Правда

Аккарин улыбнулся. — Ты задаешь очень много вопросов. Интересно, это весенний ветер так действует на людей? Очень уж все осмелели. — Повернувшись к столику, он налил себе вина, затем наполнил еще один бокал. — Если бы я мог, я бы рассказал тебе все. Он протянул бокал Лорлену. — А пока тебе придется верить мне на слово. Лорлен ответил не сразу. Он взвесил свои слова, задаваясь вопросом, будет ли то, что собирался сказать, опасным. — Верить тебе? Тогда придется снова простить мою смелость, но вера — это не то, что нужно давать по своему усмотрению, она должна быть заработана, — наконец сказал Лорлен. Покачав головой, он поставил на стол предлагаемый стакан. — И что я знаю о вас — действительно знаю, — что может оправдать мою веру? — Он пристально посмотрел на Аккарина, пытаясь что-то прочитать по его лицу. — Новичок, которого я знал, оказался другим человеком… Аккарин качнул вино в бокале, но ничего не сказал. Лорлен вздохнул и отвернулся, чтобы посмотреть в окно. — Кажется, мне просто нехорошо, когда речь идет об обвинении людей. Молчание затянулось, когда Лорлен вспоминал о своих временах как новичок. Они казались такими далекими и настолько нереальными. — Знаешь, — наконец начал Лорлен, — когда ты выиграл этот бой за позицию Высокого Лорда, я был счастлив за тебя. Я ведь помнил, что наши пределы были схожими, и вдруг ты победил двадцать магов! Но все же я гордился вами. Чтобы достичь такого большого потенциала в таком молодом возрасте, я тогда не стал сомневаться в этом. У меня не было причин не доверять вам. Он снова покачал головой и некоторое время молчал. — Но ты никогда не был достоин этого титула? Твоя сила не выросла самостоятельно, ты взял ее у других людей, — снова начал Лорлен, глядя на Аккарина и даже не пытаясь скрыть презрение. — Все это было обманом, и именно эта темная сила убеждала всех выбирать вас. Без такого огромного потенциала они бы поставили под сомнение возраст и опыт. Аккарин не посмотрел на него. Он смотрел на свой бокал, его лицо выглядело задумчивым. — Но тебе нужна была эта позиция, — Лорлен коротко хмыкнул. — Жить в Кварталах Магов было бы неудобно для ваших практик. Это правда — вы никогда не хотели быть Высоким Лордом, чтобы возглавлять Гильдию, это было из личных интересов. Скрыть все зло, которое было совершено. Эта темная, пугающая аура, которой вы окружили себя, заставляет людей думать, прежде чем спрашивать вас о чём-либо. Лорлен опустил голову. — Я наивно думал, что это нужно для того, чтобы выглядеть старше, мудрее, но это было не так. Аура человека, у которого есть темные тайны, кто хочет спрятать их ото всех. И он не хочет ни с кем делиться, — закончил он, глядя Аккарину прямо в глаза. Лорлен видел, что взгляд Высокого Лорда опасно блестел. Что я делаю? голос, глубоко внутри него попытался выйти наружу. Такие разговоры не только угрожают мне, но и Сонеа и Ротану. Но было слишком поздно. Лорлену казалось, что разочарования переполнило его, и не было никакого способа остановиться. — И тогда ты предложил меня в качестве помощника лорда Перрена.* Ты знал, что он скоро уйдет на покой… — Взгляд Лорлена бродил по комнате, когда его мысли остановились на прошлом. — Это был такой приятный сюрприз. После всех этих лет после вашего возвращения, когда вы были так далеки, я подумал, что мы, наконец, вернемся к нашим предыдущим путям. Я безрассудно представлял, что вместе мы можем сделать так много полезного для Гильдии! Но… — Губы Лорлена скривились в кривой улыбке. — Но это была не так, верно? Ведь вы просто хотели, чтобы Распорядитель был послушным. Это дало бы вам того, кем вы могли бы управлять как вам угодно. Чтобы ваш секрет оставался скрытым. — Он взглянул в лицо Аккарина. — Это единственное, что у меня есть. Было ли всё соперничество тогда, во время учёбы, уже частью вашего плана? Где ты тогда меня формировал? Так же, как вы сейчас делаете это с Сонеа, давая ей сразу двадцать новичков? — Он вздрогнул, вспомнив об этой девушке и о судьбе, которую мог сделать для неё её опекун. Он опустил глаза и посмотрел на кольцо на пальце. Красный жемчуг отражал блики от светового шара Аккарина. — И теперь ваш инструмент стал совершенным, придав вам еще пару глаз и ушей. Воистину, я твоя марионетка на веревке. — Не думай так низко о себе, друг мой. — Мягкий голос Аккарина неожиданно прервал мысли Лорлена, вырвав его из раздумий. Но гнев снова затопил мужчину. — Как ты можешь так говорить? — горько спросил он. — В присутствии других я понимаю, что вам нужно поддерживать предлог… Но между нами? — Он взглянул на Аккарина, даже не пытаясь скрыть болезненную гримасу, которая исказила его лицо. — Это дружелюбие, это непринуждение. Кого ты пытаешься обмануть? Меня? Или, может быть, себя? — Будь осторожен, Лорлен. — Голос Высокого Лорда стал холодным. — Ты заканчиваешь мое терпение. Лорлен отвернулся, наконец осознав свою смелость. Почему он начал жаловаться? Это может привести только к конфронтации, с которой он не был готов встретиться. Но все равно — его жалобы оставались глухими. Он сделал глубокий вдох и с усилием успокоился. — Конечно, Высокий Лорд, прошу прощения. Могу ли я уйти сейчас? Я уверен, что есть много тех, кто хотел бы встретиться со мной в Ночной комнате.

