Над уровнем моря

      — Это вовремя я сменился… — прикладывая ладонь ко лбу, заключил Кот. — У нас аспирин есть?       Физик помотал головой, мол, так и думал, что так быстро и просто они не отделаются. С Котом постоянно что-то случалось, а он всегда был непосредственным участником этого апокалипсиса. В принципе, частенько получалось даже весело, так что ругать Ваську приходилось не так часто. А сейчас и вовсе: от него вообще не зависело, что он где-то что-то подхватил. Да и сам Кот явно не был рад тому, что в этой нагретой солнцем консервной банке ему предстоит раскаляться еще сильнее. Становилось понятно, что из их очереди на водительское место он пока выбывает.       Серега видел, как напряглась Женя, услышав от Васи, что ему снова нехорошо. День уже перевалил за вторую половину, и радовало хотя бы то, что пекло скоро начнет спадать. А расстраивало то, что сейчас стояло именно оно — это самое обеденное пекло, когда солнце особенно раскаляется, но нужно лишь перетерпеть это время, чтоб в открытые окна попал свежий прохладный воздух. Только вот Васе сейчас меньше всего хотелось, чтоб в салоне стало холоднее. Его начинало знобить. Морозило. Он с трудом понимал свое состояние: вроде и жарко, а вроде и по коже бежит дрожь. От этого становилось еще хуже, он будто разрывался между жаром и холодом, к тому же понимая, что таблетка подействует далеко не сразу, если вообще подействует нормально. Случалось, что они не работали так, как надо. И тому причиной были какие-то особенности организма. Как кто-то когда-то пошутил: «Настолько упертый и самоуверенный, что даже с болячками хочет сам воевать, без помощников». Сейчас Кот понимал: к черту эту упертость. Только вот повлиять на самого себя мог только внушением, но получалось плохо.       Выпитая таблетка, еле слышное мурлыкание магнитолы, обороты друзей в его сторону и его кивки или короткое: «Да не умер еще, живой», «да слышу я вас, просто свои жизни считал: сколько там из девяти осталось», «если умру — вы узнаете об этом первыми». За это Женя пару раз замахнулась на него тем, что попадалось под руку. Она знала, что Кот никогда не признается им, что ему плохо, пока ему не станет по-настоящему худо. Серега только вздыхал и говорил: «Если шутит — точно жить будет». И Мура, еще раз замахнувшись на Кота, разворачивалась к себе. Тот лишь натянуто улыбался и ждал, когда таблетка подействует.       И она, видимо, начала действовать, потому как скоро он почувствовал, как глаза закрываются, как сон плавно накрывает его, а сопротивляться не было ни сил, ни желания — и время быстрее пройдет, и, может, хоть полегче станет. Прислонился головой к подголовнику и закрыл глаза, желая в следующий раз открыть их на подъезде к Петербургу.       У Тайфунов было спокойнее. Только Боря все равно был как будто сам не свой. Будто думал о чем-то, осмысливал. Но ни о чем сложном для размышлений они не говорили, а значит это что-то, о чем знает и думает только он. Или не только? По крайней мере, Батю с Багирой он в эти думы не посвящал, а они и не лезли, зная границы личного пространства.       — Мы есть-то будем? — его голос, обычный, веселый, ничем не обремененный раздался с заднего сидения, а рука уже потянулась за рацией, чтобы предупредить о своем намерении Смерчей.       Рита улыбнулась: значит, чего-то нехорошего не случилось. Боря, конечно, был специалистом высшего уровня, но от нее укрыть свои истинные переживания ему практически не удавалось. Может, Батя и остальные и не придали бы этому значения, а она, Русалка, всегда уловила бы недомолвки своего Боцмана. Сейчас же всё выглядело вполне обычно: ни на лице, ни в голосе не звучало грустных нот, а лишь играла улыбка, потому она лишь усмехнулась и подала ему рацию, чтоб тот по-командирски оповестил молодежь.       «Товарищи, вы как хотите, а я бы сейчас слона съел», — послышалось из брошенной на заднее сидении рации Смерча.       Кот даже ухом не повел, когда возле него прошуршал голос Бизона, а Серега с Женей воевали с навигатором, который уперто отправлял их в Питер через Анапу. «Перегрелась, что ли», — в очередной раз перебивая путевую точку, бурчала Мура, а Физик, почти не отрывая глаз от дороги, направлял ее «попробовать еще вот так» и удивлялся, какой замороченной может быть гражданская электроника. Он-то привык к высоким технологиям, а тут сам, подобно Васе когда-то, готов задать вопрос: «Что это за свистулька?».       «Мы сворачиваем около поворота», — тоже осталось неуслышанным; Кот только поморщился, но тут же лицо приняло расслабленный вид, а Мура, кажется, наконец закончила войну с железным проводником.       Находящийся за рулем Батя даже не обратил внимания, что черный «Мицубиси» и не собирался съезжать на обочину. Всегда внимательный командир даже не подумал, что что-то может пойти не так и спокойно выкрутил руль в сторону съезда. Тем временем Рита и Боря собирали нужные для приема пищи принадлежности в салоне машины и просто не имели возможности одновременно приглядывать за младшими товарищами. И только когда уже припарковались и стали разбираться с продуктами, поняли, что кроме них здесь никого нет, как нет и машины Васи.       Багира огляделась по сторонам. Ни дальше, ни где бы то ни было в зоне видимости знакомой машины не было видно. Может, рацию не услышали? Но Батя же должен был видеть, свернет ли машина перед ним или нет. Но на вопрос об этом Булатов только многозначительно посмотрел на Кошкину и понял, что вообще не придал ни малейшего значения тому, что ребята-то впереди едут и должны были повернуть первые.       — Бать, я теперь понимаю, в кого Кот такой шалопай… Точно «Батина школа», — разведя руки в стороны и ударив ими по бедрам, Кошкина потянулась в машину, чтоб сообщить ребятам, которые за эти минуты могли уже неплохо так отъехать от них.       — Да что я… Я… — в голову как назло ничего не шло.       — Вы как муж с женой ругаетесь. Выясняете, в кого сын пошел. Что плохое — то в отца, а вот если что-то хорошее, то это сразу мамино… — прислонившись к двери автомобиля и подставив лицо ярким солнечным лучам, размышлял вслух, посмеиваясь, Бизон.       Рита перелезла на заднем сидении с одного края сидения на другой и открыла окно двери, к которой прислонился Боря.       — Товарищ семейный психолог, может, мы поедем? Ребята-то с навигатором, — сказала она ему, видя, как Бизон вздрогнул, не ожидая, что она окажется за его спиной.       — Что, всё, отдохнули? — наигранно расстроившись, промямлил Тарасов и глубоко вздохнул. — Не даете даже витамин Д повпитывать.       — Поехали, успеешь еще впитать. Только ехать-то куда? Где ребята? — оглядываясь, будто они спрятались где-то здесь, говорил Булатов, а Рита уже тем временем достала рацию.       «Ребята, остановитесь. Кот, Мура, Физик», — шипела рация на заднем сидении. На этот раз ее услышала Мура и, обернувшись назад, попросила было Кота ответить ребятам, но увидела, что Вася сейчас далек от их насущных проблем. Взяла рацию сама и ответила.       — Да мы не слышали просто. Всё нормально. Остановиться или назад сдать?       Серега внимательно слушал, о чем говорили Рита и Женя и, услышав, что лучше самим остановиться в ближайшем месте, где будет удобно перекусить, стал сбрасывать скорость и высматривать, где это сделать было бы выгоднее. Неплохая полянка нашлась очень скоро. Благо, ближайших несколько километров, которые они проехали в гордом одиночестве, поворотов не было и Тайфуны без труда смогут их найти.       