Чтобы мы ни говорили, люди верят только в то, во что хотят. ©
«Онни, знаешь, я сегодня проснулась с прекрасным чувством, что сегодня должно случиться что-то хорошее, даже язвительные слова Ю На не помешают насладиться замечательным днём. Сонсэнним Ким на уроке сказал: «В этом мире ничего не происходит просто так. На это есть всегда свои причины». Мне теперь стало интересно: «То, что ты сейчас где-то далеко — тоже причина?». Может, мы надоели от общества друг друга из-за своей идентичности? Мы были полностью одинаковыми, и это стало причиной для нашего расставания. Никакие слова не смогут тебя вернуть, но я хочу, чтобы однажды ты увидела меня с другой стороны. С сильной стороны. И могла сказать: «Это моя сестра!». Я всегда хотела, чтобы ты гордилась мною, моя старшая сестра». Я никогда не задумывалась о том, что значат настоящие узы. Всё, что происходило со мной, принимала, как должное, и тем более не верила в такую вещь, как судьба. Это должно было быть чем-то невероятным и в то же время — самой настоящей реальностью, в которую сложно поверить без веры в чудо. Чжи Ын между словами говорила о трёх случайных встречах, и это были самые реальные люди, встречающиеся каждый день на своём пути. Учитель Ким Намджун, который считал меня неконтролируемой хулиганкой с бушующей агрессией; Чжи Ын, преследующая меня одними добрыми намерениями, и мой единственный «дьявол» Ким Тэхён, появляющийся в самые неподходящие моменты, не упуская шанса наябедничать классному руководителю, таким образом выбивая из меня всю ненужную дурь. Я не хотела понимать их причины поступков, всё время старалась подальше от них держаться, когда они искали возможность подружиться. Их присутствие возвращало меня в прошлое время, вызывали тёплые чувства в окружении близких мне людей и оно пугало. Я не хотела вновь ощутить боль. Поэтому решилась побороть себя и заняться тем, что действительно хорошо получалось у меня - играть на фортепиано. Как наша жизнь может существовать без музыки? Она невероятно прекрасна, заставляет запутаться в завораживающих сетях эйфории и наслаждаться отголосками утончённых композиций. Быть слушателем значит не познать, насколько это может быть трепетно, когда создаётся шедевр, способный затронуть сердца людей, а другое дело — быть тем, кто создаёт этот самый шедевр. В позднее время, когда учащихся практически не наблюдалось в школе, я проникала в класс музыки и наслаждалась собственной игрой, где можно было снять маску отчуждённости и почувствовать себя свободной. В то время не могла предполагать, что имела тайного слушателя. «Тот, кто играет настолько замечательную музыку, не может быть плохим человеком». Эти слова были сказаны странным парнем, старостой класса. Его манеры общения всегда удивляли, он отличался от остальных своими глубокими познаниями и был тем, кто не создаёт проблемы, а впутывается в них. Волна недоразумения могла способствовать к званию изгоя, даже тогда, сидя за последней партой, как обычно мало интересуясь происходящим, заставило посмотреть на него иным взглядом. «Я тот, кто есть. Почему я должен соответствовать каким-то критериям, а не быть самим собой?». Парень, чья внешность вызывало сплошное розчарование, преодолел те рамки, которые ранее не могла я, боясь, что моя слабость будет нуждаться во мне, и я не смогу быть настоящей. Ким Техён стал тем, кто протянул мне руку помощи, сам того не замечая, и он был человеком, понимающий с полуслова и не требующий ничего взамен. Однажды учитель Ким прислал фотографии своего нового класса, и мой секрет всплыл сам собой, вызвав недоумение со всех сторон. Подруга была напитана глубокой обидой в глазах, а молчание друга было хуже цунами. И одним вечером, после поздней репетиции в музыкальном классе, спросил: «Тебе стало легче, когда бросила сестру?». И я не могла ничего ответить, потому что слова казались оправданиями, и стала понимать, что могу потерять того, кто верит в настоящую меня. Ким не возвращался к этой теме, однако это оставалось между нами. Осуждение в голубых глазах. Я не могла возразить ему. Сказать «ненависть», ответом будет: «Разве ненависть — причина, чтобы убегать от проблем?». Случай с тестом стал финальной точкой для моего наказания вернуться в родительский дом. Я считала несправедливостью, что все сговорились против меня и буквально насильно, чуть ли не с плакатом «В добрый путь» подталкивали к тому, что должна встретиться с проблемой лицом к лицу. Пусть друг и сказал: «Не едь», но я знала, что он больше всех хотел, чтобы я преодолела тяжёлую грань для себя. Думаю, небольшая стычка с Белоснежкой слегка смягчил мои тревоги перед самым трудным испытанием, и я надеялась, даже мысленно молилась, чтобы неделя пронеслась со скоростью света и не пришлось вновь возвращаться сюда. В Новом Орлеане у меня нормальная жизнь, предложение учиться за границей с перспективным будущем, разве можно мечтать о чем-то ещё? Зачем оглядываться на прошлое, тем более на свою семью? И это рок судьбы, когда вернулась в Сеул, и пришлось испытать кошмар перед глазами, окунуться в пучину страха и почувствовать, как от души отрывают часть тебя. Ты рядом. Слова, сказанные с радостью и одновременно с грузом сорвались перед тем, как затуманенные глаза Ын Сыль закрылись, и она стала недосягаемой для меня, словно закрытая книга с семью замками, которую, открывая одну за другой, придётся узнавать истинные чувства своего близнеца. Близнец, который хотел быть сильным в моих глазах. Ненависть сменилась виной. Не было ничего, что способствовало к её заглаживанию, и труднее становилось в причине, что могу сделать для неё. Почему именно сейчас в голове всплывают слова Чжи Ын о трёх случайных встречах? Это может относиться к людям из прошлого? Сон Ю На. Чон Чонгук. И третий человек, который не понятен мне - Мин Юнги. Какую он роль играет в её истории? — Больно, больно, больно! Ирод ты! Садист в человеческом обличии! — Хватит уже, — срывается Мин и сильнее затягивает эластичный бинт вокруг моей ноги, вызывая новую порцию боли. Убийственный взгляд остался без внимания. Он тот, кто на стороне Ын Сыль, или тот, кто стал против меня? Простой сосед действительно кажется таким наивным или он тоже из того рода людей, одевающих маску для серой толпы общества? — Что ты делаешь? — мои мысли привели к простому любопытству, отчего позволила себе приблизиться максимально близко к «новому» соседу. Его тёмные глаза оставались равнодушными, только вот складывалось странное чувство недосказанности. Быть может, я чего-то не знаю? Сощурив глаза, взглядом впилась в лицо молодого человека, ища мизерную деталь или движение, чтобы узнать его лучше. Почему ввидя его, сердце щимет от боли? Не хочу чувствовать это. — Понятия