Четыре недели

Эмоциональное возбуждение вкупе с повышенной тревожностью никогда не приводило ни к чему хорошему, особенно когда дело касалось принятия важных жизненных решений. Доктор Альфис была ученой, она знала об этом не понаслышке. Но никакие знания в итоге не сумели уберечь ее от ошибок. Была ли причиной тому влюбленность в капитана королевской стражи? Или ее собственная слабость? А может всему виной харизма одного отдельно взятого скелета? Так или иначе, существуют личности, которым не стоит открывать дверь нараспашку, потому что закрыть ее потом будет невозможно. В последнее время Папирус занимал слишком много места в ее жизни. Каждое утро было временем для тренировок. Стоило Альфис только проснуться, как бодрый скелет появлялся на пороге и желал ей доброго утра. Она подозревала, что он приходил как минимум на час раньше и просто ждал, когда она будет готова. Но Альфис не была готова. Утро и раньше было ее нелюбимым временем суток, а после выхода на поверхность ее любовь к началу дня и вовсе ушла в глубокий минус. Она не сомневалась, что высокий улыбчивый скелет немало этому поспособствовал. Иногда ей, конечно, удавалось его обхитрить, и вместо занятий физическими упражнениями (которые должны были укрепить тело и дух) они просто гуляли и дышали свежим воздухом (Альфис называла это дыхательной гимнастикой), либо сидели где-нибудь в кафе, парке или другом приятном месте, заряжаясь положительными эмоциями, как посоветовал Альфис ее психотерапевт. Потому что психологическое здоровье не менее важно, чем сила мышц! Что бы там ни говорила Андайн... А для психологического здоровья доктора Альфис было бы лучше и вовсе не встречаться с Папирусом, но тот оказался настойчивее. Впрочем, как и Андайн. А с любимой рыбой Альфис предпочитала не спорить, ведь при одном только взгляде на нее у ящерицы что-то сладко сжималось в груди и подкашивались колени. Каждый день Папирус провожал ее до лаборатории в Хотлэнде, откуда она до сих пор отказывалась переехать, и, бывало, подолгу не уходил. За последнюю неделю он ночевал здесь уже дважды. Не спал, конечно, бдел за мониторами, но легче от этого не становилось. Когда Альфис соглашалась помочь ему с этой изоляционной аниме-терапией для Санса, она не подозревала, чем для нее это обернется. А ведь можно было и догадаться. Уставшая после тренировки Альфис погружала голову в прохладную воду в тщетной попытке охладиться и успокоиться. Голос Папируса на время затихал, и Альфис чувствовала почти умиротворение. К сожалению, она так и не отрастила жабры и не могла дышать под водой как некоторые, поэтому рано или поздно ей приходилось выныривать обратно в реальный мир. Папирусу нравилась лаборатория. Ну, по крайней мере Альфис так казалось. Он трогал все, до чего мог дотянуться (а со своим внушительным ростом и длинными конечностями дотягивался он везде), задавал сотню вопросов в минуту, внимательно слушал и вежливо кивал лишь для того, чтобы забыть все через две минуты. В общем, старательно изображал интерес к ее жалкой ботанской жизни. Возможно, Папирус, как он сам утверждал, и правда искренне хотел помочь ей с ее комплексом проблем, давая бесполезные советы из очередной потрепанной библиотечной книги, которую извлекал откуда-то из недр «тренировочного тела», но пока что лайф-коуч из него выходил никудышный. Однажды он даже пролил чай на ее любимую клавиатуру, устроив короткое замыкание! Альфис делала это уже десятки раз до него, но она все равно имела право злиться, верно? — Я восхищен твоей работой, — сказал как-то Папирус, когда они в очередной раз проводили время вместе в лаборатории. Альфис читала почту, обнаружив новое письмо от Кэтти и Брэтти, а Папирус стоял у стеллажа и внимательно изучал корешки ее книг. «Лжец,» — подумала Альфис. — Ты имеешь в виду Меттатона? — спросила она осторожно. Она не была уверена, что он вообще в курсе, кем является Меттатон на самом деле. В последний раз, когда она пыталась рассказать об этом, Папирус заявил: «В мире должно быть место загадке!», а потом грубо перебил ее и перевел тему на их с Андайн отношения. — Нет, не его... — произнес Папирус не очень уверенно, — хотя и его тоже, да! Я имею в виду в целом вот это все... — он сделал небольшую паузу, а затем перевел взгляд на Альфис, и от его дружелюбной улыбки ящерицу прошиб холодный пот. — Ты, наверное, можешь создать что угодно! Как настоящий безумный ученый! — Ты только что назвал меня безумным ученым? — Я в хорошем смысле! — уверенно заявил Папирус. Огоньки в его глазах сияли как далекие звезды. — А ты можешь построить робота, похожего на меня? Чтобы он мотивировал и пинал Санса, когда меня не будет рядом? «Его настолько выводит лень Санса?» — подумала Альфис. Впрочем, ответ был очевиден, если учесть, что именно Папирус придумал запереть своего брата в подвале. — П-папирус, я не думаю ч-что это хорошая идея, — осторожно проговорила она, нервно