Снежные волки

Вы — холодные снежные звери, Неисчислимы ваши потери. Гибнете сотнями в солнечном свете И жизнь ваша длится лишь до рассвета. Жутким плачем расколется ночь. Все, никто мне не сможет помочь. Застынет под окнами бешеный вой — Это снежные волки пришли за мной. (Настя Полева, «Белые волки»)

— Снежный Волк? Он что, на самом деле так себя называет? Мариан бросила на опустевшую половину кровати пачку просмотренных писем. Себастьян, в задумчивости смотревший в стрельчатое окно, убранное по сторонам нежно-золотистым тюлем, обернулся к ней и пожал плечами. — Во всяком случае, он начал иронизировать на эту тему. Меня это радует. Что тебя беспокоит, родная? Мариан, расслабленно потянувшись, спустилась с постели, накинула легкий халат и, пройдя покои наискосок, уселась с ногами на вычурную софу, приставленную к стене. Несколько секунд поразмыслив, она ответила: — Ну, во-первых, это жутко одиозно. Снежный Волк. Черный Тюльпан. Кровавый Ястреб*. Какая патетика! — Смею заметить, душа моя, что последнее прозвище когда-то принадлежало тебе, — усмехнулся Себастьян. — И, помнится мне, тебя это вовсе не смущало. — Создатель, меня им наградили добрую сотню лет назад во время работы на Миирана, — поморщилась Мариан. — А после от этой клички шел такой угрожающий душок, что я так и не решилась с ней расстаться. Если из чего-нибудь можно извлечь пользу, то почему бы этого не сделать? Сам помнишь, в Киркволле тех лет приходилось использовать любую способность уцепиться покрепче. — Возможно, Фенрис думает так же, — кивнул Себастьян. — Что вся Вольная Марка — вернее, все злодеи и проходимцы Вольной Марки будут содрогаться, заслышав это прозвище. Хотя никогда не наблюдал за ним стремления к славе. — Имя Железного Кулака, помнится, не помогло ему остаться у власти, — улыбнулась Мариан и взяла с приставного столика сочное яблоко. — Так было написано в той толстой книжке, которую ты мне подбросил. Кажется. Или нет?.. — Ты с должным усердием изучила историю моего рода, дорогая, — сказал Себастьян, сел у нее в ногах и ласково провел ладонью от колена к щиколотке. — Но Железного Кулака сразил вовсе не меч, а истовая вера. А времена теперь другие, как не прискорбно это признавать. — Возможно, и к достижению результата стоит стремиться как-то по-другому, — пожала плечами Мариан. — Ты сомневаешься в том, что наш друг сможет достигнуть того, что замыслил? Полно, дорогая, если Фенрис хочет достать что-то, лежащее за крепостной стеной, он не будет искать дверей, а попросту пробьет ее лбом, — с усмешкой ответил Себастьян. — Другое дело, что звучное имя — это лишняя ниточка, которая может привести к нему тех, кто захочет отомстить. Лицо его приобрело странное выражение смятения. — И это меня тоже беспокоит, — покачала головой Мариан, продолжая вертеть в руках яблоко. — Если он решил играть в эти игры, то играл бы тихо. Если несколько работорговцев посреди зимы попросту пропадут в горах, это сочтут несчастным случаем, и никто не обратит на произошедшее слишком уж пристального внимания. А с этими манифестами... Себастьян потер глаза и вздохнул. — По правде говоря, не он один это придумал. — Себастья-ан, — с угрожающими нотками пропела Мариан. — Когда ты давал мне брачный обет, там, кажется, были какие-то слова про то, что ты не будешь ничего от меня скрывать. — «Клянусь, что чистота сердца моего будет отныне и впредь открыта тебе, как распахнуто сердце Владычицы Нашей перед теми, кто следует путем истинной веры», — задумчиво продекламировал Себастьян. — Пойми, дорогая, это все — дрязги, в которые я, руководствуясь другой строкой этой же клятвы, стараюсь тебя не втягивать. «И клянусь я хранить тебя от невзгод и горестей земной жизни, быть щитом от стрел и мечей, дурных слов и помыслов, кои могут нанести тебе рану, а ежели щит мой падет, то пусть рана впредь тебя станет моею». — Этот кусок я не помню, но дело не в этом, — поморщилась Мариан. — Не увиливай от разговора, что с Фенрисом? Не говори только, что ты с ним встречался, не рассказав ничего мне? Себастьян поколебался, но потом нехотя ответил: — Это было случайностью, хочешь — верь мне, хочешь — нет. Я был проездом в одном небольшом селении, управитель которого, источая славословия, давно уже зазывал меня посмотреть его вотчину. Уже покидая эту юдоль бедности и, да простит меня Создатель, людской глупости, я заметил у обочины фигуру, которая, завидев кортеж, чересчур знакомой походкой направилась в сторону перелеска. Мариан кивнула. Весь вид ее: сведенные брови, сложенные на груди руки, сжатые в нитку губы — свидетельствовал о том, что она намерена дослушать историю до конца, и не дай Создатель ей в этом воспрепятствовать. — Тогда-то вы обо всем и договорились, верно? — разве что уточнила она. — Да, — с готовностью кивнул Себастьян. — Я знал, что Фенрис в Старкхэвене, знала и ты — мы оба читали то письмо, самое первое. Но, честно говоря, даже и не рассчитывал с ним вот так, волей Создателя, встретиться на проселочной дороге. Ты знаешь, что он выбрал делом жизни уничтожать всех тевинтерских работорговцев, каких встретит на своем пути? Я же, увы, вынужден почти с извинениями отпускать каждого подобного... типа, который попадется мне в руки. Мы слишком близки к Тевинтеру, дорогая моя. И вряд ли наши северные соседи будут смиренно сносить, если я буду проявлять слишком много... нетерпимости к их гражданам и к их традициям, какими бы бесчеловечными эти традиции мне не казались. Так что мне