не имею о том, что понять не могу, — говорю досадно, откидываясь на спинку дивана. Парень, помолчав несколько минут, видимо отходя от неожиданной близости с моей стороны, закончил обрабатывать ушиб. Гостиная комната была вполне уютной, и её вид украшали настенные пейзажи в рамках, выполненные простым карандашом. Красивые работы дополняли образ чего-то необычного и создавалось ощущение, что они наполнены особой любовью. — Маме нравятся твои рисунки, — Юнги поймал меня за просмотром картин и невольно приковал к себе внимание. Его длинные фаланги пальцев нежно проводили по моему запястью, растирая обезболивающей мазью. Движения были осторожными, словно боялся, что я от его действий могу сломаться. — Но, а ты? — парень посмотрел лукавым взглядом. Растягивая губы в усмешке, не свожу уже проникновенного внимания от сидящего молодого человека. — Что я? — в непонимающей манере сдвигаю брови к переносице. — Почему начала давать отпор Сон Ю На? — думаю, это его интересовало больше всего. Стоит мне отвечать на заданный вопрос? Говорить то, что именно я стала яблоком раздора в жизни своей младшей сестры? Прошлое сказано возвращаться, и она коснулась того, кто должен был течь по течению спокойной школьной жизни. Существует ли где-нибудь место, в котором нет боли и отчаяния? Место, где всё цветёт и пахнет цветами радуги, дарящий свой призрачный вид после проливного дождя? — Один умный человек сказал: «Бросая бумеранг поступков, заранее думай, как будешь ловить бумеранг последствий», — лекции с учителем Ким не прошли даром. — Возможно, наступил тот этап жизни, когда надоело быть слабым. Трудности всегда будут, и от них не избавиться. Сон Ю На — одна из этих трудностей. В комнате повисла тишина. Я не знаю, о чём сейчас думал Мин, только сама осознавала, что всё это время следовала не по верному пути. Сбегая от своих проблем, думала, что скинула оковы безвыходности, а на самом деле затянула петлю на шее собственной сестры. — Не ты ли говорила: «Я хочу искупить вину перед сестрой», — брюнет смотрит прямо мне в глаза, а чувство такое, что вглядываюсь в своё отражение, словно смотрю в зеркало души. — Мне всегда было интересно, что за личность твоя сестра? — Эгоистка, которая зациклена на своих проблемах и не хочет принимать правду в глаза, — осознанные слова от своего поступка, описывающие настоящую меня. Может, Ю На говорила правду о том, что прилежная ученица была не настолько хороша? Иметь боевой дух — не признак хорошей души. Или дело в том, что я просто портила жизнь Ын Сыль с самого начала?«Тот, кто играет настолько замечательную музыку, не может быть плохим человеком».
В голове снова всплывают слова друга. Это словно соломинка утопающему человеку, который будет цепляться до тех пор, пока это делает его живым. — Я бы не хотела видеть её, — фраза срывается сама собой. Юнги удивлённо вскидывает бровь, наверное, ожидая иное продолжение слов. — Почему? — Буду сильнее винить себя за то, что сдерживала её счастье, — искренняя вера в человека, не заслуживающего похвалы за свои действия. Всегда удивлялась её манере видеть в людях одно добро. — Знаешь, странеее всего, почему говорю это именно тебе? — Может, потому что мы друзья? — ответ парня отвлекает от самобичевания к самой себе. Жалость к самой себе привела к безразличию к окружающим людям. Разве это имеет значение сейчас? Угнетающие мысли приводят только презрению к самой себе, и нет машины времени, способной обернуть время вспять. Сейчас, когда Ын Сыль в больнице, я не должна отчаиваться за прошлые поступки; не должна жалеть о сказанных словах. — Сомневаюсь, — покачала головой, — Друзья те, кто протягивает руку помощи, разве не так? Это свойственно бояться того, кто может унизить одним словом, и нужно иметь всю храбрость, чтобы противостоять ей, — дух соперничества так и плещет во мне. Завтра предстоит возможность взглянуть проблеме в лицо: Хан Ю Сыль тоже в ней будет участвовать. Разве я не говорила, что рада тому факту, что мы близнецы? — Я удивляюсь твоей манере резко меняться, — подал голос спустя некоторое время парень, и в нём проскользнули горечь сожаления. — Твои слова всегда противоречат поступкам, и каждый раз повторяешь, что справишься одна. Что ты такое сделала, что унижаешься перед тем, кто знать тебя не хочет? — тон голоса кардинально меняется, как и цвет глаз, ставший чёрными. В них хлещет злость от непонимания, то, что он пытается понять и никак не может найти правильный ответ. Пытается найти его на моём лице, смотря со сломленным взглядом. — Ты не сможешь найти ответа во мне, потому что я сама не знаю, что ответить тебе, — мой взгляд не уступает ему. — Время — лучшее лекарство от невзгод, а также самое худшее бремя. Это как иметь два одинаковых мяча, и ты понятия не имеешь, какой из них лучше. — Зачем мне выбирать, если два лучше, чем один, — Мин первый отводит взор от меня, наверное, обречённо подумав, что разговаривать со мной бесполезно. Думаю, это действительно бесполезно, потому что я правда не могу понять саму себя. — Разве ты не должен быть гостеприимным хозяином? - отошла от разговора. Зачем думать о чём-то сложном, если сейчас на время можно забыть об этом. — Не хочешь предложить мне сока? — Чем тебе кофе не нравится? — Кофеин вреден для здоровья, — улыбаюсь мягкой улыбкой и смотрю на время, показывающее начало пятого. Родители вернутся не раньше восьми часов, и чем прикажете заниматься в ближайшие два часа наедине с одноклассником? Проследив за уходом брюнета, со скрываемым любопытством стала осматривать незнакомое мне помещение, где всё буквально и говорило: «Здесь тепло и уютно». Небольшая просторная квартира в светлых оттенках, наполненная спокойствием и любовью, где нет места для недопониманий — это то, чего не хватало мне всё это время. Сбежать от проблем не считаю постыдным поступком, может, неправильным, только это не заставляет чувствовать себя унизительно. Это словно получить второй шанс. Узнать другую сторону себя и обрести то, чего не хватает. Мои друзья стали незаменимыми пазлами в моей обретённой счастливой картине. Это заставляет бороться за них и чувствовать, что они становятся моей тайной силой для сражения. Внимание приковывает светлая фоторамка, стоящая на небольшой тумбочке. Встав с нагретого места, похромала на одной ноге к желанной вещи и с особой пристальностью всматривалась в счастливые лица матери и сына. Когда мы последний раз так улыбались? Что для нас значило быть семьёй? Сплошные ссоры, недомолвки, и ничего, кроме боли. Это стало табу для нас, что перестали понимать значимость этого слова. — Завидовать плохо, — ставлю предмет обратно на место и не отвожу внимания несколько секунд, рукой нечаянно задев стопку каких-то