Моя первая любовь

Сеул, май 2004 года. Солнце нещадно палило, заставляя людей скорей искать прохладные места. В кафе не было свободных мест, а мороженное раскупалось быстрее, чем соджу пятничными вечерами. Миленькая девчушка, стаявшая рядом со входом в магазин и теребившая выбившиеся из косичек пряди, ждала своего друга. Легкий белоснежный сарафан развивался на легком ветерке, совсем не спасающем от майской духоты. Она оглядывалась по сторонам, стараясь высмотреть того, кто уже довольно сильно опоздал. Девочка была готова разрыдаться, когда прямо перед ней возник высокий и худощавый парнишка. - Прости за опоздание, - улыбнулся он, погладив девочку по голове. – О чем таком важном ты хотела поговорить Чжи Ын? Чжи Ын обиженно отпихнула руку друга и надула губы, отказываясь с ним говорить. Не то чтобы она могла обижаться на него, просто сегодня было так жарко, а он заставил ее плавиться под палящим солнцем! Мама говорит, что настоящие мужчины никогда не заставляют женщин страдать. А девушка страдала, ожидая своего друга, значит он – не мужчина. Ну, может и мужчина, только неправильный. - Ну, Чжи Ын, - жалобно сказал мальчик, - извини меня! Хочешь я куплю тебе мороженное? Твое любимое! - Хочу, - сказала Чжи Ын, утвердительно кивая. Десять минут спустя дети шли счастливые, поедая шоколадное мороженное и неся в руках бутылочки с газировкой. Мама Чжи Ын ругалась, когда она пила колу или другой лимонад, но сейчас рядом не было мамы, а лишь О Сехун, который никогда не наябедничает родительнице подруги. На самом деле Нам Чжи Ын – воплощение идеального ребенка. Всегда опрятная, вежливая, старательная и крайне милая. Нужно сильно постараться, чтобы отыскать еще одну такую девочку. Но вот О Сехун – полная противоположность своей подруги. Он был тем еще раздолбаем и хулиганом, его оценки оставляли желать лучшего, а отца вызывали в школу, как минимум, раз в неделю. Не понятно, как тихая и скромная Чжи Ын смогла подружиться с разбойником Сехуном, который был хорошо известен среди местной детворы за свои проказы. К тому же он был старше своей подруги на целых два года. Между ними была огромная пропасть, но они преодолели ее и стали друг для друга лучшими друзьями, братом и сестрой. Мама Чжи Ын не была в восторге от друга дочери. О Сехун, по мнению женщины, портил девочку, она даже начала есть всякую гадость, которую так любил этот несносный парнишка. А вот отец Сехуна, напротив, души не чаял в юной подруге сына. Он был рад, что они подружились, потому что рядом с Чжи Ын Сехун становился более тихим и спокойным. Девочка хорошо влияла на него, делая лучше. Возможно, когда она пойдет в школу, то и оценки Сехуна улучшатся? - Чжи Ын, - сказал мальчик, доев свое мороженное и выбросив упаковку в урну, стоявшую рядом с качелями, - так что ты хотела мне рассказать? Девочка села на качели, показывая другу, чтобы он немного раскачал ее. Она задумалась о том, что должна была ему сказать, и ей стало вдруг очень грустно. Чжи Ын хотелось кричать, плакать, биться в истерике, цепляться за Сехуна, словно он был ее спасательным кругом, и никогда не отпускать. Но вместе этого девочка молча сидела на качелях, дрыгая ногами. Она еще сама не знала, но именно это состояние взрослые и называют «разбитое сердце». Сердце Чжи Ын было впервые разбито и она, к сожалению, совсем не знала как с этим бороться. - Мы больше никогда не увидимся, - ответила Нам Чжи Ын, посмотрев на своего друга, который от удивления открыл рот. - Это еще почему? Мы живем в одном районе, - наконец сказал О. - Через четыре дня мы с мамой улетаем во Францию, - грустно сказала девочка и вдруг заплакала. – Я никогда не вернусь в Корею. Сехун остановил качели и молча обнял свою подругу. Он думал, что они будут вместе всегда и разделят одну жизнь на двоих. Но теперь Чжи Ын, его маленькая подружка, должна была улететь в другую страну и оставить Сехуна одного в Сеуле. Иногда, смотря вместе с мамой и папой сериалы, мальчик мечтал, что станет для Чжи Ын тем самым другом, с которым она разделит все самые значимые воспоминания, а родители шутили, что лет через двадцать будут праздновать свадьбу своего сына с его подругой. Мальчик же в такие моменты краснел и говорил: «Мам, пап, вы совсем ничего не понимаете в отношениях! Мы с Чжи Ын не такие!». Но теперь ничего не будет: ни общих воспоминаний, ни жизни, проведенной бок о бок, ни свадьбы, о которой шутили родители. Ничего не будет. Их история закончится, когда самолет взлетит и заберет Нам Чжи Ын далеко-далеко. - Хэй, - тихо сказала Сехун, отстраняясь от подруги. Он присел на корточки и посмотрел на заплаканное лицо девочки, стараясь пальцами стереть с него слезы. - Чжи Ын, наша дружба никогда не закончится, и мы обязательно встретимся, когда вырастем. Ты не забудешь меня? Ты можешь мне пообещать, что будешь помнить о том, кто ждет тебя в