***
Измотанная за день, Гермиона рухнула на кровать. Провести несколько часов в кабинете Дамболдорда, в компании с ним и МакГонагалл, было вовсе не радужной перспективой, как могло казаться на первый взгляд. Преподаватели считали своим долгом ввести их с Гарри в курс дела в самый первый день, сразу после того, как они устроятся в новых комнатах. Возможно, это правильный подход. Но Грейнджер с точностью не могла сказать, что было правильно, а что – нет. Девушка чувствовала адскую усталость, раскладывая вещи по комнате. Перспектива жить самостоятельно и завалить все свободное пространство учебниками ее радовала, но сейчас было не до этого. Сейчас хотелось спать. Поэтому Гермиона пообещала себе, что обязательно с завтрашнего дня возьмется за интерьер комнаты: этот отвратительный шкаф точно должен пропасть отсюда, иначе она за себя не ручалась. Это уже не говоря о пыльных подоконниках и тяжелых шторах, которые словно не снимались с этого окна веками. Возможно, у главных старост школы и были привилегии в виде собственных комнат и ванн, ну и еще небольшой гостиной, в которую вели двери прямиком из спальни. Но были у этой должности и минусы: это последний день, когда Гермиона могла как следует выспаться. Завтра начнутся трудовые будни.***
– Я уже рассказывал тебе, что сегодня Трелони напредсказывала Лаванде Браун? – спросил Гарри подругу. Гермиона отрицательно покачала головой, продолжая обедать. Поттер и Уизли сидели напротив нее, желая как можно скорее поделиться подробностями с очередного урока прорицаний. Девушка с улыбкой на губах вспоминала, как едва ли не разбила хрустальный шар Сивиллы Трелони на одном из уроков, после чего категорически отказалась их посещать. Даже Грейнджер не видела смысла в изучении всех дисциплин. – Она нагадала ей счастливую жизнь с кем-нибудь рыжеволосым. А еще пятеро детей в придачу, – сообщила подруге внезапно пришедшая Джинни. Девушка поцеловала Гарри в щечку и уселась возле него. «Вероятно, Лаванда разболтала об этом уже всему Хогвартсу, – улыбнулась своим мыслям Гермиона». – Ну, возможно, у нее будет счастливое будущее, например, с нашим Роном. Самый подходящий вариант, не находите? – зачем-то говорит она. Гарри и Джинни заливисто смеются, а вот Рон, кажется, подавился соком. Его взгляд, обращенный к подруге, был пропитан чем-то до крайностей личным. Чем-то таким, о чем рассказывают самым близким. Кажется, ее слова смогли оставить осадок в его душе. Неужели она в действительности не замечает, как он на нее смотрит? Почему не воспринимает попытки Джинни всерьез? – Гермиона, ты смерти моей захотела? – Рон легонько бьет себя ладонью по лбу, вызывая смешки. – Если я тебя чем-то обидел, то ты только скажи. Но Лаванда – это самое худшее, что было в моей жизни за все эти годы. Компания разразилась звонким смехом, вспоминая любовные похождения Уизли на шестом курсе. Да Браун готова была на все, лишь бы быть рядом со «своим пупсиком». Рон до сих пор вспоминал ее одержимость распространением сплетен и всем розовым и пушистым. Он скорее с жабой поцелуется, чем еще раз приблизится к ней! – Она же шутит, Рон, – улыбается Гарри. – Хотя, должен признать, что вы с Лавандой гармонично смотритесь. Я бы даже сказал, что просто созданы друг для друга. Поттер получает сразу два подзатыльника: от его девушки и ее брата. Гермиона крутит у виска, давая понять, что это уже перебор. Пошутили и хватит, не стоит заострять на этом внимание. Окончание обеда проходит в дружеской атмосфере. Ребята обсуждали уроки и поведение остальных учеников после каникул. К более серьезным темам никто сейчас возвращаться не собирался. Грейнджер не стала зацикливать внимание на том, что из головы все никак не выходят счастливые глаза тех волшебников из статьи. Не стала, потому что это были ее личные метания. И она, что бы то ни стало, добьется истины. – Что у вас сейчас? – спрашивает Гермиона у них, собирая свои вещи со стола. Гарри переглядывается с Роном и улыбается. – У нас окно. Грейнджер обиженно опускает глаза. И почему у них не такое же расписание, как и у нее? Неужели нельзя было хорошо сдать экзамены и не выбрасывать некоторые предметы из перечня? – А у меня зелья. Со Слизерином.***
В кабинете было не слишком много людей: семеро гриффиндорцев и приблизительно столько же с противоположного факультета. Гермиона занимает свое место возле столика с котелком. Девушка наблюдает за Лавандой Браун, фигурировавшей в разговоре друзей всего десять минут назад. Та обсуждала последние сплетни со своими подружками, хихикая и косясь в ее сторону. Грейнджер на секунду замирает. Неужели теперь она под их прицелом? Гриффиндорка расправляет плечи и разглядывает присутствующих в комнате. Ее глаза вновь находят Малфоя в стайке ребят со Слизерина. Он что-то обсуждал с Блейзом, холодно отвечая на его фразы. Остальной части его свиты рядом не было. Какая жалость. – Добрый день! – Гораций Слизнорт радушно приветствует своих учеников, призывая тех занять положенные места. – Рад видеть тот же состав, что и в прошлом году. Надеюсь, что вы хорошо отдохнули этим летом и готовы приступить к последнему году Зельеварения. Хотелось бы начать с повторения, – преподаватель что-то перелистывал в учебнике, словно желая отыскать что-нибудь заковыристое. – Помните ли вы, что это