приходится, объявляя прилюдно о том, что некий тевинтерский купец был ложно обвинен в работорговле, отпускать их с миром, а потом... — А потом ты отправляешь весточку Фенрису, — усмехнулась Мариан. — И он доканчивает работу. — Все так, — согласно кивнул Себастьян. — Я никогда не скажу, что это мне нравится, но другого выхода у меня нет. Народ Старкхэвена всегда будет «истинно по-андрастиански», да простит меня Невеста Создателя за такие слова, жаждать крови мучителей, а тем временем Тевинтер угрожающе лязгает оружием за моей спиной. Что мне остается делать? Собственно, отсюда и произросла история с никому не известным мстителем, который называет себя Снежным Волком. Рабы свободны. Насильник наказан. Я же выгляжу относительно безвинным, разве что... — Разве что — что? — переспросила Мариан, нахмурившись. Себастьян снова тяжело вздохнул. Он сидел, положив подбородок на сплетенные пальцы рук, локтями упираясь в колени. — Разве что Тевинтер может захотеть, чтобы я приказал найти и наказать преступника. Мариан бросила взгляд на разобранную постель и письма, лежавшие на ней. Это были отчеты разведчиков тайной службы престола, в которых отмечались места, где пресловутый Снежный Волк оставлял гору тевинтерских костей, добавив к ним письма угрожающего содержания. — Уже захотел, — твердо сказала она и увидела, как Себастьян нервно сглотнул, а пальцы его чуть дрогнули. — Да, любовь моя, — ответил он нетвердым голосом. — И мне нужно хорошенько подумать, что с этим делать. Я не могу подвести друга. И не могу не дать Архонту ответа, которого тот желает. Он потребовал голову Снежного Волка. Как милосердно! — Себастьян горько усмехнулся. — Он даже готов позволить мне судить преступника самостоятельно, не отдавая его под пытки тевинтерских палачей. Мариан подтянула к себе колени и уткнулась в них носом. Помолчав с минуту, она произнесла: — Ты уже подвел его. Он делает за тебя грязную работу, которой ты не желаешь пачкать собственных рук. Ты ведь понимаешь, что я не дам тебе с ним так поступить? Себастьян резко повернулся. В глазах его Мариан прочитала злость вперемешку с недоумением. — Я и сам с ним так не поступлю, — отчеканил он. — Потому я пытаюсь придумать что-нибудь другое. Увы, Создатель пока не почтил меня озарением. Но я продолжаю искать выход. — Может быть, чем-нибудь отвлечь Архонта? — предположила Мариан. — Чем-то таким, что станет для него важнее, чем пяток погибших работорговцев? — Боюсь, что дела обстоят немного сложнее, Мариан, — покачал головой Себастьян. — Семнадцать раз письма от Снежного Волка обнаружили в разбитых лагерях тевинтерских «купцов» в окрестностях Старкхэвена. Больше половины из них до того гостила в моих казематах. Работорговцы и их охрана обычно оказывались мертвы, клетки — пусты, а недавние рабы, добравшись до близлежащих селений, наверняка с готовностью делились россказнями о своем освобождении. Конечно же, я могу лишь предполагать, как известия добрались до Архонта, но... Андрасте, Пречистая Невеста, я сам сложил эту ловушку и сам себя в нее загнал. Бесспорно, для обвинения лично меня сведений пока недостаточно, но Фенрис... Это ведь я когда-то пригласил его приехать на мою родину. Я обещал, что он отыщет для себя новую суть в жизни... Мариан что-то хотела сказать, но поперхнулась словами, издав лишь нечленораздельные звуки. — В любом случае, мне нужно поразмыслить, — заключил Себастьян. — Я попросил у Архонта отсрочки в исполнении этой настоятельной просьбы до тех пор, пока не пройдет Конклав. Бесконечная война между магами и храмовниками, сказал я, не позволяет мне прямо сейчас отправить все имеющиеся у меня ресурсы на поиски одного-единственного преступника. Для меня куда важнее обеспечивать покой собственных граждан, и все солдаты, могущие отправиться в погоню, сейчас заняты на сторожевых постах. — Ты сам поедешь в Ферелден? — Хоук перекатилась на колени и обняла мужа за плечи. — Нет, — покачал головой Себастьян, задумчиво гладя ее руки. — Я, признаться, поначалу хотел. В конце концов, репутация брата Церкви вкупе с новообретенным титулом могли прибавить убедительности моим призывам к миру. Но... потом я вспомнил, что когда-то лицезрел, как эта самая война началась, и даже тогда не смог потушить единственной головешки, от которой разгорелся пожар. Возможно, Создатель не дал мне достаточной силы... — Никто тогда не догадывался, чем все обернется, — успокоительно ответила Мариан. — Но мне тоже видится, что тебе лучше остаться здесь. Не потому, что ты не справишься — я боюсь, что давние воспоминания, с которыми ты с трудом научился сосуществовать, снова воскреснут и спутают тебе разум. Я знаю, что память о гибели Эльтины до сих пор доставляет тебе боль. А на таких собраниях важно держать рассудок холодным. — Я отправлю Преподобную мать Анжелину, — с благодарностью кивнул Себастьян. — А тем временем, вознося молитвы за успех Конклава и прекращение войны, мы подумаем, как помочь Фенрису. — Он что, научился складно писать? — вдруг спросила Хоук, ехидно улыбнувшись. — То первое письмо, которое мы оба читали, было нацарапано с такой кучей ошибок, что я едва разобрала суть. — Ну, положим, навыков каллиграфа от него и не требуется, да и скопировать несколько строк не так уж и сложно, — ответил Себастьян. — А текст мы тогда придумали довольно быстро. И, к счастью, мало кто в наши дни, попади исходник в недобрые руки, узнает мой почерк. *Игра слов. «Bloody Hawk» созвучно с «Bloody Hawke», «Проклятая Хоук».

