"Север и Запад"

Авторы текста: Тэсса Найри, Кэрлиен, Хельга

Период, когда происходят события: от ухода Валар в Аман до пробуждения квэнди _____________________________________ Эленлиндо пришел в Наурворн-эн-Удун недавно и выглядел робким и замкнутым. Мелькор немного подождал, давая новичку время освоиться, но потом решил, что тому, пожалуй, не помешает поддержка. Кроме того, майа стоило расспросить про Аман. Эленлиндо сидел у огня, наигрывая на лютне и напевая. — Владыка. Что привело тебя ко мне? — Закончил ли ты слагать песню, о которой говорил? Эленлиндо улыбнулся. Он был явно рад вопросу. — Да, Владыка. Хочешь послушать? Мелькор ответил улыбкой: — Конечно. Эленлиндо показал на мягкое кресло, обитое черной кожей: — Садись, Владыка. А я спою тебе, спою о себе. Майя быстро проверил звучание лютни и запел: Звездным танцем во Тьме рассыпается дождь — моя Песня. Как, право, легко — станцевать перелив стольких лет, Что погаснут и снова зажгутся созвездья, Которых еще нет. Я танцую, пою, выпиваю до дна эти годы, Смеясь и ликуя, взлетая, кружась, уходя. За мгновение звездно-поющей свободы — Сотни капель дождя. Дождь рассыплется смехом, искрящим, пьянящим, зовущим. Сплетаю в столетия сны, а в мгновения — явь. Дождь останется мной — звездным танцем, несущим Переливы дождя. Мелькор слушал пение Эленлиндо, прикрыв глаза и чуть покачивая головой в такт музыке. Когда стих последний аккорд, Вала некоторое время молчал, задумчиво глядя на Менестреля. Эленлиндо внимательно смотрел на Мелькора, ничего не говоря. Только глаза поблескивали в полумраке комнаты. Ему явно хотелось, чтобы песня понравилась, но он не решался спросить. Мелькор почувствовал настроение майя и, внутренне улыбнувшись, сказал то, чего от него, судя по всему, ожидали: — Очень красиво. За мгновение звездно-поющей свободы… Это ведь о твоем приходе в Эндорэ? Эленлиндо, немного помолчав, ответил: — Не знаю. Я редко спрашиваю песни, о чем они: они просто приходят. А я хотел быть свободным, это правда. Меня нельзя заставить поступать как-то… не так, Владыка, я песня, я танец, я звезды… Звезды танцуют, не спрашиваясь никого. И тихо добавил: — Я не знаю, как все это объяснить, но я не могу делать то, что меня заставляют, оставшись собой. Я должен решать сам и поступать сам. Повисла пауза. — Благодарю, что ты выслушал меня. — Я всегда готов выслушать тебя, Эленлиндо, — Мелькор чуть наклонился в сторону собеседника. — Но скажи, отчего ты заговорил о принуждении? Что это — память о прошлом или тревога о будущем? — Всего понемногу, наверное, — Эленлиндо пожал плечами. — Видишь ли, в Амане мне довольно часто, особенно в последнее время приходилось выполнять… пожелания Варды. И, если бы я постоянно отказывался, этим были бы крайне удивлены. А мне не по душе толпа и яркий свет. Перезвон струн, чуть похожий на усмешку… — А будущее будет зависеть прежде всего от тебя, Повелитель. — Что же это были за пожелания? — приподнял брови Мелькор. — В основном все время находиться рядом с Вардой или Манвэ. Или, на худой конец, с кем-то из их старших майар. Они, конечно, это делали, потому что беспокоились обо мне, — усмешка, — но это им не помогло. — В Амане принято всех майар держать под присмотром? — в голосе Мелькора ясно слышалось неодобрение. — Или столь пристальное внимание уделяли только тебе? — Я не такой, как все, Владыка, — Эленлиндо часто уходил от прямых ответов на вопросы. — И потом у Варды были особые причины ценить меня. И особые причины проявлять ко мне внимание. Особенно в сочетании с твоим именем. — С