А судьи кто?..

      Арисава устало рухнула на диван, закидывая ноги на подлокотник. — Как меня это раздражает! — произнесла девушка и взлохматила свои волосы.       Асано хмыкнул. Он прекрасно понимал одноклассницу и ее претензии к Куросаки и компании. Даже, в какой-то мере, разделял их. — Лучше бы ничего не объяснял, чем вешал на уши лапшу с фирменным чесночно-бобовым соусом Иноуэ. Без обид, Арисава, но твоя подружка и тебя водит за нос. Отменно косит под блондинку из анекдотов! — поморщился Кейго.       Сегодня он сбежал из дома, впервые за все время позволив себе высказаться в адрес сестры. Проехавшись по ее умственным способностям и больным мозолям, особое внимание уделяя тому, что девушка, способная лишь кулаками махать, никому не понравится, Асано выскочил в коридор, обулся и схватил куртку. Хлопнув дверью, он скинул смс-ку Арисаве. Тацуки не подвела и перезвонила, выслушала раскаяние во всех смертных грехах вместе с Мизуиро, который, как оказалось, зависал у одноклассницы. Кейго знал, что поступил не так уж и правильно, вспылив, но отступать был не намерен, о чем и заявил слушающим его Тацуки и Коджиме. Девушка что-то прошипела и в ультимативной форме заявила, что он будет на ее пороге через десять минут.       Он успел —, как оказалось, одноклассники решили посмотреть какой-то фильм. Тацуки спровадила Коджиму до магазина за вкусняшками. Они столкнулись на пороге: Мизуиро, нагруженный пакетами, и запыхавшийся Кейго. — Да знаю я! Иноуэ сильно изменилась, — поморщилась Тацуки. — И если раньше она была просто влюбленной дурочкой, то теперь ее будто подменили. Или в мозгах что-то подкрутили. Не знаю… Но теперь это не та Иноуэ Орихиме, с которой я дружила. Не та девчонка, которую я пообещала всегда защищать.       Фильм был интересным. Познавательным в некотором роде. Кейго как раз успел обдумать и прийти к выводу, что он сильно поторопился соскакивать с шеи родителей и портить отношения с сестрой. И за своими мыслями он не заметил состояния Тацуки.       Девушке было неприятно не то, что говорить, но и думать. И Асано, ранее погруженный в собственные проблемы и не замечавший ничего вокруг, теперь не знал, что делать и как успокаивать находящуюся на грани истерики девушку. — Они все изменились, — заметил молчавший до этого Коджима. — И не нам об этом говорить.       Тацуки закусила губу, до боли сжав кулак и пронзительным взглядом разглядывая стену. — Но все же это неприятно, — видя, что той требуется поддержка, невесело усмехнулся Кейго. — Тацуки-тян, ты не виновата в этом. Просто… Принцесса выросла и выпорхнула, как оперившийся птенец из гнезда. Теперь она птица свободного полета, и то, что из ее хвоста повыдергивают перья,  — только ее дело. Пусть и звучит лицемерно, но она должна нести ответственность за свои решения. Хватит, Тацуки-тян, рвать жилы ради нее.       Оставайся они подростками, то никто не заметил бы двуличности Орихиме и ее помешательства на Куросаки, высокомерия Ичиго, лакейства Ясуторы, не понял бы, что Исиде требуется помощь. Не увидел бы отчаяния в синих глазах, страха за друзей в их высокомерном поведении.       Это происходило постепенно. Арисава не замечала, пока в один момент ее не прижали к стенке Мизуиро и Асано. Они сняли очки, мешающие ей видеть реальную картину. А сами парни предпочитали не упоминать о том, как сами расставались с данными аксессуарами.       С тех пор ее перестали удивлять и возмущать странные отговорки четырех одноклассников — она видела носящегося в черных средневековых шмотках Ичиго с огромным, с его рост, тесаком, а так же других — таких же людей в черном. Перестала обращать внимание на детские заколки в волосах подруги, отдаляющейся с каждым днем все сильнее и сильнее.       Арисава усмехнулась, понимая, что скоро ей будет не о чем разговаривать с Принцессой, однако, нельзя сказать, что было легко видеть спину подруги, милую, но такую подчеркнуто-вежливую улыбку. Исида перестал казаться мерзким снобом.       Она стала спокойнее.       Старше.       У нее появились новые увлечения, странные желания. Например, иметь длинные волосы и купить пару летних платьев. Милые, совершенно обычные платья, на фоне небольшого открытия — ей понравилось наблюдать за людьми, странными парнями и девчонками, в черной, как у Ичиго, средневековой одежде и за жуткими монстрами, с которыми те ребята играли в жестокие игры. По крайней мере, на подслушанное у компашки Куросаки понятие «войны» увиденные Арисавой стычки не тянули — не было в них чего-то такого, будоражащего кровь. Одна рутина и брезгливость со стороны ребят в черном, а монстры…       На монстров она старалась не смотреть. Сильные, мерзкие и помешанные на том, чтобы сожрать как можно больше душ и, таким образом, заполнить странную пустоту, визуально отображаемую, как дыра, на теле. По крайней мере, Арисава могла понять их мотивы и «сдвиги по фазе», что называется, но принять… было сложно. Не хотелось становиться жертвой, умирать. Хотелось жить.       