***

Лесистые холмы, окружавшие степенный Минантер, мягко перетекли в широкое поле, покрытое белесой растительностью, и лишь по краям этого поля кое-где вздыбливались невысокие известняковые скалы, испещренные множеством пещер и небольших гротов. Дорога, что вела от ближайшего селения, сделала крутой поворот, и теперь гряда скал надежно укрывала от взгляда тех, кто мог двигаться со стороны реки. Себастьян спрыгнул с коня и, прищурившись, осмотрелся в поисках условного знака. Система знаков была известна только двоим на этом свете, и он старательно искал нечто, способное подсказать, куда двигаться дальше и где искать того, с кем была назначена встреча — Я могу вам чем-то помочь, Ваше Высочество? — осведомился сопровождавший его телохранитель, но Себастьян отрицательно покачал головой. — Оставайся тут. И держись вне обозрения сторожевых разъездов. Не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, что я сюда приезжал. — Будет сделано, Ваше Высочество, — поклонился телохранитель и отвел от дороги лошадей. Себастьян же, разобрав, наконец, нужные знаки, добрался по почти заросшей тропе среди колючего кустарника до входа в пещеру, с каменного выступа над которым, стоило ему приблизиться, взвился в воздух серый ворон. По дороге, наклонившись почти до земли, он стянул с нижней ветки растения кусок какой-то старой тряпки. — Уютное логово, — заметил Себастьян, войдя внутрь и пытаясь привыкнуть к полумраку. Костра в пещере не зажгли, и лишь тонкие нити глубинного гриба, свисавшие с верхнего свода, слегка разгоняли мрак синеватым сиянием. — Если бы я хотел кого-нибудь найти, я бы начал именно с этого места. Оно так и призывает — «спрячься здесь, опасный беглец!» Тот, кто ждал его в пещере, усмехнулся и встал. Лириумные метки слабо светились в полутьме, на нагрудник старого доспеха падала небрежно заплетенная коса, перевитая выгоревшей красной лентой. — Все для вашего удобства, Ваше Высочество, — насмешливо произнес Фенрис. — А если я задумаю по-настоящему спрятаться, даже ты меня не найдешь. Садись. Есть новости? Себастьян покорно опустился на камень, Фенрис устроился напротив, сложив руки на груди. — Тот, о котором я тебе писал, проедет этой дорогой, по моим оценкам, завтра, — сказал Себастьян. — Я заночую в ближайшем селе, а ранним утром постараюсь быть здесь. Надеюсь, не опоздаю. Сам понимаешь, как сложно сбежать от почетного конвоя незамеченным. — Какую историю для Хоук ты выдумал на этот раз? — усмехнулся Фенрис. Давешний ворон, влетев под закопченные своды, уселся ему на плечо. — Мой народ в страхе, Фенрис, — пожал плечами Себастьян. — Они опасаются бежавших из Кругов отступников и храмовников, которые устраивают расправы над теми, кто, по их мнению, этих отступников укрывал. Мое личное появление зачастую умеряет их страхи. Светлый Принц волей Создателя сбережет их жизни и благополучие, считают они. А в этот раз я несу им благую весть — Преподобная мать Анжелина отправилась на Конклав в надежде остановить это бесцельное противостояние, и я передаю народу ее наставления и благословение. Это помогает им поддерживать силу духа в тяжкие времена испытаний. — Не понимаю, почему ты не хочешь попытаться договориться с храмовниками и вычистить Старкхэвен и окрестности от этих безумных магов, — проворчал Фенрис. — Они не приносят ничего, кроме зла. И ты что, действительно веришь, что болтовня толпы церковников заставит их вернуться в башни и забыть о возможности рушить все на своем пути свободно и без ограничений, к чему они привыкли за последнее время? — Это единственный шанс решить дело миром, Фенрис, — вздохнул Себастьян, проигнорировав замечание касательно уничтожения магов. Фенрис, как водится, забыл, что леди Мариан Ваэль, его давняя подруга, бывшая Наместница Киркволла, а ныне — принцесса-консорт Старкхэвена, тоже была магом, и поход против отступников Себастьян должен будет начать с нее. — Если Создатель не оставит нас своей милостью, то вскоре мы получим радостные вести. И к весне, возможно, наступит хотя бы какое-то подобие мира. Держи, — он протянул Фенрису обрывок ленты, по всей видимости, сестры той, что держала косу. — Едва разглядел. — Дорога пролегает чересчур близко, — ответил Фенрис и повязал ленту себе на запястье. — А ты — лучник. Уж как-нибудь да нашел бы. А если б не нашел, Серый бы помог, — он с подобием нежности посмотрел на ручного ворона. — А это что такое? — Себастьян указал на висевший на выступающем камне порванный вымпел. — Где ты его взял? Не разберу в темноте, чей это герб? — Два сплетенных дракона, — нехотя ответил Фенрис, снял вымпел и протянул его Себастьяну. — Тевинтер. Но символ впервые вижу. Это не Минратоус и не Каринус, может, герб какого-то мелкого городка? Нашел в лагере того, последнего ублюдка. Которого пришлось убирать самому, — он посмотрел на принца с укоризной. — Сложная была переделка. Кидался огненными шарами с твою голову размером и орал что-то про какого-то «старшего», который, дескать, до всех нас еще доберется. А мне что старший, что младший — все едино, сам понимаешь, дохнут они одинаково, невзирая на статус. Рабы, которых он вез, вели себя как-то странно — похоже, он их чем-то накачал. Надеюсь, они смогли добраться хотя бы до ближайшей деревни. Впрочем, теплая одежда, снятая с того, что осталось от охранников магистра, — Фенрис плотоядно усмехнулся, — должна была помочь им продержаться. — Прости, — сказал Себастьян с усмешкой, откладывая вымпел в сторону. — Став принцем, я перестал принадлежать себе. Иначе я бы не пропустил такой забавы. Символ не был знаком и ему тоже. Себастьян сделал в уме заметку — покопаться в Большой Библиотеке, вдруг удастся найти, откуда все-таки прибыл тот «гость» его темницы, впоследствии отправленный прямо в руки Фенриса. Сам тевинтерец утверждал, что прибыл из Вирантиума, но символика Вирантиума не была и близко похожа на ту, что нес вымпел. — Так что с Хоук? Ты так и не рассказал ей о нашем маленьком предприятии? — Рассказал то, что ей стоит знать, — покачал головой Себастьян. — Времена сейчас неспокойные. Не дай Создатель, захочет поехать со мной. Она волнуется о тебе, эльф. Особенно теперь, когда... — Брось, Себастьян, шайка оголодавших храмовников для меня — не опасность, — фыркнул Фенрис. — А от магов за три версты разит безумием так, что мне удается без усилий обходить их лагеря