бумаг. Шикнув себе под нос за рассеянность, опустилась кое-как на ногу, вытянув вперёд больную, и впопыхах начала собирать разные листы бумаги, чтобы незаметно положить обратно. Мелькнувшая фотография, где виднелся силуэт мужчины, толком не успела рассмотреть из-за прихода парня с подносом в руках. Не особо обращая внимание на неё, лишь задвинула во внутрь и отдалась желанию желудка, который последние пять минут бурчал и бессовестно требовал еды. Глазам открылся скромный, если можно так сказать, ужин. Лапша с непонятной плавающей зелёной травой. — Всё, что нашёл в холодильнике, — пожал плечами в ответ, уловив мой немой вопрос. Вернувшись на место, с удовольствием взяла палочки в руки. Это, конечно, не то, чем я питалась, но вполне съедобно выглядит. — Мама на работе? — Ночное дежурство, — Юнги присаживается рядом и с точностью, как я, с наслаждением впитывает горячую еду. — Как ты могла телефон дома забыть? — Я слишком спешила, чтобы думать о таких вещах. — Честно говоря, своё мобильное устройство предпочла скрыть на некоторое время от лишних вопросов, а достать телефон сестры ещё не получилось. В больницу идти слишком страшно, а просить маму бесполезно. Она меня не слышит или игнорирует. Это равносильно одно и тоже. И к тому же, Тэхён открыл в себе талант доставать своими сообщениями, на которые не знаю , что отвечать. — Ты слышишь меня? — настолько углубилась в свои мысли, что забыла о присутствии одноклассника, не сводящего подозрительного внимания. — Ну чего? — нехотя отрываюсь от поедания и обращаю взор на чурбана. — О чём ты так думаешь, что не обращаешь внимание на меня? — О глобальном потеплении. Пингвины на стадии вымирания, — в голосе много драматизма и это помогает избавиться от лишних вопросов, заметив, как брюнет закатил глаза. — Не обязательно так реагировать! Бедные сурки... — Пингвины. — Да, пингвины переживают плохой период в своей жизни, а ты закатываешь глаза. Никакого сострадания, — хмыкаю и вновь возвращаюсь к лапше. — Зато в тебе его много, — на его язвительный комментарий в сторону самой себя предпочла сфокусировать на последних ложечках вкусной вредной пищи, которую дядя мне запрещал. — Рука сильно болит? — До свадьбы заживёт, — ну что, аджосси, для тебя это большой стимул, чтобы моя рука была в целости и сохранности. — Прости, — выдал вдруг парень, что аж рука застыла в воздухе, отчего еда вернулась обратно в миску. — Что? — Ты права. Мне не хватает смелости, чтобы защитить тебя, — аппетит тут же покидает меня, как и улыбка. Отложив палочки, добавила своему взгляду больше серьёзности. — Мин Юнги, мы с тобой не друзья, чтобы ты просил прощения, — я заметила, как его взгляд поник, словно задеваю за живое. — Постороннему человеку легче рассказать о своих проблемах, потому что он сразу это забудет и не станет заморачиваться. Мы с тобой отнюдь не близки, поэтому не стоит испытывать жалость ко мне. Это неприятно, знаешь ли, — ворчу с полным недовольством. Кому было бы приятно, если в глазах людей ты выглядел бы жалким подобием человека, который не может справиться с лишним грузом на плечах. Конечно, насчёт жалости перегнула палку, но было в нём что-то, что заставляет держаться от него подальше. Юнги, сам того не осознавая, даёт возможность довериться ему, и слова искренности вырываются будто сами по себе, и также срабатывает шестое чувство, что полагаться не следует. — Я хочу забрать свои слова обратно, Хан Ын Сыль, — голос парня отвлекает от мыслей, но из-за того сильнее ощущаю недосказанность чего-то важного. Мин подвигается ближе, сократив между нами дистанцию и чётко, прямо в лицо твердит: — Ты намного сильнее, чем кажешься. — Обязательно это было говорить с таким серьёзным лицом? — хмурю брови от досады или, быть может, от ощущения, что чувствую его дыхание на своём лице. Его близость угнетает меня и любезно одариваю палочками по его лбу, на что тот возмущённо стреляет глазами. — Это я знаю. — И сильно уверена в себе. Куда делась робкая неудачница? — слова режут и инстинктивно сжимаю пальцы в кулак. Несмотря на непонятный характер Мин Юнги, сейчас мне больше всего хочется ударить его и закричать: «Ты издеваешься надо мной? Ын Сыль сейчас там, в больнице, на грани выживания, а ты смеешь язвить прямо в лицо! Это бестактно и подло!» — Нужно соблюдать тонкую грань между рассудительностью и уверенностью, — отвечаю в такт ему, пытаясь совладать со внутреннем гневом. — Знаешь, иногда следует идти не по правилам. Не важно, какой конец уготован, но будешь уверен в своих силах и в том, что приложил усилия для желаемого эффекта. — Будто разговариваю с двумя разными Ын Сыль, — заключает одноклассник, а я чуть ли не готова провалиться сквозь землю. Когда я успела облапошить? Манера речи, да и мышления всегда совпадало со сестрой , что сейчас могло пойти не так? — Это почему ещё? — Неделю назад ты ревела оттого, что тебя всё достало, и нет сил бороться, а сейчас, ох, какие речи толкаешь. — Приятель, людям свойственно меняться, — кладу свою руку на плечо парня и продолжаю совсем безобидным голосом: — Сильными не рождаются, ими становятся. — Плагиатишь. — А суть не изменилась, — ко всему в придачу улыбаюсь в лёгкой усмешке. Да, людям свойственно меняться, настолько, что они перестают оставаться прежними.***
Вернувшись обратно домой после двухчасовой нервотрёпки по изучению тригонометрических уравнений, сразу отправилась в душ, чтобы снять остаток тяжёлого дня. Резкая боль отзывалась при каждой попытке стать на больную ногу, отчего недовольно шипела и нервозно закатывала глаза, проклиная всеми возможными способами хитрую личность бывшей подруги, благодаря которой, кстати, и получила эти травмы. Нога не настолько волновала, как ноющая боль в запястье. — Я же смогу играть? — тёплые струи воды обволакивали моё тело, снимая груз сегодняшнего дня, а я, словно завороженная, смотрела в одну точку, где на запястье виделся след пореза. Небольшая рана, а какие приносит неудобства. Чувство, что лишилась часть своей руки. Сжав пальцы в кулак, невольно шикнула от боли. «Два лучше, чем один». Как у него язык повернулся сказать что-то подобное? Легко рассуждать, когда не сталкивался с таким. Каков его будет ответ, когда ему придётся выбирать между идентичными близнецами. — Глупец ты, Мин Юнги, — расчёсывая волосы перед зеркалом, равнодушно смотрела на своё отражение. В её глазах была пустота, такая холодная и отчужденная, будто весь мир против неё, неужели я так действительно сейчас выгляжу? Слабая попытка улыбнуться обернулась крахом, испугавшись самой себя; обработав кончики волос сывороткой, спустилась вниз за стаканом воды. Стеклянные поверхности, где моё отражение было повсюду, вводили в особую стадию депрессии. На