Леди Огня

Маленькая уткочерепаха протяжно запищала, изо всех сил пытаясь дотянуться до несчастного кусочка хлеба. — Изуми, не держи так высоко, он же никогда его не съест… — Зуко показательно угостил особо голодного птенца, показывая пятилетней дочери, как правильно. Чуть поколебавшись, девочка опустила руку с угощением, повторив за отцом. Стоило ей это сделать, как вмиг его мама-уткочерепаха описала вокруг своего детеныша полукруг, закрыв малыша от возможности нападения со стороны людей, пусть даже они их кормили. Изуми слегка отскочила назад, и с изумлением обернулась на отца. — Это мама или папа? Зуко всегда терялся при таких вопросах. Он с детства любил этих забавных птиц, но не особо разбирался в особенностях их анатомии, в конце концов, любить — не значит досконально изучать, не так ли? — Эмм… полагаю, что мама… — по крайней мере так ему говорила в детстве его собственная мама. Девочка задумчиво обернулась на пруд, почему-то поджав губы. Лицо маленькой принцессы стало задумчивее, нежели минуту назад, словно она о чём-то глубоко задумалась. — Изуми, что-то не так? — Зуко вопросительно уставился на дочь, заметив перемену настроения малышки. Девочка ничего не ответила. Помня себя в детстве, Зуко не стал на неё давить — девочка могла только разозлиться; правда, чтобы это понять, понадобилось немало лет. Вместо этого он с отцовской нежностью посмотрел на маленького ребенка, который часами мог играть с огнем, носиться по двору или даже дворцу, создавая вокруг себя атмосферу непосредственного счастья. Лишь в последнее время Изуми иногда стала замолкать, уходила глубоко в себя, думая, возможно, о чем-то своем, детском. Это происходило редко, крайне редко, но не ускользало от родительского взора. Зуко не испытывал тяжелого груза в воспитании дочери. Изуми росла довольно смышленой, с охотой бралась за уроки покорения, особенно, когда отец лично ей преподавал некоторые приемы, кроме того она быстро усваивала начальную учебную программу, девочка уже неплохо читала и считала. Все это частенько напоминало ему о своем детстве, где на его месте была мама, первая опора, поддержка… первый друг. Может поэтому Зуко так усердно дарил внимание своей малышке, желая, чтобы и она чувствовала то же самое к нему, что когда-то испытывал Лорд к своей матери. — Пап… — девочка поднялась на ноги с деревянной скамейки и потянулась к руке отца. — Пап, пошли домой, я устала. Они вернулись во дворец. Тут же заботливые няни увели его дочь, намереваясь подготовить её к послеобеденному сну. «Маленькая Леди устала», — нежно сказала нянечка, погладив девочку по руке. Изуми только подняла на неё грустные глаза и ничего не ответила. *** Зуко любил врать самому себе — эту привычку он выработал ещё с юношества. Сначала он врал самому себе, о том, что отец его любит, потом о том, что он потерял честь, выступив против идеи с солдатами, или что погоня за Аватаром — это дело благородное; теперь он врал себе, что нисколько не понимает причину этих грустных глаз своей дочери. Он любил сам себя обманывать. Подруги Изуми часто приходили в сопровождении своих мам. В книгах каждого благородного главного героя воспитала родная и любящая мать. Девочка часто задумчиво стояла перед портретом прежней семьи Зуко, где он был изображен еще маленьким, с сестрой, отцом и матерью. Смотрела, думала о своем и молчала. Лорд даже подумывал о том, чтобы снять этот портрет, но не стал. Аанг твердил ему об уважении к своим корням, даже если было практически невозможно. Зуко прекрасно знал, что это когда-нибудь настанет: ребенок растёт, а значит задумается, почему то, что есть у всех, нет у нее, даже несмотря на то, что она принцесса. Где её мама? Лорд глубоко вздохнул и уставился на портрет дочери, висящий на стене его кабинета. Его написали, когда она была немного младше, может год назад, может немного поменьше. Маленькое красивое создание, вызывающее