***
Утро выдалось слегка суматошным. За время отдыха как-то позабылось, что Ума прибыла сюда не с ними, а значит и отбыть должна в другое время. Как оказалось, уже утром. А они сами еще «на берегу» договорились о том, что уедут часа в два ночи, так что недолго им без Леси скучать. Ума оглядела комнату, посмотрела на собранный чемодан и Бизона. «Всё здесь началось, пусть здесь и закончится…» — эти мысли были как заклинание, только так хотелось, чтоб у них было еще время без всяких правил и уставов. — Последний раз!.. — уверяя в этом саму себя, Олеся подошла к Боре и, привстав на носочки, осторожно, но настойчиво коснулась губами его губ. Тарасов и среагировать не успел. Знает он этот «последний раз», а теперь уж точно понимает, что никакой это не конец и не может всё просто взять и стереться в памяти по возвращении домой. Кто-то постучался. Ума отпрыгнула от Бизона, а он, в свою очередь, принял каменное выражение лица, будто только что не боролся с самим собой: прервать поцелуй или насладиться последними его мгновениями? Ответ нашелся сам собой в лице Физика, появившегося на их пороге. — А я вспомнил, что Леська улетает, вот зашел. Ничего не перепутал? — Нет, Серег, все верно. Мы сейчас спустимся. Уманова только чемодан соберет, а то постоянно что-то да забудет. Да, Уманова? — Бизон по-свойски усмехнулся, будто поставив жирную точку и вновь перевоплотившись в командира. — Именно, товарищ командир, — с улыбкой завершила Леся и кивнула Сереге. Когда Кот открыл глаза, за окном было уже светло. Жени под боком не было. Да и вообще ее не было видно. Опять что-то случилось? Да вроде бы вчера всё выяснили, поняли друг друга, сказали и выплакали. Такой он Муру не видел никогда, она была по-настоящему потерянной и испуганной, он увидел ту ее часть, которую она всегда прятала. В особенности, от него и других Смерчей. Это служба, и тут слабости непозволительны. Он прекрасно это понимал, только вот иногда тоже хотелось тепла. Дверь открылась, и Вася увидел Женю. Она присела на край кровати и повернулась к нему. Спросила о самочувствии, а услышав, что всё в порядке, продолжила: «Там Ума уезжает. Самолет. Мы поедем провожать?». Кот смотрел на нее и видел буквально другую Женю. Не ту, вчерашнюю, но и не обыденную «железную леди». Это была просто Женя. Именно Женя, а не Мура. Неужели вчерашний разговор так сильно на нее повлиял? А ведь он и правда был сильнее всех страстей и поцелуев, какие у них только были. Обнажить тело не сложно, куда труднее обнажить душу. И она это сделала. Впервые открыла ему самое сокровенное, показала ему свои слезы и колючую боль, иголками впивающуюся в ничуть не железное, а живое и горячее сердце. — Мы? — Вася переспросил: а почему она не должна ехать из-за его плохого самочувствия, тем более что и оно сейчас нормальное. — А почему нет? — У тебя же голова болит, температура, — Мура припомнила его вчерашние слова. — Да и смысл всем в аэропорт тащиться? Вчера она почувствовала, как внутри нее самой всё изменилось. Как с каждой слезой внутри таяла крепость, которую она так долго строила, а в сердце, наоборот, разгорался огонь. — Права… Ты, как всегда, права… — он приулыбнулся. — Но я себя нормально чувствую, так что пойдем хоть пожелаем мягкой посадки. Когда они вышли во двор, Бизон уже спускал чемодан по лестнице, впереди него налегке шла Ума, а за столом пили чай Батя и Багира. Физик просто сидел рядом и что-то обсуждал с Ритой. Сели рядом с ними. Скоро это же сделали и Леся с Борей. И как-то грустно стало от того, что в последний раз они сидят здесь, под тенистым навесом, все вместе. Сейчас улетит Ума, вечером уедут они. Закончится их летняя сказка. Закончится время без слез и волнений, без замирания сердца при виде пропавших маячков, без тихих стонов от боли и выстрелов. Закончится… Но, они были уверены, когда-то обязательно повторится. И они будут в полном составе. На удивление, не было видно ни Лили, ни ее родителей. Мурзик вальяжно растянулся на солнышке, будто ему ничего не угрожало в лице маленькой девочки. Чуть поодаль лениво развалился Пушок, который, впрочем, и так ничего и никого не