Спираль жизни: все вернется...

      Первое утро нового года вступало в свои права. Первое утро не только нового для всего мира года, но и первое утро новой жизни Якова Штольмана. Мужчина проснулся еще до того, как рассвет забрезжил на горизонте, и вот уже больше часа просто лежал рядом с любимой женщиной, нежно и бережно обнимая ее, боясь разбудить.       У него теперь начиналась совсем иная жизнь. Жизнь, в которой Анна будет всегда, каждый день, каждый миг. Жизнь, в которой его любимая словно бы стала его продолжением и теперь это не изменить никому и никогда. Кажется, он начал понимать своих прапрадеда и прапрабабку. И впрямь, как это можно расстаться надолго с тем, кто является твоим продолжением? Разве у кого-то возникнет мысль оставить надолго половину себя где-то?       У Анны дрогнули ресницы, и спустя несколько мгновений она уже открыла ясные голубые глаза. Взгляд ее тут же устремился к Якову. - Доброе утро, - совсем тихо прошептал мужчина, с нежностью глядя на нее. - Доброе утро, - чуть покраснев ответила Анна, - Ну и вид у меня должно быть сейчас. - Ты прекрасна как никогда, родная, - Яков коснулся губ ее легким нежным поцелуем. – Я люблю тебя. - И я люблю тебя. Ты давно не спишь? - Не очень. Будить тебя не хотел. - А наши уже встали, не слышал? – простой и естественный вопрос на миг заставил замереть сердце мужчины, а после забиться с ускоренной скоростью. «Наши». Так просто. Так естественно. Так правильно. - Внизу пока тихо, но скоро дети точно проснутся. - Будем вставать тогда? - Думаю, у нас есть еще немного времени, - хитро блеснув глазами, Штольман притянул Анну еще ближе и начал покрывать лицо ее поцелуями.

***

      Спустя несколько часов вся семья собралась за большим столом на поздний завтрак. Дети галдели, взрослые что-то обсуждали, а потому звонок в дверь услышали не сразу. - Тише, тише, мне показалось, или там кто-то звонил? – призвал к порядку Платон Викторович. - Пойду, гляну, - подскочила с места Ася и быстрым шагом направилась в прихожую.       Через пару минут женщина вернулась в сопровождении молодого мужчины. - Папа!- громко закричала маленькая Сонечка и ринулась навстречу вновь прибывшему. - Димка! – вслед за дочкой подскочила Варвара и быстро подбежала к мужу. - А я вам решил сюрприз сделать. У нас там три дня выдалось в промежутке. Вроде как выходных. Вот я к вам и рванул, - обнимая жену и дочь сообщил Дмитрий. - Молодец, что приехал. Асют, давай быстренько тарелочку Мите. Потеснимся чуток, - улыбнулся Платон Штольман.       Следующие четверть часа ушли на бурные приветствия и знакомство Дмитрия Черкасова с Анной и Петром Ивановичем. - Дорогие родственники, если вы не против, я своих девчонок в Москву заберу. Мне третьего обратно лететь, - когда все более-менее успокоились, произнес Дмитрий. - Да уж забирай, что с тобой делать, - понимающе улыбнулась Людмила Сергеевна. - Дим, а меня до города не подбросите? А то мы сюда на такси приехали, - посмотрела на зятя Ангелина. - Подбросим, конечно. - Лин, а ты-то куда? Уж пару дней могла бы и погостить, - вскинул брови Платон Викторович. - Да мне завтра на работу наведаться нужно. - Позвольте, Ангелина, но я завтра утром тоже собираюсь в Москву. У меня в девять встреча с одним из старых заказчиков. Он там что-то еще добавить хочет, вот и нужен совет, как лучше сделать. Так почему бы нам с вами вместе не поехать утром? – обратился к женщине Петр Иванович. - Ой, а вы уверены, что это удобно? – робко улыбнулась мать Варвары. - Конечно! - Вот и отлично! Тогда предлагаю старшему поколению выйти на прогулку. А молодежь пусть посуду приберет, да сразу про обед что-то подумает, - радостно потер руки Штольман-старший.       Когда через час старшие Штольманы и Миронов с Ангелиной ушли гулять, а семейство Черкасовых отбыло в Москву, между оставшейся «молодежью» было решено, что мужчины занимаются на улице мангалом и шашлыком к обеду, а женщины приберут в доме и повторно накроют стол к позднему обеду. Дети Шумских убежали гулять, решив что папа, дядя Яша и дядя Сева гораздо безопаснее в плане заданий и поручений, чем мама и Аня. Как-то так вышло, что первое января все многочисленное семейство то гуляли и шутили, то пытались что-то сообразить с поздним обедом, плавно перетекшим в ранний ужин, но в итоге закончилось все посиделками возле камина с пересказыванием семейных преданий, историй, баек и анекдотов. По комнатам разошлись глубоко за полночь.