Свернув на обочину, Физик спросил у Муры, что будут делать с Котом: будить или пусть спит? С одной стороны, тревожить его сейчас было бы нечестно по отношению к нему, пусть отдохнет. А с другой, не начнет ли он сам потом наезжать, что его даже не спросили, будет он есть или нет? И все же решили, что его возмущения они как-нибудь перетерпят, да и, Серега видел, Женя несклонна нарушать сон Ионова. Покачал головой: Кошаки.       Вышли из машины и вытянулись. После парома они еще не делали ни одной остановки, и так потеряв там очень много времени. И теперь было просто необходимо встать в полный рост или упасть прямо на траву, раскинув руки в стороны. Женя потихоньку начинала готовить бутерброды, Физик следил за греющим воду в машине кипятильником и время от времени поглядывал на проезжую часть, ища знакомую машину. Удивлялся, как они втроем (ну ладно, вдвоем, Вася временно выпадал из общего списка) не услышали треск рации. «С ума вроде по одиночке сходят, а вместе гриппом болеют, — глянул на мирно спящего Ионова, — а у нас всё наоборот».       Скоро подъехала и машина Тайфунов, из которой потянулись друг за другом Бизон, Батя и Багира. Рита быстрее товарищей подошла к Муре и Физику, оглядела уже накрытый стол в лице раскинутого пледа и нарезанных бутербродов и огурцов с помидорами.       — Ишь ты, без нас хотели уехать! — ехидно улыбнулся Бизон и шуточно пригрозил ребятам пальцем.       — Это вы всё без нас съесть хотели, — поддержал Физик и тоже улыбнулся. — Прошу к столу.       — А Кот где? Неужели не голодный? Или вы опять поссорились?       — Да никто с ним не ссорился.       — Это он со всеми, да? — Боря ухмыльнулся и взял с тарелочки кусок помидора, положил его на бутерброд.       — Да спит он. Болеет. Чувствует себя плохо, — кивнув в сторону машины, сказала Мура и встретилась взглядами с Багирой. — Всё нормально. Простуда. Пройдёт.       — Только надо ему еды оставить, а то точно со всеми поссорится и заставит остановить у первой забегаловки, а я им не доверяю.       Вздыхая, говорили о том, что потеряли слишком много времени на пароме и выбились из намеченного графика. Можно было бы растянуть путешествие на три, а не два дня, но это в их планы не входило; можно было бы жать на газ без жалости ни к машине, ни к бедным гаишникам, у которых радар зашкалит. Но решили не принимать пока радикальные меры, а просто ехать, где-то чуть ускоряясь, где-то помедленнее — посмотрят по обстановке. Так теперь еще и Кот не внушал доверия со своим здоровьем. Хотелось верить, что действительно ничего серьезного и ему хватит времени просто отлежаться — все же организм сильный, молодой — Ионов не раз это подтверждал, выкарабкиваясь практически из безнадежных случаев.       Солнце все еще палило, совсем медленно меняя угол к горизонту. Быстро поели, хотя хотелось растянуть эти моменты, подольше побыть на воздухе и размять мышцы и кости. Только вот время шло, и это угнетало. С одной стороны, хотелось оттянуть момент, когда они вновь окажутся в автомобилях, а с другой — чем быстрее они это сделают, тем быстрее закончатся километры, которые им нужно преодолеть. И это было неоспоримо. А значит, нужно было решаться и прибирать остатки импровизированного обеда.       Вновь расселись по местам и, переглянувшись друг между другом, принялись отъезжать от обочины, возвращаясь в неплотный поток машин. Кот до сих пор спал — видимо, сильно прижало. А может, просто отсыпался за то, что этой ночью практически не спал. Тем не менее все понимали, что так проще и им, и ему. Пока он спит, его не беспокоит болезнь, а их не волнует то, что его беспокоит болезнь. Вот же вовремя всё всегда… Не мог подхватить чуть раньше, отлежался бы в номере спокойно, а потом бы поехал со здоровым телом и чистой душой.       