Но полагаться на ребят в черном в таком деле девушке казалось не слишком надежным. Она хотела быть в состоянии сама постоять за себя — как в случае с материальными хулиганами, которым достаточно отвесить пару профилактических ударов по почкам для прекращения их бандитской деятельности.       Девушка вытянула руку вперед и сжала кулак. — Необходимость защищать ее была неплохой мотивацией, Кейго, — отозвалась Тацуки. — Я больше старалась только в детстве. Оставить соперников и, самое главное, Ичиго позади, стать искуснее их — что могло быть лучше, приятнее для девчонки, которую всерьез никто не воспринимал? Я хотела, чтобы меня признали! Все, что я когда-либо делала, было направлено на это, и теперь, столкнувшись с тем, что сила нужна уже мне для себя , я… — по ее розовым щекам потекли слезы, горячие, обжигающие ее метающую в сомнениях душу. — Кейго, я не знаю, что мне делать. Я не хочу, увидев, какими опасными могут быть эти монстры, цепенеть от страха, трястись от ужаса, не в силах им противостоять. Но я боюсь… боюсь вставать у них на пути. Я всего лишь обычный человек!       Кейго бросил взгляд на Мизуиро. Он знал, что друг искусен в обращении с женщинами и вполне мог подобрать слова, чтобы успокоить готовую скатиться в истерику Тацуки. Но тот продолжал не подавать признаки присутствия в этой комнате вообще. «А я ведь думал, что она просто не может плакать», — Асано тихо поднялся с кресла и присел рядом с диваном, на котором сидели отмороженный Мизуиро, что-то делающий в телефоне, и плачущая Арисава. Он взял руки одноклассницы и чуть сжал, краснея и бурча какую-то чушь, которая, по идеи, должна была успокоить девушку.       Асано чувствовал себя странно. И, вроде, не лишний, но будто бы увидел нечто, не предназначенное для чужих глаз, — сокровенное. — Арисава-сан, — заблокировав экран телефона, глухо произнес Мизуиро. Повернувшись к одноклассникам, парень тяжело выдохнул. — Благодарю за хорошо проведенное время. Меня ждут.       Девушка отрывисто кивнула. — Сиди, — сказал Асано девушке и поднялся. — Я закрою за ним.

***

      Этим утром перед школьным звонком Асано обратил внимание на то, что Мизуиро все время держался недалеко от Куросаки. Проводив взглядом двух одноклассников, парень пожал плечами и стал дожидаться Тацуки, разговаривающую о чем-то с Орихиме Иноуэ.       Асано выдохнул. Вечером он увидел совершенно разбитую одноклассницу, отпаивал ее чаем с печеньем и, кутая в плед, вместе с ней смотрел дурацкие комедии, лишь бы привести Тацуки в относительный порядок, лишь бы она взяла себя в руки. «Придется начинать сначала», — подумал Кейго, тихо цокая языком.       Тацуки мрачно щурилась и что-то резко отвечала рыжеволосой девушке, то взмахивая руками, то складывая их на груди. — Арисава! Идем уже! — крикнул парень, привлекая к себе внимание. Девушка что-то буркнула Иноуэ и подошла к нему. — Что ты устроила? — Хотела кое-что проверить, — морщась, ответила Тацуки. — Проверила. Лучше бы этого не делала!       Кейго хмыкнул. Он, как никто другой знал, что многие знания умножают печали, поэтому, хлопнув по плечу одноклассницу, парень предложил сходить после школы в кафе. — Это не свидание, Арисава! — вбегая в класс, смеялся Кейго. — Просто посидим, поболтаем и поедим мороженого. Как друзья!       Тацуки с улыбкой влетела следом за ним. — Давненько не виделись, Тацуки! — Куросаки кивнул девушке. — То есть я не достойна того, чтобы ходить на свидания? — притворно оскорбилась Арисава, махнув рукой однокласснику.       Ни Кейго, ни Ичиго, поднявшийся из-за парты и хотевший было подойти к брюнетке, не успели ответить — прозвенел звонок и вместе с ним в класс вошла Мисато Очи — их классная руководительница. Как обычно бодро она отметила присутствующих и вслух порассуждала о судьбе известных прогульщиков — Ошимы и Соримачи, а также сказала, что у них будет новый ученик. По классу пошли перешептывания.       Мисато положила журнал и вышла позвать новенького, когда в классной комнате начался цирк. Тацуки закрыла ладонью глаза — наблюдать за подпрыгнувшим Куросаки играющим со странной табличкой было просто смешно. Учитывая, что эта табличка орала, как резаная, что-то про Пустых.       «Первый пошел», — подумала Арисава, когда Ичиго подорвался с места и вылетел из класса, крича, что ему просто жизненно необходимо в туалет.       