Говори!.. (и другие проблемы общения)

Неизменно красивая кухня в светлых тонах, освещённая мягкими лучами заходящего солнца, которые добавляли ржавчину всему, до чего дотрагивались… Было даже растение на подоконнике, кажется, это она его и подарила на годовщину. Приятный аромат свежесваренного кофе наполнял воздух, оставляя терпкое послевкусие, аппетитная выпечка с золотистой корочкой, натертые до ослепительного блеска стаканы, аккуратно выставленные комплекты чайной пары, развешанные через равное расстояние фотографии на стенах, на одной из них она так лучезарно улыбалась… В углу лежали брошенные ещё утром венчик и доска, белая от муки, просыпанный мимо заварника чай и недоеденная булочка. И куда ни посмотри, обязательно попадётся на глаза пара толстенных книг. И уже некоторое время Бриджит расхаживала по этой милой кухне книголюба, сотрясая воздух фразами в никуда. Конечно, в этом доме была отдельная библиотека, вот только туда боялась заходить даже прислуга, это помещение больше напоминало склеп. Книги там были расставлены одновременно по автору, году и серии издания… Но больше всего там было вездесущей книжной пыли, которую девушка не переносила, считая прахом столь же ненавистных книг. И наличие библиотеки никак не означало, что в других комнатах не могло находиться по три-четыре книги «в активном чтении». Иногда ей казалось, что хозяин дома перемещается по особняку исключительно в зависимости от того, что хочет почитать именно сейчас. — Это какой-то замкнутый круг! Как же я от этого устала… — Бри особо не делала остановок в монологе, потому что не ждала, что её может кто-то перебить. — Ты думаешь, мне стыдно?! Да мне плевать, что я там устроила на этом чёртовом званом ужине! Совесть мне ни к чему. Как она может помочь? Никак! А значит, я её вообще не собираюсь слушать… — резко развернулась, бросила взгляд в угол и продолжила, — И никакой я тебе не друг! Запомни это раз и навсегда! — она говорила то тише, то громче, иногда задумчиво, или же переходя на крик. Могло показаться, что это актриса и она просто репетирует роль. Но нет, в помещении был слушатель, к которому и был обращен весь этот поток слов. — Зачем так реагировать на критику? Это же просто мнение другого человека, с которым можно согласиться или же нет! — девушка никогда не понимала настолько болезненную зависимость от общественного мнения. Косой взгляд, замечание или негативная оценка заставляли парня сжиматься как моллюска в раковине. — Думаешь, я не пыталась с тобой поговорить раньше? Ты же вздрагиваешь от каждого слова в твою сторону! Как будто я тебя бью! — хотелось его встряхнуть, лишь бы услышать хоть какой-то ответ. Но нет, звенящая тишина, когда она замолкала. Это ей напомнило совершенно другую тишину и другое молчание: — А помнишь наше первое свидание?! Какая я была наивная… Представляешь, я ждала!.. Ждала. Что. Ты. СКА-А-АЖЕШЬ! — фраза оборвалась истерическим смехом. — Жаль только, что когда не говорила я — нас окружало мучительное молчание… Мы походили по аллеям — и всё, на этом свидание закончилось, просто фантастический вечер! Без единого Слова! Как же это смешно! У тебя отличное чувство юмора, — Бриджит заламывала тонкие пальцы, прядь её черных волос подпрыгнула в след за хозяйкой, губы конвульсивно дёрнулись, но на улыбку не очень походило. — Может, это я ужасно скучная? И поэтому ты ничего мне не говоришь? Или обиделся? Ну прости, наверное, я была не права… Только в чём? Как я это узнаю, если ты молчишь?! — подняла взгляд на «собеседника» — никакой реакции, каменное выражение лица. «Неужели это и правда её вина? И будь на этом месте другая — всё бы сложилось иначе?» — Этих мыслей боясь, как огня, она самым старательным образом избавлялась от них, как только те пытались её потревожить… — Я тоже так могу, — Чэн начала прожигать Феликса взглядом, стараясь не произнести ни звука. Она даже остановилась для удобства. Может, удастся привлечь внимание этой «немой забастовкой», и он уделит пару ценных минут. Рассматривая Агреста, становилось ясно, что он такой же, как и был: красивый и недоступный — и ничего не смогло этого исправить. Они за год не стали ближе… И теперь он сидит и внимательно вглядывается в страницу. Неужели он перечитывает одну и ту же в тысячный раз, лишь бы не привлекать внимания своими движениями? Неужели