Проклятая кровь

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя. Фридрих Ницше

«Десять, девять», — детский голос подхватил восточный ветер. Кроны деревьев зашелестели, перешептываясь. Светловолосый мальчик бежал по петляющей между деревьев тропинке. Щебет птиц заглушал громкий, задорный детский голос. «Восемь, семь, шесть», — отсчет звучал все тише, и мальчик отчаянно оглядывался в поисках надежного укрытия. «Пять, четыре, три», — звенело в ушах. Мальчик запыхался, на его щеках заалел румянец. Запнувшись, мальчишка чуть не потерял равновесие, но успел ухватиться за ствол дерева. Его собственное дыхание обжигало легкие. По небу проплывали кружевные, перистые облака, отбрасывая на землю резные тени. «Два, один», — девчачий голос утонул в шелесте высокой травы. Мальчик пробежал еще немного. За деревьями он различил очертания старого, оплетенного плющом особняка. Окна на втором этаже были наглухо забиты досками. Времени не было. Еще немного, и Розмари найдет его! А быть вόдой в следующей игре совсем не хотелось. В светлых волосах мальчика запутались мелкие веточки и листья. Из последних сил он взбежал по кривой лестнице и спрятался за покосившейся дверью особняка. Розмари наверняка побоится бродить здесь одна. Мальчик тяжело дышал, издали до него доносились восторженные крики девочки. Одного за другим, она находила всех игроков. Остался только он. «Альфред, я иду тебя искать», — смеясь, кричала Розмари. Мальчик с опаской подглядывал в дверную щель. Стук его сердца гулким эхом раздавался в тишине заброшенного дома. Позади что-то громко скрипнуло, и мальчик резко обернулся. Рассохшиеся от ветра и дождей доски отделяли его от залитого солнцем леса. В особняке повеяло прохладой. Удушливый запах пыли забивался в нос. Неподалеку раздался голос Розмари. Альфред зажал рот рукой, чтобы не выдать своего присутствия. Уж он-то сможет показать этой девчонке, что во всем городе не найдется игрока в прятки лучше, чем он! В глубине дома заскрипели половицы. Порывы ветра разгоняли по полу пожухлую листву. Альфред присел на корточки и еще раз выглянул в щель. Розмари вместе с тремя его друзьями заглядывала за деревья и кусты, постепенно приближаясь к особняку. Мальчик улыбнулся про себя, предвкушая столь желанную победу, как по его спине пробежал холодок. На плечо мальчика легла рука. Прикосновение тонких, бледных пальцев обжигало холодом. Сердце Альфреда пропустило удар. Мальчик ринулся вперед, в щель между стеной и дверью, и кубарем полетел по лестнице. Его крики распугали птиц. Не помня себя от страха, Альфред подскочил на ноги и побежал, сломя голову. Друзья едва успели перехватить товарища, не дав ему влететь в массивный ствол дерева. Альфред обернулся лишь раз, и готов был поклясться, что в тени дверного проема видел силуэт. Но видение растворилось в солнечном свете так же неожиданно, как и появилось. В тот вечер мальчик вспомнил старую легенду. Его бабушка, единственный родной человек, рассказывала непоседливому внуку о ведьме с болот, что живет в старой хижине в лесу. Поговаривали, что ведьма та питается страхом и кровью, а после трапезы избавляется от тел, сбрасывая их в притоки реки. Ведьмой с болот пугали детей. Ее существованием зачастую объясняли пропажу людей. Майсен был небольшим городом, но некоторые жители порой не возвращались домой, а на рассвете их синеющие, распухающие тела находили в водах Эльбы. Несколько дней назад Альфред видел, как плакали мать и дочь из соседнего дома. Фрау Майер заливалась горькими слезами, склонившись над телом супруга, прикрытом светлой простынею. А ведь его дочь, Сабина, была одного возраста с Альфредом. «Ужасная трагедия», — причитала бабушка, сочувствуя горю фрау Майер. Но сколько бы жители Майсена ни судачили о происках болотной ведьмы, убийцу так и не нашли. В сердце мальчика поселился страх. В своих