«Я хочу противостоять ему» «Ты должна быть послушной»
Я нервно перебирала пальцами, вслушиваясь в каждый проделанный штрих на бумаге под названием «Личное дело». Взгляд не мог сфокусироваться, разбегался ровно так же, как и путались мысли: вернее, одна мысль. О нем. Где он? На занятиях, у себя в особняке или…подслушивает за дверью? Устраивает мне проверку? Но я знаю все правильные ответы — у него не найдется повода меня наказать. Взгляд психолога сместился с бумаг на меня, от чего я вздрогнула, пытаясь унять дрожь. «Всё в порядке», — повторяла про себя, превратив эту фразу в свою ежесекундную молитву. — «Ничто не сможет меня испугать». Только кто-то. — Вы проявляете тревожные тенденции после того случая на крыше. Что же?.. — Пожалуйста, — всхлипнула я, — я не хочу об этом вспоминать, и тем более говорить. Вы и так всё знаете. — Да, — кивнула психолог, тревога отобразилась на её лице, когда я вздрогнула словно от не прекращаемых рыданий. За последнее время это было так легко — играть. В миг вместо лица женщины я увидела морду плюшевого медведя, послушно двигающуюся в такт движениям рук Канато. Ровно с таким же послушаниям открывался мой рот, когда началась наша совместная игра — импровизация, да и только для Сакамаки, для меня же с трудом выученная роль. — Вы говорили, что страдали от стресса: одноклассники вас обижали, постоянные ссоры с родителями. Сейчас вас перевели в другой класс и живете вы не в собственном доме? — Да, — я кратко кивнула. Перед глазами пробежали заученные строчки, отпечатавшиеся где-то на кончике языка, но не в памяти. — Обо мне есть кому позаботиться. Только один человек может меня понять и защитить, — я чувствовала на шее чужие пальцы, но не могла сопротивляться, не могла отбросить это мнимое ощущение. — Простите, что я пока не отнесла вас в эту категорию. Мы обменялись улыбками: наигранной и сострадательной. — Думаю, на сегодня закончим, — кинула взгляд на наручные часы психолог. — Скоро начнутся вечерние занятия, не в моей власти вас задерживать. Я шагнула к выходу и, повернув ручку и потянув её на себя, у меня округлились глаза, и я еле сдержала вскрик. Замешательство было секундным: психолог даже не обратила внимания на задержку и не осмелилась выглянуть наружу, чтобы сделать замечание насчет громкого хлопка закрытой двери. Ладони Канато стояли по разные стороны моей головы. — Где Тедди? — только и смогла выдавить из себя я, кивая на пустые руки Сакамаки. — Не твое дело! — прикрикнул вампир, вдавливая ладони сильнее в деревянную поверхность. Мимолетная ярость во взгляде сменилась теплой палитрой, — одобрением — а на губах играла победная улыбка — насмешка. — Хорошая девочка, — Канато начал гладить меня по волосам, вторая рука опустилась на плечо, юноша прислонил мое тело к себе. Руки напряженно повисли в воздухе, и только под размеренные поглаживания, которые опускались всё ниже, я осмелилась обнять Сакамаки в ответ. Ручка двери задергалась, а по ту сторону раздались недоуменные вздохи. Еще чуть-чуть и психолог бы застала нас — причину своего заточения. Канато недовольно цыкнул: — Чертова старуха. Без промедлений, Сакамаки резко отпрянул и дернул меня за ворот кофты, насильно предлагая следовать за собой — прямиком в окно. Всё произошло в долю секунды: скрип открывшейся двери сопровождал наш полет на землю. Мое сердце замерло: тот случай оставил свой отпечаток. Мозг совершенно забыл, что мы находились на первом этаже, ведь тело ощутило этот полет, как падение с большой высоты — как падение со школьной крыши. Я сильнее прижалась к Канато — рефлекторно, без желания. Я боялась его, он вызывал у меня презрение, но он всё, что у меня было. Всё, что будет. Вампир, находясь погребенным под моим телом, с натиском