Глава 18
16 мая 2018 г. в 13:48
— Значит — адвокат. С такими людьми трудно спорить. Они знают практически всё, — серые глаза неотрывно наблюдали за мной, я опять сжалась в комок под этим давящим взглядом. И эти слова хоть и произнесены вслух, но их значение могла разгадать только я, ведь остальным присутствующим было невдомёк, что мы с Егором Дмитриевичем знакомы, причём очень близко.
— Мира Сергеевна, работает у нас совсем недавно, но она знает своё дело и, главное, тонкости нашей работы для неё словно открытая книга, — Эдуард Аристархович пытался хвалить меня. — И характер у неё есть. Не прояви его в начале нашего знакомства, Мира сейчас так и сидела бы, перебирая бумаги, а может я её и на работу не взял бы.
— Характер, это мягко сказано. Принципиальность, она мне не оставила ни единого шанса, доказать свою правоту, — голос обиженного Армана Владимировича, заставил в удивлении приподняться брови Егора Дмитриевича.
— То есть эта маленькая демоница утёрла вам всем нос, — улыбка на его лице притягивала, но обсуждение моей личности в моём же присутствии выводило из себя, хоть я и понимала, что это делается специально.
— А мы не могли бы поговорить конкретно о проекте, а не обсуждать мою персону?! — все посмотрели на меня. Теперь я сидела и взирала в упор на наглеца, который смел играть со мной, причём прилюдно.
— А мы уже говорили, осталось услышать только ваше мнение, хотя с правками я полностью согласен, — неужели он отступает, а вдруг просто затаился и готовится нанести новый удар в моё самолюбие. Ведь тогда он меня бросил одну, а теперь я, словно из ниоткуда появившись, напоминала ему о нашем соитии.
Но ведь живут же люди, которые даже испытав такое каждый день, сталкиваются нос к носу, причём как совершенно посторонние люди.
— Тогда что нам обсуждать? — я встала с места, заставляя опять всех обратить на себя внимание, а Егора Дмитриевича застыть в удивлении. — Надо работать, а мы тут сидим и ничего не решаем.
— Я не позволял никому вставать, — Егор Дмитриевич слегка повысил голос, но думаю, если бы мы были одни, то он свернул мне шею.
— Ну извините, можно идти, потому как мне надо работать, — я пытаюсь сдержаться, но сарказм так и слетает с моего языка.
Теперь все смотрят на Егора Дмитриевича, понимая, что я оборвала его полностью и совещание нельзя продолжать в том же русле. Да и обсуждать больше нечего, потому как предварительное рассмотрение замечаний и поправок, сделанных мной, дали ему возможность согласиться с моим мнением.
— Вы правы, обсуждать больше нечего, — Арман Владимирович стал сглаживать документы в папку, которая лежала перед ним. И если бы я сидела рядом, то услышала, скрежет его зубов.
— Все свободны, — Егор Дмитриевич слегка улыбнулся присутствующим мужчинам, а потом посмотрел на меня, и если взгляд может убивать, то я бы уже испустила дух.
Стараясь покинуть помещение первой, я поспешно схватила свою папку и сделав пару шагов, поскользнулась и уронила бумаги на пол. Хорошо хоть сама рядом не растянулась, а то великолепное падение могло бы развеселить кого угодно, но только не меня. Я даже боялась представить реакцию находящихся.
Выпрямляясь и оглядываясь, я поняла, что в кабинете нет никого, кроме меня и Егора Дмитриевича, вальяжно восседающего на своём кресле и подперев рукой подбородок наблюдавшего за фееричным «падением» моих бумаг.
Вот, мужики! Ни один не помог женщине!
А может им указали на дверь, пока я приходила в себя, не веря в свою неуклюжесть. Но факт был на лицо, мне придётся самой собрать рассыпавшиеся листы, стараясь успокоиться и покинуть это место. Главное, не идти на контакт с этим человеком. Постараться забыть всё! Ведь он же ненадолго приехал сюда, а уж временные неудобства перетерпеть можно.
Присаживаюсь над бумагами и начинаю их складывать. Движения получаются механическими, ведь все тело чувствовало прожигающий взгляд. Но надо собраться и выстоять.
