Простые сложности

      Был рождественский сочельник, ровно семь часов утра. На улице стояла предрассветная тьма, Москва медленно, очень медленно просыпалась, и начинался новый день. Женя одиноко стояла возле касс в пустом Макдоналдсе и ожидала, когда приготовится её капучино с карамельным сиропом. Да, в столь ранний час шестого января в ресторане быстрого питания не было никого, кроме неё самой и полусонных кассиров. Телефон в кармане теплой зимней парки опять назойливо завибрировал, и девушка устало зажмурилась, попробовав отгадать, от кого же на этот раз пришло очередное, наверное, уже двадцатое сообщение за это утро. Наконец, на небольшом подвесном экране высветилась информация о том, что заказ номер пять готов. Евгения подошла ближе к кассе, забрала своё капучино и медленно направилась в сторону маленького столика, стоявшего возле окна.       На улице по-прежнему было темно и как-то безлюдно. Женя без особого наслаждения сделала маленький глоток сладкого горячего напитка и достала из кармана настырно вибрирующий телефон. Девушка с сожалением посмотрела на пятнадцать пропущенных вызовов от мамы, да, плохо, конечно, так поступать с родителями. Но Валентина Александровна превзошла саму себя, женщина семь дней подряд с утра и до вечера без устали твердила Жене о том, что та должна немедленно ехать в Ригу и мириться с Кирюшенькой, а если понадобиться, то и хорошенько попросить у него прощения. Правда, Валентина понятия не имела о том, из-за чего именно молодые люди расстались, но была твёрдо уверена в том, что это именно её дочь обидела Кирилла, ведь, он же такой хороший мальчик. Евгения только удалила все эти вызовы и не стала перезванивать, да и зачем? Чтобы вновь услышать сначала слезливые причитания по поводу отменившейся свадьбы, а потом уже и гневные угрозы от родной же матери. Но, помимо всех этих бесконечных вызовов от Валентины Александровны, Женин телефон был просто переполнен сообщениями от Джеймса. Женя не могла себе позволить не читать весь этот бесконечный роман «Война и мир» под редакцией Джеймса Тратаса, но отвечать на все эти длинные и пространные речи у нее не было ни сил, ни желания. Снова девушка открыла только что пришедшее сообщение, и, еще раз глотнув горячего капучино, принялась читать. «Не отвечаешь? Ну и не отвечай, я все равно знаю, что ты всё это читаешь. Имей ввиду, это моё последнее сообщение, потому что я уже задолбался это всё тебе строчить. Прости меня, прости. Ты злишься на меня, и я, наверное, это заслужил. Но помнишь, ты мне всегда говорила, что мы с тобой друзья? И что меня ты считаешь близким человеком? Так вот знай, я так поступил именно потому, что я твой близкий человек, понимаешь? Уверен, если бы я был в тяжелой ситуации, ты бы тут же пришла мне на помощь. А почему ты считаешь, что я не могу так же помочь тебе? Да, я рассказал всё Зайцеву. Но ведь я знаю, прекрасно знаю, что ты бы сама ему все рассказала, если не на следующий день, так через неделю точно. Я просто облегчил тебе задачу, вот и всё. Ничего, ты меня обязательно простишь, ты не умеешь долго обижаться, даже если и захочешь, все равно не сможешь бесконечно злиться на меня. И я уверен, ты мне не отвечаешь только из-за своего глупого упрямства. Молчи-молчи, выскажешь мне всё в конце января, когда я вернусь из этой долбанной деревни. Надеюсь, ты хорошо проведешь время в Лондоне, отдохнешь там от меня, а потом я уж до тебя доберусь, можешь не сомневаться. Пока, Королёк, не грусти, всё будет нормально, вот увидишь.» Женя невольно улыбнулась, но тут же напомнила себе, что Тратас самая настоящая зараза, знает ведь, что она уже давно его простила… Нет, ничего она не простила! С этими мыслями девушка выключила телефон и решила купить себе еще и мороженого, гулять так гулять.       