Их будто передернуло, когда они поняли, что подъехали к той пробке, в которой их мотнуло тогда. К той самой, где проводники за «чисто символическую плату» готовы были провести их куда угодно. И с удивлением обнаружили, что пробка движется довольно скоро, а вовсе не «стоит мертво часы напролет», как утверждали многие в первую дорогу. Плавно двигались. Это больше проверяло реакцию водителей, которым нужно было то тормозить, то заводить машину, а ехавшие впереди машины не всегда грамотно действовали и то тормозили очень резко, то медленно начинали движение. Мура, чья очередь теперь настала занять место за рулем, пыталась разглядеть заранее, когда двинутся автомобили спереди, но получалось не всегда.       Хватало времени для того, чтобы рассмотреть быт в местных деревнях. Всё было немного не так, как в поселках их региона и прочей Европейской части. На юге вообще царила какая-то обособленная атмосфера. Другая жизнь, другой воздух, другие дома, именно южные, почему-то при взгляде на них вспоминались Гоголевские рассказы. Не Петербургские, а ранние, пронизанные тайной и мистикой, так тесно переплетенной с жизнью людей.       Кот проснулся на одном из таких этапов, когда вновь начали немного ехать. Он поморщился, провел ладошкой по лицу и почувствовал, как затекла шея, пока он спал, чуть наклонив голову набок и оперевшись ею о панель перед окном. Вроде стало полегче. Озноб больше не колотил по коже, голова не ныла, да и в целом самочувствие оценивалось им как вполне удовлетворительное. Поправил ремень безопасности, сдавивший грудь за время сна, потер шею и выглянул в окно, хотя вид из него давал мало информации.       — Проснулся, — улыбнулся Серега, обернувшись с переднего сидения; и Вася только сейчас заметил, что водитель сменился, — а то Женька уже переживать начала, что долго спишь.       — Ничего я не… — хотела было возразить Мура, но передумала и, увидев в висящее в салоне зеркальце улыбку Кота, лишь фыркнула и вновь затормозила. — Чувствуешь себя как? Совсем плохо?       — Да нормально всё. Ребят, правда, и не такое бывало, сами знаете. И ничего. А тут — фигня.       — Это он просто еще не знает, что мы ели без него, — полушепотом, но рассчитывая, что услышит не только Женя, но и Вася, сказал Серега, чуть наклонившись в сторону водительского сидения.       — С этого места поподробнее, — не дав Муре и слова сказать, Кот тут же вклинился в их неначавшийся разговор. — Я вообще-то жив, а вы меня уже не считаете. Понятно всё, друзья мои. Уже поди съели мою часть.       — Твоё съешь, как же. Женька позаботилась. Только я не Женька. Вот тебе набор, комбинируй как хочешь, с рук кормить не буду.       Серега припомнил, как Мура кормила их обоих, делая бутерброды. Данную услугу оказывать Васе он не собирался, потому лишь вручил контейнеры, спросил, будет ли тот чай или кофе и подключил кипятильник, услышав утвердительный ответ. Ионов принял из рук друга контейнеры с едой и рассмотрел, что ему оставили друзья. Конечно, хотелось размяться, выйти на свежий воздух и проветрить мозги. Понимал, что, во-первых, из-за него одного остановку делать никто не будет, а во-вторых, только время потеряют. А это была не очень себе перспектива.       Сварганил себе бутерброд и успел съесть его, до того как забурлили пузырьки в стакане с кипятильником. Серега высыпал туда пакетик кофе и передал Васе. Тот и правда ожил. Заметно приободрился, ушла та заметная бледность, он вообще стал поактивнее, уплетал еду за обе щеки, а потом попросил «чего-нибудь сладенького». Физик бросил ему конфетку, которую нашел по указанию Жени в бардачке.       — Жить будет, — заключил Мыцик, глядя на запивающего конфету кофе Ионова.       Солнце плавно катилось за горизонт, и вот уже небо вместо светло-голубого окрасилось в какой-то красновато-синий оттенок. Жар спадал, воздух переставал быть раскаленным и охлаждался, и такой, он уже больше радовал, проникая в открытые окна машин. Пара очень коротких остановок уже давно стерлась из памяти, и все только и делали, что кляли эту задержку на пароме, из-за которой они проехали намного меньше, чем планировалось. Но кляни не кляни, а выхода, кроме как смириться и ехать вперед, у них не было. Теперь решили не останавливаться просто так, а ехать до упора — до места, где остановятся на ночлег.       