мыслях он снова и снова возвращался в заброшенный особняк, а на плече все так же явственно чувствовался леденящий душу холод. Но любопытство взяло верх над простодушными детскими страхами. И Альфред решил рискнуть. Леса, окружавшие Майсен, были ему хорошо знакомы. Но ни одна тропа не могла вывести мальчика на верный путь. Сколько бы он ни блуждал, сколько бы ни вглядывался в чащу через пышные кроны деревьев, заветного особняка, оплетенного резными лозами плюща, Альфред не находил. Солнце клонилось к горизонту, когда мальчик решил в последний раз испытать удачу. Не без труда взобравшись на высокое, крепкое дерево, он оглянулся. Вдалеке к небесам тянулись темные шпили собора, возвышавшегося рядом с замком Альбрехтсбург. Но ни в лесу, ни в стороне города Альфред не замечал пустыря, на котором мог бы стоять особняк. Этот дом был так реален в его воспоминании, но сейчас словно растворился в воздухе. Деревья казались темнее в свете заходящего солнца, сильные порывы ветра раскачивали их широкие ветви. Расстроенный, Альфред спускался вниз, ногами наступая на прочные основания веток. Его руки болели, кора дерева казалась тверже камня. Мальчик ногой нащупывал ветку, как из тьмы леса на него налетел черный ворон. Птица оглушительно каркнула, и мальчик вздрогнул. Он чувствовал, как шершавое обсидиановое перо коснулось его щеки. Внезапно весь мир перевернулся, нога мальчика соскользнула, и Альфред потерял равновесие. Толчок был сильным, в одно мгновение из легких выбило воздух. Последнее, что видел мальчик - нежные янтарные переливы неба и алеющие кружева облаков. Мальчик не знал, как долго он спал, но когда очнулся, его окружала кромешная тьма. Болела спина, ноги, стук его сердца неприятно отдавался в голове. Каждый удар камнем обрушивался на его виски, причиняя ужасную боль. Альфред вытянул руку перед собой, но по-прежнему не мог разглядеть ее. Его пальцы уткнулись в твердую, неровную поверхность, осыпающуюся рыхлыми кусочками. В нос ударил удушающий запах старины. Неподалеку заскрипели половицы. Мальчик замер. Ему безумно хотелось встать и побежать, куда глаза глядят, но тело отказывалось слушаться. Все его существо сковал неописуемый ужас. И страх перед неизведанным. Век Альфреда коснулись холодные тонкие пальцы. Мальчик чувствовал, как по его щекам бежали слезы, как предательски дрожал подбородок. Он не мог видеть. Ничего. Зашуршали складки ткани, незнакомый девичий голос нашептывал слова не неизвестном мальчику языке. Тьма и холод завладели сознанием ребенка. Он чувствовал, как изящные девичьи руки касались его лица, шеи, как пульсировала кровь под пальцами незнакомки. Альфред не помнил, как оказался дома. Его разбудил встревоженный голос бабушки. Фрау Беккер все причитала, приглаживая светлые волосы внука. Один летний день положил конец ярким и радостным воспоминаниям. Не так давно Альфред потерял родителей. Но на сей раз несчастный случай лишил его зрения. Красота мира более не сможет найти отражения в глазах ребенка. Единственной опорой и утешением для Альфреда стала забота бабушки. Прежде он не замечал, как глубоки морщины на ее руках, как грубы кончики ее пальцев. Альфреду предстояло заново познать этот мир, опираясь на слух и осязание. Привычные вещи воспринимались иначе, но вскоре мальчик научился различать звук бабушкиных шагов и шелест листвы за окном. Стены родного дома больше не вырастали на пути, а тишина не пугала. Постепенно Альфред смог выходить с фрау Беккер на улицу и, одной рукой держась за ее передник, ступать по знакомым тропинкам. Шум города вселял в сердце мальчика страх, и в такие моменты Альфред незаметно доставал из кармана резную монету и сжимал ее в кулаке. Эту вещицу он обнаружил у себя сразу после таинственного возвращения домой. Он не знал, кто нашел его в лесу и привел к родным дверям, но кто бы он ни был, незнакомец