Над уровнем моря

      Бизон аккуратно убрал руку Умы со своей груди, втянул побольше воздуха и закрыл глаза. Зачем он это сделал?! Почему не остановился, почему не остановил эту девчонку?! Ладно она, молодая еще, но он-то, он! Не мальчик уже. Провел ладонью по лицу, взъерошил волосы. Да, он испытывает к ней какое-то влечение, какие-то чувства встрепенулись в нем, когда он увидел ее, и эти чувства с каждым ее промахом и каждой победой всё крепли. И тогда Боря колотил грушу в спортзале, готов был убить кого-нибудь на спарринге или расстрелять на стрельбище. Но он всегда держал себя в руках, всегда! До этого момента… Ее горящие глаза, обжигающее дыхание, нежные прикосновения… Он потерял голову, он не мог и подумать, что это вообще возможно. Чтобы она тоже могла что-то испытывать к нему. Да у них же большая, просто огромная разница в возрасте! Это же уму непостижимо! Он же старый для нее. Ей бы парня молодого. Вон, как Кот. А то и помоложе даже.       Боря поднялся, посмотрел на спящую Лесю, шарящую руками по той части кровати, где только что лежал он. Тарасов непроизвольно улыбнулся, наклонился к Умановой и поправил навалившиеся на лицо пряди. Она немного понежилась и развернулась на другой бок. Бизон рад бы был забыть всё, что произошло между ними, но не мог. И не в силу хорошей памяти, а потому, что это значило для него слишком много. Он будто помолодел, но вот если бы он правда помолодел, а то ведь только в душе, цифра в паспорте останется той же. И он всегда будет старым для нее. Она навсегда останется девчонкой. Но как бы он хотел, чтоб это было возможно.       А может, ну его всё к черту? Им хорошо вместе, они оба этого хотели, так кого это еще должно волновать? Но они ведь… Так, об этом он… они подумают завтра. Вместе. Хотя бы ее мнение он должен узнать. И снова в память впивалось, как она прижимала его к себе, как страстно целовала, как шептала что-то на ухо…       Бизон вернулся на кровать. Поправил на Олесе одеяло. Снова вздохнул и заложил руки за голову. Смотрел в потолок, пытаясь понять, что делать дальше. А решение всё никак не находилось. И лишь когда руки Леси снова обняли его, когда она потерлась своей головой о его плечо, он понял, что не сможет ее отпустить. Что слишком много она теперь для него значит. Его маленькая девочка.

***

      Кот смотрел на сопящую Муру и улыбался. Только вот внутри билось какое-то сомнение. Казалось, она сейчас проснется и снова скажет ему, что они не пара, что сейчас она сгребет всё одеяло, возьмет свою одежду и уйдет в ванную, а оттуда, окинув его холодным взглядом, — на кухню. И скажет, что он должен бы давно понять, что им не быть вместе, что хватит мучить и себя, и ее; что он просто использует ее, когда ему хочется. Сколько раз он уже слышал подобные фразы. И каждый раз как в первый раз. Каждый раз они резали по живому без анестезии. И хотя бы последние минуты счастья он пролежит здесь, не шевелясь лишний раз, чтоб не спугнуть, чтоб не услышать так скоро эти колкие слова.       Только вчера она была полностью в его власти, она потеряла голову, и казалось, что могло бы случиться наутро? Но это если бы Кот был с любой другой девушкой. Но он был с Мурой, и этого факта хватало, чтоб объяснить все его опасения. А другой ему и не надо. Не нужна ему простая, покладистая. Ему нужна его ершистая, с ее взрывным характером. Может быть, излишне ревнивая, излишне резкая, излишне придирчивая и правильная… Но о другой он и думать не хотел.       Женя потянулась и повернулась к Васе. Улыбнулась ему и сладко протянула: «Доброе утро…». Кот улыбнулся в ответ. Все еще сонная Мура обхватила его за шею и прижалась к нему. Ионов ликовал — теперь она точно не съязвит по поводу их профессии. Значит, он победил? Она сдалась? Она оставила попытки увеличить расстояние между ними? Мурашова не сказала больше ни слова. Она лишь нежно поцеловала его, и Кот понял — вчера она подписала акт капитуляции. Полной и безоговорочной.