Сергей Беспалов только что закончил телефонные переговоры со своим коллегой из Главкино и внимательно посмотрел на настенные часы, был уже полдень. И, как только минутная и часовая стрелки одновременно остановились на цифре двенадцать, раздался осторожный стук в дверь. — Проходи! — Громко крикнул Сергей, и в кабинет вошла Женя. — Здравствуйте, Сергей Викторович. — Привет, дорогая, присаживайся скорее. Евгения послушно заняла место за большим столом напротив Беспалова и приветливо улыбнулась. — Выглядишь замечательно! Женя смущенно покраснела и ответила: — Спасибо большое. А вы совсем не меняетесь. Действительно, Сергей по-прежнему был подтянутым, довольно красивым мужчиной, даже несмотря на то, что прошлым летом ему стукнуло сорок четыре года. — Приятно слышать. Ну рассказывай, как твои дела? Хочешь чего-нибудь выпить? — Нет-нет, спасибо. У меня все нормально, завтра уже улетаю в Лондон, меня вместе с нашим режиссером пригласили на ежегодную конференцию кинематографистов. — О, так это же здорово! Там можно завести много полезных знакомств. И надолго ты в Англию? Беспалов встал из-за стола и достал из шкафчика с документами коробку с шоколадными конфетами. — Спасибо, мои любимые. — Вежливо проговорила Женя, принимая из рук Сергея конфеты. — Так насколько ты едешь? Мужчина вернулся в свое удобное кожаное кресло и пристально посмотрел на Евгению. — Мы там пробудем неделю, потом нам нужно возвращаться обратно в Нью-Йорк и начинать репетиции. — Понятно… Жень, я тебя очень рад видеть, но, наверное, ты догадываешься, что позвал я тебя сюда не просто так. Женя согласно кивнула и, засунув к себе в рюкзак как можно больше конфет (наконец-то можно есть все это богатство без всяких зазрений совести, все равно будет еще время привести себя в форму), принялась внимательно слушать директора киноконцерна «Амедиа». — Я знаю, что в июне у тебя заканчивается контракт с Моррисоном. Думала уже, чем займешься после окончания сериала? Девушка лишь пожала плечами и неуверенно проговорила: — Вернусь домой, а там видно будет. Скорее всего попробую восстановиться в институте, я же его так и не закончила. — Есть предложение поинтересней. Ты знаешь Александра Молоканова? — Знакомое имя… Мне одно время Альберт Владимирович что-то такое про него рассказывал, если я не ошибаюсь, он театральный режиссер? — Да, совершенно верно. Мы с ним большие друзья, вместе пять лет назад снимали одну телепередачу про театры Москвы, и он выступал в качестве главного консультанта. Сергей Викторович ненадолго отвлёкся, сбросил входящий звонок на своем мобильном и продолжил: — Так вот. Сашка будет ставить пьесу по Островскому в МХТ. И он заинтересовался тобой, очень заинтересовался. — А что за пьеса? — «Гроза». Молоканов своеобразный режиссер, его не очень любят заядлые театралы, но лишь из-за того, что он довольно прогрессивен. Понятное дело, сейчас тебя никто не будет выдергивать из штатов, тем более, работа с пьесой начнется как раз только к августу. В общем, на мой взгляд, предложение интересное. Если ты согласишься, будешь работать в паре с Сапрыкиным, может помнишь, он в «Движении вверх» играл роль Едешко. — Конечно, помню. Мы с ним часто пересекались в школе-студии, я же там на курсы ходила, по указанию Альберта Владимировича. — Ну вот! Он хороший парень, уверен, вы с ним быстро найдете общий язык. Женя снова неуверенно пожала плечами, не хотелось ей сейчас так всерьез задумываться о будущем, ей бы с настоящим разобраться. — Ты подумай, предложение правда хорошее. Вдруг Беспалов широко улыбнулся и весело сказал: — Хотя, конечно же, как только ты вернешься в Москву насовсем, Нерской сойдет с ума от счастья и сразу же завалит тебя своими бесконечными предложениями. Он в последнее время ни с кем не общается, а в Главкино говорят, что это затишье перед бурей. Наш Альберт что-то задумал, но пока можно только догадываться о его грандиозных планах. Женя засмеялась и с удовольствием надкусила большую шоколадную конфету с миндалем и ореховым пралине внутри.       