оставил ему ключ, приглашение вернутся. И старинная монета ждала своего часа. Забыв об играх с друзьями, Альфред все больше времени проводил в одиночестве. Спустя несколько лет он уже мог самостоятельно передвигаться по ближайшим улицам, не вызывая любопытных взглядов прохожих. О перемене погоды мальчику напевали шум ветра, шорох листвы и хрустальный звон капели. Вместе с бабушкой он ходил в Церковь святой Афры, слушал проповеди священника, но никогда не открывал Всевышнему душу. Он перестал верить с того дня, когда его родители покинули мир живых. Расставание казалось мальчику вопиющей несправедливостью, проклятием, что тяжким грузом опустилось на его плечи. Шли годы. Альфреду было всего двенадцать лет, когда из жизни ушел самый дорогой ему человек. Фрау Беккер тяжело болела, увядала на глазах, но до последнего дня не желала оставлять внука в одиночестве. День за днем на хрупкие плечи бабушки наваливалась усталость, кожа бледнела. Каждое утро, заходя в комнату фрау Беккер, мальчик чувствовал легкое дуновение ветра и на ощупь закрывал окно. «Анемия», — вздохнул лекарь, не в силах объяснить, чем вызвано заболевание. Их дом опустел. По пустынным коридорам и комнатам гулял холодный ветер. Мир мальчика вновь окрасился в черный цвет. Бусинки соленых слез скатывались по его щекам, но глаза по-прежнему оставались слепы. Во всем мире не сыскать было слов, способных утешить разбитое детское сердце. Но время не могло залечить его раны. Оно лишь изменило мальчика, изменило мир вокруг. За день до кончины фрау Беккер священник обещал позаботиться о ее внуке, но сейчас эти слова не значили ровным счетом ничего. Мальчик чувствовал себя одиноким, как никогда прежде. И он бежал. Прочь от города, церкви и шума толпы. Прочь от мнимой жизни, прочь от теней прошлого. Спотыкаясь о корни деревьев, Альфред повалился наземь, выронив из руки монету. Эти тропинки он проходил день за днем, но горе затмило его разум и чувства, мешало сосредоточиться. Встав на колени, мальчик отчаянно прощупывал траву вокруг себя, похлопывая по ней ладонями. Последняя ниточка, что связывала его с реальностью, казалось, пропала навеки. Пальцы мальчика уткнулись в ссохшееся, подгнившее дерево. Шершавая поверхность неприятно покалывала ладони. Мальчик узнал это место. Лестницу, с которой много лет назад кубарем слетел, убегая от своих воображаемых страхов. Альфред поднялся на ноги. Совсем рядом зашуршали пожухлые, съежившиеся от дуновения осени листья плюща. Заскрипела, покачиваясь, оконная рама. Мальчик помнил, как оказался здесь впервые. Но он и подумать не мог, что сумеет вновь отыскать дорогу к заброшенному особняку. Повеяло холодом. Мрачные, скользкие щупальца страха сковали сознание мальчика. Опираясь на покосившиеся перила, Альфред поднялся на верхнюю ступеньку. Скрипнула дверь. «Ты пришел», — девичий голос нарушил тишину. Незнакомка подошла ближе. Мальчик хорошо различал ее шаги, казавшиеся невесомыми. На пороге шелестела пожухлая листва. Под ногами Альфреда заскрипели половицы. Он не мог видеть лица девочки, но был уверен, что она улыбается. «Меня зовут Хана», — вновь заговорила девочка. Альфред не мог видеть, как бледна ее кожа, как черны глаза вокруг призрачно голубой радужки. Хана взяла мальчика за руку, ее пальцы были холодны, как лед, но ласковый голос успокаивал. «Давай будем друзьями, Альфред», — шептал девичий голос в ночной тишине. Отчего-то мальчику показалось, что он знает Хану уже давно. От девочки пахло нежными лепестками сирени. Точно такой же запах витал в комнате его бабушки, пред тем, как ее не стало. Ему хотелось так много спросить, но мальчик не мог вымолвить ни слова. В глубине души он знал, кто перед ним. Хана провела Альфреда в особняк. С этим местом были связаны многие ее воспоминания, но комнаты оставались пусты уже долгие годы. Лишь запах смерти не покидал этих