***

      Когда Ума проснулась, Бизон уже лежал, смотря в потолок. Он повернул голову в сторону и увидел потягивающуюся Лесю.       — Борь… — с улыбкой начала она.       — Лесь, — перебил ее Тарасов, — ты это, извини за вчерашнее, — он замялся, стыдливо опустив взгляд.       — За что? — непонимающе переспросила Уманова, приподнявшись на локте. — Если ты о том, что было между нами, так тебе не надо извиняться. Может, ты и считаешь меня ребенком, но это не так. Не бойся, больше приставать не буду.       Леся резко изменилась в лице. Улыбка стерлась. Она посерьезнела и, быстро одевшись, скрылась в ванной. Включила воду, уперлась в раковину руками, сжала ее. Она-то, дура, понадеялась, что теперь всё будет по-другому. Ведь для нее это значит много, очень много. Уже давно она стала понимать, что он для нее не просто командир, не просто боевой товарищ, как Кот или Физик — они для нее братья. А он? Ни черта он для нее не брат! Только вот признаться даже самой себе она в этом не могла. Во всем резкая и не медлящая, в своих чувствах было признаваться страшно. Проще кинуться в самое пекло, проще снять пару террористов. И оказалось, что не зря. Оказалось, не зря боялась. Он как видел в ней ребенка, так и продолжает видеть.       Резко ударила по крану, плеснула воду на лицо. Ее как будто растоптали, обвинили в невозможности иметь чувства. А они у нее есть! И только она приняла их, перестала отнекиваться, как на нее тут же вылили ушат ледяной воды — рано радовалась. Для него это было просто наваждение, просто страсть… Ничего, она больше не даст повода, ее иголки еще не так сильно затупились, и их легко можно вновь выпустить наружу. Рано она почувствовала, что всё изменилось. Точнее, всё изменилось, но не в лучшую для нее сторону.       Выключила воду, вытерла лицо полотенцем и вышла из ванной с натянутой улыбкой.       — Будем считать, что ничего не было, — хотела сказать без холода в голосе, с отстранением, равнодушием, а получилось с какой-то обидой, колкой, больной.       Бизон виновато потупил взгляд и кивнул. Ощущение, что он вчера совершил величайшую глупость, ноющей болью стояло внутри и отстукивало в голове. Он смотрел на нее — она была совсем молода, даже юна, совсем девчонка, убирающая волосы в хвостик. Эта ершистая девчонка, чьи колючки они смогли сгладить. Эта девчонка, которая за своих и в глотку вцепится. Эта девчонка, для воспитания которой никакой картошки в магазинах не хватит…       Она ведь почти в дочки ему годится. Но почему он не может отпустить это? Почему так хочется схватить ее в охапку, крепко прижать к себе и сказать, что теперь он никуда ее не отпустит. Бизон гнал от себя эти мысли. Они казались неправильными, остатком от вчерашнего опьянения. А какого опьянения? Он был трезв. Нет, пьян. Пьян ею. И до сих пор не протрезвел. А протрезвеет ли теперь? А хочет ли он этой трезвости?       — Ты завтракать идешь? — ее голос прозвучал как эхо.       Боря словно очнулся ото сна. Мотнул головой и только сейчас заметил, что она больше не стоит там, где стояла. А он даже не заметил. Провел ладонью по лицу, сжал волосы в кулаке и вздохнул. Ну ничего, теперь всё будет как раньше. А нужно ли им это?..