Чудеса, но погода в Лондоне была удивительно солнечной и приятной, совсем безветренной. Шел пятый день ежегодной январской международной конференции кинематографистов в Кардиффе. Кэри Фукунага, абсолютно довольный и счастливый, налево и направо раздавал интервью репортерам. Журналисты без конца интересовались, когда же, любимейший всеми британский кинорежиссер, наконец-то вернется на родину и начнет снимать серьезное и глубокое кино. Кэри у местной публики был просто нарасхват, с ним хотели побеседовать все, и его коллеги-режиссеры, и заграничные продюсеры, и представители телеканала BBC, с которого он так вероломно ушел три года назад. Да, здесь, в Великобритании, он был настоящим героем. Фукунага был по-настоящему счастлив, он напрочь забыл о том, что, на другом конце земного шара по одной из американских киностудий важно расхаживает человек по имени Джон Стивенсон, и покрывает его с утра до ночи всеми известными ему ругательствами. Женя тоже отлично проводила время в Лондоне, ей удалось встретиться со своими британскими друзьями, а именно с Томом и Элис, они несколько лет назад вместе снимались в нескольких проектах, как раз у Кэри. Молодые люди замечательно пообщались, сидя в одном из пабов в Китайском квартале, они говорили обо всем на свете, и было так здорово… Так чудесно. Но сейчас Евгения одиноко стояла возле большого информационного стенда в атриуме в доме кинематографиста в центре Кардиффа и внимательно изучала репертуар театра «Глобус» на февраль. Тут кто-то осторожно взял её за локоть и оттащил в сторону. — Мне предложили крупный проект. — Тихо проговорил Кэри и стал подталкивать Женю в сторону буфета. — Я за тебя очень рада, а что за проект? Но Фукунага ничего не ответил. Он начал говорить только после того, как они с Женей удобно устроились за столиком в местном кафетерии и купили себе по пирожному с чаем. — Проект серьезный, BBC собирается делать цикл программ про космос, точнее, про освоение космоса человеком. — Здорово, а почему ты такой… Задумчивый? Евгения отломила ложечкой маленький кусочек от своего чизкейка и попробовала ароматный десерт. — Понимаешь… Я уже не уверен, хочу я сюда возвращаться или инет. Кэри действительно выглядел очень загруженным, даже каким-то немного печальным. — Видишь ли, даже несмотря на то, что в Америке работают не самые адекватные люди, ну, я имею ввиду всё руководство нашего канала во главе с Джоном, все равно условия для съемочного процесса они предоставляют гораздо лучшие, чем здесь… Фукунага тяжело вздохнул и сделал большой глоток горячего крепкого чая со вкусом лесных ягод и продолжил: — Нет, безусловно, здесь руководство всегда на стороне режиссера. Более того, такого кураторства как в штатах в Англии в принципе не предусмотрено. — А тебе уже что-то предложили в Нью-Йорке? — Не хотел говорить… Но мы ведь друзья, верно? Женя ласково улыбнулась и крепко сжала своей ладонью руку Кэри. — Конечно, мы друзья. — Вот я и хотел посоветоваться с тобой. Потому что совершенно не представляю, что делать… Да, мне предложили работу в Нью-Йорке сразу после окончания моего контракта с Моррисоном. Feature films в июле начинают работу над новым проектом, тоже сериал, но уже про жизнь современных жителей мегаполиса, обычные житейские истории, но с детективным уклоном. Только прошу тебя, никому об этом не говори, а особенно Моррисону. Скажу тебе по секрету, Джим тоже собирается снимать новый сериал, и хочет меня снова позвать главным режиссером. Но только он-то планирует вернуться в Лондон… — Кэри, а ты сам что для себя считаешь наиболее