***

      Рано утром второго января в столицу уехали Петр Иванович и Ангелина. Третьего за ними последовали Шумские, оставив детей на несколько дней у родителей. Старшие Штольманы решили, что пробудут на даче вплоть до девятого января. Провожая каждый раз кого-то из семьи, Платон Викторович напоминал, что Рождество праздник еще более семейный, нежели Новый год, а потому все просто обязаны вернуться в Горки шестого января.       Анна и Яков уехали в Москву утром четвертого числа. Было решено, что раз уж установилась более-менее новогодняя погода, то пора бы уже не только отдыхать на даче, но и погулять по столице, сходить на концерт и в театр. Клятвенно заверив родителей, что к Рождеству они непременно вернутся, влюбленная парочка сели в машину и устремились туда же, куда ранее уезжали все остальные.       Прогулки по украшенному к празднику городу, посещение выставок, концертов и театра плавно перетекали в романтические вечера и ночи. У Якова было ощущение, будто бы он замер в каком-то невесомом состоянии счастья. Анна полностью разделяла мнение любимого мужчины.       Молодая женщина будто бы заново узнавала себя, открывая в себе то, что раньше было полностью скрыто. Ее переполняло чувство счастья и эйфории от близости Штольмана. Казалось, будто весь мир замирает, стоит лишь Якову коснуться ее.       Как и обещали, все многочисленное семейство Штольман собралось шестого января вновь на даче в Горках Ленинских. Приехал даже Сева. Мужчина с радостью сообщил, что он свободен еще несколько дней, а потом, скорее всего, у него будет возможность отдохнуть еще пару недель, пока будут решены все оставшиеся вопросы с его переводом. Как бы между прочим Всеволод намекнул Якову, что ни разу не был на родине предков, а именно в Затонске, куда был бы счастлив наведаться. Тем более, раз там теперь живет его пусть и не родной, но брат с будущей женой. Штольман-младший идею полностью поддержал.       Последними к рождественскому столу прибыли Петр Иванович и Ангелина, сообщившие, что Варвара и Сонечка уехали на несколько дней во Францию вместе с Димой, благо визы у всей семьи были открыты. - А вы-то, стало быть, вместе приехали? – пытаясь скрыть хитрую улыбку поинтересовался Платон Штольман. - Да… Петр… кхм Иванович предложил меня подвезти, - быстро глянув в сторону Миронова, ответила мать Варвары. - А, ну-ну. Это хорошо, - улыбнулся Штольман-старший.       Праздники пролетели быстро. Рано утром девятого января Анна и Яков сели в машину и отправились обратно в Затонск. Петр Иванович пообещал племяннице приехать как можно быстрее, но вскользь сообщил, что собирается вплотную заняться дачей Аси и Игоря, а уже на прощание шепнул, что Ангелина согласилась сходить с ним в ресторан.