моим именем? «Интере-есно. Непонятно только пока, действительно ли Эленлиндо не слишком рвется рассказывать о себе или это игра с целью заинтриговать собеседника. В любом случае, о Манвэ и Варде полезно узнать побольше.» — Ты не помнишь? Когда-то, когда мы только пришли в Арду, мы с тобой немало беседовали, мне нравились твои идеи. И сейчас нравятся не меньше. Вот это-то Варде и пришлось не по вкусу. — Конечно, помню. Откровенно говоря, я был несколько удивлен, когда ты предпочел отправиться в Аман. — Тогда у меня были на то причины, — Эленлиндо чуть приподнял уголки губ, — но теперь они не имеют ни малейшего значения. Я принял решение и не собираюсь от него отказываться. — И каково же твое решение? — уточнил Мелькор. — Присоединиться ко мне или просто жить в Эндорэ, как некоторые другие майар? — Я ведь здесь.Даже при особом желании в словах Эленлиндо нельзя было найти никакого подтекста. Он всего лишь констатировал факт и считал это достаточным доказательством своих намерений. — Сейчас — да, — заметил Мелькор, но развивать эту тему не стал. — Ты сказал: Варда высоко ценила тебя. Чем ты снискал такое ее расположение? — Возможно, своей силой. Или умением работать и доводить начатое до конца. Возможно, тем, что умею подхватывать чужие Темы. Или чем-то еще. Я бы, конечно, мог посоветовать тебе спросить ее саму, но… — Менестрель усмехнулся, — вряд ли ты оценишь такую шутку. — Разумеется, — Мелькор иронично приподнял бровь. — Когда я в следующий раз встречусь с Тинталлэ, я в первую очередь выясню именно этот вопрос. Темный Вала откинулся в кресле назад и соединил кончики пальцев, задумчиво глядя в огонь. — Расскажи мне об Амане, Эленлиндо, — попросил он после недолгого молчания. — О Манвэ и Варде. Об их майар. Обычаи. Настроения. Слухи. В голосе Эленлиндо звучала едва заметная насмешка, спрятанная ровно настолько, чтобы собеседник ее почувствовал: — Аман и его… правители, как всегда, светлы и прекрасны. Непрерывный праздник. Там царят радость и беспечность. Изредка, правда, омрачаемые известиями, которые приносит из Эндорэ Оромэ. Что это за известия, пожалуй, лучше знать тебе, чем мне. Впрочем, в Амане стараются не слишком часто вспоминать Эндорэ — по крайней мере, вслух.Что именно ты хочешь узнать, Повелитель? Пальцы пробежали по струнам, создав настроение внимания. — Стало быть, известия из Эндорэ огорчают Западных Владык, не нарушая их беспечности? — Я же не Вала, чтобы знать, — опять едва заметное четко рассчитанное движение плеч. — При всем своем неплохом отношении ко мне Варда со мной своими размышления особо не делилась. Мелькор разочарованно вздохнул про себя, но настаивать не стал. — Скажи, Эленлиндо, у тебя ведь остались друзья в Валиноре? — Остались. Друзья — не друзья, но те, с кем я был дружен. — Тебе легко было расстаться с ними? — Не со всеми. Но я сделал это, так как для меня это стало необходимостью. Эленлиндо отошел к окну, не показывая Мелькору своих глаз. — Прости… — Мелькор сцепил пальцы в замок. Лицо его стало напряженным. — Я должен был заговорить об этом. Потому что та схватка с Валар, когда я уничтожил Светильники, была не последней. Раньше ли, позже, но нас ждет новая битва. И майар, как и прежде, не останутся в стороне. — Ну, что ж, — Эленлиндо повернулся к Мелькору лицом, — Может, мне и вправду придется стать врагом бывшим друзьям. Вот только я не хочу, чтобы меня заставляли лгать самому себе. Поэтому в войне я буду на твоей стороне. — Когда бывшие друзья становятся врагами, это очень… тяжело, Эленлиндо, — в глазах Мелькора