Впрочем, он так и не встал со своего места, пока я дрожащими руками заканчивала собирать бумаги. Внутри меня творится хаос, боролись два желания, встать сейчас и подойти к нему бросить эту папку прямо в лицо. Мужлан, даже помочь не мог! А другой из противоборствующих вихрей просто выл от желания подойти и коснулся этого лица, припасть к его губам и утонуть в это его объятиях. Но все же негодование взяло вверх и я, встав на ноги, кинула испепеляющий взгляд на этого человека, не желая больше слышать о нём.
Гордо вздёрнув подбородок и стараясь аккуратно ступать по скользкому полу, я подошла к двери, и осталось только открыть и закрыть навсегда этот миг, где были мы вдвоём.
Мне не дали сделать больше ни одного движения, заставив прислониться к прохладной поверхности дерева. Щелчок замка указал мне на то, что теперь мы одни и я полностью в его власти.
Пошевелиться не было возможности. Нет, меня объяли в кольцо рук. Он даже не касался. Расставленные по обе стороны от меня руки ограничивали мои движения. Но непонятная сила не давала мне пошевелиться и запах…
Запах фуксии, был лёгким и неуловимым, заставляя внутри меня загореться огню желания. Было полное ощущение, что сам дьявол снизошёл до моей персоны и теперь стоял позади, дыша в затылок. Моё сердце учащенно билось, словно желало вырваться наружу. Я слышала, что и его дыхание сбивается, но он так и стоял, не прикасаясь ко мне. Даже не знаю сколько длилось это противостояние, но мысли запутывались между собой, не давая адекватно оценить ситуацию.
Подсознание кричало, что надо выбраться и бежать из этих неуловимых объятий. Я попыталась повернуться к нему лицом и это мне с лёгкостью удалось. Теперь мы смотрели друг на друга. В его серых глазах плескался огонь желания и это совсем выбило меня из колеи. Ноги предательски подкашивались, и ещё секунду, я рухнула бы здесь перед ним, прямо у его ног, но сильная рука Егора Дмитриевича, резко обхватив за талию, все же успела удержать и прижать к своему телу. В моей памяти всплыли воспоминания о его прекрасной обнажённой фигуре, и я, пряча глаза, уткнулась в его плечо, потому как боялась, что он может догадаться о моих мыслях, моём желании, моём вожделение.
Егор Дмитриевич шумно выдохнул и, я почувствовала, как его вторая рука потянулась к папке, удерживаемой мной и, забрав её, отбросил в сторону. Я подняла голову готовая возмутиться, но теперь пальцы той же руки гладили мою щёку, а серые глаза рассматривали моё лицо, словно пытаясь запомнить каждую чёрточку, каждый изгиб.
А я смотрела на его губы и желала насладиться его вкусом, ведь даже сейчас воспоминания обжигали теми поцелуями, которые он дарил мне тем утром.
И как же не вовремя наше тело начинает действовать. Мой язык облизал пересохшие губы, заставляя звериный рык сорваться с его уст. И теперь преград не было, он неистово припал к моим губам и стал с жадностью сминать их, а затем его настойчивый язык ворвался и провёл с нежностью по моему небу. Я тут же расслабилась, и теперь он свободно мог исследовать влажные глубины, вовлекая мой язык в безумный эротический танец.
Это безумие - наслаждаться тем, о ком и мечтать боялась. Трепетать от его прикосновений, и бояться, что рано или поздно все может исчезнуть в один миг. Но я не хотела прерывать этот момент наслаждения, понимая, что это всего лишь порыв, который для каждого из нас был отчаянием. Ещё с первой встречи мы знали, что это лишь секс без будущего, и даже если нам будет хорошо вместе, это ничего не изменит.
Я уже таяла в его объятиях ещё немного и отдамся его безумному порыву. Внизу живота желание скрутилось в комок, непроизвольно мои бедра прижались к его, и то что Егор Дмитриевич был так же возбуждён, говорил выпирающий даже через одежду член. Я попыталась сглотнуть, и меня отпустили, обрывая поцелуй. Его глаза горели желанием и я просто тонула в них.
— Мира! — хрипловатый оттенок в интонации голоса будоражил моё естество, заставляя колени подгибаться, и внутри вскипать нестерпимое желание, чтобы этот мужчина взял меня жёстко, грубо, заставляя гореть в его страсти.