пороге дома заметила отца в классическом костюме, смотревшего на себя в зеркало. Он что-то поправлял, крутился и странно улыбался. – Разве ты не должен быть сменить маму? — О, ты не спишь? - отвлёкся от лицезрения самого себя, — А сама-то? Ни разу за неделю не навестила сестру, - в его голосе была небрежность, словно в тягость разговор о семье или о чем-то подобном. — Вернусь поздно. — А когда ты приходил рано? — риторический вопрос остался без внимания, да и чего скрывать, сама не хочу дальнейшего разговора. Развернувшись к нему спиной, слышу то, что ожидала услышать от отца в последнюю очередь. — Когда в Новый Орлеан собираешься? — Я останусь на столько времени, сколько мне понадобится, — добавила, слегка повернув голову в сторону. — Не стоит волноваться. — Заканчивай свои игры и возвращайся к дяде обратно, — сказал, как отрезал, и покинул дом, громко хлопнув дверью. Как наивно полагать, что я ничего не знаю о его «деловой» встрече с очередной девушкой лёгкого поведения, а затем вернуться в родительский дом ни в чем не бывало. Это горько осознавать, что пример настоящего мужчины стал тем, кого я начала презирать. Отец был строгим и мудрым. Он учил меня, что честь и достоинство всегда должны быть на первом месте, однако от идеала мужчины не осталось ни следа, также само, как и любви. Думаю, это стало одной из причин развала нашей семьи. — Как же раздражает, - мысли на ночь глядя усугублят простоту простых вещей и сильнее запутывают в сети лжи и недопонимания; выпив воду, с шумом поставила стакан на стол и стала возвращаться обратно в комнату, откуда не переставая звонил телефон. Среди устроенного хлама, с трудом откопала смартфон и иронично закатила глаза увидев на экране: «Безнадёжный актеришка». — Звонишь пожелать спокойной ночи? — Нет, - по ту сторону динамика послышался тяжкий вдох, — Огорчить тем фактом, что ты за границей. — Чего? - сдвинула брови к переносице, не поняв смысл его слов, — Может ты запамятовал, но я и так за границей. В Сеуле. — В Париже на конкурсе, - от его ответа глаза расширились в удивлении. — Нет, я в Сеуле, - говорю медленно и растянуто, словно объясняю умалишенному человеку, — Аджосси, что с тобой? — Ли Дже Ха воспользовалась твоим отсутствием и именем, чтоб улететь в Париж. — Чего? Как? Когда? Как посмела? - от внезапной вспышки гнева ногой зарядила по стопке книг, отчего боль дала о себе знать в десятократном размере, что даже слезы выступили на глазах. — Айщщ! Больно! - эта боль не сравнится с услышанной новостью, но вместо этого пришло облегчение. — Ю Сыль, что случилось? Ты в порядке? — Всё хорошо, - собладав со своими эмоциями, — Знаешь, это даже к лучшему. — В смысле? — Не нужно больше париться о том, куда я исчезла, - осев на пол, схватилась за больную ногу, — Всё остальное потом. Не хочу думать об этом больше. — Ын Сыль... Как она? — Дядя... - в его голосе было искреннее переживание и раскаяние, что не может быть сейчас рядом со мной и от этого тяжесть в сердце увеличивалась и сдавливала невидимыми тисками безвыходностью над сложившейся ситуацией. — Почему я чувствую вину? Из-за меня... Они... Я... Отчаяние захватило с головой. Слезы, что скапливались глубоко во мне, вырвались на свободу и полностью захватили контроль над моим телом; все, что было на душе и мысли, что заполняли голову освобождались от плена. Слезы - это то, что не позволяла себе долгое время и это то, чего не хватало сейчас. Теперь в душе появилось что-то, кроме боли. Надежда.***
Утро следующего дня началось со звонка назойливого будильника, от которого даже с помощью подушки никуда не скроешься и не сможешь продолжить смотреть свой красочный сон, как порхаю по чистому небу верхом на единороге. Снам, как мечтам, свойственно разбиваться и приходится принимать горькую правду, что наступило утро. Новый день - новый этап чистой страницы в жизни младшей Хан. — Независимая Ю Сыль готова пойти в это страшное место, где ходят эти бесчеловечные звери в белом с соколиным взглядом, мечтающие сделать больно простым смертным, ища потенциальных жертв с толстым кошельком, — целомудренно настраивалась к предстоящему походу в больницу возле зеркала, завязывая волосы в конский хвост. Слабое место человека — его чувства. Владеешь чувствами — владеешь собой. Лёгкий принцип мышления, однако так сложно решиться на отчаянный шаг встретиться с проблемой в лицо. Рука — это ведь предлог? Но также не могу оставить без внимания боль, отдающуюся в запястье, и в ноге. Сон стала применять грязные методы, опускаясь на уровень преступления, и думает, что останется без наказания. Отвечать насилием на насилие слишком низко, но что делать, если она не понимает элементарных вещей? Действовать нужно по мере поступления, тщательно просчитывая её ходы наперёд. — Ты ещё дома? — услышала голос отца из холодильника, бессовестно таская еду, приготовленную мамой. — Я смотрю, ты и не слишком разочарован, — присаживаюсь на стул, бросая рюкзак возле него. Тишина не длится между нами долго, но никто и не спешит начать первый разговор. Отец наконец отходит от холодильника, перемещаясь к плите, ставя кастрюлю на огонь. Положив руки на стол и облокотив на них голову, наблюдала, как он копошится, всё время доставая что-то из холодильника, и через пару минут передо мной стоял скромный завтрак из лапши и небольших салатов. — Мама против вредной пищи, — говорю с небольшим упрёком и все равно беру палочки, улыбаясь в лёгкой усмешке. Аромат достиг моего желудка, отдаваясь в характером звуке. — Но её здесь нет, — подмигивает мне и садится напротив меня. Это так странно сейчас — сидеть вместе с ним и просто наслаждаться едой в тишине. Старые обиды ведь так легко не прощаются? — Тебе плохо с мамой? — задаю вопрос, мучающий временами, боясь посмотреть в глаза матери. — Это сложно объяснить, — другого ответа я даже не ожидала услышать, и это всё равно не объясняет причину для такого гнусного поступка. Изменять на протяжении несколько лет и всё равно возвращаться обратно домой. Неужели ему не стыдно смотреть ей в глаза? Неужели не мучает совесть? — Это из-за нас? — не поднимаю на него взгляд и не хочу слышать ответа. Знать, что мы стали причиной для развала нашей семьи? Постоянные ссоры, крики, истерики каждого сведут с ума, заставляя кричать от отчаянности. Это нормально, если мы стали причиной, но слышать горькую правду от собственного отца слишком жестоко для моего хрупкого сердечка. — Хан Ю Сыль, — от резкого голоса отца зажмуриваю глаза, сжимая палочки до такой степени, что слышится хруст. — Не стоит причину искать в себе. Я эгоист, который позволил тебе убежать из родительского дома, потому что моя тайна была раскрыта. — Совесть проснулась — эгоизм в панике, — слышу