Сеуле? - Обещаюсь, - шмыгнула носом девочка и обняла Сехуна за шею. Но Нам Чжи Ын не сдержала общения. О Сехун со временем бесследно исчез из памяти девушки, обещавшей помнить его всю жизнь. Франция, Лион, 14 лет спустя. Конец мая в Лионе был теплым, даже жарким. Но не так жарко, когда даже дышать нечем и хочется спрятаться в холодильник, а как-то странно приятно. Жарко, душно, но ты все равно продолжаешь наслаждаться погодой и радуешься приближающемуся лету. Чжи Ын крутилась перед зеркалом, проверяя все ли в порядке с одеждой, когда в дверь позвонили. Торопливо открыв, она увидела на пороге рыжеволосую девушку, счастливо улыбающуюся и махающую каким-то белым листочком, - Лолу, свою лучшую подругу. - Чжи Ын, - сказала она, отталкивая подругу и заходя в дом, - я чего-то о тебе не знаю? - Ха? – уставилась та на Лолу. – Не ты ли говорила, что я раскрытая книга? - Допустим, - кивнула та, протягивая бумажку Нам. – Но это тогда что? Чжи Ын взяла листок в руки и быстро пробежалась по нему глазами. - Мое почтовое уведомление, - равнодушно пожала плечами та, - которое каким-то образом оказалось у тебя. - Мне его Эдди отдал, чтобы лишний раз у твоего дома не задерживаться, - пояснила Лола и вернулась к интересующей теме. – Я видела, что это уведомление. Но откуда посылка-то? - Из Кореи. - И кто же тебе шлет посылки оттуда? – Лола хитро прищурилась. – Ты говорила, что там у тебя никого не осталось. Чжи Ын задумчиво посмотрела на клочок бумажки, словно пришедший из прошлого. Кому она могла понадобиться спустя столько времени? Да и кто мог бы разыскать ее в Лионе, так чертовски далеко от ее родного Сеула? Да и родного ли...? Чем дольше Нам Чжи Ын жила в Лионе, тем больше ощущала себя француженкой. Она любила Францию как ни одну другую страну в мире. Она любила Париж. И, конечно, Чжи Ын просто обожала Лион. Лион напоминал девушке многовековое дерево, которое хранит воспоминание о каждой минуте своего существования. Старые здания постепенно сменяются новыми постройками, так сильно контрастирующими с центром города. Чжи Ын любила гулять по прямым, словно стрелы, улицам-проспектам, слушая грустную музыку или гуляя по набережным реки Сона. Там всегда тихо, спокойно и уютно. Люди приходят к этой реке, чтобы найти уединение, позаниматься спортом или погулять с любимыми и детьми. Сона была подобна настоящей женщине и согревала всех приятной атмосферой, царившей на набережных. Все остальные, включая друзей Чжи Ын, предпочитали проводить время в одном из самых престижных мест вечерник тусовок – набережных реки Рон. В отличие от Соны, Рон – парень и привлекал тех, кому нравилась бурная ночная жизнь, а не дневные прогулки. Лола и другие ребята из их компании любили посещать все эти старые баржи, пришвартованные у набережных реки, сейчас ставшие ресторанами и ночными клубами, пользовавшиеся популярностью не только у местных, но и у туристов. Они даже все время таскали с собой Чжи Ын. И девушка ходила вместе с ними и веселилась, но с восходом солнца снова возвращалась к своим любимым местам. Скорее всего, если бы не друзья, то Нам Чжи Ын так бы никогда и не посетила эти заведения, не особо привлекающие ее тихую и спокойную натуру. И сейчас, четырнадцать лет спустя после переезда во Францию, она совсем не ощущала себя кореянкой. Напротив, Чжи Ын считала, что в ней из корейского – только имя и, пожалуй, внешность. Но для нее это не было проблемой. Ее мать старалась поддерживать связь с корнями, нашла корейскую общину в Лионе и подружилась со многими женщинами оттуда. А вот Чжи Ын абстрагировалась от этого, как только могла. До того момента, как девушке исполнилось двенадцать лет, мать старалась разговаривать с ней только на корейском. Но затем девушка взбунтовалась и потребовала разговаривать с ней только на французском. Возможно, это было глупо и в какой-то степени неуважительно к предкам и корням. Но Чжи Ын это не волновало, тогда она была озабочена лишь одним – максимально приблизиться к французам, сродниться с ними. И теперь держа в руках почтовое уведомление, она не ощущала ничего кроме интереса. Девушка знала, что в Корее не осталось никого из родственников. Бабушки и дедушки умерли ещё до рождения девочки. Отец переехал в Америку сразу после развода, а Чжи Ын во Францию после того, как мать вышла за француза. На самом деле этот самый француз стал для девочки лучшим отцом, чем биологический, забывший о существовании своей дочери. Она не слышала о нем лет пятнадцать или шестнадцать. Так что, смотря на клочок бумаги, она просто хотела узнать кому она вообще могла понадобиться. - Не хочешь сходить со мной на почту? – поинтересовалась Чжи Ын у Лолы. Девушки должны были встретиться с друзьями, но Нам загорелась сегодня же сходить на почту и узнать что же такое пришло ей из далекой Кореи. - Шутишь что ли?! – воскликнула Лола. – Да я только за.

