Идеальный роман

      Тихий стук в дверь вырвал меня из состояния самобичевания. Сейчас я стояла возле окна и всматривалась в разноцветный фейерверк, разукрасивший вечерний город.       — Мира! Мира Сергеевна! — опять стук, но чуть громче. — Мир, ну хватит уже.       Уговаривает меня, как маленький ребёнок. Я же стою, обхватив себя руками, и сжимаю предплечья. Слёзы прекратили катиться по щекам, да и возмущение отступило. Теперь я расслабилась и мне лень даже пошевелиться, хотя естественные желания организма, всё же почувствовать на себе приятную влагу, заставили взять упавшее на пол полотенце и подойти к двери.       Снова стук. Я отпираю замок и выхожу. Яркий свет ослепляет, и я прикрываюсь рукой. И утыкаюсь носом в душистую грудь, преградившего мне дорогу.       — Я уже начал волноваться, — его спокойный голос обволакивает и умиротворяет. Мне так хочется сейчас прижаться к нему и раствориться в его объятиях.       — Всё нормально, — стараюсь не поднимать глаз, потому как опухшие от слёз они не выглядят привлекательно.       Но если я не хочу смотреть на него, то Егор, видимо, совсем другого мнения. Он берёт меня за подбородок и поднимает голову, затем шумно выдыхает и целует попеременно обе дорожки.       — Маленькая глупышка. Сама себя загнала в угол. Сама себя накрутила. Сама себя обидела, — эти слова были сказаны с нотками юмора, и они заставили меня улыбнуться.       — С вашей помощью, — не хочу нагнетать обстановку, поэтому отвечаю ему в такт.       — Я лишь предложил принять вместе душ. Или это для тебя неприемлемо?       Теперь сама смотрела на Егора и меня возмущало, что он все решения принимал с лёгкостью, без колебаний. Мне же это казалось таким личным, таким интимным, что должно оставаться только между двумя, которые испытывают хоть какие-то чувства. А в нашей ситуации всё происходящее с нами был лишь секс и не более того. Ну, может, с моей стороны это было и больше эмоции, желание, страсть. Егору же нужен секс для высвобождения от всех остальных забот, чувства в нём пока спят.       — Где душ? — Уголки его губ приподнялись. Он отступил и мотнул головой в противоположную от спальни сторону.       Стараюсь идти уверенно, гордо подняв подбородок, при этом мои ватные ноги так и норовят зацепиться друг за друга и в фееричном падении приземлить моё тело на пол. Да ещё то чувство, когда сзади тебя проглатывают взглядом, добавляет тремоло в коленях. Я молила всех богов, которые существуют, чтобы помогли достойно выйти из этой ситуации. И думаю, контрастный душ меня сейчас выручит.       Всё может с вами случиться, когда ваши чувства выходят из-под контроля. Но когда понимаете, что в душевой комнате, нет банального затвора, ваша злость и паника доводят до абсурдного предела.       Во-первых, я с грохотом закрыла за собой постоянно открывающую дверь. Во-вторых, мне хватило двух секунд, чтобы мои вещи были разбросаны на кафельном полу, при этом я чуть не сделала сальто, взбираясь в душевую кабинку, в которой Егор уже успел намочить всё. И в-третьих, слёзы от ощущения одиночества вновь заполнили глаза. Весь мой боевой настрой полетел к чёрту. Я, стоя под прохладными струями воды мерно вздрагивая плечами, сглатывала свою несостоятельность.       Мои всхлипы были завуалированы шумом воды, льющейся на меня из рассеивателя. Мурашки покрыли замёрзшее тело, которое я непроизвольно обхватила руками. Но мой разум не контролировал этих действий, да и мысли сейчас жили отдельно. Поэтому даже не заметила как с моих уст слетело: — Егор! — Причём это было непросто имя. Это была отчаянная мольба, которую мне бы хотелось, чтобы никто не слышал.       Но, видимо, проведение сейчас было на другой стороне, потому как двери кабинки раскрылись и через мгновение на меня полилась горячая вода, а из уст нарушившего моё уединение вырвалось лишь: — Чёрт!       Тело стало согреваться и слабость окутала меня. И если бы сейчас не поддерживали сзади, то я упала бы в душевой поддон.       — Иди ко мне.       Поворачиваюсь и перед собой вижу развёрнутое полотенце, которое готово окутать и дальше согреть. Поддаюсь соблазну и скольжу в крепкие мужские объятия. Егор подхватывает меня своими руками и выносит из душевой комнаты. Я кидаю взгляд через плечо и мои щёки загораются стыдливым жаром. Беспорядочно разбросанные вещи сейчас лежали на тумбочке аккуратно сложенные, и сверху красовался мой бюстгальтер.       В комнате меня спустили с рук, усадив на диван. Передо мной на столе стояли две тарелки с разложенными столовыми приборами, а рядом на сервировочном столике три блюда накрытые клаше.       Егор положил возле меня банный белый халат и прошёл в спальню. Как я поняла, он дал время одеться.       Десять минут спустя, Егор появился в комнате. Я сидела в мягком тёплом халате на том самом месте, где он оставил.       