интересным вариантом? Режиссер устало снял очки и протер глаза. — Женя, я не знаю, честно. С одной стороны, пока я был в штатах я день и ночь мечтал вернуться домой. Но вот сейчас, когда я вспомнил, каким трудным был мой путь здесь, в Англии… Понимаешь, здесь ведь все друг друга знают, и не получится тебе что-то снять без одобрения той же Эллы, все уже давно схвачено. А Америка… Там все по-другому, понимаешь? Там, если у тебя реально интересная идея, тебя поддержат, и не будут ставить подножки. Просто потому, что там есть где развернуться, там объективно больше места для творчества. А в Лондоне? В Лондоне есть только Элла и бибисишники. И попробуй протолкнуть что-то свое, тебе сразу же укажут на твое место. — Ты меня прости, но, по-моему, у нас в Нью-Йорке тоже самое, вспомни, как ты каждый раз воюешь со Стивенсоном. Фукунага снисходительно улыбнулся и, откусив от своего шоколадного маффина небольшой кусочек, проговорил: — Это просто жалкие попытки Джонни показать свое превосходство над всеми, пойми, Стивенсон — это не система, которая рубит все на корню. На самом деле, руководство нашего канала хоть и немножко того, но они никогда не лезут, например, к сценаристам. Они не трогают Роула с Моррисоном, они, по сути-то, даже нас особо не достают, до нас домогается исключительно Джон со своими бредовыми распоряжениями. Женя задумчиво нахмурилась, а правда, им ведь достается всегда только от Джона. — Да, в чем-то ты, конечно, прав… — Поэтому мне сейчас так сложно. В Лондоне предлагают серьезный, научно-просветительский проект… Но под постоянным надзором Эллы и всех вышестоящих лиц. Бибисишники тоже особо не дадут развернуться, но зато никто не станет допекать и есть мозг. С другой стороны, Feature films… Там предлагают снимать сериал, без особой смысловой нагрузки, но с полной свободой творчества и огромным бюджетом… Не знаю, просто не представляю, что в итоге выбрать. — Ну, одно я могу сказать тебе точно, в Нью-Йорке ты уже имеешь большой вес. Наш сериал прославил тебя, ты гений, по мнению всех бумажных изданий Америки. По моему мнению, кстати, тоже. Кэри благодарно улыбнулся и потрепал Женю по волосам. — Ладно, пока забудем об этом. Лучше скажи мне, ты-то чем планируешь после всего этого заняться? — Мне предложили работу в театре, в Москве. Один молодой режиссер, не очень известный, хочет ставить пьесу по Островскому в новом прочтении. — И что ты думаешь? — Не знаю… В любом случае, наверное, это интересный опыт. — Время покажет. На этом Кэри с Женей завершили свой разговор про недалекое будущее и отправились на очередное мероприятие, проходящее в рамках международной конференции в Кардиффе.       Этот день настал, все актеры сериала «Блэйфилд» наконец-то вернулись из затяжного промо-тура по городам Америки, и сейчас, как всегда, сидели за большим овальным столом в восьмой аудитории в офисе телеканала Feature films на Стейт-стрит. Вся съемочная группа пребывала в хорошем расположении духа, потому что, во-первых, все успели нормально отдохнуть и насладиться рождественскими каникулами, а во-вторых, Джон Стивенсон месяц, целый месяц никому не трепал нервы. Но все хорошее имеет свойство когда-то заканчиваться… — Итак, мои дорогие, счастлив вас всех видеть в добром здравии! — Как всегда бодро начал Джон, с улыбкой оглядывая своих подопечных. — А мы, вот, не очень рады вас видеть в добром здравии. — Еле слышно пробормотала Джейми, и Женя не удержалась от улыбки. — Вы отдохнули, познакомились с поклонниками нашего сериала, и, я верю, у вас теперь накопилось много сил для оставшейся части съемок! — Ага, как же. — Послышался тихий голос Кэри, режиссер незаметно подмигнул Жене и принял серьезный вид. — Итак, через три дня у нас первая репетиция, сейчас мы, к сожалению, не можем приступить к работе, поскольку