Следом выскочили Ясутора и Иноуэ, которых преподаватель хотя бы попробовала остановить, но тщетно. Арисава переглянулась с Кейго. Парень поднялся и тоже попытался проделать этот трюк, но в этот раз Очи схватила ученика за ворот рубашки и не выпускала из стального захвата. Асано ныл в своих лучших традициях. — Ками-сама, — простонала Тацуки и посмотрела в окно. Куросаки Ичиго в черных шмотках бежал по спортивному полю. — Почему меня окружают одни идиоты?       Кейго вернулся на свое место, а Мисато что-то проворчала, попросила не шуметь и вышла из класса. Минут через десять вернулись Куросаки, Иноуэ и Садо.       Следом за ними Очи привела новенького. Арисава закусила губу.       Новенького окружала такая же аура, как и у Куросаки, — подавляющая, холодная. Пока он кривлялся и шутил, выводя на доске свое имя, Арисава наблюдала и все меньше и меньше испытывала желание подружиться с этим парнем. Она никак не могла понять, что же ее так отталкивает?       Когда он прошел мимо, девушка вздрогнула. Она подняла глаза и чуть не вскрикнула.       Во взгляде Хирако Синдзи не было тепла, лишь презрение ко всем и каждому в этой аудитории. И, как ей показалось, лишь немного заинтересованности в Куросаки Ичиго и Иноуэ Орихиме.       «Нужно быть осторожной. Скорее всего, он связан с этими монстрами и людьми в черном», — отвернувшись, Арисава уткнулась в тетрадь и попробовала забыться в учебе.       День обещал быть тяжелым. В классе было невозможно находиться — ребята окружили Хирако и задавали интересующие их вопросы. Блондин отвечал, сам шутил и сам смеялся, при этом не выпуская из своего поля зрения Куросаки. Арисаве в компании Кейго, тусующейся у окна, это было прекрасно видно, как и то, что ее первая мысль, касающаяся Синдзи и Иноуэ, пока что лишена всяких оснований. «Черт, я слишком сильно переживаю за нее», — посетовала Тацуки, понимая, что просьба Синдзи посадить его рядом с красивой девушкой могла быть нужна только для отвлечения внимания. — Арисава, я к сестре в студсовет. Опоздаю — прикроешь перед учителем, оки? — спросил Кейго и, получив утвердительный ответ, вышел в коридор.       Тацуки покачала головой и повернулась к окну, рассматривая серое затянувшееся облаками небо. Ичиго поднялся со своего места и подошел к девушке. — Как провела каникулы? — встав рядом, поинтересовался Куросаки. — Неплохо, — Арисава покосилась на одноклассника, который, казалось, за эти несчастные три месяца стал выше еще на десяток сантиметров. «И в плечах раздался», — отметила Тацуки как-то удивленно.       Все больше рядом с Ичиго она чувствовала себя какой-то миниатюрной куколкой, подобной Орихиме, но ее удивление было связано не столько с тем, что это время настало, а с его наступлением. «Рано!» — хотелось кричать: «Слишком рано, Принц! Мне еще не наскучило быть Рыцарем для Принцессы!»  — За лето так и не пересеклись, хотя я слышала, что ты рано вернулся с каникул, но когда бы ни зашла, тебя не было. Где пропадал? — Подрабатывал у одного из знакомых моего старика, — усмехнулся Ичиго, облокачиваясь спиной к стене и засовывая руки в карманы брюк. — Не хочу у него на шее сидеть более необходимого. — Могу тебя понять, — улыбнулась Тацуки.       Она оглядела одноклассника, убеждаясь, что парень вырос не только физически, но и духовно. Во время осмотра взгляд девушки зацепился за одну новую и интересную деталь в имидже Куросаки. — Что это? — А? Это просто амулет, который… — Да нет, Ичиго! Я не о нем спрашиваю. Мне интересно, что это за черепок. — А, этот? Я его купил в другом, — Куросаки схватился за дощечку с черепом и пораженно, будто вспомнил что-то важное, переспросил. — Тацуки, ты видишь?! — Чего? Ты о чем? — не поняла его Тацуки.       От подробных расспросов Куросаки спасло появление учителя, потребовавшего, чтобы все рассаживались по местам. Но следующий урок он провел в раздумьях, иногда странным взглядом поглядывая на Арисаву.       Это был последний урок — еще два были отменены без объяснений причины. Арисава собрала учебники и тетради в сумку. Окинув взглядом класс, девушка отметила, что Куросаки, прихватив Ясутору и Принцессу, удрал. А Исида… Краем глаза наблюдая за парнем, Тацуки хотела бросить все и прижать того к стенке, узнать правду, что так неумело пытались скрыть подростки. Она хотела…       Прикрыв глаза, девушка усмехнулась и покачала головой — ничем хорошим подобное вмешательство не закончилось бы.       Ее окликнул Асано. Забросив сумку на плечо, девушка подошла к парню и, не вслушиваясь в бессмысленную болтовню одноклассника, оставила мрачного и болезненно-бледного Исиду за спиной.