боялся. Разве что остаться голодным. И как-то пусто стало. Всё пролетело в один миг. Будто и не было. Не было «тонувшего» Кота, не было забывшего позвонить Сереги, и их обоих, вместе «борющихся» с цирковым медведем, не было и зазевавшейся на скале Муры… — Ну что, первая прибыла — первая и отбуду, — улыбнулась Леся и взяла со стола конфетку. — Жду вас в дождливом Петербурге. — Если по дороге бегемотов не встретим, — усмехнулся Серега, припоминая встречу с верблюдами. — И кое-кто не будет упертым бараном, который нас чуть не угробил из-за своего упрямства. — Не, Серег, он не баран — он Кот! Кот слегка сконфузился, но про себя отметил, что ребята правы. Он и правда часто перегибает палку, не заботясь ни о себе, ни о них. Каждый отмечал, что эта поездка повлияла на всех и каждого. И пусть сейчас все сидят и смеются как ни в чем не бывало, внутри они чувствовали совсем иное. И глаза выдавали. Рита видела изменения в каждом из своих ребят. Они все ей как дети. И Кот с Мурой, практически не оставляющие друг друга ни на минуту; и Физик, светившийся изнутри при виде Веры; и Бизон с Умой, как-то странно друг на друга повлиявшие, а хорошо или плохо — будет видно в дальнейшем; и даже Батя, казалось, стал каким-то другим, будто не таким строгим и непробиваемым командиром. А она сама? Наверное, она уже не умеет меняться. Хотя со стороны наверняка виднее. — Ну, пора! — выдохнула Олеся. — Пойду я. Она поднялась и взялась за ручку подпертого к стене чемодана. Вздохнула, втянула в себя побольше пропитанного летним жаром и запахами разных цветов воздуха, словно ощутила на своей коже касания пылающего солнца и горячего ветерка. Так не хотелось через несколько часов очутиться в пропахшем сыростью и выхлопными газами миллионнике, но по-другому никак и всё хорошее когда-нибудь закончится. — Я провожу. А то наш солдат удачи найдет себе приключений, — Тарасов поднялся со скамейке и взял чемодан из рук Леси. — Если ты про тот инкассаторский броневик, то это была случайность! — Иди уже, случайность, конечно! Она что-то ему ответила, но это уже лишь эхом донеслось до слуха остальных Смерчей. Все улыбнулись. Кажется, слегка обострившиеся отношения Умы и Бизона снова вошли в привычное русло. Или они только хотели, чтоб так казалось. Так или иначе, у них это хорошо получилось и вопросов об их взаимоотношениях ни у кого не возникло, как и мысли о том, что между ними могло что-то, изменившее их восприятие друг друга. Батя с Багирой удалились к себе. Рита недвусмысленно давала понять, что первым за рулем окажется Булатов. Вечером, после довольно долгой прогулки, она была задумчивой, погруженной в глубокие раздумья. Думала обо всем и обо всех. Вспоминала и Виталика, и Шального, и Борисова… В каждом что-то когда-то притягивало, в каждом что-то отталкивало. И не было в ее жизни одного: простого понимания и тепла. С каждым была какая-то духовная связь, но почему-то чаще односторонняя — отдачу она получала весьма редко. «Рит, что с тобой? Я же вижу», — Батя присел рядом и как-то боязливо взял ее за плечи. Будто боялся обжечься или сделать ей больно. А ведь всё могло быть по-другому, могло! И он сам много раз об этом думал, в особенности после того спонтанного и странного поцелуя еще в Тайфуне, о котором они предпочли забыть. Вернее, Иван думал о том, чтоб поговорить с Ритой об этом, но не смог решиться, найти нужных слов и просто отсиделся в кустах. Знал ведь, что она никогда не поднимет эту тему. Прекрасно знал, что не подаст вида и не выдаст себя при нем — будет держаться при нем, будто ничего и не было. Струсил? Как ни печально это было признавать, но было так. Она вздрогнула от его прикосновений и лишь поджала губы. Как она могла ему это объяснить? Объяснить то, что сжимает ее сердце многие годы — это колючее одиночество, от которого часто хотелось спрятаться. Но пряталась она опять же одна. Да, вряд ли бы она могла обрести счастье в любви и личной жизни и понимала это уже тогда давно, когда только решилась на службу в спецназе. Рита не строила иллюзий по поводу совмещения того и другого. И печальный опыт с несбывшимся мужем и нерожденным