Бархатная монтировка

      Серёжа всё-таки соизволил опустить Танечку на ноги перед самым подъездом, чтобы та, во-первых, перестала виться, как уж на сковороде, а, во-вторых, чтобы девушка достала ключи из сумочки и открыла дверь.       — Все, теперь ты спокойна? — вздохнул Серёжа, посмотрев на Белую, доставшую ключи.       — Угу, — кивнула Белая. С чувствами у нее были проблемы, тем более, она ничего не чувствовала из-за своего насморка. Поэтому девушка никак не показывала своей радости нахождения рядом с Майским.       — Давай домой быстрее, а то разболеешься совсем! — торопил Серёжа девушку, вызывая своей нескрываемой заботой сумбурную реакцию Тани, которую она решила сохранить в себе.       — Да иду я иду! — сердито-обиженным голосом прожужжала девушка, все-таки болезнь дала о себе знать и блондиночку начинало все подбешивать. Ну, или недосып начал давать о себе знать.       Парочка поднялась в Танину квартиру и Майский велел девушке умыться, переодеться в домашнюю пижамку, которая, по его подозрениям, точно должна была быть у девушки.       — Но у меня нет пижамы, — развела руками Таня.       — Ой, Белая! — фыркнул Май. — По твоим глазам же вижу, что врешь! Давай резвой газелью с подстреленной жопкой скачи переодеваться и укутайся в теплый плед!       — Сам ты, — Белая чихнула. — С подстреленной жопкой!       — Иди давай, — Сережа аккуратно подтолкнул девушку в сторону комнаты, заставив Танечку снова фырчать, как сонный ежонок. — А я чай тебе заварю. Кстати, а где у тебя аптечка? — уточнил Май.       — В левом верхнем шкафчике у холодильника, если не понял, он с маленькой звездочкой, — подробно ответила Таня.       — Ага, понял, — кивнул Май.       — Чай найдешь? Чайничек на столе стоит, а то заваришь мне горчичник! — пошутила Белая.       — Шутница, блин! — буркнул Сережа.       Майский направился на кухню заваривать чай и искать аптечку. Пока грелся чайник, Сережа нашел градусник и жаропонижающее, а в холодильнике — малиновое варенье, которое, по определению, было лучшим действенным лекарством.       Через мгновение в кухне появилась Белая в таком виде, в котором ее не ожидал увидеть Май.       — Не смешно! — надувшись буркнула Таня, стараясь не засмеяться.       — А какой ты реакции ожидала?! — выговорил Сережа, пытаясь отдышаться.       — Всего лишь теплый кигуруми единорога, что тебе не нравится? — Таня сама немного посмеивалась над ситуацией. — Сам же сказал надеть что-нибудь теплое и домашнее!       — Эх ты, бархатная моя… — вздохнул Сережа, обняв маленькую Танечку, которая не тянула на звание капитана, да что там звание, на взрослую женщину не тянула, в таком виде.       — Бархатная? — переспросила Белая, прижавшись ближе к Сереже.       — Теплая ты и мягкая, — ответил Май.       — Да, с этим трудно не согласиться, — проговорила Таня.       Хоть чайник давно вскипел, а варенье ожидало своей «участи», ребята стояли, согреваясь в объятиях друг друга. Ну, или это одна Таня грелась в объятьях большого и сильного майора, который всегда проявлял к ней трепетную заботу и всегда оберегал девушку от язвительных пуль. А Сережа был рад помогать своей девочке с бархатными глазами, которые обрамляли длинные черные ресницы, не пропускающие солнечный свет блестеть в озорных глазах девушки. От Тани исходило чувство очаровательной робости, которое возвышало Сережу над ней, превращая его в стену, которая будет охранять бархатную блондиночку ото всех невзгод.       — Ну что, — Таня посмотрела на Мая. — Чай?       — Ага, — улыбнулся Сережа, отпустив свою маленькую единорожку, которая, удобно устроившись за столом, наблюдала за своим рыцарем.       Через минуту на столе стояли две кружки с душистым травяным чаем с медом и креманочка с малиновым вареньем. Кухня наполнилась запахами счастливого беззаботного детства, несвойственным для заболевшего человека заразительным смехом, как выразилась Белая: «Волшебный единорг Татя».       — Ду-дурочка ты, а не Татя! — просмеявшись проговорил Май.       — Такой уж уродилась, как говорится, — вздохнула Белая, перестав смеяться.       — Ура, ты больше не болеешь! — обрадовался Май.       — Ага, конечно, — Таня передала Сереже градусник, шкала которого поднялась до 37 и 6.       — Ну что, единорожка, давай спать, — сказал Сережа. — Сон — лучшее лекарство.       — Ну-у, — промычала Таня.       — Поспать надо, Танюш, — ласково произнес Сережа, взяв ладошки девушки в свои.       — Ладно, — вздохнула Таня, ей и правда нужно поспать. Майский решил еще немного подбодрить больную девушку и предложил поиграть в лошадку, Белой очень понравилась эта идея.       Таня уснула на Сережиных коленях, пока он рассказывал ей истории из детства. Поняв, что девушка уже глубоко провалилась в параллельный мир, Майский решил приготовить что-нибудь для единорожки, к которой у Сережи были очень теплые чувства, но их еще нельзя было назвать любовью и уже нельзя назвать дружбой. Влюбленность в маленькую милую Танечку с заразительным смехом и бархатными глазами.