невообразимую теплоту и нежность в его сердце. Возможно, фортуна была на стороне матери Изуми, ибо девочка внешне ничего особенного от нее не взяла, лишь пушистые волосы, с которыми няни так упорно борются, пытаясь сделать их идеально-гладкими, и взгляд… Зуко странно ощущал себя, видя в этом маленьком ребёнке своё отражение: черты лица, разрез глаз, форма лица, но взгляд и характер были точно от матери. Эта манера обиженно надувать губы, скрещивать руки, улыбка… Изуми была удивительно доброй и великодушной, порой обидчивой девочкой, но очень и очень искренней. Все, что было внутри Изуми — было от её матери. Зуко странно ощущал себя, видя в этом маленьком ребёнке её отражение. И от этого было больнее. *** Наверное, все началось еще с зелёных огней катакомб под Ба Синг Се. Даже до того, как он присоединился к ним в команду, заявившись как ни в чем не бывало. Это была как некая игра, в которой они оба приняли участие, без разъяснений и правил. Сначала они как будто ненавидели друг друга, сыпались оскорблениями, с презрением глядели друг на друга… Огненный придурок и простолюдинка… И тем не менее, стоя у раковины с посудой, тихонько, незаметно, Катара оборачивалась, глядя вслед на уходящего Принца, чтобы просто сохранить в памяти его силуэт и линию плеч. Как и Зуко, который демонстративно забирал у Катары тяжелую корзину с провизией или молча шёл помогать с посудой, чтобы лишний раз случайно коснуться её. В такие моменты их обоих осыпали мурашки. В чем они было взаимны, так это в упрямстве, когда после каждой перепалки молча доказывали сами себе в ненависти и презрении друг к другу. Остальное просто выдумки и условности. Их первый поцелуй был странным, не таким, какими должны быть первые поцелуи. Тогда Катара пыталась учить Ян Ро, но из-за собственного милосердия не смогла. Правда она называла это слабостью и трусостью. Зуко называл это смирением. — Смерть будет слишком легким наказанием для него, — тихо прошептала Катара, глядя в черноту пещеры. Дождь рьяно хлестал по земле холодными каплями, холодный ветер дул с улицы и отчаянно пытался пробраться ближе к ним, в глубину пещеры. Зуко молча сидел у костра, не в силах произнести и слова, все, о чем он думал сейчас-казалось безумно неуместным, глупым, лишним. Юноша прекрасно понимал, какого это, когда то, о чем ты желал столько времени, вдруг утеряло свою ценность и весь смыл. Может… он даже винил себя, ведь все это была его идея, Зуко вдохновил Катару на убийство Ян Ро. А теперь её будет гложить двойная вина: за то, что Кая умерла, защищая её, и за то, что сама Катара не сумела совершить возмездие за честь своей матери. Зуко поднял глаза, когда девушка молча развернулась от стены, лицом к нему. Юноша ощутил себя прозрачным. Секунда и тело Катары начало мелко дрожать, а по щекам потекли дорожки слез. Она закрыла лицо ладонями, пытаясь подавить всхлипы. Катара давно держала это в себе, скорбь за долгие годы обрушилась на неё огромный грузом прямо в эту секунду. Зуко растерянно приблизился к ней, сел напротив и приобнял Катару за плечи, понимая, что ей сейчас необходимо было просто выпустить свои эмоции наружу. Он не знал, дозволено ли ему это было, но это лучше, чем если бы юноша остался в стороне. Девушка тут же прижалась к нему, приложив ладони к груди. — Я… не смогла. Проклятье! — сквозь всхлип прошептала она. Зуко опустил свой подбородок на её макушку. — Ты поступила правильно. Вокруг было так тихо, лишь далеко, за пределами пещеры слышалось завывание ветра, сопровождаемые беспощадным ливнем, словно в тон плачущей Катары. Благо, что в пещере было тепло благодаря костру. Легкий треск дров редким эхом прокатывался по каменным стенкам, растворяясь в воздухе. Катара дрожала, но вовсе не из-за холода. Зуко все еще прижимал её к себе, одной рукой обнимая за изгиб спины, а другой зарывшись в густые, пышные волосы… Такие непослушные. Девушка чуть