мест. По обыкновению Хана проводила время в просторной комнате на втором этаже. Там они могли говорить обо всем на свете. Ей не хватало друга, с которым можно было быть честной. Хана помогла мальчику вспомнить, как прекрасен мир за пределами мрака его ослепших глаз. Заброшенный особняк стал для Альфреда вторым домом, в который он всегда мог вернуться. И каждый раз, ступая в тень вековых деревьев, он всем сердцем желал оказаться на его пороге. Там, где его ждал первый за долгое время друг. Там, где ему были рады. Проходили дни, осень сменилась зимой, но Хана из года в год оставалась прежней. Время было не властно над ее детским телом и истинной сущностью. «Я бы все отдала, чтобы вновь увидеть солнечный свет», — вздыхала девочка, держа Альфреда за руку. Он уже давно привык к ее прикосновениям. Для Ханы время навсегда остановилось, но в его сердце еще теплился огонек жизни. Мир утратил краски, но слепота ничуть не мешала мальчику вновь испытывать восторг и радость. При каждой встрече Хана рассказывала ему, как прекрасны снежинки, вальсирующие на ветру, как капли дождя смывают песчинки уходящего лета. Альфред смотрел в новый день с надеждой и нетерпением. Встречи с Ханой стали для него всем. Но лишь одного она не могла ему поведать – красот солнечных лучей, золотых цветов, распускающихся на озаренном их сиянием небе. В Майсене не утихали слухи о таинственном исчезновении людей. Лучшие следопыты Саксонии стекались в город, чтобы разыскать кровожадного убийцу, осушавшего тела своих жертв. Альфред старался пропускать тревожные причитания соседей мимо ушей, но все же день за днем сталкивался со страхом, сковавшим сердца жителей Майсена. Священник неустанно читал молитвы за упокой украденных убийцей душ. Но едва ли он мог представить грехи усопших, что они скрывали под масками добродетели. Альфред не спрашивал Хану об этом, но иногда она сама рассказывала ему о демонах заблудших душ. Став бессмертной, она могла видеть самые потаенные, мрачные мысли, читать людей, как открытые книги. Ее воспоминания начинались в одном из старейших городов Новой Англии, Салеме. Ведомые мнимыми страхами и предрассудками, пуритане отнимали жизни людей, обвиненных в порочной связи с самим Дьяволом. Опьяненные властью люди устроили настоящую охоту на ведьм, жертвами которой стала среди прочих мать Ханы. В память о женщине, подарившей ей жизнь, у Ханы осталась только старая музыкальная шкатулка. Девочка бежала в темный лес, боясь за свою жизнь. Там она и повстречала того, кто навсегда изменил ее судьбу. Альфред дорожил дружбой с обитательницей особняка. Но со временем стал навещать ее все реже. Его сердцем завладели иные чувства. Дочь сапожника, Розмари, иногда приносила Альфреду пироги, заботливо приготовленные ее матерью. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, когда они были еще детьми и играли в прятки в лесах Майсена. Он не мог видеть ее лица, но сразу узнавал стук ее каблучков и задорный смех. Больше всего на свете Альфред желал увидеть Розмари, провожать заходящее солнце и встречать рассветы вместе с возлюбленной. Но едва ли это было возможно, пока его глаза оставались незрячими. «Ты чем-то опечален», — заговорила однажды Хана. Альфред слышал, как ее детские пальчики проворачивали ключик в музыкальной шкатулке. Он не мог видеть лица девочки, но почувствовал нотки обиды в ее голосе. Безумная идея, мольба о помощи заполонила разум Альфреда. Он не мог думать ни о чем больше. «Ты правда так сильно хочешь ее увидеть»? — вздохнула Хана. В ее сумеречном мире не было места человеческим слабостям. «Я не мыслю жизни без Розмари. Но я даже не могу взглянуть на нее», — ответил Альфред. Он не соврал. Отчаяние побороло страх в его душе. «Ценой жизней других», — горько усмехнулась Хана. Решимость Альфреда точно ножом по горлу ранила ее чувства. Но она более не могла