ребенком это только подтвердил. «Ты скучаешь? По Тайфуну, по нам?» — он не имел ввиду отношения, он говорил о группе и включал в это слово и Бизона, и Барса, и Варяга, и Гнома, но вот, уже по его собственным ощущениям, молодежь — Кот, Риф и Физик, уверенно вписавшийся в эту категорию, — стали уже не частью легендарного «Тайфуна». Это была следующая ступень, их ступень — «Смерч». А скучала она именно по «ним». Он и сам часто это вспоминал: их, таких безбашенных и отчаянных; сейчас они уже не были такими — повзрослели. «Знаешь… Я тоже скучаю. И… дело не в этом, да?» — Булатов посмотрел на нее. Да, она определенно вспоминала старые-добрые времена, но гложило ее что-то другое, что-то связанное с этим, но другое. Вся его проницательность испарялась, когда он был рядом с ней, не получалось разглядеть то, что она пыталась скрыть от посторонних глаз. Она профессионал, и ей это удавалось. «Рит… Если ты не хочешь говорить, не говори. Просто я рядом», — прижал ее к себе, вздохнул и слегка улыбнулся, когда она так же вздохнула и уткнулась в него, не говоря ни слова. А перед глазами воскресали образы еще той молодой девчонки, работавшей в дельфинарии, грезившей о службе в спецназе. Тогда она еще не знала, как повернется ее жизнь… Сейчас от вечерней задумчивости не осталось и следа, и Кошкина довольно энергично укладывала чемодан, не забывая добавить, что Пригову явно понравится то, что они ему купили. Батя хмыкал и поддерживал ее: генерал-майор точно оценит.***
Кот, Мура и Физик собрались в комнате Кошачьих и стали решать теперь заранее, кто, сколько и где едет. Мура приложила ладонь ко лбу Кота и с полной уверенностью заявила — либо он едет до парома, если собьет температуру к вечеру, либо его кандидатура пока «на скамейке запасных». Лоб Васи снова начинал гореть, а проявляемая Женей забота заставляла Ионова вздыхать и вновь мысленно обзывать себя болваном за ту опрометчивую фразу. Хотя, может, именно она и дала ей возможность хотя бы на время сбросить с себя колючую проволоку и просто побыть собой. — Жень, всё нормально, — отмахнулся Вася. — До парома, так до парома. — Только сказали про упертого барана, а он опять… Ионов, ты не понял, про кого было сказано? — Серега встал на сторону Жени и, прицокнув, помотал головой. Вера набрала его как только очутилась дома. Он слышал в ее голосе усталость, но в то же время буквально чувствовал появившуюся на лице улыбку во время звонка. И он тоже улыбался хотя бы от того, что слышит голос. Пусть и не видит воочию. До этого осталось не так много времени, и они встретятся. Теперь нужно было живым и здоровым добраться до Петербурга, а Кот отчаянно противостоит этому. — Да пара таблеток — и жизнь прекрасна! Не хотите — могу и поспать всю дорогу, — пожал плечами и отстраненно вздохнул, — мне же лучше. — Так, шантажист, ты лечись давай, у нас тут не лазарет на колесах, а твои кошачьи жизни я не считал. Может, заканчиваются уже, а ты так за зря их тратишь. Женька, за его состояние ответственная ты, на него надежды нет. Мура кивнула; Кот недовольно, но тоже согласился, все же решив, что отлеживаться на заднем сидении, пока Серега и Женя будут менять друг друга, не очень-то приятная перспектива, и не так уж сильно он болен. От простуды еще никто не умирал. Вася поморщился от воспоминаний об одной такой «простуде», после которой он оказался в коме и чуть не умер. Но не умер же! Значит, утверждение верно! С остальным решили довольно быстро, опять же делая поправки на Кота, которые он уже не стремился отвергать. Просто решил для себя, что не будет лишним чемоданом на заднем сидении — будет точно так же давать друзьям отдых, как и они ему. Да и плохо он себя не чувствовал. Разве что самую малость…***