Джеймс еще не вернулся из Солт-Лейк-Сити. — Он там, бедный, наверное уже свихнулся… — Снова пробормотала Оливер и тяжело вздохнула. — Но сегодня у нас организационное собрание, и поэтому я сразу хочу всех обрадовать, в конце апреля мы все с вами едем в Чикаго на интернациональный конгресс! Однако, как и обычно, радости Джона никто не разделял. Лишь Джим с Филлипом обменялись понимающими взглядами, отлично зная, что в Чикаго Стивенсона так маниакально притягивает вовсе не их местная киноакадемия… — А это обязательно? — Да, мистер Фукунага, это обязательно! Между прочим, для вас это прекрасная возможность завести близкое знакомство с тамошними режиссерами. Кэри демонстративно закатил глаза и лениво проговорил: — А мне с ними так необходимо знакомиться? Джон, стараясь держать себя в руках, но уже закипая, ответил: — Если хотите закрепиться на американском киноолимпе, то это ваша первостепенная задача. Фукунага только усмехнулся, достал из кармана брюк свой смартфон и начал играть в «сапёра». — Следующий момент, требующий отдельного обсуждения. Дисциплина на площадке! На этот раз Стивенсон вышел из-за стола и стал ходить по аудитории из стороны в сторону, изредка гневно поглядывая в сторону Кэри. — Сейчас начнется. — Послышался голос оператора Грега, и Джейми в ответ понимающе кивнула. — Значит так! Я, все-таки, решил не закрывать столовую, но теперь она будет работать только в определенные часы. Так что, Грег, теперь ты не сможешь до потери сознания забивать свой желудок булочками, понятно? Оператор только пожал плечами и ничего не сказал. — Далее! Жаль, что с нами сейчас нет Тратаса, а то бы я ему всё высказал! Канал больше не собирается плясать под его дудочку, мы, видите ли, не должны ставить ночные съемки! Нет уж, перебьется! Так ему и передайте! — Передадим, можете не волноваться! Джон зло посмотрел на Джейми и, постепенно переходя на крик, прогремел: — Мисс Оливер! А я-то думаю, как-то подозрительно тихо! Насчет вас! Теперь со всеми вопросами по поводу не тех подорожников, платьев, туфель, косметики, да всего на свете, обращайтесь к Филлипу, ясно?! Я сыт вашими воплями по горло! — Слава Богу, спасибо вам, мистер Стивенсон! – Торжество в голосе Джейми было неподдельным, девушка была невероятно счастлива, ей все-таки удалось его допечь! — Ладно, перейдем к следующему моменту, графики! Стивенсон долго, и, как всегда, бесконечно муторно принялся объяснять актерам их новое расписание, не обратив никакого внимания на то, что Джим с Филлипом уже давно незаметно покинули аудиторию.       «Если вы когда-нибудь пробовали имбирное печенье, то вряд ли уже сможете забыть это удивительное, пряное и хрустящее наслаждение! Ну, а если не пробовали, то вот для вас, мои дорогие, рецепт — очень простой, доступный по ингредиентам и, не требующий каких-то особых кулинарных навыков. Имбирное печенье придется весьма кстати к новогоднему столу. Кстати, имбирные пряники готовятся по тому же рецепту, только тесто раскатывается толще и увеличивается время выпечки. Что ж, пришло время достать припрятанные формы для печенья и приступать творить чудеса!» Но Женя не собиралась, как только что сказал с экрана телевизора маэстро кулинарии Томас Флинн, приступать творить чудеса из теста. Девушка выключила пультом телевизор и откинулась на подушки.       