по кривой. Или о чем ты? Себастьян вздохнул. — Тевинтерский посол доставил мне крайне раздраженную ноту, Фенрис. Ради, так сказать, согласия между нашими народами таинственный каратель по имени «Снежный Волк» должен быть пойман, и голову его ждет Архонт лично. — И что, соберешь голову по частям? — невозмутимо осведомился Фенрис. Казалось, новость ничуть его не потрясла, даже не озадачила. — Ведь «Снежным» этот «Волк» был назван в честь твоего белого одеяния и общей, так сказать, светлости персоны. Или, — внезапно он резко сузил глаза и подобрался, будто резко почувствовал опасность, — ты хочешь снять голову с меня, а сам остаться чистым? Без боя я даже тебе не дамся, не мечтай! Лириумные метки ярко вспыхнули, а потом почти погасли, оставив лишь мерное раздраженное свечение. Годы шли, а доверять близким Фенрис так и не научился. Во всяком случае, не до конца. — И в мыслях не было! — Себастьян выставил вперед открытые ладони. — Я ведь даже без оружия к тебе пришел, как ты можешь убедиться. — У тебя за поворотом дороги может стоять рота вооруженных стражников, — процедил Фенрис. — Я — не Данариус, Фенрис, — спокойным голосом произнес Себастьян, стараясь не делать резких движений. — И ты не мой раб, так что можешь уйти, если хочешь, хоть сейчас. Уходи в Неварру или Тантерваль. Я как-нибудь выкручусь. И тебя не предам. Фенрис вздохнул и обмяк. — Еще чего, — глухо проговорил он. — Я тоже не собираюсь бросать тебя на растерзание тевинтерской швали. Есть идеи? — Пока нет, — ответил Себастьян. — Я попросил у Тевинтера отсрочки до окончания Конклава, отговорился тем, что почти все мои солдаты сейчас охраняют мирных жителей от отступников и беглых храмовников, и искать преступника попросту некому. Но я боюсь, что если не случится чего-то из ряда вон выходящего, Архонт так просто не отступит. — И что теперь? Будешь отпускать ублюдков, желая им напоследок счастливого пути? — скрипнул зубами Фенрис. — Нет, и завтра ты в этом убедишься, — усмехнулся Себастьян. — Ладно. Мне уже пора, скоро капитан моей стражи меня хватится. — Пойдем, провожу тебя скрытой тропой, — сказал Фенрис и встал. — Будет выглядеть так, будто ты пришел совсем с другой стороны. Себастьян кивнул, и они вышли наружу. Солнце понемногу начинало клониться к закату, бросая золотистые блики на белую кору кустарников. Себастьян невольно улыбнулся и вдохнул полной грудью свежий прохладный воздух. — И все-таки я бы хотел увидеть момент, когда Хоук все у... — Фенрис не успел договорить, когда их с Себастьяном отбросило назад каким-то подобием взрыва. Колючки на голых ветках кустов, ломавшихся под тяжестью их тел, впивались в голые руки и шею, а звук, сопровождавший взрыв, оглушил их обоих на добрую половину минуты. Когда, еле выбравшись из зарослей, они осмотрелись, то в ужасе отпрянули: над змейкой тропы в воздухе висела ядовито-зеленая пелена, каждую секунду менявшая форму, а из ее сердца, сочившегося невыносимо ярким светом, появлялись и множились призрачные фигуры. — Что это за дрянь? — прорычал Фенрис, хватаясь за меч. Себастьян, пытаясь вслепую нашарить на поясе кинжал, мотнул головой. — Это, похоже, какие-то маги поблизости резвятся. С ублюдков станется, — продолжил Фенрис и рубанул наискосок одну из призрачных сущностей. Она распалась на мелкие части, и ее с отвратительным свистом засосало в сияющую дыру. Но взамен из странного образования высвободилось два огненных демона, тут же устремившихся в их с Себастьяном сторону. Жар от огромных пылающих тел, казалось, готов был оплавить брови и ресницы, даже несмотря на то, что до них оставалось еще с десяток шагов. — Я не знаю, Фенрис, но сдается мне, нам лучше уходить, — проговорил Себастьян, начав медленно отступать. — Беги! Попытка запутать следы не удалась. Наскоро распрощавшись с Фенрисом у другого поворота тропы, Себастьян бегом вернулся к своему телохранителю — тот в ужасе вперился в расцарапанное лицо своего запыхавшегося господина — и приказал: — Нам нужно срочно ехать в деревню, капрал, взять оставшихся солдат и вернуться сюда. Не знаю, что на самом деле там произошло, но вон на том поле, — Себастьян указал в сторону, откуда прибежал, — возникла дыра в воздухе, из которой лезут демоны! — Но что... Что мы сможем сделать, Ваше Высочество? Среди нас нет ни одного храмовника! — залепетал телохранитель, но Себастьян резко оборвал его: — Что угодно, чтобы защитить мирных крестьян, капрал! И сельское ополчение пусть тоже идет с нами! Клянусь Создателем, демоны множатся, как кролики! — А если вся округа к тому времени будет кишеть тварями?.. — Значит, мы будем стоять до тех пор, пока последняя не вернется обратно в Тень, — бросил Себастьян, взбираясь в седло. — Потому что кроме нас их защитить некому. Вперед, капрал! Это приказ! Они сражались с исчадиями Тени до исхода ночи, пока не иссякли силы и стрелы в колчанах — близко к тварям никто подбираться не желал. Наутро Себастьян, нехотя признав, что не может сделать ничего с бесконечно появляющимися из дыры демонами, наказал старосте селения наглухо закрыть ворота и без особой нужды не выбираться на дорогу. Сам же, лишь сменив коня, отправился обратно в город — искать помощи у лояльных ему чародеев. Чародейки. — Что ты делал на этом пустыре, Себастьян? — шипела Мариан, пришпоривая своего скакуна. — Решил в уток пострелять ради разминки? — Это неважно, душа моя, — парировал Себастьян, едва не валясь из седла от усталости. — Сейчас нужно понять, что за проклятье Создатель послал на наши головы, и разобраться с ним, а досужие разговоры давай оставим на потом. Мариан так и не смогла приблизиться к расширившейся за несколько дней дыре настолько, чтобы сделать с ней хоть что-нибудь. На зеленую паршу не действовали никаких известные ей заклинания, Мариан лишь измоталась до предела и, в конце концов, опустила руки от бессилия. Все, что получилось предпринять, — расставить вокруг деревни взвод солдат, чтобы те убивали демонов, которые приблизятся к селению. В город Себастьян и Мариан вернулись ни с чем. Лишь через несколько дней они получили весть о взрыве на Конклаве и гибели Ее Святейшества, а также о том, что разрывы, подобные тому, что они видели, появились по всему Тедасу, от Недремлющего Моря до пустошей Западного Орлея. Настали новые времена, и даже история со Снежным Волком сама собой отступила на второй план.

