч, а затем уже он как-то попал к пиратам. Так что я считаю, что Робертс разыскивает меч Тритона.       — Меч был у Барбоссы в момент его гибели? — спросила Элизабет.       — Нет. Джек вынул мою шпагу и сбросил ему. При Барбоссе никакого оружия не было. Меч остался…       — Здесь, — закончил за Генри Джошами. — Здесь, на «Черной Жемчужине».       — Вы знаете, где он сейчас? — спросила Тернер взволнованно.       — Барбосса перед тем, как спуститься на якоре, приказал мне уничтожить меч, если он не вернется. Как чувствовал, старый дьявол. Я припрятал меч в трюме. Потом вы вернулись без Барбоссы, мы отвезли вас с Кариной на тот остров. Ну и решили затем выпить, помянуть Гектора. Тут-то я и вспомнил о мече. Спрятал его здесь под половицу.       — Меч Тритона на «Жемчужине»? — допытывался Генри. Гиббс кивнул.       — Какого черта вы молчали раньше! — возмутилась Элизабет.       — Есть одна проблема… — посетовал старпом. — Я не помню, где именно я его упрятал. Знаю, что в носовой части трюма. А где именно… Хмель стер память об этом.       — Это не единственная проблема. Мы, вообще-то, заперты в клетке, — напомнил Генри. Гиббс и Элизабет задумались. Затем женщина решительно заявила:       — Как раз эту проблему мы скоро сможем решить.

***

      О приближении утра говорили грузные шаги кока по трапу: он приносил еду для пленников и отдавал её часовому, а уж тот распределял ее между заключенными. У большинства часовых было негласное правило, что и без того скудную порцию, предназначенную пленникам, можно еще уменьшить, чтобы увеличить свое пузо. Но сегодня в охране был честный часовой по имени Тим Мартенс. Как звали остальных, никто не знал, но Тима встречала Элизабет, еще когда жила одна. Он был неженатым английским офицером, падким до красивых женщин. И неоднократно делал попытки завоевать сердце прекрасной Элизабет Суонн. Его не волновало, что у нее есть сын от другого мужчины и что она ждет его возвращения домой. Но Элизабет смогла отстоять свою свободу. Мартенс отступился, и женщина не думала, что когда-нибудь повстречает его вновь. Тем более, при таких обстоятельствах.       Мартенс, увидев Элизабет впервые, не стал напоминать ей о былом. Но он относился к ней очень учтиво, не то, что остальные часовые. Он не терял своего природного благородства, и Тернер недоумевала, как такой человек, как Тим, стал служить Робертсу. Но видно, жизнь принудила пойти его к сулящему богатство пирату, и безропотно исполняющий приказы Мартенс смог втереться к капитану в доверие.       — Доброе утро, — приветливо произнесла Элизабет, когда Тим подошел к клеткам с мисками, где были разложены по краюшке хлеба и худосочному куску вяленой рыбы. Мартенс кивнул, извлек из кармана связку с ключами и подошел к решетке. Элизабет сделала тоже самое. Руки ее легли сначала на железные прутья, а затем проникли дальше и обвили шею оторопевшего мужчины. Разум кричал ему, что нужно оттолкнуть женщину, но сердце упрямо твердило, что он имеет право вкусить ее поцелуя даже годы спустя. На этом Элизабет и решила сыграть. Она приблизила его голову к самой решетке, и сквозь большую щель дотянулась до бледных губ. Мартенс убрал руку от связки ключей, один из которых был вставлен в замочную скважину карцера, и обвил руками талию Элизабет. Их разделяла решетка, и женщина была счастлива от того, что это обстоятельство будет гарантировать, что дело кончится лишь поцелуем.       Коротышка Марти тем временем тоже подобрался к решетке. Он стоял радом с Элизабет и снимал ключ со связки. Операция была ювелирная, нельзя было издавать никаких звуков и дотрагиваться до Тима. Сделать всё это бесшумно и незаметно у Марти получилось просто превосходно. Пока поцелуй пленницы и ее стража еще не закончился, Марти отошел в сторону, сел и состроил самое удивленное на свете лицо. Такое же было и у всех остальных, кто находился в карцере. Правда, посвященные проявляли мастерство актерского искусства, чтобы не выдать, что все произошедшее было спланировано.       Наконец насытившись, Мартенс сам отстранил от себя Элизабет. Она игриво улыбалась ему, и довольный Тим не понимал, за что ему перепало такое счастье. Да и не хотел понимать. Видно, бедняжке от тоски взаперти захотелось сделать что-то запретное.       — Вы удивили меня, Элизабет, — произнес он хрипловатым голосом.       — Я сама себя удивила, — проводя пальцами по чуть припухшим губам, ответила Тернер. Она отошла подальше от двери, которая немного приоткрылась, и Мартенс поставил на пол миски с едой. Элизабет смотрела на него с улыбкой, и Тим начинал испытывать дискомфорт от ее внимания. Он отошел к другим клеткам, отдал туда завтраки и поспешно удалился подальше от карцера.       — Только попробуйте проболтаться Уиллу, — строго пригрозила Элизабет сокамерникам. — Ты достал ключ, Марти?       Пират вынул из кармана заветный ключик.       — Это точно он?       — Все ключи одинаковые. Джек не стал вешать разные замки, чтобы не запоминать, какой ключ от какого, — сообщил Марти.       — Хоть как-то Джек упростил нам жизнь, — вздохнула Элизабет. — Что ж, ждем вечера. Мартенса сменит тот вечно храпящий верзила, так что можно будет попробовать выбраться и начать поиски меча.       День прошел по обычному расписанию. Уже вечером, как только произошла смена караула, и пленники стали готовиться к выходу, новый часовой поднял тревогу. Он не досчитался ключа. Шарпу было доложено о произошедшем. Взбесившийся пират выгнал всех пленных на палубу, в карцере прошли обыски. Затем обыскивали и пленных. Ключа нигде не было. Шарп негодовал, и вся его ярость в итоге вылилась на Мартенса.       — Ты с ними в сговоре? Отвечай! Где ключ?!       — Я не знаю, сэр. Вчера вечером я пересчитывал их, все были на месте.       — А сегодня я их пересчитываю, и одного не хватает! — кричал Шарп.       — Я не передавал им ключ, — убеждал его Мартенс.       — Тогда где он? Говори, подлец! — Громкая и сильная пощечина легла на лицо Тима, изо рта его брызнули капли крови, и он повалился на палубу.       — Я не знаю, сэр, не знаю, — твердил он исступленно. — Может быть, я обронил его…       — Ты отвечаешь за эти ключи головой и смеешь говорить мне «может быть, я обронил его»? — вконец рассвирепел Шарп. Ослабевший Мартенс уткнулся лбом в палубу и молчал.       — Надоел! — ударив лежавшего под дых, рыкнул Шарп. — За борт!       Двое матросов подхватили несчастного за ноги и потащили по палубе, мимо горы пороховых бочек, что могут использовать для подрыва корабля. Мартенс цеплялся пальцами за доски, умолял Шарпа помиловать его и смотрел на Элизабет. Глаза его полнились страхом и растерянностью. В них не было обвинения. Но женщина чувствовала, что его смерть будет на ее совести. Она сомкнула веки, чтобы не видеть казни, но звон шпаги и плеск воды за бортом резанули ее слух. Она вздрогнула.       Шарп приметил ее замешательство. Он грубо схватил Элизабет за подбородок и сквозь зубы процедил:       — Только задумайте шалость, миссис Тернер! Акулы знатно поужинают, если я всех вас брошу за борт! — чуть толкнув женщину, Шарп скомандовал: — Увести!       В карцер пленные вернулись в подавленном настроении. Элизабет чувствовала себя хуже всех. Она первой вошла в клетку карцера, и только дверь за ними захлопнулась и шаги конвоиров стихли, Элизабет, как подкошенная, упала на колени и, закрыв лицо руками, заплакала. Без всхлипываний, но содрогаясь всем телом. Генри испуганно припал к ней. Она в истерике затараторила:       — Сначала погиб твой дед, теперь Мартенс… Из-за меня! Я привела их к смерти, которую они не заслужили! Когда это закончится?       — Кто-то должен был стать жертвой, — сказал Гиббс, склоняя голову. — Теперь нам точно нельзя сдаваться. Не зря же этот парнишка погиб.       Все согласились со старпомом. Оставалось дождаться, когда же грозный часовой уйдет на покой. Хотя он клятвенно обещал Шарпу, что глаз не спустит с пленных, только сквозь редкие щели в обшивке корабля в трюм проникли частички лунного света, охранник со свистом захрапел. Этот звук мог служить отличной маскировкой.       Мистер Гиббс нажал на одну из прогнивших половиц в клетке, она чуть прогнулась с одной стороны и приподнялась с другой. Генри извлек из-под нее ключ.       — Может, всё-таки я пойду? — спросил юноша. Джошами забрал у него ключ, поднялся на ноги и сказал:       — Если что-то пойдет не так, виновного на корм акулам отправят. Тебе еще нужно заботиться о матери и жене. Так что какой разговор?       Легко звякнула открывшаяся дверь, и Гиббс выскользнул наружу. Генри запер за ним и спрятал ключ на место. Всю ночь он прислушивался к тому, что происходит в носовой части трюма, но слышал лишь беспрерывный храп. Только темнота в трюме начала меркнуть, старпом вернулся обратно. Ни с чем.       На следующую ночь продолжить поиски не удалось. Больно бдительный часовой всю ночь бродил вдоль решеток, с подозрением заглядывая в клетки, заслышав любой шорох. Еще через день Гиббс сумел выбраться, но и эта вылазка не принесла успеха. Неудачи стали порождать сомнения.       — Точно в трюме спрятал? Точно под носом? Может, в каком-то ящике?       Гиббс упорно на все эти вопросы давал отрицательные ответы. Он покидал карцер еще и еще раз, работал медленно, тихо, но пока безрезультатно. Многие уже стали упрекать его, и тогда старый моряк, не выдержав, воскликнул:       — Да будет вам этот чертов меч, сегодня будет! Клянусь Кодексом!       Все притихли и более не донимали Джошами. Вечером, только тот самый громко храпящий часовой запел свою немелодичную колыбельную, Гиббс вышел из карцера, миновал живой «музыкальный инструмент» и исчез где-то среди ящиков и бочек. Генри, как обычно, запер дверь и уселся на пол в ожидании возвращения старпома. Раньше ему не спалось из-за противного храпа часового, но из-за бессонницы в предыдущие дни сегодня он придремал. Разбудило его ощущение покалывания по левому плечу. Генри отполз в сторону и увидел мистера Гиббса. Лицо его сияло. В руке он держал меч Тритона.