Полетай со мной

      Александр Романов без стука вошел в офис Владимира Корфа. Секретарша Полина уже давно ушла домой, но Александр знал, что друг все еще у себя. В компании бутылки, а то и двух. Ивана Ивановича похоронили три дня назад, и Владимир слетел с катушек. Романов никогда не видел его в таком состоянии, и был даже неприятно удивлен, потому что всегда считал, что Корф, как настоящий мужчина, выше того, чтобы напиваться до беспамятства. Нет, бывали, конечно, в их жизни такие алкоугары, что мама не горюй. Но на следующее утро они оба из зомби превращались обратно в нормальных людей. А сейчас… Романову пришлось по-тихому попросить Полину обзвонить пациентов и отменить все сеансы на ближайшие семь дней. Из которых два уже прошли. А это значит, что через пять Володя должен придти в норму. По крайней мере, внешне. Страдать он еще долго будет, шутка ли – лишиться отца, потерять последнего члена семьи.       На похороны и поминки собралось немало народа. Практически все – коллеги по бизнесу, сотрудники; а из близких – только сын, старая домработница Варвара и семейство Долгоруких. Владимир был молчалив, на соболезнования отвечал простым кивком головы или пожатием руки. Хотя Романов был прекрасным психологом, он не различал на сером лице друга абсолютно никаких эмоций. Он нес гроб, первым положил цветы, потом стоял около свежей могилы, едва реагируя на проходивших мимо людей. Но это все Александр прекрасно понимал, люди часто ведут себя отстраненно – защитная реакция организма. А вот то, что потом Володя реально стал беспробудно пить, беспокоило куда сильнее. И Романов готов был спорить на что угодно, что дело не только в смерти отца. Когда перед отпеванием он поинтересовался у друга, почему рядом с ним нет Анны, Владимир коротко ответил, что они поссорились и теперь не вместе. Но если это так, почему девушка оказалась на кладбище, прячась за деревом больше часа? Александр заметил ее еще в самом начале и, когда церемония прощания закончилась, улучил момент и быстро подошел к ней, так что она не успела уйти.       - Мне кажется, или у вас с Володей все чертовски запуталось? – спросил он.       Анна грустно покачала головой:       - Нет никакого «нас». Все очень просто. Я видела Ивана Ивановича всего раз в жизни, и то при очень… негативных обстоятельствах. Но не могла не придти, потому что он это заслужил. Жаль, что Владимир думает иначе.       - Погоди, - Романов резво перегородил девушке дорогу, когда она сделала шаг в сторону, чтобы уйти. – И ты вот так все оставишь? Не попытаешься изменить или исправить?       - Я думала об этом, - вздохнула Анна. – Но я ему не нужна.       - Откуда ты знаешь? – нахмурился Александр.       - Он сам мне сказал. Извини, я пойду, у меня лекции в академии, еще добираться…       - Я тебя подвезу, - с готовностью предложил Романов, но Анна помотала головой:       - Не надо. Не бросай его. Ему сейчас вдвойне, а то и втройне тяжело.       И, бросив украдкой взгляд туда, где у могилы стоял Владимир, девушка быстро ушла.       - Она явно не договаривает, - пробормотал Романов и вернулся к другу, по пути пообещав себе разобраться, в чем дело.       