***

      — А вы не знаете, где Физик? — подсев к завтракающим на улице Коту и Муре, спросила Багира и пожелала им приятного аппетита.       Вася кивнул и усмехнулся: они-то с Женей прекрасно знают, где сейчас Серега. И где, и с кем, и чем предположительно занят. Ионов хмыкнул, сказал что-то навроде «так известное дело», за что Мурашова наступила ему на ногу. Рита посмотрела на смеющегося Васю, на утихомирившую его Женю, сопоставила с брошенной фразой и кивнула пару раз, давая понять, что поняла его.       Мура помотала головой на Кота и шепнула ему, чтоб не разносил лишнего; Вася сделал вид, мол, за кого ты меня принимаешь. Женя закатила глаза и продолжила завтракать. Багира ласково улыбнулась, наблюдая за тихой и молчаливой перепалкой ребят. Поездка явно шла им на пользу. Если не им, то их отношениям точно. Если в начале было заметно какое-то равнодушие, отстраненность, чтоб не провоцировать оппонента, то сейчас они хоть и пытались, не могли скрыть нежных взглядов и глуповатых улыбочек. Кошкина предпочла сделать вид, что ничего не заметила.       Тем более когда к ним спустилась понурая Ума с натянутой улыбкой на лице, всё внимание Риты было приковано уже к ней. Вася и Женя сами разберутся, да и дело-то нехитрое, а вот с Лесей всё было непонятно. Вчера они расстались на веселой ноте, посмеялись над Котом, потом — над Физиком. А сейчас, как бы Уманова ни старалась, ее настроение выдавало ее с потрохами. Она пыталась не думать о Бизоне, о его словах и безразличии к ней. О том, что произошло вчера. Это било ниже пояса. Хотелось взять всё и перечеркнуть. Вернуть на круги своя. Все равно ничего хорошего из этого не вышло, так зачем портить и отношения, и настроение?       — Что с настроением? — спросил Кот, когда Ума подсела к ним и поприветствовала.       «Зато ты прям светишься», — Леся хотела произнести это вслух, но проглотила эти слова и сказала совсем другое. «Да не выспалась. Настроение с утра какое-то… Паршивое», — она поморщилась. Вася пожал плечами, мол, бывает, а Рита увидела в этих словах что-то странное. Сегодня Ума была какая-то особенно разбитая. Бывали и у них дни, когда настроение само по себе пасмурное, но здесь было что-то другое. Олеся заламывала себе пальцы, часто касалась шеи и накручивала прядь на палец — эти жесты Багира знала прекрасно. Слова врут, а руки и глаза — нет. И слова сейчас врали.       Следом спустился и Боря. Глянув на него, Рита увидела лишь вполне искреннюю улыбку, услышала веселое приветствие «Кошачьих», к коим он отнес, видимо, и Русалку. Только вот взгляд… Какой-то задумчивый. Словно он играл. Словно мыслями был где-то совсем в другом месте, а это — лишь маска. И настроение его не уступает Уминому. Он как-то слишком радостно, даже чересчур, о чем-то пошутил в адрес Кота и Муры. Те усмехнулись, но не более. Ума тоже улыбнулась, Рита переглянулась с Васей. Бизон же продолжил веселый разговор, и теперь уже Вася ловил взгляд Риты, чтоб спросить, что это происходит с Борей сегодня. Багира бы и сама хотела знать. Одна мрачнее тучи, второй слишком веселый с туманом во взгляде. Нет, настроение само по себе здесь не при чем. Они сами творцы этого настроения.       Смеясь, на самом деле Бизон был бы не против поколотить грушу или выбить душу из парочки террористов, но вся его растерянность, вся ненависть на самого себя находила выход через самый, казалось бы, странный путь — смех. После очередных слов Тарасова Ионов поперхнулся; Мура постучала ему по спине. Багира заметно напряглась. Ума не обратила никакого внимания, лишь улыбнулась, смотря на сморщенного Васю.       — Нормально? — спросила Женя.       — Угу. Только аппетит пропал… — он отставил тарелку в сторону, взял стакан и допил чай.       — Вась, да ты это, не обижайся, — остепенившись, сказал Бизон, на что увидел кивок со стороны Кота. Обижаться он и правда не собирался, но вот неожиданность сделала свое дело — Ионов подавился.       Взгляды Умы и Бизона вдруг соприкоснулись. Но Леся тут же поспешила отвести глаза в сторону. Хотя бы на узор скатерти, пусть эти цветочки-лепесточки ее абсолютно не интересовали, она могла поклясться в тот момент, что это стало наизахватывающим зрелищем. Особенно если напротив глаза, в которые смотреть нельзя. А так хочется.       Батя присоединился к компании, уже оповещая о том, что вроде бы все проснулись, а значит можно выдвигаться на пляж. Окинув взглядом ребят и не досчитавшись Физика, Булатов спросил, где тот, но услышал лишь смешок Тарасова: «Так это, у нас не только Коты мартовские, и не только мартовские». Мура поджала губы, Кот глубоко вдохнул.       К ним подскочила Лиля, оповестившая о том, что сегодня они идут в дельфинарий с мамой и папой. У Риты внутри что-то екнуло. Дельфинарий. Ее дельфины. Флора. Пашка. Воспоминания вихрем кружили в голове. Вот Флора буквально стаскивает ее за собой в бассейн. Вот они провожают Пашку, у которого был «дембель». И вот она, совсем девчонка, работающая в дельфинарии… Сколько воды утекло. Сколько лет прошло. Сколько всего изменилось. А сейчас это вдруг ощутилось особенно остро: вот учебка, «Тайфун», «Смерч». Сколько всего было за это время… Да чего только не было! Да, проще было бы перечислить, чего не было, чем что было. А не было одного — простого человеческого счастья.       Девочка умчалась к родителям, а Рита тяжело вздохнула. И правда, это было так давно, что, казалось, и вовсе не в этой жизни. Ее жизнь началась в Тайфуне. Да, именно так, в Тайфуне. Кажется…       Ваня смотрел на вдруг переменившуюся в лице Багиру. Она задумалась, а взгляд стал слегка печальным, но не таким, какой был у Олеси. В Ритином была теплота, была светлая грусть. И Булатов пытался сопоставить всё произошедшее. И наконец в мозгу что-то щелкнуло. Он понял. Или хотя бы посчитал, что понял.       — Так, все слышали? — вернувшись в реальность, бодро проговорила Кошкина. — Ну тогда пять минут на сборы!       — Рит, — протянул Кот, — еще скажи, пока спичка горит.       — Как скажешь. Есть спички? — хохотнул Бизон.       — Мура, вперед, — поняв, что пора линять, подтолкнул Женю и сам вышел из-за стола. — А то в наших командирах просыпаются командиры, и мне это очень не нравится.

***

      В комнате Кот все-таки решился позвонить Физику. Тот ответил практически сразу и ответил, что он скоро будет, но когда Ионов будто случайно передал Вере привет, то сначала в трубке повисло молчание, а потом он сказал, что скоро будут уже они. Вася усмехнулся, мол, конспиратор из Сереги абсолютно никакой. Мыцик передразнил того и положил трубку.       Серега присоединился к ним уже на пляже. И правда, волны сегодня были немаленькие. Детей старались удержать на берегу, развлечь их песчаными замками, а кого переубедить не получалось, родители держали на руках или за руку. В основном, отцы. Матери бы тоже были не против, чтобы их кто-нибудь поддержал — волны били то несильно, то с таким порывом, что сбивали с ног и как водоросли выносили на берег с ободранными коленями. Тем не менее желающих искупаться меньше не становилось, а кто-то и вовсе видел в этом своеобразную романтику и экстрим.       Смерчи решили, что волнам их не взять — покупаются хоть немного. Особенно Боря рвался в море. Весь день он был как на иголках и чтоб не начать прямой разговор с Олесей, нужно было эти эмоции как-то выпускать. А лучшего способа, чем борьба с волнами, он не находил. Сойдет и вздыбившаяся вода в роли боксерской груши. Хоть протрезвит. А то его мысли до сих пор путались и заплетались друг за друга.       