стоять на его пути к мечте. «Прошу тебя», — взмолился юноша. Это была его первая просьба за долгие годы их дружбы. И Хана смирилась. Впервые за полтора века, прожитые во мраке ночи. Девочка взяла Альфреда за руку и повела в западное крыло особняка. Ветер гулял по пустующим комнатам. Чувствуя себя виноватым, Альфред крепче сжал маленькую, детскую ладошку Ханы. «Я продолжу приходить к тебе», — сказал он, но девочка покачала головой. «Нет, это не так», — услышал Альфред в ответ. Где-то неподалеку в щелях стен завывал ветер. Шею Альфреда пронзила острая боль. Клыки Ханы все глубже впивались в податливую плоть. Юноша чувствовал, как по его артериям растекался яд. Внутренности обжигало неистовое пламя. Альфред ощущал могильный холод губ Ханы на своей щеке, ее хрустальные бусинки слез. «Прости, — прошептала девочка, глотая слезы, — и прощай». Прошло немало времени, прежде чем Альфред пришел в себя. Все тело сковала усталость, а кости съедала ноющая боль. Юноша нащупал перила лестницы и ухватился за гниющие подпорки, подтягиваясь. В нос ударил удушающий запах гари. Глаза слезились, и Альфред рассеянно заморгал, прогоняя наваждение. Его взгляд упал на сбившиеся у первой ступени янтарные листья плюща. Он плакал от счастья. Жизнь, потерянная семь лет назад, вернулась к нему. И мир вновь обретал краски. «Хана, получилось! Я снова могу видеть!» — вне себя от счастья кричал Альфред, но ему отвечало лишь гулкое эхо собственного голоса. Забыв о чудовищной боли, юноша взбежал по лестнице на второй этаж. Казалось, особняк не изменился с того самого дня, когда он впервые переступил его порог в поисках укрытия в детской игре. Пробегая мимо пустых комнат, Альфред наступил на осколки. Крупицы зеркала хрустнули под его ботинками. Юноша мельком взглянул на свое искривленное отражение. Из глубин зеркальной глади на его смотрели черные, как вороново крыло, глаза, в центе искрилась призрачно-голубая радужка. «Хана!» — кричал, срывая голос, Альфред. Закрыв глаза, он моментально нашел комнату, в которой так любила проводить время девочка. Сколько же раз он бывал здесь прежде? Едва Альфред ступил на порог комнаты, как его ослепило яркое свечение. Прикрывая глаза рукой, юноша попятился в тень, и лишь тогда смог разглядеть тени в сердце солнечного света. Доски, прежде закрывавшие окна от палящего солнца, были отодраны и нелепой грудой свалены у стены. Посреди комнаты на дощатом полу лежала перевернутая шкатулка. Резной ключик выл из скважины, крышка шкатулки была открыта. С ее пурпурных стенок на Альфреда смотрело лицо маленькой девочки с косами цвета осеннего клена. Она улыбалась с крошечной картины, краска местами потрескалась, но сохранила нежные черты детского личика на кусочке холста. Хана. Прекрасная, милая Хана. Альфред упал на колени. Не он один исполнил свою мечту. Хана наконец смогла увидеть солнце. Внезапно горло Альфреда сковала дикая жажда. Во рту пересохло, с трудом удавалось сглотнуть. Он готов был ногтями разодрать себе шею, только бы это ужасное чувство отступило. Юноша почуял сладкий аромат, прежде неведомый его смертному телу. Заскрипели доски пола, зашуршали полы длинной юбки. По запыленной лестнице, сжимая в руке небольшой клочок бумаги и скромный букет полевых цветов, поднималась девушка. Ее светлые волосы были прибраны повязкой, а малахитовые глаза рассеянно искали в тени знакомое лицо. Жажда стала невыносимой. Альфред слышал, как под тонкой кожей пульсировала кровь. Наконец девушка заметила его, согнувшегося от приступа боли, и поспешила навстречу. Ее голос показался ему смутно знакомым. Сердце девушки стучало оглушительно громко. Цветы выпали из ее рук, их разноцветные лепестки рассыпались по полу. Кровь залила пожухлые листья плюща и записку, что выронила девушка, алые капли забрызгали единственную надпись, выведенную стойкими чернилами. Розмари.