***

— Давай уйдем, — негромко попросила девушка друга, когда молодой мужчина в сером пальто ушел на кассу, чтобы сделать заказ. — Зачем? Все же нормально! — нервно отозвался Кейго, которому идея нового знакомого с посещением ближайшей кофейни казалась все менее и менее заманчиво-адекватной. Вот только он понимал, что шатен так просто их не отпустит — тем же заказом удержит, а потом еще придумает что-то. — Сейчас поедим и поболтаем, потом разойдемся. Не против, если я провожу? — Твои слова, да Богу в уши, — себе под нос буркнула Арисава.       Ее знобило. Ей хотелось убежать без оглядки от их нового знакомого. Девушка потерла замерзшие руки и попыталась хоть чуть-чуть согреть дыханием пальцы, которые едва чувствовала — аура нового знакомого холодила куда сильнее, чем у Ичиго. — Замерзла, юная леди? — незнакомец возник у стола неожиданно, напугав Тацуки и Кейго.       Девушка вскинула голову и кивнула. Кейго бросил на нее взгляд. Он знал Арисаву, как бойкую девчонку, которая за словом в карман бы не полезла, а тут она будто язык проглотила! — Ничего, скоро согреешься.       Подросток решил отвлечь нового знакомого от одноклассницы. Мужчина тем временем снял верхнюю одежду, оставшись в черном классическом костюме, и, сидя напротив двух подростков, мягко улыбался и участвовал в разговоре с Кейго, периодически обращаясь к девушке. Им принесли заказ: чай с бергамотом и шоколадный брауни для Тацуки, три шарика мороженого и гляссе — Кейго. Шатен взял себе зеленый чай.       Арисава не чувствовала вкуса, а горячий чай казался ледяным в компании этого Айзена.       Девушка никак не могла понять этого мужчину. В парке, где, гуляя, они столкнулись с ним, он лениво оглядывал людей. С долей презрения, в основном.       Она бы и без толчка Кейго обратила на него внимание. Шутка ли, но именно рядом с ним люди чувствовали себя нехорошо, а какая-то бабулька схватилась за сердце и медленно осела на землю. Тацуки, вцепившись в руку одноклассника, наблюдала за тем, как душа той отделилась от тела, причитая и охая. Она услышала жуткий вой, увидела, как бабуля, нервно дернувшись, порвала хрупкую цепь, соединяющую душу с телом, и побежала из парка с удивительной скоростью и прытью, совершенно не свойственной старикам. Силуэт в черном, появившийся на фонарном столбе в метрах пятидесяти, ей, в принципе, тоже был виден.       Что из этого всего привело к тому, что мужчина окинул их с Кейго каким-то снисходительно-заинтересованным взглядом, подошел и увел в это кафе, Тацуки понять не могла. Как и то, почему Айзен Соуске так заботлив и участлив…       Сделав глоток чая, Арисава поставила чашку на блюдце и повернулась к Кейго. Парень был бледен и едва дышал. — Асано? — парень не прореагировал. Он закрыл глаза и завалился на бок — его голова упала ей на плечо. — Асано?! — Удивительно, юная леди, — улыбнулся Айзен. Арисава посмотрела на нового знакомого. — Он был весьма хорош… для человека, разумеется.       В карих глазах мужчины застыл лед. А Тацуки почувствовала испуг за друга и за себя. Эти глаза теперь пугали ее до дрожи в коленях, такими они были холодными. — Твоя душа крепче, — продолжил мужчина. — Мои силы не сдерживает Печать, а ты и дискомфорта не испытываешь. Ты словно вообще ничего не чувствуешь. Это задевает, юная леди. Мне начинает казаться, что я лишь человек. Что в тебе такого?       Тацуки вжалась в спинку дивана. Теперь, когда Айзен Соуске не скрывался за масками, она поняла, что есть такое страх. Девушка только и могла, что молиться и умолять его сохранить ей и Кейго жизнь. Теперь было как-то плевать на презрение мужчины и брезгливость.       Хотелось жить.       Девушка нашарила на сидении руку друга и сжала ее. Если бы… Если бы ее не потянуло в парк, все было бы хорошо!       Как кролик перед удавом, Арисава замерла перед мужчиной, парализованная страхом.       Айзен тем временем продолжил наслаждаться чаем. Он бы мог повлиять на восприятие девушки — это не составило бы труда, но не спешил с этим, наблюдая за медленным успокоением девушки и легко улыбаясь ее беззащитности в этот момент. — Кто Вы, Айзен-сан? — Правитель Уэко Мундо, юная леди, — ответил ей экс-капитан. — Но скоро ты сможешь называть меня Богом.       А чай был хорош. Как зеленый, так и черный. С бергамотом…

