***
13518 год от Кровавого Заката. Конец Смутных Времён
В маленьком городе лил дождь. Холодное и негостеприимное начало лета, вполне обычное для сибирских городов. Через каких-нибудь пару-тройку недель дожди сменятся удушающей жарой и облаками жадных до крови мошек и комаров. Но сейчас лил дождь. Всеволод любил дожди, они приносили с собой свежесть, запах озона и ещё что-то, что невозможно объяснить на словах. Тем летом жизнь Севы Громова непоправимо изменилась. Частично из-за того, что школа закончилась и началась взрослая жизнь, частично из-за.… Впрочем, не буду забегать вперёд, так ведь совсем не интересно. Всеволод брёл по безлюдным улицам. По-осеннему холодный дождь давно уже пропитал одежду ледяной сыростью, но парень не обращал внимания. Последние такты выпускного отгремели, утонув в безвкусном клубняке. Клуб, размещённый в здании старого склада, щедро потчевал своих гостей дешевыми коктейлями и вчерашними закусками. Монотонная музыка била по голове, как заправский молотобоец, кто-то в уголке, подальше от света, курил какую-то дрянь — ему уже было хорошо и легко. Ломка придёт потом. Тела двигались, извивались, всё больше напоминая многорукую и многоногую массу. Мерзостная обстановка, больше всего схожая с лихорадочным бредом, сгустилась настолько, что начала заполнять лёгкие. Совсем как сигаретный дым. Всеволод не выдержал и ринулся наружу, прямо в объятия дождя. Не так он представлял себе всё это. Тугие струи нашёптывали песню, давно забытую людьми; ноги несли Всеволода сами, они шагали в неизвестном направлении, будто пользуясь моментом, когда хозяин не обращает на них внимания. Мысли в голове всё время путались, да и не хотелось обращать внимание на что-либо. Но вот в музыку непогоды рваным ритмом вторгся иной звук, нечто абсолютно чуждое городу. Звериный рык. Будь Всеволод немного внимательней, он бы заметил, что забрёл на окраину города, в район старых гаражей. Уйди он из клуба минутой позже и история эта приключилась бы с кем-нибудь другим. Но судьба распорядилась иначе. Повсюду, куда ни кинь взгляд, простирались гаражи. Серые бетонные стены образовывали собой настоящий лабиринт, совершенно парню не знакомый и в принципе немыслимый в таком маленьком городишке. Однако куда важнее было то, что перед Всеволодом стоял и скалил зубы огромный чёрный пёс. Хотя нет, существо это казалось псом лишь на первый взгляд. У собак не бывает золотых глаз. И даже волкодав не смог бы вырасти выше человеческого роста. Волкодав… Волк?! Тварь приоткрыла пасть и оскалилась, демонстрируя белоснежные клыки. Жуткий оскал, напоминающий улыбку. Улыбку маньяка, загнавшего жертву в тупик. Время замедлило свой бег. Превратилось в густой кисель, сквозь который, словно со стороны, Всеволод видел, как напряглось звериное тело, как огромный косматый чёрный волк оторвался от земли, устремляясь в гибельном порыве к одиноко стоящей человеческой фигурке — к нему самому. Мысли заледенели, слиплись в холодный комок, мешающий сознанию отдать спасительные команды. Чувства обострились. Обоняние уловило тошнотворный смрад, идущий из пасти зверя. В уши вливался рваный ритм бьющихся сердец, человеческого и волчьего. В груди пронзительно защемило. Что-то древнее всколыхнулось на задворках разума, моментально испаряя ледяную труху слипшихся мыслей, и оголяя одну-единственную идею. Мысль, прочно въевшуюся в родовую память человечества. Одно короткое слово: «Беги!». Громов прянул в сторону, зубы хищника вонзились в пустоту, и мохнатое тело со всей набранной в прыжке скоростью врезалось в железную дверь гаража. Раздался странный, неестественный скрежет металла и полный ненависти рык. Гаражные ворота порвались, словно их сделали из бумаги; острые осколки металла впились в плоть; а куски ломкого, как песчаник, бетона навалились сверху, образовав огромную железобетонную «деву». Но камень и железо не смогли причинить вред зверю. Волк рывком выдернул себя из-под завала и осмотрелся. Человека на месте не оказалось. Человек нёсся по бетонному лабиринту, забыв про усталость и боль. Не позволяя липкому страху стянуть измученные мышцы. В опустевшей голове продолжало звенеть спасительное «Беги!», а за спиной обжигающей ледяной волной нарастало чувство опасности. Зверь