Непереводимое. Сигюн.

Отправляться верхом на поиски целебных трав – очевидное безумие. Но в тот миг она впервые мысленно поблагодарила отца, который заставил оседлать Серого. Волк вынырнул из кустов бесшумно и перегородил собою тропу. Еще подросток, тощий, узколапый – он уже превосходил размерами любого взрослого зверя, которого Сигюн довелось видеть. Оскалился, показал клыки, такие белые на черной морде, и ее конь попятился, захрапел… Сейчас испуганный Серый пустится наутек, путаясь в подлеске, а волк нагонит и прыгнет. Волк ли? Желто-зеленые глаза глядели на нее со злой насмешкой. И Сигюн в ответ обозлилась на него не меньше, чем на пришлого асгардца, топчущего Ванахейм. Завизжала, дала шенкелей, и погнала Серого прямо на зверя. Волк шарахнулся из-под самых копыт и бросился прочь, но теперь уже всадница гналась за ним. Выстрелить на полном ходу невозможно – и пусть. Она не думала даже о том, что, если углубится в чащу, сородичи черного зверя прикончат ее в три счета вместе с конем. Или успеет на просеку, которую, кажется, помнит? Вот сейча… Ааа! За секунду в голове Сигюн вспыхнули все звезды небес, а потом ее накрыла тьма. *** Ожив, тьма наполнилась влагой, запахом хвои, земли и мокрой шерсти, звуками ворочающихся тел и тонким поскуливанием. И головной болью. Проклятая ветка. Она слишком увлеклась погоней, чтобы заметить эту, казалось бы, малую помеху... а теперь конь сбежал, она скатилась не в ложбину, а в ловчую яму, и волк вместе с нею. Прекрасный финал, Сигюн. Зрение понемногу обретало четкость и то, что показалось ловушкой на волков, обрело очертания землянки. Ловушкой от этого, однако, считаться она не перестала. Лук бесполезен, даже если цел: как выстрелить в такой тесноте, и полумраке, когда единственный источник света - проломленная падением кровля? Ванийка потянулась за ножом и уже нащупав рукоять, поняла, что жалобный скулеж рядом переходит во всхлип. Мальчишка свернулся в углу, обхватив вывернутую под странным углом ногу, а поймал ее взгляд - и оскалился снова почти по-волчьи. Сигюн показала зубы в ответ и попробовала встать, для начала на четвереньки. Цела. - Дай взглянуть на твои раны, кровожадное дитя. Я не причиню вреда. - но, говоря так, нож она прятать не спешила. *** - Если добавлять это снадобье в питье, нога срастется быстрей. Ты ведь здесь не один, дитя? Пока она возилась с лубком, мальчишка нащупал где-то острый сук, и теперь они с Сигюн сидели друг от друга на расстоянии броска, который никто так и не сделал. В одной руке у ванийки по-прежнему было оружие, другой она доставала из поясной сумки коробочку с порошком из раковин. - Мое имя Фенрир. И я живу здесь один. - Грозное имя. Но если ты решил напасть в одиночку на вооруженного всадника и повел врага к собственному дому... то либо лжешь, либо глуп. - Ты не выйдешь отсюда..! - он попытался вскочить и не смог, снова схватился за ногу в лубке, враз растеряв хищный вид, но больше не издав ни звука боли. Храброе дитя. Но чье же? Мальчишка явно выжидал, прислушивался к звукам снаружи и, кажется, даже принюхивался... - Значит, не глуп. Так кого ты ждешь, чтобы меня убить, Фенрир? Своих отца и мать? - Мамы нет. - он все же был ребенком и не сумел скрыть горького сожаления в голосе, как и Сигюн - спрятать ответный вздох. Но кто-то все же есть, и... Когда он развернулся ко входу, Сигюн была уже на ногах. Потом она не смогла бы ответить, что заставило встать именно так, пригнувшись из-за низкого потолка, как перед прыжком, загораживая собой лежащего мальчишку, еще не зная,кого увидит, но уже готовая драться... однако даже если у