Бизон всё еще припоминал Бате, что тот смог проглядеть целый Смерч, Булатов честно пытался ответить, что и он, Боря, не стал дожидаться, пока они ответят по рации. В этот шуточный спор всегда вмешивалась Багира и, достав то печенье, то еще что-нибудь, раздавала мужчинам и говорила, что они оба ее удивили.       Ту пробку, с которой так не хотелось вновь соприкасаться, вспоминали с легким смешком: оказывается, не так страшен черт, как его малюют. Буквально минут за двадцать-тридцать они ее миновали абсолютно и поехали себе спокойно, оставив все деньги в кошельке. Может, повезло. Может, время суток попалось более удачное. А может, просто страху наводят больше. И больше склонялись к этой версии.       Теперь, когда уже начинало темнеть, стали задумываться о ночлеге, но в то время, пока собирались, гостиницы на пути попадались одна за другой, а вот когда действительно решились, их как будто срезали под корень — проехали больше ста километров — и ни единой. Создавалось впечатление, что кто-то и правда издевается над ними.       Вася не подавал вида, что снова чувствует себя не очень. Пока что действительно всё было вполне удовлетворительно. Может, просто устал. И когда говорил это сам себе, тут же отвечалось другое: «Спецназовец и устал. В машине сидеть устал!». Это раздражало, но и поделать с собой он ничего не мог. А уж тем более признаваться ребятам в своей слабости. Хотелось поскорее растянуться где-нибудь на кровати и уснуть. Да можно даже на полу — лишь бы растянуться, а не сидеть в этой полусогнутой позе. Повел плечами, то ли разгоняя кровь, то ли разминая мышцы, выглянул в окно, смотря на темный лесок вдали и какое-то поле. И ни единого домика. Ни намека.       Но вот, спустя еще минут сорок показалась деревенька, маленькая (по меньшей мере, так им показалось), и возле одного дома показалась освещенная фарами табличка о том, что здесь можно снять жилье. Переговорив между собой в машинах, а потом связавшись с остальными, решили единогласно: их вариант. Ехать дальше уже не хотелось. Тем более опять дотянули до темноты. А выехать решили рано, чтоб хоть как-то компенсировать часы простоя.       Поставили машины около дома. Батя пошел разговаривать с хозяевами, а остальные собирали вещи, которые могут им понадобиться сейчас и утром. Ночная прохлада не оставляла и намека на дневное пекло, и становилось даже как-то не по себе от такого перепада — в машине все равно было душновато и некомфортно. Потирали плечи, ожидая Батю. Скоро он показался в воротах дома вместе с женщиной лет пятидесяти пяти. Все поняли: скоро спать.       Дом был небольшой, но с довольно странной планировкой: из сеней, довольно длинных, заходили во что-то навроде кухни, но и напоминающее коридор, из которого было два «пути», по одному из которых женщина повела гостей и указала на две комнаты. Одна из них была обычная: с дверью и кроватью. А вот вторая опять же напоминала что-то проходное, правда односторонне. Она не была закрыта какой-либо дверью, там стоял диван, который можно было бы раздернуть и получить еще место, и кресло, которое тоже можно было расстелить. Стоял телевизор, незашторенные окна выходили на их машины.       Пооглядев предоставленный им выбор, Смерчи и Тайфуны решили, что другого выхода у них все равно. «Комнату с дверью» берут себе Мура и Багира, а остальные уже как-нибудь распределяются по комнате. Кто-то один должен был лечь на пол. Кота как заболевшего хотели исключить из списка, решив поберечь его, но Ионов уперся: никаких поблажек, он не болен чем-то серьезным и не надо так быстро списывать его со счетов. Увидев, что Кот настроен решительно, не стали противиться — себе дороже, а он все равно своего добьется.       