***

      Первые несколько дней после длинных праздничных выходных маленький Затонск будто бы просыпался. На работу жителям категорически ходить не хотелось, включая начальство. Вот и в управлении полиции царило не совсем рабочее настроение.       Коробейников доложил начальнику, что праздники прошли относительно спокойно. Ну и впрямь, не считать же серьезным происшествием пьяную драку в ресторане или неудачную сцену ревности в Заведении?       Разумовские должны были вернуться лишь после пятнадцатого января, а потому у Якова было время на продумывание наилучшего плана действий.       Подполковник как раз закончил разбираться с оформлением бумаг, что ему нужно было сдавать в архив и передавать в следующие инстанции, когда в кабинет без стука и предупреждения ворвалась Анна, на ходу скидывая шубку. Мельком глянув на календарь, Яков подсознательно отметил, что там было выделено 15 января. - Аня, что случилось? – вмиг оказавшись возле нее, встревоженно спросил подполковник. - Яша, они вернулись. - Кто? - Разумовские. И еще. Кира. – Анна глянула на мужчину расширившимися от ужаса глазами. - Что? – страшная догадка уже сформировалась в отчетливую мысль, которую Штольман теперь пытался отогнать от себя как надоедливую муху. - Она... Ее больше нет, - тихо закончила Анна, и в ту же минуту у Якова зазвонил телефон. На экране смартфона высветился номер Константина Разумовского.       Коротко выслушав то, что Разумовский отрывисто сказал ему, Штольман пообещал срочно приехать в Москву. Положив трубку, он глянул на Анну. - Я поеду с тобой, - решительно произнесла она. - А работа? Что если я там на пару дней задержусь? - Ерунда, - отмахнулась журналистка. – Скажу, что напишу статью про убийство жены известного банкира. Безусловно, напишу только то, что ты мне допустишь. Если Разумовский будет не против, пару вопросов ему потом задам. - Хорошо, я к Трегубову. Подожди меня здесь. Потом заедем к тебе, возьмем вещи какие нужно и поедем, - кивнул Яков и быстро вышел и кабинета.       В последнюю неделю подполковник все чаще оставался ночевать у любимой девушки. Вещи, что он брал с собой на праздники так и вовсе преспокойно лежали у Анны в шкафу. Штольман уже всерьез начал задумываться о том, что пора им присматривать себе общее жилье в городе, причем желательно в частном секторе.       Коробейников, который хоть и понимал, что у начальника не просто платонические отношения с молодой журналисткой, застыл в немом изумлении. Так уж вышло, что он стал нечаянным свидетелем всего короткого разговора, что произошел в кабинете. - Антон Андреич, на несколько дней остаешься у нас тут за главного, Трегубов не против. – вернулся в кабинет Штольман. – Аня, поехали.       Хлопнула дверь, за которой скрылись Миронова и Штольман, а Коробейников так и продолжал сидеть, в немом изумлении глядя на нее.

***

      По дороге в Москву Анна рассказала Якову о том, что произошло перед тем, как она стремглав бросилась в управление.       Она как раз вышла из редакции, собираясь заскочить в квартиру к Штольману, чтобы полить несчастную герань, что каким-то чудом продолжала расти на кухне, как вдруг почувствовала привычный для появления духов холодок, никак не связанный с январской погодой. Оглянувшись, Миронова увидела чуть в стороне полупрозрачный силуэт Киры Разумовской. Дух женщины словно бы не верил в то, что оказался на улице Затонска. - Кира Юрьевна. Это вы? Что случилось? – тихо спросила Анна, подойдя чуть ближе к призрачному силуэту женщины. - Это я виновата. Я сглупила. Хотела как лучше. А теперь вот, - в бессилии дух женщины развел руками, словно бы указывая на случившееся. - Покажите мне, что произошло.       Удар в области солнечного сплетения был ощутимее, нежели раньше. Словно бы Кира хоть так хотела причинить боль Мироновой, пусть на это не было по сути никаких причин.       Анна увидела зал аэропорта. Разумовские в окружении охраны идут к выходу. Что-то шепнув мужу, Кира быстро отходит в сторону небольшого кафе. Вот так сразу вход был не заметен. За столиком сидит Нежинский. Женщина садится напротив него и произносит какую-то фразу, но слов не разобрать. Мужчина кивает и протягивает к ней руку. На вытянутую ладонь его ложится флешка. Нежинский кивает и, быстро поднявшись, стремительным шагом уходит в противоположную от ожидающего жену Разумовского сторону.       Кира поднимается из-за столика и, слегка покачиваясь, идет к мужу. Не дойдя до Константина несколько шагов она резко вздрагивает и падает к ногам ошарашенного банкира.       Анне не видно, куда попала пуля, она не слышала выстрела, но под левой стороной груди женщины медленно расползалось кровавое пятно. - Когда я пришла в себя, духа уже не было. Странно, но я ничего не слышала. У меня такого никогда не было. Всегда были звуки. А тут она словно бы не захотела, чтобы я что-то услышала. Только показала. Но я уверена, что в убийстве Киры Юрьевны пусть косвенно, но виновен Никита Аркадьевич, - закончила рассказ Анна. - Ань, меня это беспокоит. Если бы с тобой что-то случилось? - Например? - Да даже элементарный обморок. - Яша, ты же понимаешь, что я не могу это контролировать. - Знаю, - тяжко вздохнул Штольман.