смешок с его уст и всё-таки поднимаю взор на мужчину, звавшегося моим отцом. — Если бы я узнала о твоих изменах сейчас, то немедленно закатила бы истерику и делала бы всё, чтобы твоя жизнь стала хуже. — Спасибо за искренность. — Это не искренность, а правда, отец, — откладываю палочки. — Также правда в том, что вы не рады моему возвращению. Я словно ненавистная обуза, которая мешает вам жить, и вы совсем не замечаете, как у неё леденеет сердце, — за спиной слышится стук и оборачиваюсь на звук, замечая, как на пороге стоит мама, а возле её ног сумка. — Ю Сыль, что ты... — Ничего не хочу слышать, — поднимаю рюкзак и собралась на выход. — Спасибо за завтрак. Утро радовало тёплой погодкой, хотя в душе летал целый ураган чувств. Всё перемешивалось и уничтожалось взрывной волной, кровь начинала кипеть в венах, и вот-вот всё вылезет наружу, и ничего больше не остаётся, как вызвать эту удушающую боль, чтобы на миг снять разъедающие чувства, и под контролем своих чувств ногой ударяю по ближайшему камню, вызывая сильную адскую боль в ноге, сразу же, пожелев об этом. Слёзы наворачиваются на глазах, и молниеносно сажусь на корточки, хватаясь за неё. Больно. Чертовски больно. — Девушка, с Вами всё в порядке? — совсем не замечаю чужого присутствия и в тот миг, когда к моей спине прикасаются, и передо мной вдруг возникает лицо незнакомого человека, дёргаюсь и оседаю на землю, испуганно хлопая ресницами. — Хан Ын Сыль? — Чего? — незнакомец, знающий имя сестры, заставляет забыть о боли и пялится на него вовсе глаза, чтоб понять, где соврать, а где сказать правду. Парень был приятен на внешность, глубокий взгляд, наполненный сомнениями и противоречиями, вселяли, к удивлению, к доверию, однако, я не была б собой, если не записала его в потенциально во враги. — Этого не может быть, — покачал он головой и опустил взгляд ниже на грудной карман, где был бейдж с именем, и вновь посмотрел неверующим взглядом. — Я точно уверен, что она не могла так быстро очнуться. Тогда кто? Ты что, призрак? — с каждыми сказанными словами глаз потихоньку начал дёргаться и, не спрашивая разрешения на нарушение личного пространства, стал тыкать в моё плечо указательным пальцем, при этом забавно хмуря брови. — Это Вы кого призраком сейчас назвали? — присутствие незнакомого мне человека вызывало обычное раздражение, особенно, если имели наглость трогать меня без моего разрешения. — Я самая материализующая! — Так вы близнецы, а я уже думал, что это душа благосклонно появилась передо мной, — незнакомец засмеялся искристым смехом, чем сильнее усугубил мои мысли. Только психов в «доброе» утро ещё не хватало. — Осторожно, — резко поднялся следом за мной, когда я попытала удачу подняться, заприметив, как я оступилась и приземлилась прямо в его объятия, молниеносно ощутив аромат мужского одеколона. Не к месту подумала о том, что он подходит к нему: лёгкий, но одновременно одурманивающий. Подняв голову, встретилась с карими глазами, в которых плескались искорки веселья. — Вы понимание, что лапаете меня сейчас? — Ты же понимаешь, что сама упала? — А почему Вы со мной на «ты»? — парень осторожно отодвигает меня от себя, смотря сверху вниз. — Не такая ж у нас и большая разница в возрасте, сестра Ын Сыль. — Хан Ю Сыль. Меня зовут Хан Ю Сыль, — хмыкнула, скрестив руки на груди и из-под чёлки смотрела на него. — Ким Сокджин, — улыбается мне в ответ, — лечащий врач Хан Ын Сыль. Вижу, и тебе нужна медицинская помощь, материализирующий призрак! — Почему я до сих пор призрак? — вредности мне не занимать, по этом, к общей картине вздернуть бровь, все больше удручаясь сложившейся ситуации. Ким не вызывал во мне ни капли доверия, к тому же улыбка, лицезревшая на его лице, совсем не прибавляла ему привлекательности. «Какой красавчик» донесся до моих ушей, и искренно пожелала тех девочек, которые не разбираются абсолютно в людях. — Что Вы делаете? - парень открыл пассажирскую дверь своей машины. — Я стал причиной недопонимания, и к тому же нам в одну сторону, - улыбка становится ещё больше дьявольской, — Тебе полагается медецинская помощь. — Я так понимаю, моим врачом будете именно Вы? - на мои слова он лишь кивнул головой, намекнув, чтобы побыстрее садилась, чтоб не привлекать внимание. С одной стороны у меня не было причин отказываться, но с другой — он незнакомец, а садится в чужую машину как-то... — Откуда мне знать, что вы лечащий врач моей сестры? — А есть причина не доверять мне? — Больше тысячи, - тут же резко отвечаю, — Всё в «Хэсане» знают, что у главврача есть близнецы, и если верить тем фактам, что в Сеуле зафиксировано всего три, так что выводы как-то сами вырисовываются. — Боже, а Вы действительно похожи, - не забывает восхищённо сказать: «Вау», — Думаю, выбора тебе особо не остаётся, как довериться, - ещё раз намекает о моей больной ноги и я, с большим сомнением, соглашаюсь и сажусь в предложенное место. Ехать в машине со незнакомым человеком вселяет небольшой страх бывалой плохой поездки, оставивший осадок в сердце, но его взгляд полностью сосредоточен на дороге и спустя пару минут мы прибываем в назначенное место. — Приехали, — к лицезрению предстало величественное здание со спешащими людьми, то заходящими, то выходящими из больницы «Хэсан». Моя рука зависла на ручке двери, сомневаясь, или пугаясь, данного места. Тот злополучный день, словно стоял перед глазами, как сестру везли на каталке, а она, будто удерживая реальность, держала мою руку сильной хваткой. Я тогда ещё удивилась, как человек без сознания может так удерживать рядом собой? Часы ожидания, гулкое сердцебиение, самочебивания, возвращение в прошлое сделали свое дело и больница стала тем местом, куда не хотела вступать моя нога. Пересилив себя, открыла и громкий шум суеты доносся до меня, будорожа кровь, доктор Ким быстро переключил на себя внимания, взяв за руку, помогая дойти до кабинета. — Прям все пройти? - озодаченно смотрела на список прохождения специалистов, — Говорите прямо: "Я что, умираю?" — Рано ещё, - шутливо отвечает Джин, однако во взгляде было странное сомнение или даже волнение, — Полное обследование не помешает, - отложив карточку, занялся моей ногой, и одновременно разговаривал со мной, отвлекая от неприятной боли. — Вы ведь знали, что я Ю Сыль. Зачем скрывали это? — Что меня выдало, а? — в извиняющем манере произнёс врач, зажмурив один глаз, только моё чутье подсказывало, что он знал больше, чем показывал. — Ваша манера общения, — заостряю на себе внимание карих глаз. — Вы не выглядели удивлённым, скорее всего уже догадывались об этом, при этом сравнивали насколько мы похожи, ведь так? — Не стану отрицать, - качнул головой, соглашаясь, — Вы похожи. И от этого становится не по