Яна

Люди чаще всего не уважают то, что их окружает, и тех существ, с кем живут бок о бок. Я понял это уже давно, наблюдая за всем со стороны.   Хотя я всего лишь кофейный автомат, принадлежащий школе и проводящий все свое время в коридоре на первом этаже, мне порой удается замечать очень интересные вещи.   Меня жутко раздражают эти споры о политике и религии между подростками, которые  сначала пинают мое слабое железное тело, так как я, видите ли, не отдал им сдачу, а потом усаживаются на скамейку или на подоконнник и начинают рассказывать друг другу эти бесконечные бессмысленные истории — реальные или же выдуманные. А я сижу и слушаю все это, и, если бы у меня была рука и лицо, я бы хлопнул себя ладонью по лбу. Ну вот какая мне, к черту, разница, какой из известных рэперов лучше понимает молодежь или же почем сейчас багет с базиликом и сыром в магазине? Правильно, никакой. Совершенно никакой разницы. Все эти споры и слухи меня не очень волнуют.      Меня еще всегда интересовала причина, по которой без еды и напитков молодежь не может начать адекватную беседу. Надеюсь, когда-нибудь я смогу это понять. Но и эта мысль не является тем, что мучает меня.   Больше всего меня сейчас волнует один случай, который оставил в моем кубическом сердце след. Это была обычная дождливая пятница, каких в последнее время бывало много. Вы, может быть, спросите, как же я узнал, какой был день? Очень просто. Именно в пятницу у всех здесь великолепное настроение, и они в эти дни, слава Богу, хотят от меня лишь горячий напиток.   Но не все учащиеся относятся ко мне плохо.  Есть такие, кто меня вообще игнорирует, те, кто поглядывают на меня издали, так как, возможно, у них недостаточно мелочи, чтобы осчастливить себя моим стаканчиком, и наконец те, кто думает, что я какой-нибудь психоаналитик или же их лучший друг.   Так вот одной из тех, последних, была одна девочка, которой нравилось после уроков сидеть тут, в коридоре, на скамейке рядом со мной, и вываливать на меня все свои проблемы, касающиеся школы и семьи.    Разве не странно? Она рассказывала все это мне, кофейному автомату.    Яна — так ее звали — была девочкой из бедной семьи. Ее родители последние два года постоянно ссорились, и три месяца назад отец Яны ушел из семьи, уехал прочь.    Мать же ее любила развлекаться, поэтому каждый день покупала себе выпивку, вместо того, чтобы приобрести дочке тетради или одежду.    В школе девочке тоже было несладко. Одноклассники подшучивали над ней, потому что она порой выглядела неопрятно и училась плохо, а иногда и вовсе не замечали ее.   Яна была вынуждена следить за тем, чтобы мать оплачивала счета, поэтому после уроков она шла туда, где могла бы заработать денег за помощь людям.   Она также решила продавать школьникам  игрушки, которые делала своими руками.   Я сам видел, как мальчишки и девчонки подходили к ней, когда она на переменах сидела здесь, рядом со мной. — Яна, у тебя остались еще те милые котики и гномики? — Конечно. Дела у Яны шли туго, но ее старания не пропали даром.   В ту дождливую пятницу, которую упоминал ранее, это и произошло. То, что оставило в моем сердце след. Когда почти все школьники ушли домой, Яна уселась на скамью рядом со мной и, сосчитав вырученные за игрушки деньги, снова принялась разговаривать сама с собой. Я, признаться, не понимал, посвящала ли она этот монолог мне или же себе, но, когда она закончила говорить, мне стало тоскливо.    Оказалось, что сегодня был ее последний день в этой школе. Ее отец нашел хорошую работу, и Яна скоро должна была отправиться в другой город вместе с ним. Мать Яны будет жить у бабушки, в какой-то деревне.    Разумеется, я был рад за девочку. У нее начнется новая жизнь. Ей будет гораздо легче. Но в то же время было и грустно, так как никто больше не будет проводить со мной время, как делала это Яна. Эта девочка не только помогала мне забывать о том, что я лишь школьный кофейный автомат, но также она пыталась объяснить некоторым невоспитанным товарищам, что всё здесь собственность школы, и пинать предмет только потому, что он не выдал сдачу, не очень культурно. Если бы у меня были бы слезы, я бы заплакал, но я мог лишь дать этой девочке бесплатный горячий шоколад, чтобы выразить свое сочувствие. Она очень удивилась, когда увидела мой подарок. Яна сначала не поняла, что этот горячий шоколад предназначался ей, но, заметив свое имя, которое я постарался нарисовать пенкой, она, чуть сомневаясь, взяла стаканчик и выпила напиток. А потом она улыбнулась мне приветливо, согревая мое кубическое сердце, и, поднявшись со скамьи, ушла. С понедельника я ее уже больше не видел…