***

      Ко времени приезда Штольмана и Анны Разумовский был уже дома. Дверь подполковнику открыли сразу же, стоило тому лишь позвонить. - Константин Владиславович ждет вас в кабинете, - пропуская Якова с Анной в квартиру, доложила, видимо, домработница.       Проводив посетителей к ожидавшему Разумовскому и принеся кофе, женщина тихо удалилась. - Константин Владиславович, вы не против, если при нашем разговоре будет присутствовать Анна Викторовна? - Нисколько. Вы, как я знаю, журналист? – обратился банкир к Мироновой. - Да. - Будете писать про это все? - Только если Яков Платонович будет не против. Так называемые тайны следствия я ни в коем случае освещать не буду. - Я дам вам интервью, - серьезно произнес Разумовский. – Этот поганец думает, что я буду рыдать и валяться в пьяном угаре? Нет уж. Я знаю, что это он убил мою жену. Посадите его, Яков Платонович. Я вам окажу абсолютно любую помощь. Люди, средства, связи – все! Достаньте этого гада! – выдержка банкира дала трещину, и в глазах мужчины мелькнули слезы, отражающие всю ту боль, что сейчас царила в душе. - Я сообщу, если мне понадобится ваша помощь. А пока расскажите, что случилось? Мы же договаривались, что проработаем встречу? Почему она решила встретиться с ним раньше? - Откуда вы знаете? – в глазах Константина мелькнуло удивление. - Рассказывайте, Константин Владиславович. - Кира решила, что будет лучше устроить встречу сразу по нашему прилету. Она накануне позвонила Нежинскому и сказала, что готова отдать флешку. Просто так отдать. За гарантию ее спокойной жизни. Я был против, но она сделала по-своему. Назначили встречу в кафе рядом с залом прилета. Он приехал чуть раньше. Кира отдала флешку, Нежинский тут же ушел. Когда жена уже почти подошла ко мне, ее подстрелили. Мои ребята обыскали весь аэропорт. Они не нашли, откуда стреляли. Оружия тоже не обнаружили. Странно, обычно киллеры оставляют винтовки или чем они там пользуются. А тут с собой унес. - Звук выстрела был? - Нет. Видимо, стреляли с глушителем. - Ясно. Кто из комитета с вами беседовал? - Некто Свиридов. Алексей Павлович. У меня есть визитка, я вам дам. - Да, спасибо. Думаю, пригодится. - Я понимаю, что Кира зря решила действовать не по плану. Теперь придется вам все переигрывать. Простите, Яков Платонович. - Пустое. Она знала, что этого делать не нужно. Теперь вопрос в том, как быстро он узнает, что ему подсунули «пустышку». И что будет делать дальше. А это никто из нас предугадать сейчас не сможет. - Достань его, Штольман! Слышишь? Или он сядет, или он умрет. Я знаю, что важно его посадить. Но если у тебя ничего не выйдет, я его убью. И мне плевать, что я сейчас говорю это тебе, подполковник. Или он будет сидеть, или ляжет в могилу, - вконец сорвался Разумовский, глядя полными боли и злости глазами на Якова, он чуть ли не прорычал последнюю фразу. - Я буду держать вас в курсе, Константин Владиславович. Буду признателен за помощь. И очень прошу вас, не делайте хоть вы необдуманных шагов. Это сейчас очень важно. - Я постараюсь. Простите, что сорвался. Анна Викторовна, завтра утром я буду готов дать вам интервью. Думаю, после него вы пойдете в гору. Вы будете единственным журналистом, кому я это интервью дам. А просить его будут. Как же, убита жена известного банкира. Что и как лучше написать, вы сами решите. - Благодарю. Вы уверены, что это будет удобно? – Анну смущало то обстоятельство, что банкир решил давать интервью в тот момент, когда ему нужно решать связанные с похоронами жены дела. Как-то это неправильно. - Более чем. Вы не думайте. Я сильный. И я не позволю никому поставить меня на колени. Даже сейчас. - Хорошо, - Яков поднялся с места, давая понять, что на сегодня разговор можно и закончить, - тогда мы пойдем. Завтра утром я вам позвоню, Константин Владиславович. И мы с Анной приедем. У меня могут появиться кое-какие вопросы. Быть может, вы что-то еще припомните. Если вы будете не в состоянии говорить завтра, дайте знать. - Я буду в состоянии. До завтра, - Разумовский поднялся следом.       Проводив Штольмана и Миронову, Константин Владиславович вернулся в кабинет.       Домработница, тихо расставлявшая только что вымытые чашки на кухне, услышала сначала звук разбиваемого стекла, будто кто-то запустил со всей силы стаканом в стену. А после из кабинета банкира послышался звук, до боли похожий на завывание. Так воет зверь, раненый в область сердца. Или человек, у которого от боли выгорает душа.