«Ты тот, кого я мечтала увидеть в конце пути за горизонтом…» Айн Рэнд. «Атлант расправил плечи».
* * *
Что происходит, Господи, что происходит?! Я схожу с ума или самое страшное таки не обошло стороной и меня? Всё как в тумане, я не различаю лиц людей, не слышу, о чём они перешептываются, я не чувствую своих ног, но бегу, даже не соображая куда. Я не знаю кому мне звонить, не знаю плакать мне или кричать, а если и так, то кто соизволит подставить мне своё плечо. Мне плохо… Я не хочу думать, я хочу стать одноклеточной, стать амёбой, чтобы не осознавать ничего из того, что творится вокруг меня, не чувствовать. Но я чувствую, чувствую даже самое лёгкое покалывание в груди, мне так больно, но даже самые великие гении медицины не смогут утолить эту невыносимую пытку. Тот момент, тот звонок, тот голос… Не могу поверить… Но всё так же боюсь представить, что это не очередная глупая шутка обыкновенного ненавистника. Я не знаю когда позвонила Шерил, я потеряла счёт времени. Её чувства наверняка невозможно описать даже самыми многозначительными словами, но её голос… До меня не сразу дошло осознание смысла её слов, да даже сейчас я всё ещё нахожусь в прострации. Я словно балерина в стеклянном шаре, я понимаю, что мне никогда не выбраться наружу. Несколько секунд я молчала, словно мне отрезали язык, потом выронила из ладони телефон, резко упавшая слеза с грохотом разбилась о дорогой паркет. Всё как в замедленном действии, в slow-mo, и словно со стороны. Я видела как Арчи в недоумении смотрел на меня, видела как он тряс меня за плечи, как кричал, видела, как он поднял мой телефон и стал кому-то звонить. Я всё видела, но ничего не понимала. Рассвет в Ривердэйле впервые был настолько угрюмым и серым. Солнце не грело, хоть уже и успело озарить своим светом небо, его лучи были настолько тусклыми, что мне казалось будто это не реальность, а галлюцинация, словно старый пленочный фильм. Лучше бы я, как и все, обдолбалась на этой вечеринке до такой степени, чтобы ещё пару недель отлёживаться под капельницей в местной поликлинике, думая только о том, как бы это происшествие объяснить папе. Я не хотела сейчас стоять на берегу Свитуотер, не хотела наблюдать, как того, кто был для меня всем, заворачивали в чёрный пакет для трупов. Я не хотела осознавать, что его больше нет, я не хотела в это верить. — Поехали отсюда! — Осторожно и тихо, чтобы не спугнуть, сказал Арчи. Господи, почему он так похож на него?! — Нет, — ответила я не отрывая взгляда от серо-синих волн. Его нашли именно в этом месте. — Сатин, пошли. — Он осторожно дотронулся до моего плеча, что заставило меня непроизвольно дёрнуться. — Уходи… — я едва выдавила из гортани звук, — Уходи, Арчи! Оставь меня! — Уже вскрикнула я, заставив обратить на себя внимание следователей, медиков и всех этих случайных наблюдателей, что словно коршуны окружили берег реки в жажде отхватить и себе кусок сенсации. Они этого ждали, я точно знаю, их души ликуют. — Эй, я тебя не брошу, помнишь?.. — Заставил меня вернуться мыслями в недавнее прошлое рыжий, но сделал только в разы хуже. Как я могла?! Я посмела греться в объятиях Арчи в тот момент, когда часть моей души глотала мёртвую ледяную воду. Я веселилась и смеялась, когда в его пустых застывших глазах проплывали мёртвые звёзды. Я обижалась на него, я его ненавидела, а он всё это время был здесь, был один. И я не успела простить его…* * *
Я осталась одна. Как добралась до поместья Блоссом понятия не имела. Убитую горем Шерил, словно тень, потянули на официальное опознание в компании родителей, но вот только я не родственник, меня оставили здесь. Ветер гулял по Торнхиллу, создавая невыносимый гул. Стены давили на меня, поэтому пришлось открыть и окна и двери, дабы не сойти с ума окончательно. Мне казалось, что даже стрелки на огромных дубовых часах остановились, тем самым и мою жизнь поставив на паузу. Я не понимала что делаю, мне просто хотелось спрятаться, хотелось закрыть глаза, а когда открою — чтобы всё встало на свои места. Пусть всё это закончиться, я больше не могу! Я просидела на третьем этаже весь вечер, меня никто не тревожил, про меня забыли, переживая горе каждый по отдельности. Я не знаю где был мой телефон, мне так хотелось позвонить папе. Но я лишь раскачивалась вперёд-назад, обхватив руками колени, словно маятник на столе мистера Блоссома, и концентрировала взгляд на полупустой бутылке водки, которую и осилить то не смогла. Ветер в доме утих, и теперь я слушала только вой своей души, которая навсегда потеряла свою половину. Пустота поглощала медленно, но надежда всё ещё тлела где-то неподалёку, вот только как её найти вслепую?! В уши резко и с невероятной громкостью ворвался дикий шум, заставив вздрогнуть. Меня трясло в тревоге. Звук доносился из отдельной ванной моего Джейсона. Господи, я теряю рассудок, помоги мне, прошу.* * *