***

— Инквизиция свидетельствует вам свое почтение, Ваше Высочество, — дочитав длинное и высокопарное послание, заключил эмиссар и поклонился. Говорил он с мягким акцентом, указывающим, скорее всего, на Южный Орлей. Символ пылающего ока на его нагруднике напомнил Мариан о посланнице Джустинии, которую они когда-то встретили в Киркволле. Впрочем, Мариан прекрасно помнила ее и скромной послушницей в лотерингской Церкви, а теперь бывшая Левая Рука погибшей Верховной Жрицы была среди тех, кто провозгласил возрождение Инквизиции. Впрочем, Мариан давно уже привыкла не слишком удивляться неожиданным поворотам судеб тех, кто встречался на ее пути. — Да сохранит Создатель Вестницу Андрасте, — ответил Себастьян и легким взмахом руки отпустил гонца. Когда сенешаль провозгласил об окончании приема, а стражники затворили двери, Себастьян устало откинулся на высокую спинку кресла и сказал: — Кто бы мог подумать? Андрасте выбрала своей Вестницей эльфийку. Воистину говорят, все равны перед ликом Создателя. Верно, это — напоминание о том, о чем мы в легкомыслии своем стали забывать? Мариан мрачно посмотрела на него и что-то невразумительно проворчала, ерзая на жестком сидении — кресла, в которых принцы и принцессы Старкхэвена восседали, принимая гостей, были призваны подчеркивать скромность и аскезу правителей в память о праведном лорде Ваэле, заложившим основы династии. И неважно, что золота в декоре дворца было достаточно для того, чтобы несколько лет кормить все близлежащие деревни — на деревянных креслах до сих пор никто не решался заменить обивку на более мягкую. — Ты который день ходишь мрачнее тучи, душа моя, — обратился к ней Себастьян и положил на ее руку свою теплую ладонь в белоснежной перчатке. — Что случилось? — Думаю об эльфах, — буркнула Мариан. — В частности, об одном из них. Понимаешь, о чем я? Она многозначительно посмотрела на Себастьяна. Тот опустил глаза и вздохнул. — Если бы мне принесли вести, я бы сразу поделился ими с тобой, душа моя, — сказал он. — Поверь, я знаю не больше твоего. Я не слышал о Фенрисе с тех пор, как разорвалось небо. Вероятно, он ушел куда-то севернее, и я не могу его винить. С тех пор, как по всей Вольной Марке начали множиться разрывы, здесь стало слишком опасно для одиночки, пусть и отлично обученного сражаться. Пусть Создатель присмотрит за ним, и будем надеяться, что мы когда-нибудь еще встретимся. — Мой принц, — в залу снова вошел сенешаль и, поклонившись, приблизился к августейшей паре. — Позвольте сообщить, что снаряжение и кони для завтрашнего похода готовы. Если желаете, можете проверить все лично. — Благодарю, Гренджер, — кивнул Себастьян. — Я спущусь чуть позже. Обед прикажи подать в покои. — Мне кажется, ни один из правителей Вольной Марки столько не путешествует по селам и деревням, Себастьян, — усмехнулась Мариан, когда сенешаль вышел. — Рискуешь приобрести титул Народного Принца. Не то, чтобы я была против, но если бы ты хоть раз взял меня с собой... — Сейчас слишком опасно путешествовать, душа моя, — покачал головой Себастьян, и лучики солнца, пробравшись сквозь роскошные витражи, сверкнули на зубцах обруча в его волосах. — Увы, Вестница Андрасте, которой дарована возможность закрывать разрывы, не скоро прибудет в наши края. А люди, видя меня, обретают хотя бы какое-то подобие надежды. Ощущение, что их не бросили. Создатель не устает испытывать нас, — Себастьян утомленно прикрыл глаза. — Трудно править во время войны, но еще труднее — когда не знаешь, что случится завтра. Люди спрашивают меня, как им жить, а у меня нет ответов. — Во всяком случае, раздор между магами и храмовниками вроде бы завершился, — пожала плечами Мариан. — Если не считать этих пугающих новостей о красном лириуме... — К счастью, до наших краев эта зараза пока не добралась, — ответил Себастьян и поднялся. — Идем. Мы заслужили небольшой отдых. *** Мариан проснулась через пару часов и в полудреме потянулась рукой к другой половине кровати. Пусто. От ощущения холодной простыни под ладонью она взбодрилась окончательно и рывком уселась на постели. Сквозь тонкую ткань занавесок в комнату сочился закатный свет. Вот и еще один день почти закончился, а она снова не сделала ничего полезного. Если, конечно, не считать утреннюю нудную аудиенцию «чем-то полезным», хотя это было весьма сомнительно. Себастьян с самого момента их прибытия в Старкхэвен носился с ней, как с хрустальной вазой. Дело и впрямь было щепетильным: избранница вернувшегося на престол принца — магичка, да еще и с не самым благородным прошлым. По слухам, многие считали ее виноватой в случившемся в Киркволле, хотя, видит Создатель, она пыталась предотвратить самое страшное. Свадьбу устроили наскоро — став женой принца, она приобрела хотя бы какой-то иммунитет. Никто не решался в открытую протестовать против решения Себастьяна — возвращая себе трон, он успел продемонстрировать не только праведную справедливость, но и умение искушенно расправляться с теми, кто вставал у него на пути. Тем не менее, слухи в народе множились и растекались, как моровая зараза, а за крепкими стенами города кипела война. И Себастьян, перекрыв дворец толпами стражи, почти перестал выпускать Мариан наружу. Конечно, жизнь в Киркволле нельзя было назвать простой и сладкой, но Мариан Хоук — теперь уже Ваэль — втайне мечтала вернуться в то неспокойное время, когда она была пусть и полуголодна, но — свободна. Ей было скучно. Нестерпимо, невыносимо скучно. И она искренне не понимала, почему Себастьян, уезжая из города, не желал брать ее с собой. Помнится, она