Старый дедовский метод «камень-ножницы-бумага» оставил за бортом Батю. Коту выпало кресло, а Физику с Бизоном — диван. Ребята переглянулись, на том и порешили. Да и сил на бесполезные споры уже не было. Багира и Мура показались на их пороге со словами: «Нам там баньку предлагают, пойдем? Только надо минут пятнадцать подождать, пока готова будет». Мужчины переглянулись, будто спрашивая у остальных, что сильнее: желание спать или вымыться?       — Так, на улице тепло, значит и там не замерзну! — Кот накинул на плечо полотенце, спросил у Муры, где у них какой-нибудь шампунь. После этого вопроса всем сразу стало ясно, кто упаковывал чемоданы, а кто… а кто Кот. Женя, пожав плечами, сказала, что где-то в машине и потащила Ионова туда.       На выходе из дома к ним подошла хозяйка дома и предупредила о том, что в беседке во дворе сидят ее дети, приехавшие этим вечером. Глянув вглубь двора, ребята поняли, что сидят они явно не за чашкой чая, а за чем-то более горячительным. Тем не менее смущаться было некогда, и они дали понять, что услышали ее.       Потеря нашлась очень быстро. Как Женя и помнила, они лежали наверху в одной из сумок. Вася же и не представлял, где будет это всё искать, потому что, хоть и собирали вроде вместе, он стремительно не помнил, что и куда они положили, а вот Женя, видимо, более ответственно к этому подошла. Мура, улыбаясь, вручила Коту банные принадлежности. Войдя во двор, обратили внимание на компанию, как оказалось, детей, которая почему-то была не замечена во время их первого появления в этом дворе. Может, просто не было сил смотреть на что-то вокруг себя, а сейчас словно открылось второе дыхание, которое они хотели потратить на нормальную подготовку ко сну.       — Жень… — кивнув в сторону довольно шумной компании, тихо заговорил Кот, — давай ты первая пойдешь, а я у двери постою, не нравятся они мне. Мужики пьяные.       Он был серьезен, говоря это. В этом не было игры или какого-то его плана, чтоб побыть с ней наедине, это не был намек, а вполне серьезное заявление. Женя даже немного поежилась от его взгляда и сказала, что сейчас соберется. Кот не по-доброму посмотрел на пирующую компанию, затем перевел взгляд на скрывшуюся в доме Муру и стал ждать, пока она вновь появится. Не нравились ему эти товарищи, внутреннее чутье подсказывало, что они не из тех, кто выпьет и уснет.       Скоро Женя вернулась и повела Васю туда, где, по словам хозяйки, находилась баня. Мура зашла в небольшую деревянную постройку, в которой уже был включен свет. Стоял котел, под которым топилась печь, и был устроен довольно длинный и широкий деревянный полок, на который Женя поставила банные принадлежности. Набрала воды в котле и плеснула в таз. Аккуратно опустила руку в воду и поняла, что вода-то далеко не горячая и даже минут через пятнадцать таковой не станет, а значит со временем ожидания явно преуменьшили. Выбирать было не из чего, пришлось ополаскиваться такой. Рассчитывала она, конечно, на другое, но выбора им не предоставили.       — Ну что, часовой, как обстановка? — выйдя к Васе, Женя окликнула его и сказала о том, что сегодня его ждет максимум холодный душ, даже на теплый он не особо тянул.       — Давай, я пошла, — и она, невесомо коснувшись его плеча своей ладонью, направилась в дом.       Сев на кровать в комнате, Женя огляделась. Здесь ей было как-то некомфортно. Какой-то плакат висел на стене, причем не особо веселый, она вообще не поняла, что там изображено. На тумбочке лежали какие-то буклеты, взглянув на которые Жене стало не по себе: там писалось не то о каком-то Боге, не то о духе или магии в целом. «Этого нам только не хватало», — отбросив буклет в сторону и развернувшись спиной и к плакату, и к тумбочке, пробормотала Мурашова.       — Скорее бы уже утро, — сама от себя не ожидала, что скажет такое, пробурчала Женя и легла на кровать, припоминая, что, проходя по этому дому, видела женскую полицейскую форму с погонами майора. Это всё как-то с трудом складывалось в единый образ. Да и вообще, теперь Муре стала понятна и реакция Кота на шумных детей, только вот дети ли? А какого рода дети, учитывая буклеты? Становилось не по себе, даже учитывая то, что в соседней комнате целая группа мужчин-спецов, и они с Багирой не учительницы русского языка, было как-то не по себе. Против спящего все приемы хороши…       Скоро в комнату вернулась Рита, обсуждавшая до этого с остальными план дороги на завтра и время подъема. Только когда Багира закрыла дверь на шпингалет и развернулась к Жене лицом. «Так себе интерьерчик, да?» — подошла к незашторенному окну, сквозь которое мало что можно было разобрать при включенном свете.       — Угу. Не нравится мне здесь. Мрачно как-то…       Мура поправила неудобную подушку, откинула одеяло, под которым было невыносимо душно и перевернулась на другой бок.       Багира приоткрыла форточку, и с улицы тут же стали доноситься нетрезвые голоса. Причем, когда они сюда приехали, было тихо, не было слышно ни единого громкого и бранного слова, а теперь они разлетались по двору с приличной скоростью. Кошкина поморщилась и закрыла окно, предпочтя духоту изобилию разного вида пьяного бреда.       — Угораздило же… — проговорила она и выключила свет.       Скоро погас свет и во второй комнате. Вымотавший все их силы день не дал возможности чутко слушать, что происходит за окном. Только вот никому не понравилась эта компанию, на которую так или иначе натыкались взглядом. Не нравились им незнакомые, вдрызг пьяные люди вкупе с буклетиками какой-то секты, которые и в руки брать было неохота, не то что читать.       Женя проснулась от непонятной возни где-то за дверью. Присела в кровати и прислушалась: действительно, за дверью кто-то возился с их дверью. Дергал ручку на себя, толкал ее внутрь комнаты, слышались заплетающиеся мужские голоса, говорящие без стеснения и скидки на то, что здесь спят люди. «Да открывайся ты, а», «Вы откроетесь, или что?», «Да там они, я сам видел» — Мура пыталась интерпретировать обрывки фраз во что-то человеческое. Становилось как-то не по себе. Она привстала, все еще пытаясь расслышать, о чем они говорят, но это был какой-то слишком пьяный лепет «детей». Только она хотела растолкать Риту, говоря, что к ним напрямую нагло ломятся, как услышала из-за двери знакомые, вполне трезвые и уверенные голоса и узнала в них Кота, Физика и Бизона. Батин вроде тоже мелькал.       — Вам что там надо? Там люди спят! — пытаясь шептать, с раздражением говорил Кот.       — Нам в полицию позвонить? Да это мы запросто! — показательно разблокировав телефон, поддержал Физик.       Дальше было какое-то шебуршание. А потом в дверь тихо постучались, а из-за двери все еще слышался шепот их ребят. В особенности что-то раздраженно бубнил Кот, но остальные его активно поддерживали.       — И что это было? — приоткрыв дверь и увидев лишь знакомые лица, — спросила Мура.       — Пьянь дверью ошиблась. Всё нормально?       — Да, только они разбудили, — зевнув, Женя чуть приулыбнулась и пожелала остальным спокойной ночи.       И ребята, возбужденные сложившейся ситуацией, обсуждая нетрезвых товарищей (честно пытаясь делать это не громко), направились к себе. Мура прикрыла дверь, услышав последнее: «К девчонкам они нашим полезли!» — это был Кот; «ну оформили бы макияж им, если б были непонятливые» — а это уже пытался разрядить не очень приятную ситуацию Бизон.       Женя вновь защелкнула дверь на защелку и присела на кровать: выспаться нормально ей сегодня не удастся.