себе. — Лжете, - хмыкнула в своей привычной манере, — Вы с Ын Сыль близки, поэтому она рассказывала обо мне и о том, что мы идентичны. — И даже в честности вас не различить, — в голосе слышится ирония, на что я хмурю брови, ощущая, что разговор выходит из-под контроля. Это нормально доверять врачу, если дело доходит до лечения, но разговаривать с пациентом на личные темы - это уже нарушение моего личного пространства, к тому же это может навредить его врачебной этике. — Хочешь к ней зайти? Моё сердце уходит в пятки. Такие простые слова вырываются с его уст, а мне хочется встать и бежать без оглядки, только чтобы больше здесь не появляться. Руки неосознанно стали мять край юбки, а взгляд блуждать по кабинету, так нигде и не фиксируя внимания. Неужели, я сейчас сглуплю и сбегу, как последняя трусиха, чтобы не видеть безжизненное лицо близнеца и не слышать звук аппарата, раздражающе режающего слух. Закрыв дверь, лбом прикоснулась к деревянной поверхности, ругая себя за излишнюю трусливость и пренебрежение к собственным словам. Я ведь была готова прийти сюда, почему не могу решиться зайти к Ын Сыль? Вздохнув, мысленно дала себе подзатыльник и направилась к ранее назначенной цели, сжимая кулаки. Рука зависает в воздухе, стоило мне дойти до палаты и сквозь небольшое окошко увидеть силуэт своей точной копии. Сердце пропустило один удар. — Ты не можешь вечно убегать от своего страха: посмотри ему в лицо и преодолей его. Она ждёт тебя, — раздаётся неожиданно голос за спиной и подталкнув меня в спину, запускает вовнутрь палаты. Я почувствовала себя птицей в клетке, заточенной одной сплошной цепью и как не зови на помощь - никто не отзовётся. Внезапное «удачи» из-за двери приводит в чувство и неосознанно заостряю взгляд на улыбающем лице доктора, словно знающего мою внутреннюю борьбу. Сглотнув, поворачиваюсь в сторону койки сестры, где на глаза сразу попадает аппарат искусственного дыхания и лишь потом опускается вниз, отсюда замечая насколько бледно она выглядит. Ей с трудом удаётся дышать, алые губы, данные нам с рождения, блекло-синего оттенка, и пальцы, которые так важны для художника, ужасно расцарапаны и в ранах. «Ын Сыль» проносится в голове и беру её за руку, осторожно гладя её пальцы, вспоминая, как она с трепеньем относилась к ним и сильно расстраивалась, когда замечала небольшой порез. — Моя глупая сестра, — игнорировала холодность её кожи. — Тебе нужно было просто жить дальше. Я чувствую, что огромный камень упал с моей души, и осталась лишь одна большая дыра, понимая, что теперь не могу представить жизни без своей младшей сестры. Нас всегда было двое: мы умело могли притворяться и пугать людей своей идентичностью. Чего стоило учителю услышать один рассказ от нас, где мы подхватывали мысль друг друга и разбавляли скучный текст своими яркими высказываниями. Быть абсолютно похожими — это приносило нам неприятности. Люди не воспринимали нас всерьёз и вечно шутили, что мы разделяем одну судьбу на двоих. Разве мы хотели этого? Мы гордились тем, что имели друг друга, но также хотели, чтобы в нас начали видеть самих себя. Как однажды сказал поэт: «Величайшее стихотворение ещё не написано, и величайшая песня ещё не спета», — поэтому музыка и рисование стали дополнением сказочности и любви для нас. Что может быть лучше в дождливую погоду, чем услышать, как капли беспощадно стучат по подоконнику, отбивая собственный ритм музыки. Это завораживает, и ты вслушиваешься в это звучание, прикрыв глаза, и сам для себя придумываешь мотив своей мелодии. Пальцы нежно касаются клавиш, и нет ничего, что могло бы остановить тебя от написания шедевра. Это не обязательно должно нравиться другим. Это должно нравится тебе, ведь ты создал и осуществил свой порыв к прекрасному. Ын Сыль, слушая мою музыку, доставала альбом из рюкзака и её глаза загорались каким-то чарующим огоньком; она выводила карандашом только ей понятные штрихи, со временем превращаясь во что-то прекрасное. Музыка и рисование — это что-то разное, но захватывающее для нас. Вещи, которые делали нас счастливыми, и вещи, которые мы вмиг возненавидели. Одно неверное движение, и всё может рухнуть, как карточный домик, разлететься по разным углам и нанести удар в самое сердце. Сон Ю На. Одно имя, а сколько ненависти к этому человеку. В зелёных глазах никогда не было искренности, а только желание нанести вред и радоваться своей победе. Моя нотная тетрадь была сожжена на моих глазах, где плоды творения в миг были потеряны, а я не могла вырваться из лап мучителей, наслаждающимися моим крахом для осуществления мечты. Одно действие и адская боль в пальцах. Горькие слёзы обиды жгли, когда моё место заменяет другой, предвкушая вкус победы, а ты, стоя у кулис, с перебинтованными пальцами, не можешь показать, насколько тебе больно и рассказать о своей боли, ведь может пострадать тот, кем дорожишь больше всего. Стена возвышается так же, как и недосказанность и безвыходность действий. Бой был проигран, и я не смогла больше сыграть ни одну ноту, где груз давления лишь порождал чёрную пустоту в голове, и фортепиано стало плодом моего разбитого сердца, ведь музыка больше не приносила удовольствие, а присутствие сестры усугубляло положение вещей. Эта неудача вырвала яму в моих надеждах, падать оказалось намного больнее, чем я предполагала и понятия не имела, где взять силы подняться и вернуть любовь к музыке. «Всем рано или поздно придётся оставить кого-то позади. Пусть это будет враг, чем близкий человек. Только враг будет грызть ногти оттого, что ты нашёл в себе силы бороться за свою мечту». Дядя успокоил мою тревогу в груди и смогла преодолеть саму себя, чтоб продолжить жить дальше на новом месте и была сильно роздасована увидеть моего соперника в музыкальном конкурсе, который так хотел побороться за звание лучшего исполнителя и так сильно был розочарован в моём поражении для осуществления мечты. Он стал первым человеком, встретившего в новой школе, когда проходила мимо музыкального класса. Его техника игры завораживала, как и взгляд красивых шоколадных глаз, смотрящих в глубь моей души. Ранили невидимыми нитями вожделения, переворачивая поставленные замки, и создали завистливого человека, у которого появилась боязнь к желаемому инструменту. Ли Хен У при виде меня всегда тяжело вздыхал и кивал головой, а когда появлялось время для разговора, а у него всегда находилось что сказать, указывал на мои ошибки и недостатки, чем больше вводил меня в депрессию. Тогда, когда видела его на сцене, он был неотразим в чёрном смокинге, а больше всего впечатлила игра, где чувства вырывались через край и дарили удущающее ощущение пустоты в сердце, от этого тяжесть только усугублялось и хотела скрыться, убежать от