всегда могла сама за себя постоять. Когда кончаются стрелы, магия никуда не девается. — В конце концов, он знал, кого берет в жены, — сердито бросила она, вскочила с постели и быстро оделась. Внутри нее что-то всколыхнулось, будто давно подавленная злость вырвалась, наконец, из оков навязанного извне благоразумия. — И пусть только попробует сказать «нет». Спускаясь к конюшням, она перебирала в голове аргументы, которыми собиралась убедить августейшего супруга взять ее в поездку. «Если люди увидят, что я приезжаю с тобой и помогаю им — они, возможно, смирятся с моими недостатками, тем более, что львиную долю их они придумали сами». «Я бы могла попробовать вылечить тяжело раненых — Андерс меня кое-чему научил». «Я устала, Себастьян, я просто хочу подышать чем-то, кроме дворцовой золотой пыли». Войдя в конюшню, она решительно направилась вдоль череды денников туда, где ей послышался раскатистый баритон Себастьяна. Он стоял спиной к проходу, говоря с кем-то, кого Мариан не видела. Поколебавшись, она тихо скользнула за деревянную перегородку и обратилась в слух. — ...отправь ему письмо от моего имени. Напиши, что я буду на месте через пару дней. — Так точно, Ваше Высочество. Куда отнести вымпелы, которые Вам доставили? — В оружейную, и запри сундук получше. Чуть позже я сам их заберу. И, вот еще что. Возьми хороший прочный меч и приложи к тому грузу, что понесут вьючные. Он написал, что его оружие уже никуда не годится. — Будет сделано! Когда невидимый собеседник ушел, Себастьян продолжил что-то делать в деннике своего коня — порой он ухаживал за красавцем-скакуном самостоятельно, отпустив конюха. Мариан беззвучно усмехнулась. Она была уверена, что поняла все совершенно однозначно. Вернуться в покои незаметно было несложно. Еще проще — быстро собрать вещи в дорогу. Сложнее было держать хорошую мину до самого вечера, а когда Себастьян, целуя ее перед сном, сообщил, что уедет засветло и попросил его не провожать — не выдать что-нибудь ему прямо в лицо. Конечно же, она проснулась вместе с ним. Выждала некоторое время, оделась и спустилась в конюшню. — Леди Мариан? — удивленно обратился к ней заспанный конюх. — Его Высочество только что уехали. Чем я могу вам помочь? — Дай мне коня, Джедрик, — сказала Мариан тоном, который не предполагал возражений. — Да побыстрее. Отличный антиванский скакун, пущенный галопом, не подвел. Мариан пересекла спящий город, с горечью отметив, сколько беженцев из окрестных сел ютится на площади у главных ворот. Стражники, увидев герб Ваэлей на ее перстне, покорно открыли калитку — и Мариан полной грудью вдохнула воздух холодного утра. К счастью, отряд, возглавляемый капитаном стражи Себастьяна, не успел уйти далеко. Себастьян, двигавшийся посередине, первым обернулся на конский топот. — Мариан? — ошеломленно воскликнул он, глядя на нее, раскрасневшуюся, растрепанную от ветра. — Никогда больше не смей от меня сбегать, мой дорогой, — процедила она, успокаивая скакуна. — Никогда, понял?

***

Себастьян был зол. Первые несколько верст об руку с ней он ехал молча, лишь играя желваками на гладко выбритых щеках. Потом, наконец, очень тихо сказал: — Я всего лишь пытался уберечь тебя от опасности. — Брось, Себастьян, — ответила Мариан. — Ты знаешь, что я могу. Ты не сомневался во мне даже тогда, когда мы охотились на дракона в старом карьере. — Я без конца молился про себя, Мариан, — скрипнул зубами Себастьян, и она невольно поежилась. Он крайне редко называл ее по имени. Похоже, он и впрямь был очень на нее сердит. — Просил Создателя направлять мои стрелы так, чтобы они отвлекали тварь от тебя. Но тогда я не мог запретить тебе вести себя так, как хочется. Сейчас же... — Ты и сейчас не можешь, — холодно сказала Мариан. — То, что я вышла за тебя замуж, не сделало меня твоей вещью. Или рабыней. Я жалею лишь о том, что терпела так долго, задыхаясь взаперти. — Это всего лишь для твоего блага... — покачал головой Себастьян, но она оборвала его резким жестом. — Прекрати, я слушаю эту песню добрых четыре года. И припев мне уже надоел. Ты держал меня под охраной, пока бунтующие храмовники нападали на всех встречных магов, и в том был какой-то смысл, но это время, к счастью, прошло. — Ты не знаешь, куда я направляюсь, — продолжил Себастьян. — Я не отправил тебя обратно только потому, что твоему коню нужно отдохнуть, и до деревни ближе, чем до города. Но завтра... — И завтра ты никуда меня не отошлешь, — лучезарно улыбнулась Мариан. — Я тоже очень хочу повидать Фенриса. — Откуда ты?... — Неважно, — Мариан устремила взгляд на дорогу. — В конце концов, он и мой друг тоже. Себастьян вздохнул и умолк. Мариан внутренне восторжествовала. В конце концов, он полюбил ее именно такой. И зачем он взялся ее переделывать? Когда днем позже в густой чаще неприметной рощицы она заметила свет костерка, сердце неожиданно быстро заколотилось. Шаг ускорился будто бы сам собой. Создатель, она сама не догадывалась, насколько скучала и беспокоилась. — Хоук, — коротко сказал Фенрис без толики удивления. Ворон на его плече приветственно каркнул. — Фенрис, — ответила она, стараясь не слишком расплыться в улыбке. — Так и таскаешь за собой этот кусок тряпки? — Я оторвал его от плаща Аришока, — пожал плечами Фенрис. — У каждого — свои трофеи. Себастьяну повезло больше — он таскает за собой тебя. — Я, между прочим, здесь, — чуть недовольно произнес Себастьян. — Я вижу, — хмыкнул Фенрис. — Ну что ж. Садитесь. Расскажу, что узнал, а вы — поделитесь новостями, что приходят из большого мира. Думаю, разговор будет долгим.