***

Аккарин только кивнул в ответ, не доверяя себе. Он наблюдал, как Лорлен отступил через коридор и попросил открыть дверь, прежде чем он дошел до нее. Он подождал, пока не услышал, как дверь закрылась, и только тогда его голова опустилась. Он уткнулся лицом в ладони и глубоко вздохнул. Если бы Лорлен знал, сколько усилий стоили ему эти встречи! Непринуждение? Каждая минута разговора казалась пыткой. Он знал, что должен воздерживаться от прослушивания мыслей Лорлена через кольцо, но просто не мог ничего поделать. Это было похоже на сдерживаемый стон — он знал, что должен остановиться, это только причинит ему боль, но Аккарин просто не мог. Но сегодня было видно, что Аккаринуу даже не нужно прослушивать его мысли… Лорлен не пытался скрыть свои чувства. Вы никогда не были достойны этого титула. Он все еще слышал презрение в голосе Лорлена, звучащее в его ушах. Отвращение, которое наполняло мысли Лорлена, было сильнее, когда он чувствовал, что его обманули, вместе со многими другими. Больше, чем других, поскольку не только его мысли были для него, но и сердце. Он был прав. Не то, чтобы это изменило бы что-то в их ситуации прямо сейчас, но не было другого пути, кроме как идти вперед. Но Аккарин знал — даже тогда — что не должен быть избран на пост Высокого Лорда. Он — раб, чей ум читался каждый день и чья сила была забрана каждое утро. Раб, который невольно обнаружил все недостатки Гильдии. Раб, который прибегал к изучению запрещенного знания, чтобы совершить худший грех, чтобы спасти жалкую жизнь. Дрожь пробежала по его спине, когда нежелательные воспоминания вернулись к нему. Он не считал себя достойным выживания, если бы так много людей были лучше его, поэтому многие души упали до черных магов. Боль все еще была настоящей. И он был здесь, еще живой и тщетно пытался забыть. Забыть то, кем он был и в кого он превратился, чтобы выжить. Он поднял глаза, чтобы посмотреть сквозь пальцы. Бокал Лорлена все еще стоял нетронутым на обеденном столе. Он протянул руку и коснулся его. Что Лорлен подумает о нем, если узнает правду? Будет ли он еще более отвратителен в его глазах? Аккарин вздохнул и взял стакан. Он выпил его содержимое разом, желая, чтобы сладкая жидкость могла стереть горечь, которую он почувствовал. Аккарин вспомнил свои ранние дни как лидер Гильдии. Он был доволен своей позицией по многим причинам. Он мог охотиться за шпионами, которых послали Ичани, чтобы подтвердить слабость Гильдии. И он все еще думал, что это был лучший способ. О, Лорлен, если бы у меня было половину мужества, я бы мог вам все рассказать… Он горько улыбнулся и поставил пустой стакан на стол. Будет ли это лучшим вариантом? Кто-нибудь мог бы поверить ему — молодому человеку, который потерял свой путь? Готовы ли они к рабам, которых послали Ичани? Или они немедленно убили бы его и оставили всю Гильдию, всю страну — все Союзные Земли — беззащитными? Он никогда не узнает, и было слишком поздно что-то менять. Единственное, что он мог сделать, чтобы исправить свои ошибки — искупить то, что он сделал, — сразиться со всем, что у него было против захватчиков. Он хотел, чтобы он мог рассказать Лорлену правду, довериться ему, как тогда, когда они были молодыми и беззаботными. Но он видел достаточно в глазах Лорлена, чтобы понять, что это было невозможно. Знание изменило то, кем Лорлен считал Аккарина — и его самого. Он не доверял Аккарину, и он не доверял себе, чтобы судить о том, что мог сделать Аккарин. Не было никакого способа, чтобы он держал секрет в себе, если только потому, что он потерял веру в свои способности справиться с проблемой. Аккарин покачал головой. Нет, это было не так. Ему пришлось бы страдать, зная, как его друг смотрит на него, как его мысли иногда наполнялись откровенной ненавистью. Если это его искупление за то, что он сделал, — Лорлену и другим — тогда пусть будет так. Если только… Он мог принять свои собственные мучения, которые произошли от Лорлена, не доверяющему ему, от допроса его мотивов, даже тех, которые были вопросом времени. Но он не ожидал, что это будет с его другом. Лорлен страдал, как и он. Он был полон вины за то, что, по его мнению, не защитил Сонеа и всю Гильдию. Он чувствовал себя беспомощным, когда сталкивался с убийствами в Имардине и предполагаемой роли Аккарина в них. И теперь казалось, что он также чувствовал, что вся его работа и достижения были благодаря Аккарину. Если бы Лорлен питал негативные чувства к Аккарину, это было бы терпимо. Но это отвращение к себе? И все же… Боль, которая была настолько ясна в голосе и мыслях Лорлена, когда он возражал против того, чтобы его называли другом… Аккарин снова спрятал лицо в свои руки. Я лицемер! рассмеялся он. Аккарин был действительно рад этой боли. Это означало, что Лорлен все еще заботился, все еще хотел быть другом, даже если его вера в Аккарина была непрочной. Аккарин поднял голову и бесцельно уставился в темный коридор, который вывел его друга из его дома. Как мы так закончили? Есть ли выход теперь для нас?