промелькнула затаенная боль. — Вот почему я не хочу, чтобы ты торопился с выбором. Эндорэ велико, в нем живут разные духи, и я не препятствую им, если они не мешают моим делам. Ты можешь гостить в Наурворн-эн-Удун сколько пожелаешь. Но ты — певец, Эленлиндо. Война — не слишком подходящее для тебя занятие. Эленлиндо немного помолчал: — Какого ответа ты ждешь от меня, Владыка, что я могу сказать? Мне никогда еще не приходилось воевать, да и не воин я, и мне не приходилось делать такой выбор, да я бы и не хотел. Я подумаю. Пока у меня есть еще время. — Вот этого я и хотел, — мягко сказал Мелькор. — Чтобы ты сначала подумал. Тебе нет нужды связывать себя — двери Удуна и так для тебя открыты. До тех пор, пока в Эндорэ мир. Менестрель резко ударил по струнам. — Я обещаю одно — я не буду твоим врагом. — Благодарю, Эленлиндо. Это уже много значит. Майа говорил очень серьезно: — Много… мало… Я не знаю, я не умею мерить такими категориями. Мелькор поднялся и внимательно посмотрел в глаза Менестрелю: — Как бы то ни было, я благодарен тебе. * * * Тхориэн только что вернулась из соснового леса на предгорьях. Ей почему-то неожиданно вспомнился их первый разговор с Сарин о красотах Севера, и Тхори поняла, что она, и правда гораздо чаще видит земли вокруг Удуна с высоты полета, нежели вблизи — прикасаясь, ступая, прислушиваясь. И решила прогуляться. Ходить по лесу оказалось не Эру весть каким удовольствием. Вокруг кусты и колючие ветки, на земле то коряги, то острые камни, подол платья моментально вымок почти до колена, стал тяжелым, путался в ногах при каждом шаге. К тому же погода выдалась прохладной, а полет согревает, как выяснилось, гораздо лучше, чем любая, даже самая быстрая ходьба. Впрочем, Тхориэн удалось отыскать в лесу по крайней мере одну забавную вещицу. Резким порывом северного ветра сломало старую ветку одной из горных сосен, и маленький мохнатый паук, дурашка, по неосторожности завяз в капле свежей сосновой смолы. Майэ не поленилась осторожно срезать этот кусок смолы и прихватить с собой в Удун. И теперь, уютно устроившись в глубоком кресле, поглядывая на оранжево-прозрачный обломок, она размышляла — вот если бы превратить смолу в камень, потом оправить в черненое серебро… К сожалению, Тхориэн не владела магией камней и металлов, а иллюзии, которые она умела сплетать, оставались всего лишь иллюзиями. Придется, видно, идти на поклон к буке Сайрону. Девушка хмыкнула, представляя лицо Волка, возьмись она попросить его ни в службу, а в дружбу сообразить «соратнице» женское украшение. И тут же мысль ее понеслась дальше, Тхори негромко запела, «рисуя» прямо в воздухе набросок будущего колье. «Вот так… Или нет, лучше вот так…» Послушно сплетались линии изящного узора, и темные глаза майэ все ярче поблескивали в предвкушении… Эленлиндо подошел к двери, в ее покои. Постоял, прислушавшись. Не услышав ничего, послал осанвэ: — Я могу войти? Тхори вздрогнула от неожиданности, «уронила» свою иллюзию — напетая ею картинка заколебалась и растаяла, оставив после себя только немного странный, слегка дурманящий разум аромат. Вежливое касание незнакомого сознания. «Кто бы это мог быть?» Тхориэн с некоторым сожалением выбралась из удобного кресла, быстро поправляя прическу и платье. — Будь любезен, заходи. Гость вошел и слегка поклонился хозяйке: — Я хотел познакомиться с тобой. Мое имя Эленлиндо. Майа был одет в черную тунику с золотой вышивкой, изображающей какой-то цветок, черные брюки и черные, вышитые на голенищах сапоги. На плече висела лютня в чехле, на поясе — ножны