отстранилась от него и посмотрела Принцу прямо в лицо, так растерянно, нерешительно. Заплаканные глаза теперь казались еще ярче, чуть припухшие губы до сих пор едва вздрагивали… Да, Катара была красивой, красивой, как никогда раньше. Ветер со свистом проник в пещеру, наполнив пространство легкой волной прохлады. Молния начавшейся грозы в паре с громом разорвали тишину природы и ярко осветили ночь, являясь легкой вспышкой. Пламя слегка отразилось на раненой стороне лица Зуко, проскальзывая по кромке шрама. Это было словно дежавю. Ладонь Катары мягко коснулась его щеки, словно пытаясь смахнуть это пламя с его лица. Она больше не плакала, не дрожала, лишь застыла в его руках, даже шум грозы поглотился, оставшись за границей этой пещеры. Под освещением от костра, глаза Зуко казались непривычно золотистыми, совершенно не карими, именно плавленное золото… Девушка вдруг подумала, что никогда этого не замечала, этого золота, живого огня в его взгляде. Пальцы чуть скользнули вверх, ближе к шраму. Зуко на секунду прикрыл глаза, наслаждая этим интимным моментом. Его руки так трепетно обнимали её, словно желая защитить от всего мира. Это было наваждением. Он внезапно подался вперед, прикасаясь своими губами её губ. И тогда весь мир сложился в один большой комок и обрушился вниз, оставляя лишь их, наедине, в этой пустоте, где существовали только они и этот поцелуй. Рука Катары все еще покоилась на щеке Зуко и плавно перешла за затылок, зарывшись в жесткие темные волосы. Её тело всякий раз чуть подрагивало, когда Зуко оттягивал её губу, когда сильнее прижимал к себе её за талию, когда аккуратно проводил пальцами по её руке, когда нежно, так трепетно целовал. И это наваждение внезапно рухнуло, ошпарило ледяной водой. Катара внезапно отстранилась. Зуко непонимающе уставился на неё, пытаясь понять причину её действий. Вся атмосфера разрушилась, возвращая их обратно в каменную пещеру с громовыми раскатами. — Катара, я… Девушка покачала головой. — Зуко, не хочу, чтобы мы потом пожалели. Сначала он хотел возразить, что не будет жалеть, и все это ему нравится, но осекся, внезапно осознав, что говоря «мы», Катара имела в виду только себя. Больше они не разговаривали, легли спать по разные стороны пещеры, утром вернулись в лагерь на Аппе, за весь путь обменявшись лишь стандартными фразами, даже стараясь не смотреть друг на друга. *** Когда молния Азулы пронзила тело Зуко, весь мир обрушился, раскрошился на мелкие щепки. В висках страшно застучало. Катара даже сообразить не успела, как стремительно побежала к телу, бьющемуся в конвульсиях. Где-то на фоне ревела и орала проклятия Азула, но все это было безумно неважно, когда тело Зуко лежало перед ней, а черная рана вырисовывалась на его груди, Катара лишь молилась, чтобы она не задела сердце, лишь бы не задела. Её словно охватило дежавю: Азула, молния, равна в виде звёзды на бездыханном теле… Руки осветило голубоватым свечением, Духи, она молила их… Катара не могла позволить ему умерить, особенно после того, как Зуко кинулся наперекор молнии, предназначающейся ей. Он фактически отдал свою жизнь за жизнь девушки, которая не факт, что успеет сказать ему за это спасибо. Но внезапно его грудь содрогнулась, а золотистые глаза с трудом открылись, встретившись со взглядом чужих и таких дорогих синих глаз. И как она раньше не замечала, насколько радужка у них золотистая, очень красивая. * Ребята гостили во дворце несколько недель. Катара, вопреки ожиданиям, так и не поблагодарила новоиспечённого Лорда да его благородный поступок, хотя и приходила к нему, оказывая лечебные сеансы. После всего произошедшего между ними словно образовалась странная недосказанность, как будто слова, которые должны были произнестись безмолвно застыли на губах. Катара ждала наступления ночи, чтобы придти к нему на очередной сеанс лечения, Зуко тайно желал, чтобы эта рана никогда не заживала. И в