самой себя и пугающих мыслей в голове. Я не представляла, даже не догадывалась о том, что для Ли я была недосягаема, той, до которой дотронешься и сразу обожёшься. Его первый подарок стал моей надеждой для того, чтобы цепляться за ту хрупкую вещь, как вера в будущее. «Я веру в то, что ты сейчас смотришь на меня и наверняка волнуешься, но не беспокойся. Я справлюсь ради сестры и самой себя». Явившись ко второму уроку, словно ураган в ясную погоду, сразу заработала дополнительные занятия после уроков, и уловила язвительный смешок из уст Сон, что, честно говоря, меня озадачил, пока не села на своё место. — На сегодняшнем занятии каждый из вас сыграет любую композицию, — продолжил учитель, поправив очки, — Не важно, как вы будете играть, главное, чтобы вы могли показать чувства, которые хотите передать через свою игру. На мгновение я растерялась. Сыграть? Скользнувшее волнение в груди мне совсем не понравилось, так же само, как и слова Ю Ны: «Надеюсь, ты не облажаешься, как в прошлый раз?». Её голос наполнен пренебрежением, будто в ней было что-то, чем могла превосходить нас, и это действительно заставило усомниться в самой себе. — Было так жалко смотреть, когда ты не смогла сыграть ни одну ноту. Видимо, гениальность была только в крови твоей сестры, - добавила, садясь на свое место. — Хорошо, что сама это признала, — улыбаюсь в натянутой улыбке, совсем не радуясь тому, что получила комплимент в свою сторону, зато с наслаждением наблюдала, как исказилось на миг лицо одноклассницы. И почему мне от этого стало легче? Порывшись в столе, наткнулась на нотную тетрадь сестры и с интересом переворачивала страницы, слегка растягивая губы в улыбке, видя старания Ын Сыль. Она всё также бездарна в написании стихов. Слова совсем не попадали в рифму, не было смысла в них, однако...Сердце, что без вольно молчит Жаждит встречи с тобой. Есть то, что хочу сказать тебе, но держу слова при себе, боясь, что стало поздно. Я здесь. Всё ещё здесь. Пожалуйста, прими меня обратно. Я... Скучаю.
Пальцы сжимают одну сторону тетради. Как она может быть настолько глупой, чтобы винить себя в моей трусости. Это я, кто должен просить прощения, но никак не она. Ын Сыль, ты правда глупая. Кабинет наполнился тихой и мелодичной композицией. Она заставила отвлечься от мыслей и посмотреть на играющего одноклассника, чьи пальцы ловко скользили по клавишам пианино. — Мелодия, по-моему, я её где-то слышала, - удрученно наклонила голову вбок, крутя в голове осколки старых воспоминаний. flashback «— Кто так ненавидит музыку, что так беспощадно терзает клавиши? — сидя на диване, листала новый выпуск журнала современной музыки, когда в гостиную вошла Ын Сыль, слушая в телефоне бесчувственное брычание музыки. Близнец пронзила меня недовольным взглядом. — Не все великолепны в игре, как ты, Ю Сыль, — в голосе слышатся обидные нотки, на что я закатываю глаза, вновь возвращаясь к чтению. — Не важно, насколько талантлив человек в игре. Если тебе это не дано, то лучше не начинать. Музыкой наслаждаются, а не издеваются». В голове проносится воспоминание, и я узнаю этот усовершенствованный вариант композиции, наполненный чувством долгих репетиций и силой воли, что сама не замечаю, насколько увлеклась его игрой, ощущая, как меня переполняет эйфория от утончённой музыки. Мне всегда нравились люди, знающие толк в настоящем шедевре. Из этой самой эйфории выводит фальшивая игра, резко бьющая по ушам, и инстуктивно хватаюсь за уши, чтобы не слышать это издевательство. «Композитор» сменился, и сама Сон Ю На с гордой постановой восседала за инструментом, портя моё чувство о прекрасном. — Что с тобой? — доносится тихий голос соседа, и я смотрю на него жалостным взглядом, что сбивает его с толку, и он смотрит с беспокойством в мои глаза. — Мои уши слишком чувствительны к беспощадному терзанию ни в чём не повинных клавиш, — прибавляется ноющий тон, и борюсь с желанием, чтобы не вскочить и не закричать: «Пожалейте того, кто рождён с чутким слухом!». Верно тогда подметил друг, сказав, что кто рождён блистать, в дно не упадёт, а кто собирается украсть славу — сгинет в своей жадности. Ю На старается блистать здесь и сейчас, хотя крупно фальшивит, искажая прелестную музыку своей безвкусной игрой. Не столь важно правильно сыграть, а главное — почувствовать сердцем всё, что хочешь передать. Это ещё раз доказывает, что внутри неё полная тьма. — Желаю провала тебе, неудачница, - срывается ядовитые слова из её уст, когда наступила моя очередь выходить и проходя мимо неё, та успела промолвить пару комплиментов. Все больше начинает раздражать её манера действовать на нервы и то, как хочет выглядить круто в глазах одноклассников. Они видели в ней лидера, ту, которая способна уничтожить взглядом, если перейти ей дорогу. Это её способ показать, что она лучше всех? — Хан Ын Сыль, надеюсь в этой раз Вы нас удивите, — голос учителя привлекает внимание и уверенно сажусь за инструмент, ложа нотную тетрадь на подставку, где успела нанести пару штрихов, чтоб придать тексту свежести. Ын Сыль, сегодня я играю для тебя. Каждая нота, каждая клавиша, создающая звук, каждая мысль, каждое действие — предназначаются тебе. Я не могу достучаться до тебя, не могу сделать так, чтобы ты очнулась, но хочу показать, насколько люблю тебя. Ты - то, за что я цепляююсь сейчас. Пальцы начинают плавно скользит по белым клавишам, создавая контраст с чёрными, это словно была игра чувств, от слабых звучаний до самых сильных, где каждая клавиша заключила в себе эмоцию. Между нами всё ещё существует нить, которая связывает наши узы. Пусть сейчас она находится в призрачном состоянии, но продолжает существует до тех пор, пока мы есть друг у друга. Закончив играть, по кабинету прошли громкие аплодисменты, начавшиеся с учителя и подловившимися остальными. — Спасибо, сонсэнним, благодаря вашим урокам я научилась играть, - пытаюсь искренне улыбнуться, наклонив слегка голову так, чтобы скрыть лицо волосами и выдать настоящии чувства своей игры. Кого благодарить нужно так это моего друга и его стальных нервов. Направляясь к своему месту, заметила озлобленное лицо бывшей подруги - этот раунд остался за мной. — Ын Сыль, это было просто волшебно, — на перемене догнал Чонгук, закинув свои руки нам на плечи с Мин. Его класс любезно согласился разделить урок с нами, чем заниматься самоподготовкой. — Ты практически совершенна, как твоя сестра. — Завидовать тому, в чём нет ничего особенного, слишко печально, — дергаю плечом, давая понять, что такие действия неприятны мне. Парень сильнее напрягает руку и за шею притягивает к себе, позволяя между нами непозволительную близость. Смотреть в карие глаза и видеть в них своё собственное отражение больше