Именно за этим он шел в офис Корфа. Ему не впервой было вытаскивать из него информацию; обладая удивительным талантом раскрепощения любого, даже самого зажатого и забитого пациента, Володя сам оставался чрезвычайно закрытым человеком. Лучше всех его, конечно, знала Лиза, но и Александр за столько лет сумел найти к этому упрямцу подход. Хоть и без подробностей, но Владимир рассказал ему о том, что случилось с его матерью, из-за чего он и решил стать психотерапевтом; знал Романов и о тяжелых отношениях с отцом, и о болезненных воспоминаниях. Корф с большой неохотой впускал кого-то в свою жизнь: знакомых у него была куча, а вот друзей – по пальцам одной руки пересчитать. Александр искренне радовался, что попал в их скромное число. Они вместе прошли многое – от безумных попоек и гонок по трассам Москвы и Америки до бессонных ночей за учебниками во время сессий. Романову нравился независимый твердый характер Корфа, но вот советы друг принимать не умел совершенно. То есть он их выслушивал, а потом делал ровно наоборот, даже если прекрасно знал, что так поступать не стоит. Взять те же отношения с Терезой. Александр уже через пару месяцев понял, что здесь Володе ничего не светит, потому что они с Тери стоят по разные стороны не то что реки – океана. Но упрямый Корф больше двух лет пытался построить из этого что-то, что, видимо, собирался назвать «серьезными отношениями». Слава богу, что все-таки осознал бредовость этой затеи.       Однако Анна – совсем другое дело. За прошедшие месяцы Володя заметно изменился. То, что друг влюбился, Александр понял еще в феврале, когда тот две недели ходил на работу с таким мрачным видом, что удивительно, как его посетители не пугались. А потом, в музыкальном магазине, Романову стало ясно, что влюбленность переросла в любовь. Он искренне сочувствовал Анне и, глядя на них, таких счастливых и окрыленных, надеялся, что теперь все наладится. Но нет, Корф не может не нагадить себе же под ноги! Что такого этот зануда умудрился сказать девушке, что она от него прячется? Не нужна, как же…       В нос Александру ударил сильный запах алкоголя. Шторы в кабинете были задернуты, но сквозь них все равно пробивалось достаточно солнечного света, чтобы различить длинную фигуру друга, развалившегося на диване, около которого, как и предполагал Романов, стояли две бутылки из-под виски. Молодой человек подошел к дивану и поднял их. Пустые. Хренов алкоголик. Как будто опьянение поможет ему все пережить. Поставив бутылки на стол, Александр бесцеремонно отдернул шторы, сощурившись от яркого света. Со стороны дивана раздалось невнятное бормотание. Усмехнувшись, Александр на минуту вышел и вернулся с чайником, полным воды из кулера, которую вылил на Корфа. Это был их любимый способ побудки после бурной ночи. Жестоко, зато действенно. Володя тут же подскочил, отфыркиваясь, и заорал:       - Какого хера?!       - Такого, - спокойно ответил Романов. Придвинув кресло для пациентов к дивану, сел, поставив чайник рядом на пол. Если понадобится, душ можно будет повторить. – Выглядишь отвратно.       Владимир машинально потер трехдневную щетину и бросил рассеянный взгляд на мятую рубашку и брюки. Пожав плечами, провел рукой по мокрым волосам, убирая со лба челку, потом лег обратно на диван.       - Чего тебе надо?       - Долго еще собираешься квасить?       - Не твое дело, - буркнул Корф, морщась: диван тоже был мокрым, так что лежать на нем было уже не так приятно.       - Мое, - возразил Романов. – Кто еще о тебе, придурке, заботиться теперь будет?       - Не маленький, сам справлюсь, - Корф отвернулся к спинке дивана.       - Я вижу, - Александр насмешливо приподнял бровь. – А теперь серьезно, Вов. Признавайся, что ты наговорил Анне?       - Ты видел ее? – Владимир тут же повернулся обратно.       - Она была на похоронах. Простояла всю церемонию за деревом. Угадай с одного раза, от кого она пряталась?       Владимир глубоко выдохнул и вытянулся на диване. Алкогольный отрыв последних дней начинал сказываться дикой головной болью, жуткой сухостью во рту и неприятными ощущениями в желудке. Ему бы выпить чайник крепчайшего черного чая с чабрецом, принять горячий душ и проспаться, но стоило Романову упомянуть Анну, все остальные желания отступили на задний план. Она приходила на похороны. Он обидел ее до глубины души, одним предложением разрушив то, на что сам так надеялся, но Анна опять доказала, что стоит выше той грязи, в которую свалился он.       - Аня сказала, что не нужна тебе. И что ты лично ее прогнал. Совсем рехнулся?       - Я все испортил, - простонал Корф, закрывая лицо руками. Глаза нещадно болели. - Мы поехали на кладбище, к маминой могиле. Аня ведь ничего не знала, я хотел все ей рассказать. А там был отец. Я… вспылил. Наговорил черт знает что и ему, и ей. Я был зол, понимаешь? Никак не ожидал, что он появится у мамы, считал, что ему все равно. А когда увидел его там, вдруг понял, что ошибся. И меня это просто выбило из колеи.       - О да, свои ошибки ты никогда признавать не умел, - согласился Александр.       - Столько лет я жил с твердым убеждением, что все понял правильно: отец решил вычеркнуть маму из своей жизни, не стал лечить, никому не рассказывал о ее состоянии. Я видел его жестким и эгоистичным человеком, и когда он при Ане попросил у меня прощения… Не смог… Аня стала его защищать, и сейчас я понимаю, что она, конечно, права. Но мне было так больно, словно все, что я с таким трудом сумел преодолеть, вновь свалилось на меня, и придется пережить этот кошмар заново. Я испугался, Саш. Струсил. И сказал, что любовь ничего не может изменить, а раз так – зачем любить? А она…       - Тебя любит, - закончил за друга Романов. Владимир кивнул. – Почему тогда не остановил? Ты же тоже ее любишь. У тебя это на лице написано.       - Я ее разочаровал, - вздохнул Корф.       - Вывод неверный, коллега, - возразил Александр. – Если бы разочаровал, стала бы она на похороны приходить. Даже из чистой вежливости. Но напугал ты ее точно. После того, через что ей пришлось пройти, и ты сам это понимаешь, Анна не склонна доверять людям. Тем более мужчинам. Тем более тем, кто уже попытался ей руку в трусики засунуть.       - Романов! – Корф вскочил с дивана и схватил чайник. – Сейчас получишь у меня за свой грязный язык!       - Отлично, ты уже почти встал, - невозмутимо отозвался Александр. – Но в таком виде извиняться перед ней не будешь. Сейчас отвезу тебя домой, и чтобы к завтрашнему вечеру был, как звезда GQ.       - Что ты задумал? – Владимир уставился на друга, позабыв про чайник.       - Да так. Буду делать то, что лучше всего умею – разруливать чужие проблемы. Поднимай давай свой зад, неудачник, и поехали отсюда. А то я скоро сам проспиртуюсь.       Лиза хмуро наблюдала, как бледная и грустная Анна надевает куртку, чтобы ехать в академию. Разумеется, она была в курсе того, что произошло между ними с Володей, и, признаться, очень сильно злилась на друга. Она ничем не выказала своих чувств ни на похоронах, ни на поминках, потому что чисто по-человечески жалела Владимира, зная, что несмотря на все разногласия с отцом, он все равно будет страдать. Потом Лиза несколько раз пыталась звонить ему, но абонент был недоступен, и это рассердило Долгорукую еще больше. Поэтому можно представить себе ее реакцию, когда вчера на ночь глядя ей позвонил Александр Романов и попросил узнать, когда у Анны заканчиваются занятия.       - А больше ты ничего не хочешь? – резко ответила она. – Что, Корф настолько струсил, что сам извиниться уже не в состоянии?       - Лиза, не дури, - осадил ее Романов. – Володя натворил дел, согласен. И что, теперь ему до конца жизни мучиться?       - Меня такой расклад вполне устроит, - заявила Долгорукая.       - А об Ане ты подумала? Она же любит его. Все еще можно исправить. Им просто нужно не торопясь поговорить по душам, найти какой-то компромисс…       - Один раз они уже поговорили.       - Боже, Долгорукая, почему ты такая упрямая! – воскликнул Александр. – О'кей, я и без твоей помощи обойдусь, буду завтра с восьми утра караулить Аню возле «Гнесинки», но так этого не оставлю. Ее нужно немного ободрить, настроить на нужный лад. Им будет куда лучше вдвоем, чем порознь. Не хочешь помочь – не надо…       - Ладно, ладно, погоди. – Лиза поняла, что Романов настроен серьезно. – Ты вправду считаешь, что их можно помирить?       - Все зависит от них самих. Володя уже понял, что совершил ошибку. Возможно, самую большую в своей жизни. То, что случилось с его матерью, а теперь и с отцом, подорвало его веру в себя. Ты знаешь, что перед смертью Ивана Ивановича они сильно поссорились?       - Да, Аня сказала. Думаешь, Володя считает себя виноватым?       - Не исключаю такой вариант. Последние два дня он постоянно пил. Еще немного, и пошел бы на дно, самоуничтожаясь. Как бы пафосно это ни звучало, Аня – единственная, кто может поднять его на ноги. Морально. Физически, к счастью, я сам справился.       - О, Господи, - вздохнула Лиза. – Хорошо, Саш, я завтра узнаю у нее и пришлю тебе смс.       - Вот теперь ты – настоящий друг, - улыбнулся в трубку Романов.       Стоя в коридоре, Лиза наблюдала за Анной, чувствуя, что сомневается. Впрочем, даже без ее помощи упрямый Романов добьется своего. Может, он и прав…       - Во сколько ты сегодня освободишься? – спросила она сестру.       - В пять, - ответила Анна. – А что?       - Ну, я подумала, что тебе бы не помешало расслабиться. Сходили бы в кафе или по магазинам… Надо же как-то отвлечься.       - Я лучше лишний час за фортепиано проведу, - грустно улыбнулась Анна.       - Да ну, чего ты, - Лиза внутренне всполошилась: еще, чего доброго, действительно останется заниматься, с нее станет. – Приезжай домой, я постараюсь улизнуть, если операций не будет. Уничтожим все запасы конфет!       - В платье не влезешь, - усмехнулась Анна.       - Твое душевное здоровье важнее, - серьезно ответила Лиза.       - Лиза, - Анна крепко обняла сестру. – Я тебя люблю!       - И я тебя, дорогая, - улыбнулась Долгорукая. – Напишу ближе к вечеру.       - Хорошо, - кивнула Анна и вышла из квартиры.       «Жди ее в пять у академии», написала Лиза Романову. Обманывать нехорошо. Остается надеяться, что эта ложь во спасение сразу двух людей.       Анна вышла из «Гнесинки», держа в руках телефон, чтобы позвонить сестре. В течение дня Лиза не сообщила, подтверждаются ли их планы, и девушка решила уточнить, а если что – вернуться обратно и пойти заниматься. Но не успела она нажать кнопку быстрого набора, как ее окликнули:       - Аня!       Подняв голову, девушка увидела шагавшего к ней Александра Романова в щегольском светлом пальто. На губах легкая приветливая улыбка, волосы слегка взлохмачены – ну просто мужчина с обложки. Несмотря на всю симпатию, которую Анна испытывала по отношению к другу Владимира, доверять ему она не спешила. Понятно, что тут он оказался не просто проездом, и, очевидно, разговор пойдет о том, что произошло между ней и Корфом, хотя Анне совершенно не хотелось это обсуждать. Но и проявлять невежливость она тоже не собиралась.       - Привет, - кивнула девушка, когда Романов оказался возле нее. – Извини, я бы рада поболтать, но у нас с Лизой планы…       - Лиза сделала это по моей просьбе, - перебил ее Александр. – Хотя, в принципе, могла и не сообщать, когда у тебя кончаются занятия, я бы все равно тут весь день проторчал в противном случае. Нам нужно поговорить.       