Майк опять уехал на какую-то научную конференцию на этот раз в Даллас, и вот уже неделю Евгения по вечерам либо ходила в гости к Джорджу (хотя его ящеры — это что-то), либо, вот как сейчас, валялась на диване и смотрела телек. Женя достала из-под подушки все ту же книжку про секретное метро, и уже даже открыла её на том самом месте, где остановилась в прошлый раз, как в дверь её квартиры кто-то настойчиво позвонил. Сначала девушка подумала, что это Майк вернулся пораньше и решил к ней заскочить, но потом она вспомнила, что вряд ли такое возможно, поскольку у них в университете с этим все очень строго. Женя, одетая в этот раз не в пижаму, а в джинсы и рубашку (она теперь знала, что в любой момент к ней может пожаловать всё тот же Майк, или, что еще хуже Джордж), отправилась открывать дверь. — Эээ… — Только и смогла проговорить Евгения, когда на пороге своей квартиры обнаружила вовсе не Джорджа, а огромного плюшевого ждуна. Тут за ждуном показался Тратас. Мужчина неуверенно улыбнулся и тихо проговорил: — Пустишь? Женя только закатила глаза и пропустила Джеймса в коридор. Пока Тратас снимал с себя теплую куртку и ботинки, Женя побежала на кухню ставить чайник, а ждуну она выделила почетное место в гостиной на диване. — Я так понимаю, я все-таки прощен? Послышался у Жени из-за спины голос Джеймса. Девушка развернулась, поставила на стол вазочку с печеньем и конфетами и, изо всех своих сил стараясь не улыбаться, ответила: — Я подумаю. Садись, рассказывай, как там в Солт-Лейк-Сити? Красиво? Тратас широко улыбнулся, все-таки его маленький Королёк та еще актрисулька, подумает она, как же. — Нормально. Но знаешь, у меня там не было особой возможности наслаждаться видами. Женя поставила на стол две большие кружки и принялась разливать чай. — Зато ты познакомился там со своими преданными поклонницами. Ой, тебе Стивенсон просил передать, что… Как же он выразился…. Ах да, канал больше не собирается плясать под твою дудочку. — Он, по-моему, каждый раз мне это говорит, разве нет? Евгения наконец-то уселась за стол напротив Джеймса и улыбнулась. — Не знаю - не знаю. А еще мы все дружно в апреле едем в Чикаго. На этот раз Джеймс закатил глаза и, достав из вазочки шоколадную конфету, проговорил: — Ему там мёдом что ли намазано? Что его так в это Чикаго тянет? Не сказал бы, что их киноакадемия чем-то отличается от той же бостонской. — А еще столовая теперь по утрам не будет работать. Ну, это Джон устроил в целях мстительства Грегу. — Ясно, все как обычно. Как ты сама-то отдохнула? Евгения перестала улыбаться, вряд ли можно нормально отдохнуть, когда тебя постоянно посылают в столицу Латвии, вот только совсем не в туристическую поездку. — Хорошо, мне предлагают работу в театре. Что скажешь? Джеймс мгновенно напрягся, за этот месяц, что они не виделись, мужчина твердо решил, что больше никогда не отпустит от себя Женю, надо вот только ей как-то об этом рассказать. А то она, глупышка, уже наверняка размечталась о том, что сможет от него избавиться к июлю. — В каком театре? — Невозмутимо поинтересовался Тратас, пока не стоит так резко посвящать Королька в свои наполеоновские планы. — В Московском художественном. Между прочим, буду работать в паре с Кузьмой Сапрыкиным! «Этого еще не хватало, только мы от Зайцева избавились, как на горизонте замаячил дорогой Кузьма» — тут же пронеслось в мыслях у Джеймса, но он снова остался внешне невозмутим, только спросил: — Что за пьеса? — «Гроза» по Островскому. А ты уже думал, чем займешься после окончания съемок? Конечно же, Джеймс уже давно всё продумал, и как увезет Королька с собой в Литву, и как все будет у них там прекрасно, но вслух сказал: — Есть пара предложений. Вкусное печенье, где такое берешь? Женю нисколько не смутил внезапный переход от одной темы к другой, и она с удовольствием рассказала Джеймсу о том, что это чудесное печенье испек Джордж для своих ящеров, но ей немного перепало. После этого Тратас незаметно отставил вазочку подальше от себя, радуясь, что так и не испробовал это печенье подозрительного, темно-коричневого цвета. 