Сначала им везло: волны были приемлемой высоты и силы, все держались на ногах и с улыбкой ждали следующей волны. Физик с нежностью смотрел на немного смущенную Веру. О том, что все давно догадались, где Серега провел ночь, она поняла сразу. Даже до звонка Ионова. Но каких-то косых взглядов не заметила. Кота быстро осекала Мура, говоря, что разговор об отношениях Мыцика и Харитоновой может плавно перетечь в разговор об их собственных отношениях. Батя и Багира отличались тактичностью, потому делали вид, что и вовсе ни о чем не догадываются и даже не заметили, что Физик не ночевал дома. Да и не родители они ему — следить за ним. И не маленький мальчик перед ними.       Бизону и Уме было не до них. Им бы с собой разобраться. Как легко казалось быть вместе Коту и Муре, Физику и Вере, да даже Бате с Багирой было бы проще! А им с Умой, им? Она — самая младшая в группе, совсем недавно ставшая младшим лейтенантом; он — уже кап-три. Она — еще вчера школьница. А у него уже седые волосы появляются. Хотя… С их работой они, может, и у Кота уже есть — он его шевелюру не рассматривал. Тем не менее Ионову нет еще и тридцати, а ему, Бизону, уже за сорок.       — Серег, — Боря позвал Физика, — а давай нашего молодого проучим?       — Ты про кого? — обернулся в его сторону Мыцик.       Он смерил всех взглядом: если вдруг он пропустил что-то, пока был у Веры, и речь о Бате, то он просто обязан узнать, что такого произошло. А если это действительно о возрасте и речь о Коте, то где он опять накосячил? Или это за всё хорошее? Но с чего ради Боря назвал его «молодым»? Или просто в голову пришло? Ну, в принципе, позабавиться Физик был не против, потому кивнул и подошел к Тарасову. Тем более море словно услышало их, и волны стали лишь мягко подбрасывать их немного вверх.       Бизон и Физик подошли к Коту, о чем-то разговаривающего с Мурой. Тарасов похлопал его по плечу. Ионов отвлекся, Женя сказала Васе, что договорят они потом, и отошла к Уме и Вере. Боря усмехнулся: «Ну что, Котяра, я же обещал тебя утопить?». То, что Бизон с утра какой-то чересчур веселый, Вася заметил уже давно, но когда это странное, безудержное веселье направлено против него — стало как-то не очень смешно.       — Не понял, — слегка наморщив брови, переспросил Ионов.       Тарасов окунул Кота лицом в воду, чего тот даже предположить не мог. Тут же поднял его голову — Вася даже нахлебаться не успел, да и понять, что происходит. Ну ладно, видимо, он им правда здорово нервы тогда потрепал. Только вот он даже подумать не мог, что проблема вовсе не в его «утоплении», а в вдруг обострившихся взаимоотношениях Бизона и Умы. Кот хватанул ртом воздух, понимая, что действо скоро повторится. И правда, ему дали время на легкую передышку и снова окунули, дождавшись, пока пройдет волна. Ионов снова вынырнул, даже улыбаясь. Все понимали, что это игра. Они не на допросе, от него ничего не хотят, и никто ему не причинит зла.       Голова Васи снова была опущена в море, а взгляд Бори перехватила Ума. И какая-то злость на самого себя, давшего ход чувствам; на нее, поддавшуюся этим чувствам — да на всю сложившуюся ситуацию — охватила его. Он с силой сжал голову Ионова и вместо того, чтобы вытащить ее на воздух, еще больше вдавил вниз.       Физик забеспокоился тогда, когда Кот начал брыкаться, но из рук Бизона вырваться не мог. Волна взялась непонятно откуда. Ее не заметил, наверно, никто. Большинство людей накрыло с головой. Борю откинуло в сторону от Васи. Почувствовавший отсутствие сдавливавших голову ладоней Ионов тут же вынырнул. Только поднял голову, не успел даже распрямиться. Прямо в лицо ударила сильная волна, отбросив потерявшего равновесие Кота в сторону. Воздух, который он успел вдохнуть, иглой вонзился в горло и не шел дальше. Вода попала в горло, и оттого сглотить воздух, пусть и вставший посреди трахеи, не получалось.       