прижал меня к себе, заставляя обнажить шею. Его клыки остановились в миллиметре от кожи, кончик носа прошелся по ней, от чего я ощутила на себе стаю ползущих мурашек. От отвращения, уж никак не от наслаждения. Чуть-чуть от щекотки. Я верила именно в это. Его волосы на раздражение были мягкие, так было приятно запускать в них пальцы, перебирать между кончиками, но всё, что я получала — это натянутые с силой собственные пряди. Уже было не больно — привычно. Сакамаки двинулся выше, проигнорировав обнаженную шею. Я удивленно распахнула глаза, но также мгновенно их прикрыла, почувствовав, как дыхание прикасается к ушной раковине при произношении каждого слова. — Сегодня обойдемся без наказаний, ты хорошо справилась, — слова въедались в голову, словно были моими собственными мыслями. Шепот неприятно резал по слуху, голос Канато — надломленный от удовольствия — вызывал неприязнь и желание, чтобы он быстрее умолкнул. Сакамаки словно потакал мимолетному желанию: он с силой придавил мое тело к своему, так, что я плотно прижималась к нему грудью. Клыки, обнаженные для утоления жажды, задели губу, из которой мигом побежала струйка крови. Я не стала сопротивляться — без толку. Глаза Канато были закрыты, я же смотрела на него пустым и отрешенным взглядом, чувствуя ровным счетом ничего. Ни ненависти, ни приязни, ни воли к сопротивлению. Я долго шла к тому, чтобы нынешняя реальность стала обыденностью. Стоило ему позволить умереть — даже о таком я перестала мечтать, прогоняя тот момент каждый раз, как Канато приходил в мою комнату. Лаванда была моим любимым цветком, но сейчас, глядя в глаза вампира, я понимаю, что всё, что было до него, утеряло смысл. Обрывистый тихий смех Канато, продолжающего держать меня в плену объятий, не смог привести меня в чувство. Отдаленный стук каблуков ударял по слуху, как барабанные палочки по инструменту. — Твое выражение лица… Оно радует меня, — его мертвенные пальцы провели по моей щеке, — и бесит одновременно! Канато, не сдерживаемый посторонним присутствием и эмоциональными регуляторами, ухватился пальцами за мою шею. Я издала сдавленный хрип, зажмурив глаза от режущей боли. — Ты ведь слушаешься меня, чтобы не быть наказанной?! Чтобы тебе не стало больно? Ты меня любишь или нет?! Отвечай! — вторая рука Сакамаки не прикасалась к шее: она покоилась на талии, не позволяя мне отодвинуться ни на один лишний миллиметр. Я должна была привыкнуть. Почему же до сих пор вздрагиваю от страха? — Ах, тебе, должно быть, тяжело говорить, — губы Канато расплылись в разные уголки, а в глазах пробежало расслабленное осознание. — В любом случае, я знаю ответ, — вампир схватил меня за подбородок и потянул вниз, потом вверх, получая желанный ответ. — Твои чувства и желания — всё мое, понимаешь? Канато вновь покрутил меня за подбородок. — Послушная девочка, — Сакамаки легко ударил меня по щеке, попутно размазывая тонкую кровавую дорожку. Кровавый поцелуй — не первый за последнее время. Теперь он без привкуса соли и горечи — Канато испил меня до иссушающего дна.***
Когда не требуется дергать за ниточки, я понимаю, что она идеальна: безвольная, бесхарактерная, бесформенная — из неё можно сотворить всё, что я пожелаю. Она как та кукла, только пустая внутри, надломленная снаружи. И ничто не сможет утолить мою жажду настолько, как это бесконечно пустая — бесконечно наполняемая — оболочка. Она стала предсказуемой, ведь говорит то, что я хочу. Это скучно?.. Нет, это и бесит! Почему слушая эти насквозь фальшивые слова, её кровь, стекающая по моему подбородку, кажется слаще? Откуда она знает то, чего я хочу? Я посчитаю это доказательством её любви. Доказательством того, что она полностью в моей власти. «Всё, что я могу, это потакать его желаниям»