2022 год, конец марта       Джеймс немного нервно ходил из стороны в сторону по небольшой гримерной. Наконец, он остановился, быстро глянул на себя в зеркало, и опустился в кресло. Надо отметить, Тратас сегодня выглядел просто превосходно, на нем был очень дорогой темно-серый костюм, как раз под цвет его глаз, белая рубашка, с расстегнутыми верхними пуговицами и такие же дорогие темные ботинки. Джеймс через пять минут должен был давать большое интервью на вечернем телешоу, на которое его заставил пойти Джон, используя всё свое красноречие. Однако Тратас сейчас не думал о предстоящих вопросах, он всю последнюю неделю думал лишь о том, что больше не может быть для Королька только другом, не может. Просто уже сил нет постоянно находиться рядом с ней, и не иметь возможности прикоснуться. — Мистер Тратас, вам уже пора проходить в студию! Джеймс очнулся от своих невеселых мыслей и, быстро глянув в сторону молоденькой ассистентки режиссера, откликнулся: — Да, я уже иду. Девушка покинула гримерную, а вслед за ней вышел и Тратас.       Зал встретил Джеймса оглушительными аплодисментами и криками со словами: «Джеймс, женись на мне!» или «Ты самый лучший, мы тебя обожаем!». Тратас мило улыбался, все-таки не стоит злить Стивенсона, этот хорек сейчас во все глаза смотрит у себя в кабинете это идиотское телешоу. Джеймс удобно устроился в кресле напротив телеведущего, им оказался какой-то молодой кареглазый хлыщ по имени Стивен Магуайер. — Джеймс, дорогой, что же ты творишь?! Девчонки тебя готовы просто разорвать! Тратас сдержанно кивнул всем в знак приветствия и спокойно проговорил: — Добрый вечер, очень рад быть здесь. Стивен, в отличие от Джеймса, улыбался во все тридцать два зуба. Телеведущий быстро что-то посмотрел на своем планшете и начал интервью. — Мы тоже счастливы, что ты к нам пришел, мы тебя ждали все эти три сезона! Нам каждую неделю в редакцию приходят сотни писем от наших телезрительниц с просьбами притащить тебя к нам в студию! Джеймс снова напомнил себе о том, что завтра он по-любому увидится со Стивенсоном, и вежливо ответил: — Приятно слышать. — Что ж, раз уж ты к нам пришел, то мы намерены сполна воспользоваться моментом! Расскажи, какие отношения у тебя сложились с остальными актерами сериала? Зал мгновенно затих, приготовившись жадно впитывать каждое слово Тратаса. — У меня с коллегами сложились отличные отношения, вообще мы за эти три года стали большой семьей во главе с нашим наставником Джоном Стивенсоном. Джон очень многое для нас делает, без него нам бы туго пришлось. Никто в студии, разумеется, не понял, что все сказанное сейчас Джеймсом было сарказмом, и зал дружно зааплодировал. — Ну, а какие-то особые отношения у тебя с кем-то завязались? Тратас снисходительно улыбнулся, все-таки все эти телеведущие любят совать свой нос туда, куда не надо. Но, в конце концов, им за это платят. — Особые? Хм… Я дружу с Джейми Оливер, она прекрасная актриса и очень самоотверженная девушка. Полностью отдается работе. Но такой ответ явно не удовлетворил Стивена. Телеведущий хитро прищурился и произнес: — Мисс Оливер к тому же еще и невероятная красавица, неужели вас с ней связывают только дружеские отношения? — Уверяю вас, это так. — Ну хорошо. Мы поверим тебе. Однако, всех девушек Америки волнует один-единственный вопрос, скажи, твое сердце свободно? У девчонок есть шанс? Джеймс слегка нахмурился, но тут же опять сдержанно улыбнулся. — Я очень благодарен вам, милые девушки, за такую любовь к нашему сериалу и в частности к моему творчеству, и я к вам испытываю самые искренние чувства. Но моё сердце занято. Студия наполнилась разочарованными возгласами, но Стивен быстро успокоил расстроившихся дам. — И кто же твоя избранница? Тратас отрицательно качнул головой и ответил: — Простите, но я не могу вам сказать. Она расстроится, если я вам расскажу. — Ладно, не будем тебя больше терзать, перейдем к следующему вопросу. А вопросов последовало еще огромное количество, Магуайер спрашивал Джеймса буквально обо всем на свете, пока у него на закончилось эфирное время. Но и после этого интервью продолжилось, Стивен просто замучил Тратаса своей любознательностью, и Джеймс покинул студию только к полуночи.       