был куда быстрее и выносливее человека. Он, то играючи догонял свою жертву, то отставал, почти теряясь из виду. Охотник чувствовал сладкий запах, такой манящий и желанный. Извращённое животное сознание уже рисовало картину кровавого пира. Волк знал — добыча бежит к своей смерти. Как долго? Как долго длится этот бег? Секунды? Часы? Чтобы это понять, нужно остановиться. Непозволительная роскошь. Лёгкие горели от нехватки воздуха, по телу ватным холодом расползалась усталость, сердце стучало так громко, что глохли уши. В какой-то миг в отупевшую голову пробралась другая мысль, что-то подсказывало — нужно выбраться. Пройти границу. Пересечь черту лабиринта, выбежать на дорогу и страшная тварь остановится, жизнь будет спасена. Рёв мотора. Визг шин. Хлопнувшая дверь и чьи-то смутные голоса. Вон там, совсем близко, за поворотом! Судьба, эта странная женщина, любит пошутить, вот только шутки у неё гадкие. Повернув за угол, Всеволод с ходу врезался в высокий бетонный забор, надёжно перекрывающий путь к спасению. Зверь не утруждал себя спешкой — он прекрасно знал свои охотничьи угодья. Тут он помнил всё до последнего пятнышка на бетоне. Человеку некуда было деваться. Всеволод медленно приходил в себя после удара о стену. Из носа сочилась горячая кровь, мир всё никак не хотел вставать на своё место. В какой-то момент парню даже почудилось, что он всё ещё в клубе, а всё произошедшее — морок, галлюцинация, продолжение бреда. Его ведь уломали выкурить той дряни. Но нет, стена никуда не делась, дождь не обернулся потоком мыльных пузырей на пенной вечеринке. И когда человек осознал это, пришёл настоящий, первобытный ужас. В панике Всеволод бросился на стену, попытался уцепиться за крышу ближайшего гаража, но серый бетон, такой прочный и надёжный на вид, раскрошился прямо под пальцами. Сева посмотрел на свои ладони. Серые куски быстро размокли под дождём и стекли вниз, как обычная грязь. Вот оно! Удар. Удар, ещё удар! Кулаки, что есть мочи, бьются о то, что кажется бетоном. Снова и снова, пока по поверхности поддельного камня не проходит трещина. Пальцы судорожно впиваются в крошечный разлом, царапают его, сдирая кожу и ногти. Есть, поддалось! Трещина ширится и размокает, по стене стекают липкие серые комки, а по ту сторону всё чётче слышатся встревоженные человеческие голоса. Ещё немножко, и… За спиной раздался рык, и мягкая серая подделка обрела твёрдость настоящего бетона. И был вопль. Яростный, надрывный, отчаянный. Вопль человека, у которого отняли надежду. Всеволод молотил онемевшими руками по гладкому серому камню, но он не поддавался. Рык повторился, стал ближе. Сева обернулся. Огромный, чёрный как ночь волк медленно приближается к своей жертве. Он почти смеётся, в золотых глазах читается торжество. Вот она — добыча. Напуганная. Слабая. Беспомощная. Пора. Вжавшись спиной в проклятую стену, Всеволод увидел, как по телу зверя прошла рябь. Волк поднялся на задние лапы. С отвратительным, ни с чем несравнимым звуком, его грудная клетка раздалась, торс вытянулся, пальцы на передних лапах удлинились, волчья голова мотнулась, принимая новое положение. Кулькатли выпрямился, осмотрел покрытые волчьей шерстью руки, оценил остроту когтей, поиграл плечами, сделал пару пробных шагов на видоизменённых волчьих ногах. Последний раз он перекидывался в эту форму лет двадцать назад. У девочки был похожий запах. Если бы не её кровь, у оборотня никогда не хватило сил создать капкан. Но этот. Этот был ещё лучше! — Однака, пора покушать, — прорычал вервольф. Одно неуловимое движение, и Кулькатли оказался совсем близко к Всеволоду. Мощная лапа вдавила тело парня в бетон, воздух рванулся из его лёгких, и в считанные секунды человеку стало нечем дышать. Зверь наслаждался действом. Какое сладкое чувство, какое удовольствие — мучить столь беспомощную и столь лакомую добычу. Он будет наслаждаться каждой секундой жизни этого человечка, а потом медленно растерзает его так, чтобы тот как можно дольше оставался жив. Человек из последних сил вцепился руками в страшную лапу оборотня, попытался разжать пальцы, но тщетно. Кулькатли держал свою жертву железной хваткой, не давая и шанса сделать вдох. Граница зрения сузилась до хищной волчьей ухмылки. А потом пришла тьма.