***

Спустя два часа Чжи Ын оказалась с посылкой наедине. Лола все же ушла к друзьям, а Нам вернулась домой, вооружилась канцелярским ножиком и, удобно устроившись на полу собственной комнаты, принялась за распаковку. Первое, что попалось ей на глаза — листок, сложенный вдвое. Осторожно взяв его, Чжи Ын развернула и приступила к чтению. « Дорогая Нам Чжи Ын, Здравствуй! Как поживаешь? Как твои дела? Прошло так много времени с тех пор, как ты приходила к нам в гости вместе с Сехуном, и ваш смех звучал в нашем доме. Как давно это было? Лет десять назад? А может и больше...? Впрочем, неважно. Я не знаю, поддерживаешь ли ты связь с нашим Хуном и помнишь ли ты о нем. Поэтому прости, если мое письмо может напомнить о чем-то печальном. Сехун никогда не забывал о тебе. Никогда. После твоего отъезда он начал старательно учиться, чтобы иметь возможность в будущем встретиться с тобой. Этот раздолбай, стал настолько прилежным, что меня перестали вызывать в школу, а он сам стал занимать первое место в рейтинге успеваемости. Две недели назад Сехун улетел в Париж, чтобы посмотреть на город, в котором ему придется учиться. Убираясь в его комнате, его мама нашла эту коробку и твой адрес (я не представляю, откуда он его вял, честно). Возможно, я поступаю не правильно, отправляя тебе все это. Но так же я понимаю, что, скорее всего, Сехун просто не решился самостоятельно послать письма. Поэтому прости старика, Чжи Ын.

Господин О.