такое? Слизнорт продемонстрировал им небольшой флакончик чего-то перламутрового. Ученики стали отводить глаза, словно желая не привлекать внимания к себе. Но, на самом-то деле, каждый присутствующий в этой комнате знал, что отвечать будет Гермиона, поэтому особого удивления ее вскинутая в воздух рука ни у кого не вызвала. – Да, мисс… Мисс Грейнджер? – Да, сэр, – девушка улыбнулась. – Это Амортенция, сложно не узнать ее среди других зелий. Для каждого она пахнет по-своему. Профессор подтверждает правоту ее слов и добавляет пять очков Гриффиндору. Слизнорт протягивает ей флакончик, призывая девушку поделиться собственными запахами со всеми присутствующими. – Я чувствую запах свежескошенной травы, пергамента и… Гермиона не заканчивает свою фразу, резко прервавшись. Не говорить же ей, что она в последнее время полюбила запах табака, заставляющий ее морщиться. Не говорить же, как запали ей в душу накрахмаленные рубашки. Не стоит делиться с обществом всем. Некоторые вещи должны оставаться только с нами, быть чем-то личным. Малфой кривится и шепчет что-то Блейзу Забини. Бедняжка Гермиона не смогла произнести последнее слово. Неужели тот запах ассоциируется у нее с этим противным Поттером или Уизли? Грейнджер не придает его реакции никакого значения, хоть внутри нее и бушевал ураган. Драко хотелось поставить на место, а пост старосты школы только играл ей на руку. – Возможно, кто-то еще хочет понюхать Амортенцию? Малфой едва ли не выхватывает пузырек из рук Слизнорта и словно одними глазами говорит Грейнджер: «Смотри, как это делается». Драко вдыхает, на первый взгляд, абсолютно нейтральный аромат, но в голове тут же зароились тысячи образов. Один запах сменялся другим, заставляя потерять концентрацию. Взяв себя в руки, слизеринец все же выделяет самые яркие, возвращая зелье обратно профессору. – Спелая вишня, табак и пергамент, – коротко отвечает он. «Неужели это так сложно, грязнокровка? – мысленно добавляет он, ухмыльнувшись». Гермиона отводит глаза в сторону. Интересно, какова бы была реакция Малфоя, узнай тот, что у них совпадают целых два аромата! А любил ли он вообще сигареты или курение для него – это своеобразный протест, желание доказать что-то миру? Малфой понимал, что он медленно убивал себя, позволяя сигаретному дыму попадать в легкие. Но сигареты вызывали привыкание, заставляя скуривать одну за другой и пускать клубы в воздух. Наверное, он пристрастился к этому занятию с тех пор, как отец перестал появляться в Малфой-мэноре. Нарцисса не заслуживала оставаться одна. Сигареты и бутылочка огневиски – это и была компания Драко летними вечерами. У Малфоя практически не осталось друзей. Все окружающие его люди были фальшивками. Он ненавидел этих «шавок», смотревших на него. Каждов чертов ученик этой школы знал, кто его отец, поэтому, будь Драко самым дружелюбным человеком, дружбы с другими у него особо бы не заладилось. Грехи родителей часто переносят на их детей. Именно по этой причине Гермиона и не спешила заявлять, что он – Пожиратель Смерти. Да, мы дети своих родителей, но мы не всегда принимает их сторону. У каждого была своя голова на плечах. Но на все сто процентов в своих убеждениях девушка не была уверена. Жизнь любит преподносить сюрпризы. Оставшуюся часть урока они повторяли несколько других зелий. Гермиона успела заработать еще пять балов для своего факультета, в то время как Малфой все время не сводил с девчонки своего взгляда, в сотый раз напоминая себе о том, что она – гребаная смертница. Девушка пересекается с ним в коридоре после урока, спеша на следующий. Малфой преградил ей путь и с вызовом смотрел прямо в глаза своими серыми, такими проникновенными. – Что, Грейнджер, смелости не хватает признаться, что третий запах связанный с одним из твоих вонючих дружков? – он ухмыляется. – Куда делась та отважная грязнокровка, которая готова броситься и в огонь, и в воду? Гермиона вновь сжимает пальцы в кулак, борясь с бешеным желанием сломать ему нос или проткнуть палочкой. Но она ведь главная староста, пример для остальных учеников. Разве должна девушка идти на поводу у собственных эмоций? Грейнджер собирается просто уйти, но Драко хватает ее за предплечье, а после сразу же отстраняется, морщась. – Что, боишься «испачкаться»? – злобно бросает она. – Прежде, чем что-то говорить мне, посмотри на себя, Малфой. Ты смешон. Драко смеется ей в лицо. Избегает ответа. Разве истинные гриффиндорцы так поступают, разве пытаются убежать от проблем? Малфой вновь хватает ее за руку, когда она разворачивается на носках в противоположную сторону. Это было противостояние. – В отличии от тебя, Грейнджер, меня эта перспектива не пугает. Подумаешь: нужно всего лишь вымыть руки с мылом несколько раз. А вот ты… Ты – гребаная трусиха. Гермиона все же влепила тому звонкую пощечину. Да уж, хорошее начало года. Неужели Малфой решил извести ее еще в первую неделю обучения? Он не позволял себе такое ни на одном из курсов. Грейнджер оставляет его позади со взбешенным выражением лица и глазами, полными ярости. Девушка собирает волосы в тугой хвост, а после разворачивается и вовсе не удивляется, что он тоже смотрит на нее. – Табак. Я почувствовала чертовы сигареты, Малфой. Это был удар в самое сердце. Кажется, у Драко будет о чем подумать на досуге. У нее, впрочем, тоже.