***

      Пустой был обычным, слабым и неповоротливым. Ичиго хватило одного взмаха Зангетсу, чтобы очистить его. Восстановленная до состояния обычного, ничем не примечательного «плюса», душа вольется в Великий Круговорот Душ. Парень в черном одеянии, водрузив огромный тесак на плечо, отвернулся от распадающегося на духовные частицы монстра. Он окинул взглядом город и скривился. — И где его искать? — пробормотал Куросаки нахмурившись.       Пусть Каракура и считалась небольшим городком, но даже в этом случае искать спрятавшегося Пустого — сродни поиску иголки в стоге сена! Иногда работа исполняющего обязанности Бога Смерти, эдакого заместителя, безумно раздражала парня. Однако, он терпел, срывался с уроков по первой же указке о местонахождении Пустых. Сначала тем, кто отдавал ему команду «фас», была Рукия. Кучики оказалась не такой уж и плохой, просто Богиня Смерти была резковатой, уязвимой и напуганной. Это бросалось в глаза, затмевало мудрость и тяжесть прожитых лет, отражающиеся в темно-синих глазах.       С Кучики он сдружился, пусть и его коробило от ее странной привычки — страсти к рукоприкладству. Ичиго предпочел бы видеть ее, как связующее звено между ним и Обществом Душ, — странный череп-«удостоверение» доверия не внушал. Он выглядел подозрительным и был сделан слишком быстро.       Из раздумий его выдернул крик. Куросаки обернулся. — Ты кто такой?! — вопль-вопрос странного Бога Смерти чуть не оглушил парня.       Больше, чем указания, — «приказы», поправил себя Ичиго — подросток терпеть не мог, когда его осматривали, оценивали взглядом — сродни тому, как ищут кобылу на случку. Заводчики не испытывают угрызений совести, озвучивая вопросы и высказывая свои мысли, делясь мнением. Лошадь ведь не понимает!       Ичиго передернуло. Лязгающе-лающий смех его личного Пустого сильно давил на психику. Куросаки скептически смотрел на застывшего в, как тому казалось, «крутой» позе афросинигами. «Элитный, как же, — подросток достал из-за пазухи череп, выданный Укитаке: Ну, не подкачай, подарочек мертвецов». — Куросаки Ичиго, исполняющий обязанности временного Синигами, — представился парень в ответ, хотя имя афросинигами тут же вылетело из его головы. — Видишь медальон? — Чего?! — вскрикнул Бог Смерти. — Что это за дрянь? Медальон?! Исполняющий обязанности Синигами? Не выдумывай! Я — элитный Синигами, и точно знаю, что ничего такого нет!       «Значит, эта дрянь, как же он правильно подметил, нужна для чего-то другого, — вычленил для себя важное Куросаки: ее дали только мне… Что это за игра? Разве не проще было дать нормальное, как у Кучики, устройство и научить выходить из тела самостоятельно? Или… Может ли это было сделано специально? Если бы не ребята из Одиннадцатого, я бы не мог выйти из тела и выполнять свои обязанности без использования удостоверения или пилюли Кона. Был бы зависим, слаб и беспомощен, отбери хоть что-то из них у меня. Я не смог бы одолеть и этого Пустого!»       Из размышлений Ичиго вырвало чувство опасности. Инстинкты, о которых не раз кричал его личный Пустой, спасли его. — Это Занпакто, — парируя тонкий, по сравнению с Зангетсу, меч с прямоугольной цубой, отстранено заметил Ичиго. — И кто же ты такой?       Куросаки не спрашивал имя у своего противника, и тот это прекрасно понимал, но не спешил отвечать, многозначительно улыбаясь. Взгляд у Хирако Синдзи, даже когда тот дурачился и придуривался, был острым и тяжелым. «Тяжелее, чем у Кучики», — Ичиго не отводил взгляда.       В карих глазах Хирако застыл лед, и парню было трудно связать образ одноклассника воедино: широкая и располагающая к себе улыбка потекшего крышей ребенка, взгляд старика и внешность подростка. И это если забыть о голосе… А одноклассник ли он вообще? — Тс-с! Не шуми, — приложив палец к губам, произнес Хирако. — Куросаки Ичиго. С твоей огромной духовной силой не стоит столь сильно напрягаться…       Куросаки поежился. В голосе блондина он явно слышал те же лязгающие оттенки, что и у личного Пустого. -… или она выплеснется в окружающий мир и не останется незамеченной, — продолжил Синдзи, покручивая в руках рукоять меча и безумно улыбаясь. — Кем? — Ичиго почувствовал себя так, словно его огрели по голове.       