Драмиона

      POV Гермиона       Мне казалось, это сон, страшный сон, из которого я никак не могу проснуться. Я до сих пор в голове слышу слова Гарри: «Он в больничном крыле. Без сознания», помню, как бегу туда, никого не замечая, лишь бы поскорее увидеть его, убедиться, что с ним всё хорошо. Его друзья уже там, и как только я оказываюсь в палате, они сочувствующе смотрят на меня, а после его, такое забытое мной: «Грязнокровка». Помню, как мадам Помфри говорит что-то о потери памяти, как Блейз уводит меня, а ещё помню ту самую ненависть, которую видела в его глазах на протяжении шести лет. Будто и не было шести месяцев его ухаживаний и трех месяцев наших отношений.       Я буквально кричу от боли, от безысходности, не зная, что мне делать. Выходные провожу в своей комнате, молча смотря в потолок, а из глаз всё время текут слёзы; а в понедельник поздно вечером прокрадываюсь в Больничное крыло, чтобы снова увидеть его — спящего, но такого родного. Так проходит вся моя неделя, пока профессор Снейп не вызывается мне помочь. Как оказалось, это Астория Гринграсс наложила на него Обливиэйт, вот только не совсем удачно — воспоминания и память теперь не вернуть, но Снейп был опытным зельеваром, и было в его записях одно зелье, которое могло помочь.       Две недели я провожу за готовкой зелья, ни о чем почти не думая, а в это время счастливая Астория проводит все свое свободное время в Больничном крыле рядом с ним. Его выписывают через неделю, и теперь вся школа обсуждает его новые отношения с Гринграсс, а я же игнорирую их. Пэнси, Блейз и Тео сочувствующе смотрят на меня, но ничего не могут поделать. И вроде бы я держусь, пока на зельеварении он не выплевывает мне в лицо с гримасой злости и ненависти: «Грязнокровка», а мне больно и отчего-то темнеет в глазах.       Обморок, истощенный организм, и самое главное — угроза выкидыша, я ведь даже не знала, что беременна, и теперь мне снова хочется бороться с его ненавистью и злорадством Гринграсс ради нашего ребёнка.       Я сплю плохо, часто нахожусь в бреду, и тогда мне кажется, что он приходит ко мне, прижимает к себе и шепчет: «Всё хорошо. Я рядом, любимая», а мне же хочется навсегда остаться в этом бреду, но, увы, после таких его слов я как всегда успокаиваюсь и засыпаю.       Почти месяц я пролежала в Больничном крыле, а потом меня выписали, и профессор Снейп отдал приготовленное зелье; я уже решилась, что отдам его тебе, но после завтрака. Только вот новый выпуск «Ежедневного пророка» заставил меня передумать. Большая, яркая колдография и громкий кричащий заголовок:

ПОМОЛВКА ГОДА! ДРАКО МАЛФОЙ И АСТОРИЯ ГРИНГРАСС

      Я вижу, как ты улыбаешься искренне, и понимаю, что именно сейчас, с ней — ты счастлив, и это для меня главное. А я… я переживу… наверное. Мне же есть ради кого жить.