Стараюсь не смотреть на его накаченное тело, которое было обтянуто белой футболкой, заправленной в серые спортивные штаны.       — Ужин, видимо, уже остыл, — он посмотрел на столик.       — Ничего. Я слишком голодная, чтобы замечать такие мелочи, — тянусь к ближней клаше и поднимаю. Запечённые мясные медальоны лежат на зелёном салате, а сверху политы красным соусом. — Выглядят очень аппетитно.       — Попробуй! Может, они так же и вкусные, как выглядят, — Егор сделал задумчивое лицо и приземлился на стоящее рядом кресло.       — А ты?       — И я.       Столик тут же был обследован. И мы выяснили, что под остальными клаше находились: салат из свежих овощей с рукколой, оливками и сыром тофу. А также овощи, тушенные на гриле с шампиньонами. Я, конечно, была рада, что блюда прекрасно сочетаются, да и калорийность их сбалансирована, но как же хочется простого борща со сметаной, вдруг вспомнила Мишу. Он такой домашний, такой хозяйственный. Вздохнув и прогнав свои желания, я помогла Егору разложить всё на тарелки.       Наш первый ужин прошёл в полной тишине. Каждый из нас не старался начинать разговор, поэтому обстановка постепенно сгущалась и в пространстве гостиничного номера из-за этого, вполне возможно, что пойдёт дождь, причём с грозой и молниями.       И чтобы избежать всей мрачности, сгустившейся над нами стихии, я отложила в сторону приборы и, выпив из бокала воды, посмотрела на Егора. Он сделал те же движения и, сжав губы, не моргая, взглянул на меня.       — Спасибо за ужин. Я иду спать, — поднимаюсь с дивана и следую в спальню.       Теперь покрывало на большой кровати откинуто в сторону и я понимаю, что это явно не для меня. В голове тревожные бубенчики начинают свой перезвон и схватившись за плечи хочу выбежать из этого номера. Из этого отеля. Из его жизни, понимая какую глупость совершила, устроившись на работу в его фирму. Но появившаяся на моем пути преграда тут же остановила этот истерический всплеск.       Я замираю. Он тоже не двигается. Наше противостояние длится минуты; нет, секунды. Его запах окутывает, и я с жадностью вдыхаю его. Поднимаю голову и смотрю в его глаза. Мне их практически не видно. С моей стороны липкая темень, лишь гостиная озарена холодным люминесцентным светом, но всё равно чувствую в его взгляде печальную мольбу.       — Ты куда? — он приближает свои губы и шёпотом опаляет мои, заставляя их приоткрыться.       — Буду спать в гостиной, на диване, — запинаясь на каждой букве, выдавила из себя я.       — Кровати вполне хватит для нас двоих, — он касается моих губ, заставляя их трепетать от этой близости.       — Нет, — даже не пытаюсь вырваться из его соблазнительного омута. Да и мой отказ как-то звучит невразумительно.       Егор поднимает руки, положив их на мои горящие щёки, слегка надавил на них, а потом лёгким поцелуем коснулся губ. Внутри меня словно тёплое молоко разливалось успокоительная нега, та самая, которая обволакивает, и вы ни за что не хотите покидать этот соблазнительный покой.       Он проводит своим языком по верхней губе, а потом полностью накрывает поцелуем вместе с нижней, впитывая в себя мой тягучий выдох. Этот поцелуй напоминал мне бой, когда обе стороны противятся уступить друг другу, поэтому и ведут бессмысленную борьбу, то отходя, то наступая.       Сердце убыстряет свой ритм, Егор опустил одну руку и провёл пальцами очерчивая на моей груди вырез банного халата. Он словно спрашивал дозволения, расширить эти границы на моём теле. Сдаваться я не привыкла, но в вопросах соблазнения и секса у меня была огромная брешь из сотканных запретов. Поэтому в смущении я взяла его руку в свою. И отстранилась от жаркого поцелуя. Мне не дали опомниться и накрутить свои запреты, схватив другой рукой за талию и прижав к вздымающейся под футболкой накаченной груди. Я чувствовала его бешеное сердцебиение и понимала, что завела парня. Егор вновь с жадностью припал к моим губам, покусывая их, а потом вылизывая, и этот поцелуй был не похож на предыдущий, да и вообще ни на один из всех наших поцелуев.       Он просил… Он умолял. Он требовал сдаться ему; раствориться в нём и наслаждаться им же.       Колесики в голове постепенно отпускали ситуацию и я поняла, что нет смысла бежать от очевидного; мы оба этого хотим. А устраивать бег с препятствиями, видимо, наши тела не желали. Они горели лишь одним — слиться воедино и блаженно расслабляться от подступающей эйфории. Поэтому я, больше ни о чём не думая, запустила пальцы в его волосы и с силой сжала их, при этом врываясь в безрассудство поцелуя, своим языком вовлекая и Егора тоже.       Не могу сказать, сколько длилось безумие. Но когда по моей спине пробежался холодок, сосредотачивая в том месте несколько сот мурашек, я поняла, что стою полностью обнажённая. И животом пошло прижимаюсь к восставшей плоти желанного для меня мужчины. Преград больше нет. И я с выдохом бросаюсь в этот безумный водоворот страсти с головой.