Он побледнел, Хирако Синдзи одной фразой простимулировал его мозговую деятельность на работу с удивительной скоростью.       В голове всплыла сказочка Урахары. Шляпник за чашечкой зеленого чая, от горечи которого язык в трубочку сворачивался, делился с ним мыслями о причине возникновения сил у Иноуэ и Чада. «Касательно силы Ясуторы-сан и Иноуэ-сан… После наших с Вами занятий, Куросаки-сан, я стал сомневаться в том, что их способности — результат воздействия Вашей духовной силы. Скорее всего, она послужила катализатором для оформления Отрицания и Правой руки Гиганта», — сказал тогда Урахара, пряча глаза за полями своей полосатой панамки.       Ичиго долго не мог понять, почему экс-капитан вообще заговорил об этом, и тогда просто поблагодарил за откровенность. Это позже у него возникла мысль, которую он озвучил Урахаре и получил подтверждение — та сказочка была сделана специально для того, чтобы накинуть на него поводок. Он должен был считать себя виноватым в том случае, если Иноуэ или Чад пострадают от Пустых, привязаться к ним. «Готей — это то еще змеиное гнездо, которое Вы разворошили, Куросаки-сан. Иноуэ-сан и Ясутора-сан рискуют, оставаясь рядом с Вами. В них видят лишь рычаги давления на Вас», — виновато улыбнувшись, пояснил Киске.       Экс-капитан гонял его на совесть. Покидая подвал под магазинчиком сладостей, Куросаки испытывал смешанные чувства. Он хотел благодарить и кричать Урахаре в лицо, держа его за грудки. Его трясло от той жалости и вины, что испытывал к нему Бог Смерти.       Но Ичиго, удивляясь самому себе, молчал, а потом стал замечать, как разрушенный ландшафт где-то стал восстанавливаться до изначального состояния, а некоторые части полигона изменились еще сильнее.       В общем, за Иноуэ и Садо он не волновался. Эти «дети», как беззлобно отзывалась о них Йоруичи, составляющая компанию Урахаре на тренировках, как Ичиго, так и Орихиме и Чада, были далеко не так беззащитны, как во время вторжения в Сейрейтей. Пусть они не раскрыли и половины своего потенциала, но с Пустыми справлялись легко. И он мог бы быть спокоен, не случись сегодня откровения — духовная сила Тацуки выросла, и девушка теперь тоже может видеть всякую паранормальщину. Она вполне могла привлечь пару Пустых! — Ты спрашиваешь: «кем»? — Ичиго сцепил зубы. Хирако знатно подбешивал его своим высокомерием и понимающей улыбочкой.— Думаешь, я так тебе все и расскажу?! Болван!       Приложив чуть больше сил, Куросаки оттолкнул блондина. Шумно выдохнув, парень прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Ему стоит найти ее. Защитить. Но Синдзи врядли даст ему просто уйти — ему что-то нужно от него. — Они уже здесь, — заметил тот. — Хир-рако! — рыкнул Ичиго. — Кто ты такой?! — Видишь? Я же говорил, — назидательно и чуть устало высокомерно произнес одноклассник. — Это все потому, что ты не способен скрыть свою духовную силу… — Просто. Ответь. На. Вопрос! — Ох, как же тяжело с тобой… Это действительно так тебя волнует? — Хирако посмотрел на него, как на пыль у своих ног. Он кивнул самому себе и поднес руку к лицу. — Хорошо. Видишь? А сейчас смотри внимательнее… Правда, знакомо?       Синдзи оскалился. Он держал в руках маску из белого костноподобного вещества и скрывал за ней половину лица. — Маска Пустого? — уточнил Куросаки. Он с трудом верил тому, что видел. — Ага. Теперь смотри! Духовный меч и маска Пустого… Я — Бог Смерти, вступивший в Царство Пустых. Я же говорил: «Давай будем друзьями». Я — Вайзард. Такой же, как и ты! Идем с нами, Ичиго. Не губи свой дар.       Хирако, ухмыляясь, висел в воздухе и наблюдал за пребывающем в замешательстве Куросаки. В это время в городе, где-то ближе к центру, произошел всплеск духовной силы. Мощной волной она накрыла Каракуру. Ее почувствовали оба, застыв на пару секунд на месте.       Парень вместе с незнакомой духовной силой ощутил еще одну, но уже знакомую, практически не изменившуюся с их последней встречи.       Великий Удильщик. «Он вернулся, чтобы отомстить», — понял Ичиго и сорвался с места.       Ему нужно было торопиться, чтобы остановить Пустого! Но он тратил драгоценное время на бессмысленный разговор с Хирако Синдзи. — Да какое мне до этого дело?! — Куросаки обернулся. — Плевать, кто такие Вайзарды. Я — Бог Смерти. Я не такой, как вы!