P.S. Прилагаю так же номер Сехуна. Он, конечно, корейский, но к тому моменту, как ты получишь посылку, мой сын уже вернется в Сеул. К тому же у него пока что нет французского номера. Я надеюсь, что ты все же выйдешь с ним на связь». Чжи Ын осторожно отложила листок и посмотрела внутрь коробки: старые фотографии, потрёпанный плюшевый заяц без уха и стопка белых конвертов, перевязанная атласной лентой красного цвета. Ее самого любимого цвета. Посчитав, она поняла, что писем четырнадцать, столько же, сколько и лет прошло с ее переезда. Осторожно взяв в руки фотографию, Чжи Ын посмотрела на счастливых детей и перевернула обратной стороной, где было небольшое послание, написанное корявым детским почерком: «Счастливого дня рождения, оппа! Я не дарю тебе ничего, потому что я – лучший подарок. Чжи Ын». А следом она взяла еще одну фотографию, где обнаружила другое послание: «С Рождеством, Чжи Ын! Сначала я хотел купить тебе твои любимые конфеты, а потом, понял, что подарка круче, чем моя дружба не найти. Сехун». Чжи Ын рассмеялась, читая подписи к фотографиям и вспоминая о том, что было четырнадцать лет назад. Она вспомнила о своем друге, которого обещала не забывать, и ей стало стыдно. Судя по всему, в отличие от нее, Сехун выполнил данное когда-то давно обещание. Фотографии легли рядом с письмом от отца Сехуна и она достала зайца. Когда Чжи Ын была маленькой, то везде таскала его с собой. В один момент у него даже появилось имя – Мистер Ким. Чжи Ын не знала, почему именно это имя, но оно очень быстро прижилось, и девочка не стала его менять. Именно благодаря Мистеру Киму и его травме маленькая Чжи Ын познакомилась когда-то с Сехуном, который храбро спас ее плюшевого друга, а затем оказался необходимую первую помощь, попутно пытаясь успокоить девочку, чтобы та перестала заливать все вокруг своими слезами. Чжи Ын провела рукой по корявому шву, где когда-то было ухо, вспоминая, как старательно Сехун сначала пытался пришить оторванную часть заячьего тела, а потом сдался и просто зашил дырку. Девочка была ему очень благодарна, поэтому и подарила ему Мистера Кима на их первое рождество в качестве друзей. Сехун знал, как сильно подруга дорожила зайцем и бережного берег его. Чжи Ын не догадывалась, но все четырнадцать лет О берег игрушку, словно это была самая большая драгоценность в мире. Хотя для Сехуна и правда, не было ничего ценней этого плюшевого безухого зайца. - Мистер Ким...- прошептала девушка, прижимая его к себе и утыкаясь носом в плюшевую голову. К удивлению Чжи Ын, заяц пах не пылью и старость, а чем-то приятным и сладким. Заяц пах Сехуном, значит все это время О заботился о ее старом друге. Обнимая Мистера Кима, девушка взяла в руки конверты и аккуратно потянула за атласную ленточку, развязывая ее. Взяв первый конверт и распечатав его, она достала письмо и фотографию, с которой счастливо улыбался маленький Сехун, обнимая Мистера Кима и поднимая его лапку так, чтобы казалось, что он махает.

«21 мая 2004 года

Нам Чжи Ын, Сегодня ты улетела во Францию, оставив меня и Мистера Кима в Корее. Как мы будем без тебя? Ты же наш самый близкий друг. Надеюсь, ты будешь счастлива во Франции и обзаведешься хорошими друзьями. Только не забывай обо мне, хорошо?

Твой Сехун».

Девушка углубилась в чтение писем, смеясь и плача над историями из жизни Сехуна. Все письма датировались двадцать первым маем, разве что менялся год. Сехун писал письмо для Чжи Ын каждый год в годовщину их расставания. Рядом с девушкой уже лежала небольшая кучка фотографий Сехуна, которые лежали в каждом конверте. По ним она могла отследить то, как менялся ее друг. Фотографии с выпускного в начальной и средней школах, фотография с первого дня в старшей... По лицу Чжи Ын текли слезы, которые она только и могла размазывать, не забывая шмыгать носом. Она открыла следующее, одинадцатое по счету, письмо и в нем впервые не было фотографии.