он так её боится?.. — С тобой всё хорошо? Ой, может… — она подошла к блондину и прислушалась. Дышит. Сама облегчённо выдохнула и снова начала ходить, но уже против часовой стрелки. — Значит, спишь… Иначе хоть что-нибудь бы ответил, — он только перелистнул страницу. — Хотела бы я тебя послушать… Как же я хотела тебя послушать!.. Но нет, не судьба… Это запредельная мечта, которой не суждено сбыться! — чрезмерная серьезность читалась на его лице, девушка уже и не помнила, когда он в последний раз улыбался или шутил, а ведь когда-то же это было… Зато она помнила его первую улыбку, помнила, как она буквально таяла. — Тебе проще держать всё в себе, чем поделиться с кем-то. Почему это так? Ты же рос среди людей, а не в диком лесу! — задумалась, вспоминая Габриэля. Может, лучше было бы, если бы воспитывали его настоящие животные — они милосерднее его отца… Но мысль как пришла, так же легко и покинула голову. — Наверное, только ты считаешь, что трудно найти общий язык, другие разговаривают, и им некогда размышлять об этих глупостях! — вспомнилось ей совершенно не к месту: «Не спеши молчание нарушить… Говоря ненужные слова… Если ты желаешь слышать душу… Посмотри внимательно в глаза…» Посмотрела. Но глаза он тоже старательно прятал. — Даже ни с кем не познакомился за последнее время. Конечно, нет! Ты можешь разговаривать только с теми, кого с детства знаешь… Но и их существованием не особо интересуешься. Что это — гордость или страх? — Бриджит вспомнила про их общих знакомых, счастливые моменты, её глупую влюбленность, странное поведение и просто необъяснимую тягу сблизиться с холодным, обособившимся парнем… Сколько воды утекло с того времени… Но некоторые вещи не меняются. Почему её так манит недостижимое? — Как можно стараться избежать «всего»? Ты же избегаешь жизнь… — как тщетна была вся затея: начать разговор — с таким же успехом можно было биться об стену, и то шансов достучаться было бы больше. — Я рядом, я могу выслушать, помочь… Но ты никогда не попросишь! — даже в самом начале разговора она не знала, что сегодняшний день будет поворотным, ведь такие «разговоры» часто повторялись в последнее время. Но сейчас, озвучив накипевшее, она вдруг осознала, насколько оказалась права. И насколько точна случайно вылетевшая фраза. Все её попытки ни к чему не приведут. НИКОГДА он не изменится. Это слово выгравировалось у неё под кожей и поселилось в её сердце вместе со стойким пониманием произошедшего. В ней уже начала зарождаться светлая тоска и желание всё вернуть, исправить, сделать по-другому — как-то правильно, но и вместе с тем закипало негодование, которое переполняло и накрывало с головой, захлестывало, всецело поглощая. — Сколько зря потраченного времени! Пропал год моей жизни. Целый год! — голос стал звенящим и пронзительным, кажется, она задыхалась от произнесенного. Нестерпимая, жгучая обида, пересилить которую не было сил; презрение ко всему: к себе, к нему, к ситуации, к такому стечению обстоятельств, из которого трудно найти выход… А в данный момент попросту невозможно. — Это я виновата. Мне всегда не хватало силы воли, — стало ясно, как день, что такие отношения недопустимы. Глухая пустота заполняла оболочку её тела. Сама себе поражалась — как ещё может говорить? Но и замолчать было выше её сил. — Уже давно нужно было понять… Я просто дура. Тебе, наверное, так смешно!.. — голос задрожал, она чуть не плакала. «Что это? У Феликса появилась морщинка между бровей? Нет, показалось, у него по-прежнему абсолютно отрешенное выражение лица, вроде как он находится не здесь…» Закрыла лицо руками. Да, ей сейчас нужна была поддержка, хоть сама себя начинай утешать: «Что же ты творишь, Бридж… Жизнь, свою единственную меняешь на парня… Жизнь, которую тебе подарили отец с матерью, а не этот парень. Ту жизнь, которая у тебя одна, другой уже не будет… Парень… А что парень? Сам еще пустое место! Что-то надломилось… Жизнь показала мне другую сторону… Более черную и холодную… Но это всё пройдет, живи и будь счастлива, Бриджит Чэн!» Когда она убрала руки от лица, глаза были сухие, может, даже слишком сухие и чуточку стеклянные. — Вот, прощай, будто ничего и не было! — она ушла и закрыла дверь. Феликс выдохнул, медленно потёр виски, глотнул свежего воздуха и закрыл книгу. Теперь по его дому разливалась тишина.