запинаясь. — Почему? — улыбка Папируса стала еще ярче. Альфис вздохнула. — Потому что он станет злым. Он определенно станет злым. Без вариантов. Папируса это не огорчило. Альфис не была уверена, он просто не поверил ей или его такое развитие событий вполне устраивало? — Так значит, ты можешь? Ваушки! — Я этого не говорила! Папирус только отмахнулся. — Думаю, наши тренировки приносят свои плоды! — радостно воскликнул он. Альфис посмотрела на него и задумчиво поскребла макушку. Разумеется, все это было шуткой. Она никогда бы всерьез не задумалась о том, чтобы сделать робота, похожего на Папируса. Ей и оригинала, если честно, было многовато. — Ладно, хорошо, — она повернула кресло в сторону скелета и усмехнулась уголком рта. — Я внесу его в список сразу после мехи, которую попросила Андайн. С лазерными пушками, чтобы можно было нарезать сашими. Судя по лицу Папируса, он не мог решить, смешит его это или все-таки больше тревожит. — Кстати о пушках. Ты можешь сделать пушку из той классной игры, в которую мы с Фриск играли на прошлой неделе? — начал Папирус, принимая застенчивый вид. — Там внизу достаточно много места, чтобы построить целую полосу препятствий с головоломками и ловушками! И Фриск сможет доказать в реальном мире, насколько она хороша в решении паззлов на самом деле! Без подсказок и чит кодов! «Он теперь всегда будет использовать мою лабораторию, как ему вздумается?!» — возмущенно подумала Альфис. Она решила в следующий раз пролить там что-нибудь токсичное и с чистой совестью закрыться на карантин, лишь бы не помогать Папирусу воспроизвести несколько уровней из "Портала". — Все еще злишься, что не смог ее обыграть? — Альфис позволила себе немного злорадства. — Великий Папирус проявил свойственное ему великодушие и позволил человеку выиграть, чтобы он не плакал, — произнес Папирус с важным видом. — К тому же глупая собака стащила мой геймпад! — Ага, она все еще тебя преследует... кхм! Но знаешь, я не думаю, что смогу сделать портальную пушку. Это может оказаться немного... сложным. — Альфис, мы ведь это уже обсуждали! — воскликнул Папирус с досадой. — Чтобы стать лучше, мы должны забыть слова «я не могу»! Потому что мы можем! Давай, повторяй за мной. Мы можем сделать портальную пушку! Мы можем превратить все телефоны мира в джетпаки, чтобы раз и навсегда решить проблему пробок! Мы можем заставить друзей говорить правду! И МЫ МОЖЕМ ИЗБАВИТЬ САНСА ОТ ЕГО СОВЕРШЕННО БЕСПРИЧИННОГО СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОГО УНЫНИЯ. — Вряд ли все работает именно так... — Придется поверить, — перебил Папирус, — другого выбора у нас просто нет. И под «у нас», как поняла Альфис, он подразумевал «у тебя». В следующий раз Папирус приволок какие-то чертежи. Их художественная ценность была высока, но вот функционал... Альфис только и оставалось, что упасть лицом в стол. Скелет попросил по-дружески помочь ему с его новой головоломкой. Ну как помочь. Построить эту головоломку по его весьма приблизительным рисункам, да так, чтобы ее можно было переносить с места на место и легко собрать. В чьем доме Папирус собирался установить сей приятный сюрприз, Альфис так и не спросила. В любом случае это было лучше, чем боевые механические доспехи для Андайн, так что Альфис согласилась. И лишь заканчивая эту, как оказалось, приятную и хорошо отвлекающую от мрачных мыслей работу, она поняла, что ее развели как ребенка. И почему когда-то она думала, что Папирус окажется лучше своего старшего брата? Неужели из-за слов этого самого брата? Дни тянулись бесконечно, и Альфис даже с выключенными микрофонами казалось, что глубоко внизу, под толщей камня и металла, она слышит яростные крики Андайн и обреченные вздохи Санса. И страшно, до презрения к самой себе, совершенно по-черному завидовала. Но было и кое-что еще. Она обнаружила, что ее любимая лампа с рыбками переместилась на другой угол стола. Там она смотрелась гораздо лучше. Незаметно исчезли многочисленные грязные кружки, которые ученая оставляла здесь повсюду, и емкости из-под лапши быстрого приготовления. Мусорная корзина была пуста. А Папирус продолжал болтать о ерунде и странно, но как-то неожиданно располагающе шутить, задавать вопросы и проливать чай, обдавая ее ароматом золотых цветов. Этот чай приносила еще Андайн, но, как помнила Альфис, он давно закончился. На исходе второй недели ей уже казалось, что в лаборатории стало светлее. На исходе третьей дышать стало немного легче и даже поверхность уже не так пугала. Альфис спала крепче, может, потому что вечерами валилась с ног от усталости, а голова, обычно полная тревожных мыслей, была восхитительно пустой. Папирус был неизбежен, как солнечный свет, пробивающийся сквозь неплотно задернутые шторы. Он продолжал заходить за ней по утрам, и в какой-то роковой момент Альфис даже допустила мысль, что начало нового дня — это не так уж и плохо. Она даже могла бы полюбить пробежки. Когда-нибудь.