не вызывает того волнительного ощущения внутри, нет бабочек в животе. В средней школе была пытка любить Чонгука, когда он так отчаянно гонялся за тенями сомнительной популярности от меня к тонсен, всякий раз дёргая за клубок нервов. Любовь в пятнадцать лет, что ещё может быть хуже? Упрекала сестру, а в итоге сама в ней застряла, перестав видеть мир вокруг себя. Чон казался сплошным идеалом среди остальных мальчишек, интересующихся мимолётными увлечениями. Он был внимателен и особо угадлив в моих желаниях, будто умел читать мысли, и те редкие улыбки, напитанные искренностью и счастьем, хотела, чтобы принадлежали только мне, а не Ын Сыль, которая светилась при виде него, сразу забывая обо всём на свете. И каждый раз, думая, что смогла обратить внимание на себя, — терпела поражение. Испытывая самые сильные чувства к Чонгуку, не замечала, как «любовь» превратилась в одержимость и позволила Сон сломить меня, обратив мои сильные стороны в большую слабость. Неудачи так и потекли рекой, всё больше порождая ненависть и желание, чтобы сестры никогда не было в моей жизни. Можно ли считать приезд дяди в город по важным делам причиной, позволившей переосмыслить вещи на происходящее? Он как-то обронил: «Нельзя сжимать что-то драгоценное в руках. Хватка может оказаться настолько сильной, что под натиском сломается, оставив в душе большую дыру сожалений». И самая драгоценная вещь, которая была запятнана болью и отчаянием, позволяя тьме поглотить вихрем ледяной глыбы, было моё сердце. Ненависть охватывала с такой силой, что перестала понимать грань дозволенного, и я быстро позабыла слова отца о чести и достоинства человека. Вся злость, накапливаемая ссорами, ревностью, жалостью, обидами превратила в безжалостного человека без капли эмоций. Тэхён при нашей первой встречи назвал меня «ледышкой», и прозвище вмиг разлетелось по учреждению, не забыв приукрасить слухи фантастическими россказнями. Со временем Ким признался, что ему было интересно доставать меня, потому что так ледышка начала показывать свои эмоции. Это всё кажется глупым, только не делая этого, смогла бы я найти друзей? Ли Хён У открыл во мне новую жизнь в музыке; Тэхён и Чжи Ын показали, что в нашем мире ещё есть значимость истинной дружбы; Ли Чон Сок и Ким Намджун доказали, что людям можно доверять. Однако, все ли люди такие? Нет идеальных людей, в каждом есть тёмная сторона, скрывающаяся под тысячами масками, и они с трудом могут доверить свою жизнь кому-то другому, кроме самих себя. Задумываясь об этом, я считала так же. Я доверяла только себе, полагалась на саму себя и поставила рамки для самой себя, и очень раздражало, как кто-то разрушал эти же рамки. Быть покладистой — это не в стиле Хан Ю Сыль. Хан Ю Сыль — независимая личность, непоколебима в своих решениях, делает, что соблагоразуется; зачем думать о глупых вещах вроде «совесть» или «признавание ошибок»? Чжи Ын высказала своё личное мнение, хотя это больше подходило на «накипело»: «...В этом мире ничего не вечно. Зачем тратить жизнь на обиды и ссоры, если существуют прекрасные вещи, которые окружают нас. Например, я. Разве не видишь, что я хочу подружиться с тобой? Ты кажешься сильным человеком, а на самом деле боишься довериться кому-то, поэтому и ведёшь себя, как эгоистичная стерва». Она, конечно, долго потом извинялась за «стерву», даже пряталась по углам, боясь, что могу убить не только взглядом, но с того времени многое успело поменяться. И сейчас, смотря в ранее любимые глаза, в которых видела весь свой мир, осознала, что Чонгук никогда не являлся центром моей вселенной, и его сердце всегда принадлежало только Ын Сыль, даже если он этого не осознавал, я это знала. Сон Ю На получила поражение за завоевание сердце того, кто ей никогда не принадлежал. — Ты стала злюкой, — тычит пальцем в щёку, а мне хочется тут же сломать его и послать на все четыре стороны, пока в поле зрения не появляется упомянутая в мыслях личность, скрываясь за углом коридора. Спихнув руку Чона со своих плеч, вырвалась вперёд, направляясь следом за одноклассницей, вид которой мне не понравился. Её лицо было слишком злое, отчего даже казалось, что в воздухе витает змеиный аромат, ищущий свою потенциальную жертву, чтобы превратить жизнь в адскую боль. — Эй, Кай, как там поживает старшая сестрица? — её силуэт не заставляет долго искать, и доносятся обрывки слов, нарушавшие моё личное пространство в Новом Орлеане. — Что? Уехала во Францию? Как мило, а то уже подумала, что они успели поменяться местами. Как приедет устрой ей радужный приём, пока младшая... — шатенка не успевает договорить, как я вырываю телефон из её руки и со всей силой бью об асфальт, вымещая весь гнев, охвативший внезапным порывом. — Эй! Ты что творишь!? — тёмные зрачки расширяются, и во взгляде плещется настоящая ярость, вмиг пронзая меня волной презрения. — Что, не нравятся, когда твои вещи так ломаются, да? — я сейчас была так зла на неё, не понимая причины на такие поступки и заслужили ли мы вообще их? Весь вид Ю Ны вызывал монтраж, отчего все тело покрывалось мурашками от одного её имени, а внутри взрвывался вулкан с подобающими словами недовольства. — Тебе вчера не составило труда толкнуть меня с лестницы. Думаешь, что я просто всё так оставлю? — с надменной ухмылкой наступаю ногой на телефон, сильнее впечатывая его размашистыми движениями в асфальт. Шатенка пытается держать себя в руках, не сводя своего взгляда с моего лица, и не сдерживается, когда ухмылка вновь появляется на моих устах. — Хан Ын Сыль, ты кем себя возомнила? — замахивается, но успеваю поймать её руку и сжимаю её запястье с силой, показывая, насколько я сейчас раздражена. — Разве я не говорила тебе прекратить это всё? Жизнь Ю Сыль испортила, теперь мне прохода не даёшь! Что мы сделали тебе, что травишь нам жизнь? — Одно ваше существование приводит меня в ярость, — вырывает руку и ударяет ногой по моей больной ноге, где сразу же сдерживаю порыв опуститься вниз и продолжаю зрительный контакт, — Этого я тебе не прощу, Хан Ын Сыль, — поднимает телефон и уходит гордой походкой, будто пытается доказать, что наш раунд сравнялся. Её слова были пропитаны ядом, что так и плескался в мою сторону, а мне не давало покоя то, что для ненависти нужна причина. И пока я думала о таких вещах, совсем не заметила подкравшуюся тень сзади, только и успела познать, какого это быть оглушённым громким криком практически возле уха и от неожиданности «упасть» в объятия Мина. Сильные руки быстро подхватили меня, когда была готова приземлиться на землю, и слегка испуганно смотрела на парня, приход которого не заметила. Больше всего пугал не этот факт, а две тени, излучавшие полное недовольство. — Ну здравствуй, Хан Ын Сыль!