Я выгнула шею, предоставляя ему полную свободу действий, ведь желание быть с этим мужчиной заставляло меня превращаться в слабую женщину, которая не может отказать не только жаждущему взять её, но и горячему желанию впустить его в своё лоно. Оно уже горит от желания под напором его ласк.
Лёгкая дрожь пробегает по телу. Чувствую, как его рука опустившись ниже юбки, сегодня я опять одела её, и обжигая кожу, стала поднимать край ткани. Его губы накрывают мои и поглощают слабый крик, когда его рука переходит на внутреннюю часть бёдер и теперь остаётся совсем немного до самого сокровенного места. А моё тело предательски отзывается на его ласки и я отставляю ногу, чтобы он мог быстрее коснуться изнывающей плоти. Моё предложение было встречено покусыванием губ и жадным поцелуем. Его пальцы отодвинули кусочек ткани и прикоснулись с припухшим лепесткам между моих ног. Он издал звук, напоминающий восхищение и, проведя пальцем по клитору, заставляя меня отстраниться от его жадных губ и захлебнуться в нарастающем желании.
— Мира! — теперь его голос хриплый, заставляющий последним капли моего разума рассыпаться на мелкие осколки и забыть всё: Кто я? Где я? С кем я? Я желала только одного — его вхождения.
Он подхватил меня на руки и ранее собранные волосы в пучок, рассыпались накрывая нас с ним душистым покрывалом. Я не могла ориентироваться в пространстве, но понимала, что меня куда-то несут.
Холодная кожаная поверхность дивана приняла в свои объятия и слегка прогнулась под тяжестью моего тела. Егор Дмитриевич стоял надо мной и снимал душивший его галстук, неотрывно наблюдая, может, боялся, что я сбегу или исчезну. Затем он расстегнул дорогой ремень на брюках, и приспустив, остался в одних боксерах, плотно обтягивающих его упругое тело и восставшую плоть. Глаза горели желанием, и, если бы я сейчас остановила его, то думаю меня просто взяли бы силой. Причём не задумываясь о последствиях. Но нет, он знал, что хочет, и его разум не так затуманен, как мой. Неизвестно откуда у него в руках появился красный квадратик и Егор Дмитриевич при помощи зубов открыл его, срывая верхний уголок. Боксеры следом спустились к брюкам и он ловкими движениями надел презерватив на возбуждённый член. В прошлый раз такой заботы не было, а теперь…
Нависая надо мной, он не утруждая обоих, просто отодвинул мои трусики в сторону и приставил головку к увлажнившемуся входу. Я хотела его, но и одновременно жалела, что поддалась своей слабости и теперь оставалось только одно получить удовольствие, запомнив ощущения навсегда, ведь больше в моей жизни этот мужчина вряд ли появится. Он резким движением вошёл до конца, заставляя вскрикнуть меня. Мои глаза расширились от боли и увлажнились непроизвольно набежавшими слезами. Но это не остановило его, а только дало повод продолжить резко вбиваться в моё тело, промежность горела, и я сжималась от неприятного ощущения, но сделать ничего не могла. Дьявол мне мстил, разрушая те воспоминания, которые лелеяла после нашей прошлой встречи. Не было того нежного любовника, был жестокий и эгоистичный мужик. Он вымещал на мне всю ненависть, которая скопилась в нём.
Не знаю где взялись силы, но я, толкнув его, заставила замереть этого мужлана. Он скривил губы, понимая, что перегнул палку и встал так и не закончив. Стянул презерватив и, бросив его в рядом стоящую корзинку, даже не заботясь о тех, кто потом увидит этот предмет. Натянул боксеры и, застегнув ремень на штанах, стал поправлять свой костюм, при этом не проронив ни слова.
А я ждала, всего чего угодно, негодования, всплеска эмоций, гнева… Но нет, он молчал! Только бесстрастное равнодушное лицо выдавало в нём разочаровавшегося человека. Но в чём моя вина? Это он бросил меня, я ведь не сбежала, ждала… Это именно он бросил меня после той ночи.
Встав с дивана и стараясь идти осторожно, потому как промежность саднила, и колющая боль при движении была неприятной. Но мне хотелось быстрее покинуть этот кабинет, этот офис, это здание.
Я собрала бумаги в папку и подойдя к двери, щёлкнула замком. Затем открыла двери и в надежде, что никого нет в соседнем помещении покинула кабинет, где проходило моё первое и последнее собрание.