Я шаталась, но старалась идти на носочках, бесшумно, боясь спугнуть плод своего пьяного воображения. Я не знаю, что надеялась там увидеть. Но я уже потеряла связь с реальностью, мой психоз начал перерастать в шизофрению. — Сатин?! — Голос был тихим и прерывистым, но меня не спугнул, что странно. Прижимаясь щекой в резблённой дверце ванной я опять сморщилась от подступившего к горлу кома, но нашла в себе силы отворить преграду. Шерил сидела в большой мраморной ванне, в которую всё ещё продолжала литься вода. Её длинные локоны сейчас змеями обвивали шею, словно старались удушить и избавить от мук совести. Блоссом была промокшей до нитки и не только от воды, но ещё и от горьких слёз. Увидев меня она отвернулась, будто хотела остаться здесь одна, навсегда. Но парадоксально то, что вдруг мне стало чуть легче, словно один камень с моей груди забрала Шерил, я больше не несла столь тяжкий груз в одиночестве и могла не боятся, что упаду от бессилия. Я не долго думая, а вернее не думая вовсе, перекинула ногу через бортик ванной и не спеша погрузилась в ледяную воду прямо в одежде, оказавшись напротив горевавшей подруги. Холодный непрерывный поток пронизывал тело до костей, от чего я сразу же покрылась мурашками, а губы начали нервно подрагивать. — Его убили… — Смотря мне в глаза еле выдавила Шерил и поморщилась от безмолвных рыданий. Я знала — её душа тоже разрывается на мелкие кусочки, как и моя. — Его убили почти месяц назад… — Новый порыв плача накрыл её с утроенной силой, она нервно затряслась, но я не была в силах успокаивать. Мне самой хотелось погрузиться в воду с головой и со всей силы вдохнуть. Эту пытку сможет прекратить лишь пытка гораздо более сильная. — Я злилась на него всё это время, — тихо выдавила я, ухватившись ледяной ладонью за мраморный бортик ванной, ища опору, но словно цеплясь за призрачную тень — Я не смогла его простить, но… — Я знаю, — перебила меня Шерил, положив свою руку поверх моей, — Я так виновата перед тобой, Сатин. — Она подвинулась ближе из-за чего вода колыхнулась и волной полилась на пол. — Я только об одном тебя попрошу, ладно? — Да! — Сказала я, глядя в красные и опухшие глаза подруги, ногти которой впивались в кожу моей ладони. — Обещай, что успеешь простить меня… — Она сказала это настолько уверенно и серьёзно, что до меня мало дошёл истинный и глубинный смысл её слов. Но это только пока. А дать ей обещание я была не готова, я не могла отвечать за свои слова и действия, я не могла конструктивно мыслить. Я тряпичная кукла на нитках, что лишилась кукловода. — Шерил… Что мне делать? — На меня снова накатывал вихрь мучений, который на столь короткий срок скрасила прохлада, я больше не могла терпеть, мне нужен оплот, нужна опора, иначе я просто сдамся, утону. — Жить! — Её голосом говорил Джейсон, так притворно искренне. В дверь начали стучать, видимо вода залила лестницу, но мы не прерывали зрительный контакт, не разбирая вопли за дверью. Мы слишком сумасшедшие, слишком слабые, но вместе — несокрушимы. Мы разные настолько, насколько и одинаковые. И мы никогда не подчинимся и не сложим оружие, пока не отомстим, а наше оружие — наше единство. Если одна упадёт, то её непременно поднимет другая. «Спасибо тебе, Джейсон! Ты заставил меня выбраться из своей ракушки, ты принудил меня идти вперёд. Спасибо тебе, ты подарил мне столько счастливых дней, миллионы искренних улыбок, ты был моим солнцем, моим счастьем. Ты был для меня тем, кого я самозабвенно любила, но так и не обрела, ты научил меня терять. Спасибо. Я не забуду тебя, обещаю, что буду помнить вечно, клянусь, что отомщу за тебя. Клянусь!». — Сатин, открой! Прошу тебя не делай глупостей, открой!* * *
Есть такая боль, которую нельзя заглушить даже морфием. Поэтому, кто её испытывает, делает всё, чтобы излечить себя. Кто-то лечит боль одиночества, заводя новых друзей; кто-то избавляется от мук совести тратой денег; кто-то исполняет своё испепеляющее желание робкими и крохотными поступками. Но, к сожалению, всегда найдётся тот, кто не сможет начать лечиться. Ведь он понимает — это спровоцирует ещё большую боль.