***

— Так значит, эти венатори пичкают людей красным лириумом? — переспросила Мариан, надеясь, что все-таки ослышалась, но Фенрис с готовностью кивнул. На рощицу давно спустились тяжелые сумерки, и его лицо в свете костра казалось ей еще более худым, чем когда-либо. — Да, — сказал он. — Похоже на какие-то опыты. Мало кто их переносит — к счастью для бедолаг. Часть рабов, что покрепче, они заставляют сражаться на своей стороне, часть — тащат куда-то дальше. Страшно подумать, что ждет этих несчастных. Магистры наигрались с чужой кровью и придумали, что похуже. Каждый раз задаюсь вопросом, будет ли конец их изощренным фантазиям? Он вытащил из мешка пару кандалов и покрутил ими в воздухе. — Снял с одного из бойцов в последнем лагере. Пришлось отрубить ему руки. На них вытравлен тот же самый герб, Себастьян. Мариан поморщилась. Фенрис, увидев выражение ее лица, усмехнулся. — Брось, Хоук. Зато у нас есть целый мешок улик против этих ублюдков. Думаю, твой тевинтерский приятель порадуется, — он посмотрел на Себастьяна, и тот, чуть замешкавшись, кивнул. — Это... — Да, душа моя, — поспешил ответить Себастьян. — Все касательно того дела, о котором я рассказывал. Я думаю, что если Архонт узнает, что все это время пресловутый Снежный Волк уничтожал венатори — у него больше не будет причин гневаться. — А ты уверен, что это именно венатори? — спросила Хоук. — Я собрал целую кучу их символики, — произнес Фенрис. — А Себастьян подтвердил, что наша с ним догадка верна. — Мои люди сумели разузнать кое-что у агентов Инквизиции, душа моя, — продолжил мысль Себастьян. — Ошибки нет. Тевинтерские сектанты, оккупировавшие Редклифф, и те, что курсируют через мои земли с полными клетками одурманенных рабов, принадлежат к одному и тому же культу. — Погоди, а что же с остальными? — Мариан нахмурилась, что-то вспоминая. — Ты уверен, что все убитые тобой рабовладельцы были из венатори? Фенрис неопределенно пожал плечами, но за него ответил Себастьян: — Душа моя, суть не в том, были ли они все на самом деле венатори или нет, суть лишь в том, чтобы должным образом предоставить доказательства. — Он лукаво улыбнулся. — Я сообщу Архонту, что провел расследование, допросил виновника, и он передал мне множество трофеев — очень аккуратно подобранных трофеев, хочу заметить. Какие-то действительно собрал Фенрис. Какие-то — прислала сестра Лелиана, любезно ответив на мою нижайшую просьбу поделиться материалами для исследований. Если выстроить обращение правильным образом, то Архонту ничего не останется, кроме как отступиться от своих требований — в ином случае все будет выглядеть так, будто он защищает венатори: убийц, членов запрещенного культа, развращенных магов, от которых Тевинтер официально отказался. — Вот ведь проныра, — одобрительно усмехнулся Фенрис, бросив взгляд на принца. — И они используют красный лириум... — Мариан в смятении начала растирать лоб руками. — Но как? Как они проникли в тот проклятый тейг? Неужели это мы во всем виноваты? — Не вини себя, Хоук, — отмахнулся Фенрис. — Мало ли, вдруг есть и другие тейги с такой же дрянью. Где-нибудь в Тевинтере, к примеру. В Тевинтере вообще много дряни, о которой мало кто знает. Но это не главное. Один из рабов сказал мне, как они именуют этого своего «Старшего», когда думают, что их никто не слышит, — Фенрис сделал нарочитую паузу. — Корифей. — Что? Не может быть! — вскинулась Мариан. — Мы убили его! Ты сам был там, ты видел его, утыканного варриковыми болтами! Нет, это, верно, кто-то другой... — Может, он, может — нет, — флегматично пожал плечами Фенрис. — Может, тот раб что-то не так разобрал. Я не буду судить, я просто донес до вас то, что слышал сам. Что с этим всем делать — дело ваше, королевское. Я их прирезал и концы в воду. — Мы благодарны тебе, Фенрис, — Себастьян отвязал от пояса толстый кошелек. — Держи. Меч оставлю там, где условились. Идем, душа моя. Лучше бы нам показаться страже, пока не до конца стемнело, иначе поднимется паника. Когда ночь сгустилась окончательно, Себастьян и Мариан, нервно перешептываясь, вылезли из окна дома, выделенного августейшей чете деревенским старостой. Часовой на карауле даже не повел ухом, когда они проскользнули за его спиной — Себастьян не преминул недовольно повести бровью. Капитан стражи напросился на его личную и очень тщательную инспекцию по возвращению в город. Лагерь венатори удобно спрятался в кольце холмов, но от острого чутья Фенриса культистов это не спасло. Брошенный Мариан огненный шар точно и метко поджег главный шатер, и венатори, рассыпая проклятия, послушно высыпали наружу. — Ну, за работу, — кровожадно процедил Фенрис и первым бросился в бой, а Себастьян отточенным движением наложил первую стрелу на тетиву. Мариан, щелкнув пальцами, заставила магический огонь растечься по наконечнику, и Себастьян, улучив мгновение, наградил ее благодарной улыбкой. Когда последний из врагов оказался повержен, а рабы — отпущены, Себастьян позволил себе сдвинуть закрывающую подбородок и нос маску и, отдышавшись, сказал: — Соберите все документы, какие найдете в лагере. Возможно, нам удастся разузнать, о том ли самом Корифее идет речь. Пусть найденные бумаги и письма тогда ничем им и не помогли, но прошло не так много времени до момента, когда они убедились, что не ошиблись в своих подозрениях. Корифей явил себя в Убежище, разрушив селение до основания и отобрав еще добрую сотню невинных жизней. С момента, когда эта новость дошла до Старкхэвена, Мариан стала все больше и больше погружаться в задумчивое мрачное