с кинжалом. Темно-каштановые с золотистым отливом волосы рассыпались по плечам. Когда он поклонился, его серо-зеленые глаза ярко блеснули. «Как это мило. Этакий учтивый майя. Эленлиндо. Красивое имя. Интересный гость. И все же, кто он такой? Аманец?» Тхориэн дружелюбно кивнула головой в ответ на приветственный поклон визитера. — Проходи, Эленлиндо. Будь моим гостем. Приглашающим жестом указала на мягкие кресла. — Я Тхориэн. На случай, если ты еще не знаешь мое имя. От оценивающего взгляда майэ не укрылось ни изящество костюма юноши, ни лютня на его плече. — Я рискну угадать, если позволишь — ты выглядишь, как музыкант. Возможно, еще и певец к тому же? Каким удачным порывом северного ветра занесло тебя в Удун? — Что ж, лиймэ Тхориэн, — рассмеялся майа, опускаясь в кресло, — я и в самом деле менестрель. Меня зовут иногда Повелителем Песен. А что до ветра — он был западным, последнее его дуновение для меня. «Что ж, я не ошиблась, он — из Амана. Хотя, не так уж много и было вариантов.» — Я оставлю тебя, милый гость, всего на одно мгновение, если ты позволишь. Тхориэн быстро проскользнула в свой кабинет, и почти моментально вернулась, неся высокий кувшин с вином и два бокала, аккуратно поставила на маленький столик, рядом с огромной вазой, полной синего винограда. И изящно присела в кресло напротив Менестреля. — Возможно, нам захочется выпить «за знакомство». Устраиваясь удобнее: — Повелитель Песен… М-ммм… Как красиво. По-амански, я бы сказала. Хотя, нет. Слово «повелитель» вряд ли там в большом почете. Тем лучше, я всегда считала, что Цитадели не хватает присутствия настоящего поэта. Ну, и как тебе наш Север? Достоин ли он твоих песен, лаэн Эленлиндо? — Более достоин, чем благословенный (Эленлиндо выделил это слово) Аман. Эленлиндо поднял бокал и произнес тост: — За прекрасную хозяйку этих покоев. — Благодарю тебя, о учтивейший из менестрелей! Тхориэн с улыбкой отхлебнула из бокала. Вино ее было терпким и почти не сладким, скорее горьковато-кислым, с «холодком» — пьянящим и освежающим одновременно. — Может быть, ты расскажешь мне о себе что-нибудь, — чуть подаваясь вперед, наградив гостя одновременно настойчивым и заинтересованным взглядом огромных темных глаз — … не очень личное. О своей жизни в Амане, о своей музыке. Я не знаю, — чуть качнув головой, — что подобает, а что нет, прямо спрашивать у незнакомцев, привыкших к сложному этикету благословенной земли… — Я бы с удовольствием забыл весь этот этикет, он никогда не доставлял мне особого удовольствия. Эленлиндо приподнял бокал, полюбовался: — Прекрасное вино. А о музыке рассказывать нельзя, Тхориэн, это же музыка. — Спасибо, Эленлиндо. Мне нравится напевать винные вкусы. Тоном, которым обычно говорят о больших секретах: — Признаюсь, этим балуются, кажется, все обитатели Цитадели. Тебе предстоит перепробовать в короткий срок множество вин и настоек, мужайся. При этом Тхориэн продолжала заинтересованно наблюдать за действиями менестреля из-под полуопущенных ресниц. «А он умеет избегать прямых ответов, если не хочет отвечать, и при этом оставаться обаятельным и галантным». — Наверное, даже сложный этикет иногда бывает полезен. Аман ведь — земля всеобщей откровенности и открытости. Во всяком случае, так говорят — поправь меня, если я ошибаюсь. Но даже там, если ты по каким-то причинам не готов к откровенности, всегда можно сослаться на требования этикета. А музыка… Надеюсь, когда-нибудь ты удостоишь нас чести послушать свое пение? Это было бы очень любезно с твоей стороны. — Видишь ли, Тхориэн, у многих