«21 мая 2014 года

Чжи Ын, Ты когда-нибудь вспоминала обо мне? Грустила ли ты из-за того, что мы разлучены? Желала ли ты снова оказаться рядом со мной, так же как я желал увидеть тебя все это время? Знаешь, однажды я поклялся, что не буду искать твои социальные сети и пытаться узнать, как и чем ты живешь. Я, правда, пытался убедить себя, что мне совсем нет дела до тебя. Ты живешь своей жизнью во Франции, а я живу в Корее. Нечего мне лезть в твою жизнь. Но месяц назад я с Чанёлем ходил в PC-room и наконец смог ему рассказать о тебе и нашем обещании. Хён сказал, что я настоящий глупец (на самом деле он сказал кое-что другое, но «глупец» звучит не так грубо), если верю, в то, что кому-то там во Франции есть дело до меня. Он потрепал меня по голове и сказал, что я должен перестать думать о тебе, верить и ждать. И я знаю, что Чанёль хён был прав, но как я могу отпустить и забыть тебя? Ты же Нам Чжы Ын, моя маленькая Чжи Ын... В конце концов, когда мы сидели у него дома и выпивали, Хён сказал, что я должен найти твою страничку на фейсбуке. - Когда вы там виделись в последний раз? Когда были детьми? – спросил он тогда. – Прошло много времени, тебе уже восемнадцать, да и ей примерно столько же. Просто найти ее профиль, пойми, что она выросла страшной и успокойся. Пустись во все тяжкие и начни развлекаться с девчонками, они же без ума от тебя. А иначе умрешь девственником из-за своей французской подружки, которая плевать на тебя хотела. И я сдался под его напором. Мы быстро нашли твой аккаунт и молча просматривали твои фотографии. Ты сильно изменилась, Чжи Ын. А кто тот высокий парень, что обнимал тебя? Вы встречаетесь? В тот вечер я понял, что все это время я цеплялся за наше обещание, потому что ты мне нравилась. Знаешь, Чжи Ын, я влюблен в тебя. Ты моя первая и последняя любовь. Если не рядом с тобой, то я вообще не буду счастливым. К сожалению, тогда я был недостаточно пьян и не рискнул написать тебе.

Прости меня, Твой Сехун».

Чжи Ын сидела на полу, уткнувшись носом в плюшевую игрушку, стараясь сдержать рыдания. Сехун, ее первый и самый лучший друг, ждал ее все эти годы, в то время, как она всячески бежала от своего прошлого и развлекалась, ни разу не остановившись и не обернувшись, чтобы посмотреть на прошлое, на то, что было до Франции. Девушка глотала слезы, и дрожащими руками раскрывала последнее письмо, пропустив двенадцатое и тринадцатое.

«21 мая 2017 года

Чжи Ын, Это последний раз, когда я пишу тебе. Я прекращу это делать не потому, что хочу, а потому что, если нам суждено быть вместе, то мы еще встретимся. Я все еще люблю тебя, но, Чжи Ын, у меня больше нет сил. Я устал страдать и ждать. Прости меня. В следующем году я перееду в Париж для учебы. Отучусь один семестр и вернусь в Корею, чтобы отправиться служить. Все же мне уже двадцать один и большинство моих знакомых служат или уйдут служить в ближайшее время. Я, правда, надеюсь на чудо и что мы, спустя столько лет, встретимся вновь. Чжи Ын, я люблю тебя и с каждым днем люблю все сильней. Поэтому я умоляю судьбу дать нам шанс. Хотя это, наверно, глупо. Ты же, в отличие от меня, не цепляешься за прошлое. Ты живешь настоящим.

Вечно твой Сехун»

. Дочитав, девушка откопала небольшую бумажку с номером Сехуна и быстро набрала его, но несколько раз ошибалась в цифрах из-за дрожащих рук. Она не имела ни малейшего понятия, что скажет ему. К удивлению Чжи Ын, на том конце ответили почти мгновенно, девушка даже ещё не успела подумать о том, чтобы сбросить вызов. - Алло? – раздался низкий и приятный мужской голос. – О Сехун слушает. - Прости меня, - спустя несколько секунд ответила Чжи Ын, впервые за долгое время, заговорив на корейском. – Умоляю, прости меня, Сехун...