Фенрира и был тогда шанс напасть, он его не использовал. - Отец! Вошли двое: высокий, худощавый мужчина и еще один мальчик, которого старший удержал от попытки броситься вперед. У нее в руке был нож, и тот, кого Фенрир звал отцом, медленно отстегнул свой пояс, чтобы бросить наземь, ожидая, что ванийка разоружится тоже. Но та резко повернулась вбок, выставив острую сталь, и тотчас призрачную фигуру мужчины сдуло с порога легким сквозняком. - А-а… Это ты, Рыжая. – Лофт, асгардский чародей, выглянул из тени и улыбнулся ей как дорогой гостье. *** Коня звали Скейдбримир, Фыркающий-на-бегу, но сейчас, неся двоих, он шел тихо и степенно. Сигюн могла не опасаться, что свалится, даже если бы Лофт не держал ее. Даже если бы руки были связаны не спереди, а за спиной. Скрутили ее на совесть: второй сын Локи по имени Йормунганд - черноволосый и бледный, с пристальным, немигающим, как у змеи, взглядом - оказался мастером по части узлов, и легкие путы хоть и не ранили ванийке рук, но при попытке высвободиться только стесняли еще больше. - Неужели Асгард настолько истощил свои силы, что повел на войну детей? - она нарушила молчание, злясь на аса: за хитрые веревки, за то, что для дважды отца возмутительно юн, что налит магией по самую свою вороненую макушку, и за то, что он, казалось, ничуть не заботился возможностью ее побега. - Народ Ванахейма настолько утратил честь, что будет воевать с детьми..? А ведь похоже, что мальчишки и правда его - подумала Сигюн. - Иначе спросил бы, почему ваны так боятся детей, дразнил бы иначе. - Должен ли народ Ванахейма жалеть их, если асам не жаль посылать их под наши стрелы? В ответ Локи так натянул поводья, что Скейдбримир зафыркал, заплясал на месте. А потом рывком дернул осторожно сползающую ванийку обратно в седло и пустил коня рысью. - Никто не посылал Фенрира за твоей жизнью. - его дыхание обожгло Сигюн шею. Очень хотелось поежиться, но тогда Лофт станет держать еще крепче. Сигюн зажмурилась на секунду, чтобы после выдохнуть: - Тогда почему они здесь? - Потому что я так решил. - ванийка затылком почувствовала, что теперь он улыбается, узкие кисти держали уздечку чуть мягче, чем минуту назад. Значило ли это, что Лофт не считает ее опасной? Значило ли это, что открыть сыновей асам хуже, чем доверить их судьбу Ванахейму? Асгард не любит инородцев. Должно быть, Локи уверен, что мальчишки-оборотни для народа Одина покажутся чудовищами, зачатыми и рожденными в гибельных чарах. И наконец, значит ли это, что Сигюн не была убита в лесу только для того, чтобы быть казненной в лагере асов или на глазах приемного отца? *** - Вы говорите, что асы не чувствуют прекрасного. Позвольте нам постичь суть красоты, отпустите в Асгард сиятельную Фрейю. Вы говорите, что нам неведомо сострадание, пусть же ему научит нас милосердная Сигюн... С губ Локи сочится мед пополам с ядом насмешек, но то, к чему он ведет, заставляет и Одина, и Ньёрда хмуриться одинаково. Ванахейм не отдаст плененного Мимира, Сигюн останется в лагере асов. Род Хёнира, творца людей, войдет в Ванахейм, а сам Король-Мореход с семьей станут залогом мира, отправившись в Асгард. Война окончится, когда лучшие из лучших покинут свой народ, чтобы сделать друзьями бывших врагов. Локи все еще говорит, когда перехватывает ее взгляд. "До скорого, Рыжая!" ___________________________ * Тaraadin (арабский) - эквивалент понятия «компромисс». Но если компромисс означает достижение договоренности через борьбу, уступки и преодоление разногласий, то taraadin описывает решение проблемы, при котором обе стороны остались в выигрыше и сохранили лицо.