состояние. В один из дней, после того, как завершился завтрак, она попросила слуг затворить двери столовой поплотнее и посмотрела на Себастьяна с напряженным выражением лица. — Себастьян, я хочу кое-что тебе сообщить. Себастьян немного запоздало кивнул и ответил, откладывая в сторону салфетку: — Я и сам хотел с тобой поговорить, душа моя. Ты как-то странно выглядишь в последнее время. Ты, случаем, не беременна? Хоук, состроив недовольную мину, отрицательно мотнула головой. Увы, все было немного сложнее. — Нет, — ответила она. — Я хотела сообщить, что скоро уеду, Себастьян. — Что? — ошарашенно воскликнул Себастьян, приподнявшись на стуле. — Куда? — В Скайхолд, — неожиданно спокойно ответила Мариан. Действительно, ей стало намного спокойнее, когда она, наконец, решила, что предпримет. — Варрик пригласил меня приехать. Думаю, мне есть, что рассказать леди Инквизитору о том, что знаю. Слишком много странных совпадений. Корифей снова появился и собирается воссоздать Тевинтер, который помнит. Серые Стражи разом куда-то пропали — помнишь, тогда, в той тюрьме Ларий говорил, что Корифей умеет подчинять их собственной воле? И красный лириум. Именно Стражи разведывали злополучный тейг, и кто знает, не они ли, повинуясь новому господину, вынесли эту заразу на поверхность? Мне все это не нравится, Себастьян. Она встала с места, обошла стол и крепко обняла Себастьяна со спины. Тот с некоторой задержкой положил ладони на ее сплетенные руки. — Пойми, любовь моя, я не могу поступить иначе. Корифей — это моя ошибка. Ошибка, из-за которой теперь гибнет множество людей. Я должна ее исправить, понимаешь? — Мариан... — Так надо, Себастьян, — твердо произнесла она. — У Инквизиции есть армия и союзники, способные справиться с древним магистром и его армией. И если, благодаря моей помощи, они смогут его окончательно победить — значит, я остаток жизни смогу спать спокойно. Себастьян тяжело вздохнул. Он молчал несколько минут, позволяя Мариан легко гладить себя по плечам. Потом, набрав воздуха, наконец, ответил: — Я прикажу выделить тебе отряд стражи. До Орлея путь неблизкий. — Ты так сразу соглашаешься? — удивленно спросила Мариан. — Я тоже многое обдумал, любовь моя, — произнес Себастьян, и ей показалось, что слова даются ему с трудом. — Я вспомнил, какой была женщина, которую я когда-то полюбил. Я понял, что искренне пытаясь оградить от опасности, воздвиг вокруг тебя клетку, которой ты не заслужила. И что ты, если захочешь, все равно поступишь по-своему. Поэтому я согласен. Организуем официальное посольство, и... — Не надо, — отрицательно покачала головой Мариан. — В одиночестве и в простой одежде я привлеку гораздо меньше внимания. Не волнуйся за меня. Я смогу себя защитить. — Когда ты собираешься выезжать? — Себастьян поднял голову, посмотрел на нее, и в его глазах Мариан прочла невысказанную мольбу. — Через неделю, — ответила она. — Все будет хорошо, любимый. А союз правящего дома Старкхэвена с Инквизицией станет еще крепче. — Это последнее, о чем я... — начал, было, он, но Мариан склонилась к его губам и поцеловала. Неделя — слишком короткий срок, чтобы попусту терять время.

***

Она выехала рано утром, и Себастьян, надев простое платье, отправился ее проводить. Они условились добраться до моста через Минантер, а дальше Мариан отправится сама. Трудно сказать, удивился ли он, увидев у въезда на мост знакомую фигуру в потрепанном плаще. Фенрис держал за поводья довольно тощего, но все же — коня. Ворон, нахохлившись, сидел на луке седла. — Хоук, — приветственно кивнул Фенрис. Себастьян уже привык, что в первую очередь приветствия всегда удостаивается Мариан и, дождавшись, когда та отпустит Фенриса из дружеских объятий, подал ему руку. — Не бойся, Себастьян, — сказал Фенрис, принимая рукопожатие. — Я не дам ее в обиду. — Да уж, — усмехнулась Мариан, и лучики веселых морщинок рассыпались возле уголков ее глаз. — Кстати, мы тут вот о чем подумали... — Вы? — удивленно переспросил Себастьян. — Не у тебя одного бывает тайная личная переписка, — фыркнула Хоук. — Так вот, мы подумали, что Снежный Волк, прославленный борец с венатори, должен стать агентом Инквизиции. Думаю, в этом случае тевинтерцы точно оставят тебя в покое. А сестра Лелиана с удовольствием готова принять его помощь. Как же отказаться от подобного умельца? Себастьян усмехнулся. Да, можно было, конечно, попенять любимой супруге на слишком уж большой объем тайной личной переписки, но ведь и за ним, прости Андрасте, тоже водился сходный грех? — Я буду молиться за тебя день и ночь, душа моя, — сказал он, крепко обнимая ее на прощание. Ее волосы пахли давно знакомыми духами, мучительно и сладко. — Возвращайся скорее, и да охранит вас Создатель. Он повернул обратно в город лишь тогда, когда прибрежные холмы скрыли, наконец, из виду две удаляющиеся фигуры. Старкхэвен, земля его предков, лежал перед ним во всем раззолоченном великолепии, но Себастьян еще никогда не чувствовал себя настолько одиноким.

***

— Когда уже мы перестанем вытаскивать его из передряг, Хоук? Кремни, Хариманны, тевинтерцы... — Одному Создателю известно. Но это ведь весело, правда? — Наконец-то ты стала на себя похожа. Хотя, это пугает, известное ведь дело — где Хоук, там неприятности. — Больше Корифея неприятностей быть не может. А мы его уже один раз убили. Что мешает сделать это еще раз? — Ладно, ладно. Всем бы такую силу духа. Говоришь, гном обещал о тебе позаботиться? — Куда он денется, Фенрис? — Если с тобой что-нибудь случится — снесу ему башку. Так и передай.