***

      Арисава закрыла дверь. Дома было привычно тихо, поэтому она молча разулась и бесшумно прошла к себе в комнату.       Обычно тишина давила, и Тацуки стремилась, как можно меньше бывать дома: гостить у Орихиме, тренироваться, сидеть в кафе неподалеку, делая домашнее задание и поглощая любимые вкусности. Но сегодня ей впервые в жизни захотелось побыть в тишине. Добровольно.       Это было странно. Девушка скинула сумку на пол у стола и в два шага оказалась рядом с кроватью. Забравшись на кровать, она пристроилась спиной к стене и подтянула колени к груди. Тацуки закрыла глаза. Ее сердце забилось быстрее. Ровно дышать стало тяжелее, вдохи становились более поверхностными и частыми.       Тацуки больше не чувствовала себя в безопасности, боялась за свою жизнь, за жизнь Кейго, Орихиме, Ичиго и других одноклассников, знакомых и родных.       Айзен наглядно показал, что возникни у него нужда, может без особых усилий оказаться рядом, и его никто не сможет обнаружить. Чуть краснея, девушка вспомнила, как мужчина прижимал ее к себе. «Это была лишь необходимость», — одернула себя Тацуки и усмехнулась.       Большую часть своей жизни она посвятила каратэ, что-то осталось в далеком детстве, которого она не помнила, а ведь еще была Орихиме. С ней Арисава носилась, как курица с яйцом. Сначала не было времени на себя, а потом как-то привыкла к тому, что из-за постоянных тренировок у нее просто не остается сил на то, чтобы заняться своей личной жизнью. Вечернее время между выполнением домашнего занятия и сном были плотно оккупированы Химе, вываливающей на нее тысячу и одну романтическую историю, героями которых были они с Ичиго, а Тацуки оставалась роль бессменной подружки невесты. А как же иначе — романтика и без хэппи-энда с шикарной свадьбой?       Поэтому ее и зацепил такой жест со стороны мужчины. И если разумом девушка понимала причину этого, то вот сердцем… Сердце сходило с ума и билось, как казалось Тацуки, оглушающе громко. Ей ведь даже не так сильно было интересно, о чем они говорили, хотя те странные понятия, как «Пустые» и «Занпакто», буквально врезались в память, а слова Ичиго о том, что он — Бог Смерти, что-то да задели в ее душе.       Наверное, все же ей было обидно.       Казалось бы, за столько лет, сколько они с Куросаки знакомы, парень мог бы научиться ей доверять. Она ведь не смеялась над ним и тем, что он «видит духов», никому не рассказывала эту тайну, в которую ее же и посвятил Ичиго!       Тацуки кусала губы. Если Ичиго мог забыть, то Орихиме… Девушка точно знала и не раз убеждалась в том, что Арисава умеет хранить секреты. И молчала. Ее молчание задевало куда сильнее, все же с Химе они дружили уже давно. А они оба… оба предали ее доверие.       Девушка, погруженная в мрачные мысли, завернулась в одеяло. Ее бил озноб, и она даже не сразу поняла, что виной этому приходится не низкая температура комнаты, а леденящая аура мертвецов. — Айзен-сан? — удивилась Арисава, заметив силуэт за окном. Поежившись, девушка подпрыгнула с кровати и вылетела в коридор. Щелкнул замок. Она выглянула на крыльцо. — Добрый вечер, Айзен-сан, и… э-э?..       За плечом Соуске, всем своим видом выражая недовольство, маячил еще один мертвец, только куда более яркий, чем сам Правитель Уэко Мундо или же Кучики Рукия. Он больше напоминал Куросаки своим кислотным колером — ярко-голубым, такого небесно-лазурного оттенка. Тацуки бы рассмеялась, не подавись она воздухом от взгляда неформала. Презрительно-безумно смотрел на нее мертвец с огромной дырой на животе.       Она отошла, пропуская Айзена со спутником в дом. «Если Ичиго и Орихиме имеют тайны, то и у меня могут быть свои», — оправдывала свои действия Арисава, когда просила пройти незваных гостей на кухню. — Чай? — Зеленый, — чуть улыбнулся Соуске. — А?.. Может, кофе? — Тоже зеленый чай, Арисава-кун, — Тацуки кивнула и постаралась не подать виду, что услышала в ответе шатена веселья. — Позволь представить. Это Гриммджоу Джаггерджак, мой подданный и Секста Эспада. — Необычное имя, Джаггерджак-сан, — осторожно высказалась Арисава, присаживаясь за стол. Все равно вода еще только грелась в чайнике, и у нее не было возможности соблюдать хотя бы такую призрачно-смешную дистанцию, как ту, что была бы между ней и двумя нежданными гостями. — Красивое. Но что значит «Секста Эспада»? — Эспада — отряд из сильнейших эволюционировавших Пустых — арранкаров, — пояснил Айзен и с усмешкой добавил, что Гриммджоу шестой по силе. — А сильнее первый или десятый? — Нулевой, — рыкнул Секста. Тацуки, не изменившись в лице, вздрогнула от резкого голоса. — Гриммджоу-кун прав. Отсчет идет от нуля до девяти, — кивнул Соуске.       