аманцев этикет в ихоре. И сослаться на него не так просто, даже когда этого очень хочешь — есть вещи допустимые, есть недопустимые, а остальное… странно и непонятно. — Эленлиндо отпил еще глоток. — Что же до песен, я с удовольствием буду их петь, если найдутся слушатели. — Ка-ак интересно, — протянула Тхориэн. И уточнила, поясняя причину своего настойчивого любопытства к аманским делам. — Я никогда не была в Амане, только в Альмарене, когда же выяснилось, что в благословенные земли майар могут прийти только с кем-то из Валар, как ученики и последователи… я внезапно поняла, что мне милее прохладный климат. Майэ негромко хмыкнула, и ногти ее на какое-то краткое мгновение удлинились, превратившись в опасные когти оборотня. — Это не значит, что я жалею о своем выборе. Совсем наоборот. Мне просто любопытно, как там протекает радостная жизнь под сенью Древ. Вот, например, твоя, Эленлиндо. Как лично ты находишь Аман? — Светло, блистательно и скучно, — Эленлиндо пожал плечами. — И я бы сказал — однообразно. Впрочем, это лично мое мнение. «А она интересна, пожалуй, мы споемся», — тайком Эленлиндо внимательно изучал Тхориэн. — Светло, блистательно и скучно… — негромко повторила майэ, небрежно покачивая бокалом в такт собственным словам. — Примерно так мне это всегда и представлялось… Странная причуда великих — получить в свое распоряжение целый мир только для того, чтобы уединиться на маленьком острове и окружить себя светом, блеском и… скукой… Никогда не поверю, что аманцы ТАК боятся Мелькора, что столетиями носа не кажут из-за неприступных вершин Пелори. Разве что Йаванна изредка заглянет с новой порцией цветочков, да Оромэ выскочит позабавиться… Тхориэн нахмурилась — забавы Валы-Охотника ей не очень нравились. Звери, измененные Мелькором, заслуживали по ее мнению, по крайней мере, каплю интереса со стороны творцов мира, а не одни лишь безжалостные сияющие стрелы. Ведь они на самом деле не уничтожали гармонию Эндорэ, а лишь придавали этим землям новое, может быть, более жесткое, но зато и более живое звучание… Но она тут же вновь улыбнулась — не стоит омрачать приятную беседу тяжелыми мыслями. Повинуясь внезапному желанию, девушка протянула руку менестрелю. — Пойдем со мной, Повелитель Песен. Я хочу показать тебе истинное лицо Севера. Вот чего-чего, а однообразия тут ты точно не встретишь… Эленлиндо встал и наклонил голову с вежливой улыбкой:  — Я с удовольствием последую за тобой, лиймэ Тхориэн. Прикосновение его пальцев к ее руке было легким, почти незаметным — дуновение ветра. И Тхориэн повела его по каменной лестнице вверх, на смотровую площадку своей башни. Прохладный ветер упруго ударил в лицо, растрепал небрежно каштановые пряди Эленлиндо и угольно-черные локоны Тхори, легко взметнул складки полупрозрачного платья майэ, обнажая тонкие руки и словно властно обнимая за плечи, зазвенел удивленно в потревоженных струнах лютни. Сначала вызвал на глазах слезы свой резкостью, потом их же и высушил, так что взгляд сделался словно немного четче и свежее. Величественная панорама северных гор расстилалась вокруг Наурворн-эн-Удун. Земля-не-спящая-под-звездами. — Смотри. Она вся — песня. Песня свободы. Песня борьбы, и в то же время песня непокорной вольной красоты. Не изящной, не причесанной, без этикета. Майэ приподнялась на цыпочки — казалось, вот-вот взлетит. В глазах ее пылал какой-то щемящий душу восторг. — Смотри, Повелитель Песен. Разве она не заслуживает права существовать?! Неужели удел этого мира — лишь сиятельная скука Амана? Спокойный времени сон — Над Эндорэ ночь танцует. И звезды опять целуют Ночной небосклон. Эленлиндо пропел слова так тихо, что, казалось, они без музыки. После недолгого молчания он продолжил разговор: — Не от меня зависят решения Валар о судьбе Арды. Тхориэн упрямо сверкнула глазами:  — Может быть. Может быть, не от тебя, и не от меня. И все же, мне видится, что маленький личный выбор, который делаем мы, это часть большого, того самого, главного выбора, который однажды решит судьбу Мира. Мы ведь спели его, так или иначе. Даже если, увлекшись песней, вовсе и не думали, что может получиться в результате. Этот мир наш. Он твой. Он мой. И я хочу, чтобы он был вот таким, как сейчас нашСевер. Мне нравится Тема Валы Мелькора, и пусть весь Аман хоть сотню раз скажет, что это «искажение», мне это дорого… И я это не отдам… Тхори смутилась, и пламень в ее глазах, заколебавшись, погас, уступая место обычной загадочной темноте. — Прости меня, Эленлиндо. Я, кажется, забылась и немного вышла из образа любезной хозяйки… Задумчиво: — «И звезды опять целуют ночной небосклон…» Как красиво спето… Ты, действительно,  Повелитель Песен — кто бы ни назвал тебя так, он не ошибся. О чем ты пел в Амане, Менестрель? — Я сам назвал себя так, — пожал плечами Эленлиндо. — А в Амане… я там меньше пел, чем в Альмарене, потому что мне больше нравится петь об Эндорэ. Там это была не самая популярная тема. Майя повернулся к Тхориэн: — Не беспокойся, ты достаточно внимательная и любезная хозяйка. К тому же я прекрасно понимаю, что движет тобой. Тхори весело рассмеялась, звонко хлопнула в ладоши:  — Ну, и правильно. Кто еще знает нас лучше, чем мы сами! Ты выбрал великолепное имя, и оно необычайно тебе подходит. С легким удивлением: — Ты понимаешь, что движет мной — счастливчик. Я и сама толком не понимаю. Странное чувство. Иногда на меня накатывает та-а-акой безумный страх потерять то, что у меня никто в сущности и не отбирает… Говоришь, в Амане Эндорэ — не самая популярная тема? Это хорошо. Это просто замечательно! Тхориэн окончательно взяла себя в руки. И вновь целиком сосредоточила свое внимание на Эленлиндо. — Пойдем вниз, право. Тут прохладно. Еще не хватало заморозить гостя! — Мне не холодно, Тхориэн, я люблю прохладу, — покачал головой Эленлиндо. — Впрочем, если ты замерзла… — Менестрель сделал вежливый знак рукой. — Что ты. Я обожаю северные ветры. — Девушка словно ненароком дотронулась рукой до предплечья Эленлиндо, то ли удерживая, то ли, наоборот, подталкивая к лестнице. — Мне всего лишь подумалось, вдруг после тепла Амана тебе непривычны вездесущие сквозняки северного Эндорэ. И все же, пойдем вниз… Эленлиндо был симпатичен Тхори, но не стоит забывать, что он всего лишь гость Владыки, а с ее башни видны не только красоты гор, но и некоторые внутренние помещения Цитадели, куда незачем лишний раз допускать посторонние взгляды… — О! Я только что вспомнила — как раз сейчас в Цитадели гостит еще одна майэ из Амана. Сарин, бывшая ученица Вайрэ, может быть, ты ее знаешь. Что если нам всем собраться… ну, например, в одной из гостевых зал… Мне так хочется послушать твое пение, Повелитель Песен! И в то же время я не могу присвоить подобное удовольствие лишь себе одной, — она улыбнулась. — Я уверена, другие тоже будут в восторге, если ты споешь что-нибудь из своих любимых вещей… — Я подумаю об это, Тхориэн, — улыбка Эленлиндо была совершенно искренней. — А сейчас, пожалуй, я не буду тебе больше надоедать и, с твоего позволения, покину тебя. Буду ждать с ответным визитом. Эленлиндо склонился в изящном поклоне.