— Ну что, Вась, всё вроде бы собрали, да? Женя застегнула чемодан и оглядела комнату. Услышав от Ионова, что «вроде бы ничего не забыли», она залезла к нему на кровать и уселась смотреть какое-то кино, которое смотрел он. Теплый свет лампочки, зашторенные окна и лишь несколько часов до отъезда. Было уже темно. Поужинали они заказанной пиццей. Желания готовить что-то не было. Согласились, что это очень неплохой выбор, а сохранившийся с одной из прогулок в кармане флаер нашел свое применение. Вникнуть в суть фильма Жене удалось не сразу, но понимание, что поздно они решили вот так просто вдвоем в тишине посмотреть кино, тянуло. Давно надо было, давно! Без лишних слов и разговоров забраться на кровать, а перед этим всунуть ему чай с лимоном. Почему нельзя растянуть отпуск еще хоть на пару дней, когда можно было бы не идти к морю, а просто вот так поваляться? Были они сегодня у моря, постояли, полюбовались темными волнами и такого же оттенка тучами над ним. И всё. Вернувшийся из аэропорта Бизон отметил, что море и вообще вода — его любимая стихия, в любом ее проявлении. Батя с Багирой поддержали, любуясь высокими гребнями. Кот, Физик и Мура поддержали лишь в том, что выглядит, конечно, величественно и красиво, но все же мрачновато. Вчерашнего купания в волнах им хватило сполна. Кот отказался идти в воду, чувствуя стремительный рост температуры. Мура тоже не горела желанием, как, впрочем и остальные — даже «Тайфун» решил остановиться лишь на созерцании сил природы и не тягаться с ними. Это не отдых получится, а сплошное выглядывание величины набегающих волн. Поэтому, посмотрев на довольно красивый, хоть и мрачный пейзаж, отправились к себе. Булатов и Кошкина поведали, что семья Лили и она сама в том числе, уехали вчера ночью, даже не попрощавшись. И как-то грустно всем стало от этой новости. Полюбилась им эта девчонка, ставшая буквально «дочерью полка». Нравилось, когда пыталась выведать почему именно так странно их зовут — «Кот», «Физик», «Багира» — а ребята пытались объяснить на понятном ребенку языке. С Физиком и Багирой решили быстро. Только вот Рита неожиданно для себя узнала, что она фанатка Маугли, причем узнала от Бизона. Физик, ясное дело, любит физику. Хотя с Котом Боря тоже долго не думал и ответил Лиле за самого носителя позывного — уж больно тушенку любит, да и Муру, ну чем не Кот? Только вот уже теперь пришлось объяснять, кто такая Мура… А она сидела, смущенная, и не знала, что сказать. Только вот назревала проблема: в такой шторм работа парома может быть осложнена или вообще остановлена. Мало приятного — проторчать перед ним несколько часов или вовсе день. Но надежда на лучшее всегда остается, так и сейчас: пока ее никто не опроверг, все верили, что всё пройдет в штатном режиме. А затем из затянутого тучами неба хлынул дождь. Как раз в то время, когда ребята шли к себе. Этот ливень стих только к вечеру, когда стало темнеть. Хотя и практически весь день было хмуро и пасмурно, солнечного света они не видели. Пришли в номера промокшими едва ли не насквозь, слыша за окном разбивающиеся о крышу капли дождя. Дождь — хорошая примета, только вот сейчас очень некстати. Мура отправила Васю в душ, сама обтерлась полотенцем и переоделась в сухое. Ну вот что он за человек, даже болеет, когда не надо! Хотя сложно было подобрать время, когда это было бы своевременно. Разогревшийся в душе Ионов разлегся на кровати и сманил этим Женю. Даже сбор вещей был отложен на потом. Просто завалились на кровать, включили телевизор, но вскоре и вовсе уснули. — Надо бы спать ложиться… Вставать уже скоро, — Женя завела будильник на телефоне и положила его на тумбочку. Взяла оттуда градусник и вручила вздохнувшему при его виде Васе. — Надо, Ионов, надо. Это даже не уколы. Пока. — В машине колоть будешь? Очень интересное зрелище, я бы даже согласился посмотреть, — отставив пустой стакан из-под чая и поставив градусник, улыбнулся Кот. — Это же как тебе изогнуться надо будет, чтоб посмотреть… Но вы, Коты, гибкие, — она чуть пихнула его локтем и устремила взгляд в телевизор. Фильм стремительно приближался к концу, подсказывая им, что как бы этого не хотелось, пора заканчивать и бодрствование, и отдых в целом. Посмотрев отметку на градуснике, Кот сам, даже не показывая Муре, выпил таблетку и предложил лечь спать. Ему ведь все-таки, как-никак, первому машину вести. Скоро в комнате погас свет. Темнота уже окутала город, а волны с той же силой продолжали биться о берег. Отпуск заканчивался, но жизнь продолжалась…