Мысленно Арисава уже подняла руки и полностью капитулировала, будучи не в силах понять, почему она не то, что до сих пор жива, но и продолжает оставаться поблизости от этого… этого Айзена! Ее пугала его сила, ей было известно, что только от него зависит, будет ли она жить и как долго. И, положив руку на сердце, девушка не хотела умирать.       «Может, было бы лучше, оставайся я той Тацуки?» — неожиданно для себя подумала она.       Ухватившись за необычную мысль, она увлеклась и чуть расслабилась, растекшись по столу. Тело само заняло привычную и удобную позу, когда одна рука была вытянута и лежала на столе, голова подбородком упирается чуть ниже плеча. Локоть второй руки на столе, пальцы бездумно массируют выступающие остистые отростки первых грудных и последних шейных позвонков.       Она сильно изменилась. Тацуки это понимала, особенно, после того, как нахождение в обществе Куросаки стало невыносимым — все дело было в той остроте восприятия его холодящей ауры. И если раньше это была легкая прохлада, то теперь девушка сравнивала ее эффект с вымораживающим душу морозом, который никто, кроме нее, не чувствовал. Даже Кейго… К ее сожалению.       Была ли в этом причина интереса со стороны Айзена?       Арисава откинула эту мысль, как глупую, — он не знал. Не мог знать, ведь его не было поблизости в тот момент, когда она подняла эту тему.       «Айзен, конечно, еще тот монстр, но это слишком бредово, чтобы быть правдой, и дело тут в другом, — подумала девушка, после чего ее мысли перешли с шатена на другого гостя. — И зачем ему с собой было тащить Гриммджоу-сана, если он только «шестой по силе»? Я не понимаю! Объясните!»       Они были разными, слишком на ее взгляд, чтобы не разойтись после первой же встречи. — Айзен-сан, почему? — поднявшись из-за стола, задала вопрос Арисава. Ей нужно было налить в заварник кипятка, поэтому она могла позволить себе стоять спиной к гостям и не смотреть в их сторону. — Зачем Вы здесь? Мне казалось… — И что же тебе казалось, Арисава-кун? — обманчиво мягко спросил Айзен. — Что Куросаки с компанией Вам будут куда интереснее, — прикрыв глаза, выдохнула девушка. Говорить этого не хотелось, но раз уж требуют… Она скажет и выучит урок, что следует лучше следить за своим языком, а не подставлять кого-либо. — Или Кучики…       Она достала с полки три чашки и поставила их на стол, потом еще раз вернулась к тумбам, чтобы переставить заварник на стол. — Ты тоже интересная, Арисава-кун, — от улыбки Айзена ее бросало в дрожь. — Не волнуйся. Я знаю о Куросаки с его рождения, а те детишки… Квинси потерял свои силы, от метиса пользы не много — больше каких-то возвышенных слов и слезливых историй. Принцесса представляет из себя хоть что-то интереснее муравья, но, Арисава-кун, не смотри на меня так — твоя подружка меня не интересует. Как и малышка Кучики. Я уже получил от нее, что хотел. — Тогда тем более не понимаю! — Я тоже, — взгляд Айзена стал холоднее. — Что ты скрываешь, Арисава-кун? Храбришься, но при этом дрожишь от страха, ведешь себя так, словно не чувствуешь духовного давления, хотя Куросаки с его-то запасом на твоем месте валялся бы у меня в ногах… Можешь не отвечать, но знай, я все равно разгадаю твою загадку.       Ей бы ответить, что она — лишь человек, и загадки никакой нет.       Но она молчит.       Она вздрагивает. Но виной этому не взгляд и не голос Джаггерджака, не Айзен, недовольно хмурящийся, а что-то там, за окном… Ей кажется, будто она слышит, как рвется плоть, как кто-то визжит от боли, и хочется бросить все, да бежать, сломя голову на голос. — Ямми, придурок, — в ушах продолжает звенеть, губа горит, когда она слышит, как сквозь толщу воды звучит рычащий голос Гриммджоу.       «Попили чайку», — усмехается Тацуки, вытирая кровь с верхней губы. — Вы слышали крик? — она с трудом отвернулась от окна и посмотрела на гостей. Сконцентрироваться на ярко-голубых волосах Гриммджоу было чуть проще, чем на цветастых пастельных обоях. — И этот звук, будто… что-то порвалось?.. Да, похожий чем-то.       Ей ответил Гриммджоу. — Никто не кричал, — он смотрел на нее очень пристально, что девушке стало бы неловко, чувствуй она себя чуть лучше. — Но Ямми крайне неаккуратно открыл Гарганту. Пространство разорвало. — Гарганту? — она уже ничего не понимала. — Проход между Уэко Мундо и Генсеем, — пояснил арранкар. — Я почувствовал. Неприятно. Никогда бы не подумал, что это можно слышать…       Он закончил тише.       Тацуки успела сообразить, что как раз в той стороне был парк, где она собиралась пройтись перед сном. Усмехнувшись тому, что мужчины спасли ее своим визитом, девушка схватилась за спинку стула, неожиданно закружилась голова.       Сжала дерево чуть сильнее, стараясь не упасть. Закрыла глаза, откидывая голову назад.       Верх и низ поменялись местами, во тьме все закружилось.