Воды отхлынула. Вася проморгался — соленая вода в избытке ела глаза, горло жгло, в носу щипало. Начал жадно хватать воздух, пытаясь отдышаться. Заметил, что к нему быстро приближаются Смерчи. Впереди Мура, слегка ошарашенная произошедшим. Она не сразу поняла, что происходит. Всё было слишком быстро, смешалось перед глазами. Вася вдохнул воздух, прокашлялся еще раз. Когда ребята подбежали к нему, он уже стоял, пытаясь отдышаться.       Остальных тоже отбросило волной, но они уже среагировали на это. Бизон, Батя и Физик были отброшены и вовсе несильно. Булатов взял Риту за руку, потому она отлетела недалеко. Физик сгреб Веру поближе к себе, успев притянуть ее к себе. Мура с Умой пострадали больше всего, но и то — задержали дыхание и несильно ударились о дно. Они ждали удара, а Кот даже нормальное положение не смог принять — стоял, согнувшись, хватанув воздух.       — Борь, я тебе так надоел? Ты меня реально утопить решил? — укоряюще проговорил Ионов и быстро бросил Муре, что всё в порядке.       — Вась, — Бизон растерялся, — ты прости. Зазевался — волну не заметил.       — Так и шею сломать недолго… — пробормотал Кот. — Ладно, — провел ладонью по лицу, — всё нормально.       — Борь, да что с тобой такое сегодня? — резко спросила Багира. — Кота чуть не утопил!       — Не, я понимаю, я мог достать своими косяками, — втиснулся в разговор Ионов, — но ты ж реально долго меня там держал, у меня воздух кончался уже.       Вася потер шею. Еще раз глубоко вдохнул. Услышал Борино: «Я же извинился, Кот! Не хотел я тебя топить!». Кот выдохнул, вроде начал приходить в норму. Как тут их, зазевавшихся, вновь смыло водой и вынесло на берег. Боря очутился рядом с Лесей, рассекшей колено в кровь мелкими камешками. Он посмотрел на нее: как она морщится при касании больного места, как смывает песок с колена, как сетует на то, что теперь этот песок и в волосах. И невольно улыбнулся, на мгновение забыв обо всех своих переживаниях и раздумиях.       Вася поднялся, сплюнул в сторону и раздраженно проговорил: «Это когда-нибудь кончится сегодня?!». Взял полотенце из сумки. Больше он в воду не полезет. Еще после первого раза не отдышался, как тут еще раз с головой волной укрыло. Женя рассекла ладошку, которой хотела притормозить, но ее лишь прокинуло дальше по песку. Кот собственнически укутал ее в полотенце и сказал, что и ее не пустит больше в море.       Серега помогал Вере отряхнуться, затем тоже укутал ее в полотенце и сказал, что лучше пусть загорает.       Багира откашливалась. Батя набросил на ее плечи полотенце, говоря, что она и впрямь Русалка. Рита лишь улыбалась, поводила плечами, чтоб поуютнее устроить в полотенце, и кивала.       Леся наспех обтерлась полотенцем и оделась, пока остальные еще стояли мокрые. Ума сжала волосы и попыталась выжать их. Не смотрела в сторону критически близко стоящего Бизона. И всем показалось странным, что Боря не шутит, не говорит ей ничего, не укутывает в полотенце — в общем, не делает ничего из того, что сделал бы в другой обычный день.       Багира еще с утра подозревала, что что-то не то между ними, а сейчас и вовсе была уверена… Но вот что? Ее отвлек Батя, скинувший с ее волос водоросль. Рита улыбнулась и посмотрела на остальных. Мура с Котом справлялись о состоянии друг друга. Вера говорила Сереге, что с ней все хорошо и она лишь немного ударилась и наглоталась воды. С ними хотя бы было всё понятно…