От такого напора Анна растерялась, и Романов быстро воспользовался ситуацией. Подхватив девушку под локоть, повел прочь от учебного заведения, по пути расписывая достоинства какой-то крохотной кофейни, которую обнаружил в трех кварталах от академии. Опомнившись, Анна резко остановилась, мягко высвободив руку.       - Саш… Я прекрасно понимаю, зачем ты здесь. Не надо, пожалуйста, я не хочу…       - Ань, - опять перебил ее Александр. – Дай мне полчаса. Если через тридцать минут твое мнение не изменится, я молча уйду и больше никогда к тебе не подойду.       Подумав минуту, Анна со вздохом согласилась, и молодые люди пошли в кофейню. Там, расположившись на диванчике в углу у окна, заставленного растениями в горшках, Александр заказал себе американо, спутнице – латте и вдобавок порцию профитролей, после чего привычным для себя образом откинулся на спинку дивана, положил руки на стол и заговорил.       - Ань, скажи, пожалуйста, почему ты решила, что Володя тебя прогнал?       - Он сам мне так сказал, - нахмурилась девушка.       - Так и сказал – «Иди отсюда, ты мне не нужна»?       - Нет, он просто сказал, что если любовь ничего не может изменить, зачем тогда любить, - объяснила Анна. – Это очень жестоко, и я не могу быть с ним, если он так считает.       - Ты в этом уверена?       Анна открыла было рот, чтобы сказать «да», но тут же его закрыла. Она вовсе не была уверена, что Владимир на самом деле такой жестокий, каким ей тогда показался. Видя ее сомнение, Александр улыбнулся:       - Вот видишь. Дело-то вовсе не в Вовке, а в тебе самой. Нет, конечно, он тоже дров наломал, и я не делаю скидку на то, что он только что похоронил отца. Но ему тяжело, и ты это видела. Почему же тогда ушла, не дав объясниться?       - Я… мне… Не знаю, - Анна грустно опустила голову. – Может, испугалась. Может, струсила. Мне ведь тоже тогда было очень больно. Я люблю его, Саш! Сама не предполагала, что так получится, но прошла уже почти неделя с того дня, а легче не становится, хотя я пытаюсь убедить себя, что нам с ним не по пути, что ему не то что я – вообще никто не нужен. Он словно живет в компании своих старых обид, не желая прощать, как будто тогда у него не будет никакой цели. Мне кажется, я никогда не смогу переубедить его…       - Но ты даже не пробовала, - возразил Романов. – Нет, не говори, что тогда, когда вы ссорились, вот это была попытка. Вы просто друг на друга наорали и разбежались. Так проблемы не решаются. И плохо тебе потому, что Володи нет рядом. За то время, что вы вместе, он уже здорово изменился, поверь, я-то его давно знаю. И он тоже тебя любит.       Анна подняла на Романова свои изумительные голубые глаза, которые друг описывал ему как бездонный океан, в который так сладко падать. Да, прав, сто раз прав. А потому вдвойне дурак, что умудрился потерять ее. Почти.       - Правда любит? – прошептала девушка.       - О, еще как! – с неожиданной для себя самого горячностью воскликнул Александр. – Но для него это чувство практически неизвестно. За всю жизнь он по-настоящему любил только свою мать, а ведь со дня ее смерти прошло без малого семнадцать лет. Прости за дурацкое сравнение, но это как заболеть ветрянкой: чем взрослее, тем тяжелее переносишь. Для Володи любовь сейчас сродни болезни, Ань. Он не понимает, что с ней делать: нужно ли ее, как ветрянку, лечить или позволить организму принять это состояние, породниться с ним и начать получать удовольствие. И если у него не будет поддержки, Вовка сто процентов предпочтет первый вариант. Но тогда мы его точно потеряем.       - Его слова до сих пор звучат у меня в голове… - вздохнула Анна. – А вдруг он когда-нибудь снова скажет что-нибудь такое? Вдруг он решит, что я не оправдала его ожиданий?       - Что за глупости! – нахмурился Александр, но тут же снова расслабился. – Аня, тебе нужно больше верить в себя. Ты уже сделала Вовку лучше. Да и он тебе здорово помог. Ну, а если решит брыкаться, ты всегда можешь позвонить мне, и я вправлю ему мозги. – Анна не смогла сдержать улыбки, и молодой человек улыбнулся в ответ. – Вот, так гораздо лучше. Когда двое любят друг друга, они учатся находить компромиссы.       - Принимать такими, какие они есть, - кивнула девушка.       - Именно, - согласился Александр. – Конечно, вы будете спорить. Может, даже и ссориться, без этого никуда. Мои родители в браке уже больше тридцати лет, а иногда так ругаются, что аж искры летят. Думаешь, от этого они меньше друг друга любят? Ничуть. Потому что их чувства настоящие, у них прочный фундамент, так сказать. И у вас, ребят, есть все шансы построить такой же. Если дурить не будете.       - Мне так хочется в это верить, - тихо сказала Анна. – Я никогда ни к кому не испытывала ничего подобного. Когда Володя рядом, мне безумно хорошо и хочется, чтобы и он чувствовал себя так же.       - Так за чем же дело стало? – Александр с довольным видом взял кофейную чашку и сделал хороший глоток. – Давай, пей свой латте и обязательно съешь парочку профитролей, они тут просто пальчики оближешь. Мириться лучше на сытый желудок.       Сидя на переднем сидении рядом с Романовым, который вел машину, насвистывая какой-то веселый мотивчик, Анна чувствовала, что начинает сильно нервничать. Александр, конечно, был очень убедителен, и девушка сама понимала, что поступила глупо, убежав и не дав Владимиру шанс все исправить или, по крайней мере, извиниться. В том, что он бы это сделал, она не сомневалась. Но всегда остается крошечный, один на миллион, шанс, что все пойдет не так… И вместо примирения они поссорятся еще больше. Как этого избежать?       - Я все-е вижу-у, - протянул вдруг Романов, хотя не отрывал глаз от дороги. – Не трясись так, Аня. Володька тебя не съест. Я бы поспорил, через сколько минут вы начнете целоваться, но, пожалуй, воздержусь. А то ты, чего доброго, расскажешь ему, а он потом мне таки заедет чайником…       - Чайником? – не поняла Анна.       - А, неважно, - ухмыльнулся Александр. – Расслабься, Ань. Все будет отлично.       Подъехав к воротам во двор, Романов вылез из машины и набрал код. Железные створки плавно разошлись в стороны, молодой человек вновь сел за руль и припарковался возле подъезда. Галантно распахнув дверцу, помог Анне выйти, после чего позвонил в домофон.       - Да?       Знакомый низкий голос заставил Анну вздрогнуть и спрятаться за спину Александра.       - Я, - коротко бросил тот, и входная дверь открылась. Романов пропустил девушку вперед, и они оба сели в лифт, быстро доставивший их на последний этаж. Анна снова ретировалась за Александра, а тот подошел к квартире и постучал. Буквально через пять секунд раздался щелчок замка, и хозяин появился на пороге:       - Сашка, ты… О, - в голосе отчетливо слышались разочарование и грусть, – она не согласилась…       - Плохо же ты о моих способностях думаешь, - весело ответил Александр, отступая в сторону.       Анна медленно подняла голову, встречаясь с серыми глазами Владимира. Он был несколько бледнее обычного, а волосы, обычно аккуратно причесанные, сейчас немного взлохматились, и девушке нестерпимо захотелось пригладить их, просто для того, чтобы прикоснуться к нему. Она нервно прикусила губу и заметила, как Владимир резко выдохнул. Романов легонько подтолкнул девушку вперед, и Корф, отступив назад, пропустил ее в квартиру.       - Ну все, моя задача выполнена, - улыбнулся Александр. – Думаю, дальше вы прекрасно справитесь сами.       И, лихо развернувшись на пятках, отправился обратно к лифту, вновь засвистев свою веселую песенку.