Все утро пятницы Джейми ходила по киностудии, сияя, как начищенный пятак. Мисс Оливер еще несколько раз по интернету пересмотрела запись вечернего телешоу Стивена Магуайера с участием Джеймса, и была просто на седьмом небе от счастья. Девушка была на сто процентов уверена в том, что избранница Тратаса именно она. Ну, просто потому, что кроме нее и Жени он больше ни с кем из прекрасных представительниц противоположного пола не общается.       Съемочный день прошел успешно, все сцены были сняты практически с первого дубля. Кэри покинул павильон вполне довольный, режиссер переживал только о том, что из-за этой дурацкой поездки в Чикаго съемки приостановятся, а это плохо. Его позицию по этому вопросу поддерживали абсолютно все, кроме Джона Стивенсона. Фукунага злился на Джона, но ничего поделать не мог, куратор упрямо не желал соглашаться с очевидным. — Ну почему ты мне не рассказывал? Женя уже в сотый раз за день начала свои приставания к Джеймсу, но тот снова ничего ей не ответил. Молодые люди медленно поднимались по лестнице в квартиру Тратаса, поскольку лифт в его доме временно не работал. — Ну кто она? Я понимаю, ты от всех тщательно скрываешь свою личную жизнь, ну мне же можно? Я никому не расскажу, ты же знаешь. Джеймс опять промолчал. Наконец, они, все-таки, добрались до седьмого этажа, Тратас открыл ключом дверь в свою квартиру и пропустил Женю вперед. — Ну Джеймс! Евгения пытливо заглянула в серые глаза мужчины, но Тратас, похоже, решил над ней поиздеваться. — Так нечестно! Я вот тебе все рассказываю. Молодые люди прошли в гостиную, и пока Тратас открывал бутылку белого сухого вина, Женя уселась в большое мягкое кресло и еще раз надоедливо проговорила: — Это Джейми, да? Джеймс протянул девушке бокал с вином и произнес: — Тебе, конечно, этого очень бы хотелось, но нет. — Тогда… Наверное, это наша костюмер? — Нет, не она. Слушай, может выпьем уже? Но Женя отрицательно замотала головой и поставила свой бокал на журнальный столик. — Ну я тебя прошу, скажи мне, я же умру от любопытства! — Может, ты все-таки глотнешь? Ладно. А ты сама не догадываешься? — Все свои догадки я тебе уже озвучила. Моя фантазия больше не работает. Джеймс тяжело вздохнул и присел возле Жени на пол. — Имей ввиду, выбраться из моей квартиры не так просто, ключ я уже успел спрятать подальше. Евгения только недоуменно нахмурилась, но не успела ничего сказать, как послышался тихий голос Джеймса: — Девушка, которую я люблю, ты. Женя опять не успела ничего произнести, как-то незаметно её правая рука оказалась в теплых ладонях Джеймса. — Я тебя люблю, Королёк. Уже давно. И я тебе говорил об этом, той ночью. Просто ты не помнишь. Тратас нежно поцеловал маленькую ладошку Жени и продолжил: — Я не пил в тот вечер. Не знаю, с чего ты решила, что я был пьян. Я хотел с тобой поговорить утром, все тебе объяснить, но ты не дала мне тогда такой возможности. Ты все решила сама. Но теперь я тебе не позволю сбежать. В этот момент Тратас достал из кармана своих джинсов маленькую бархатную коробочку, вынул из неё красивое колечко из белого золота и острожно надел Жене на безымянный палец. — Я люблю тебя, Королёк. Я прошу тебя стать моей женой. Я куплю тебе целую тонну мороженого. И, даже если ты мне сейчас откажешь, имей ввиду, я знаю где достать красное полусладкое. Я тебя напою, снова совращу и ты не отвертишься. Женя как-то зачарованно смотрела то на колечко, то на Джеймса, и все это сейчас казалось девушке каким-то странным, удивительным сном. И вновь послышался тихий голос Тратаса: — Ты выйдешь за меня?