одну из таких ночей дверь в спальне Зуко тихо отворилась. Намного позже положенного. Лорд безмолвно уставился на силуэт женской фигуры в дверях, застывший, чуть вздрагивающий или от прохлады ночи, или от страха к своей собственной смелости. Катара была в сорочке. Смуглая кожа светилась к темноте, буквально отражая на себе лунное освещение. Глаза ещё ярче выделялись, чем обычно. Зуко приподнялся на кровати и откинул одеяло, приблизившись к краю. Тишина вновь обволокла их. Слова были безумно пустыми, когда они оба прекрасно понимали, зачем она здесь и почему так поздно. И заново тело пронзила молния, когда его губы вновь коснулись её губ, теперь осознанно. Без права на отступление. Он потянул её к себе на кровать и, перекатившись, навис сверху. Мужские пальцы аккуратно описали овал лица. — Твоя рана… — в губы прошептала Катара, словно опомнившись. Юноша позволил себе ворчливую усмешку. — Я буду жить. Зуко страстно целовал Катару, медленно проводя ладонями по её телу. Его рука чуть сжала её грудь, заставив девушку глухо застонать. Она резко подалась вперед, целуя шею Зуко, и он запрокинул голову, позволяя себе насладиться этим моментом, рвано вздохнув. Было пыткой касаться её тело через барьер из шёлка, и Лорд по-собственнически начал раздевать девушку. Смуглая кожа вмиг покрылась чередой мурашек. Хотелось обладать этой особой. Чуть застыв над ней, смотря сверху вниз, Зуко как бы давал ей шанс подумать, возможность отступить. Как тогда, в пещере. Или дальше он не в силах будет остановиться. И Катара прекрасно это поняла. И она не хотела останавливаться. Тогда девушка приподнялась и, положив ладонь на его щеку, вновь потянулась к губам за поцелуем. Его тело прижалось к её. Это означало лишь то, что больше девушка не имела права на отступление. И Зуко вновь накинулся на неё со всей страстью, всем огнем, проводя дорожки из поцелуев. Он желал овладеть ей всей, полностью… Каждый сантиметр губ, шея, грудь. Катара простонала, выгнувшись ему навстречу. Живот приятно тянуло внизу, все пылало, требовало большего. Низ белья скользнул вниз, обнажая её полностью. В отместку Катара тут же приподнялась, цепляясь за воротник его рубашки. Лорд не заставил ждать, поспешно избавившись от одежды. Он вновь целовал её, но более нежно, трепетно. — Зуко… — чуть слышно прошептала Катара, глядя ему в глаза. Он знал, что она боялась, несмотря на то, что сама была возбуждена не менее сильно, чем он. Ведь Зуко должен стать её первым мужчиной… — Немного потерпи, девочка моя… — его голос внезапно охрип от нахлынувшей нежности и трепета по отношению к этой девушке. Такой дорогой и безумно желанной… Зуко сильно хотел ее, безумно. Все его тело ныло от желания овладеть Катарой, почувствовать её, стать с ней единым. Он медленно вошел в нее и, едва почувствовав, как она сжалась, тут же остановился, начиная целовать её, вновь ласкать. И лишь когда девушка вновь расслабилась, Зуко сделал резкий толчок бедрами, входя полностью. Ночь была единственной свидетельницей. Двое людей, что страстно соединившись, наслаждались друг другом, утопая в собственных эмоциях. Больше ничего не волновало их, никто в этом мире. Для обоих это было гораздо большим, чем секс, это были нежные движения, поцелуи, взгляды глаза в глаза… Это было занятие любовью, признание, безмолвное признание. Они оба проиграли в своей давным-давно начавшейся игре. Когда экстаз прошелся по их телу, казалось, внутри что-то взорвалось, рассыпалось миллионами искр и медленно, неохотно угасло, возвращая вновь в темноту спальни. Только на утро Катара вновь вспомнила, что это было неправильным. Не было скандала или обвинений, ведь она сама пришла к нему. Но попросила пока её не трогать, ей необходимо было разобраться самой с собой. Зуко до сих пор помнил, как стало пусто, едва за ней закрылась дверь. Через неделю она уехала вместе с Аангом. Катара не смогла уйти от него, лишь увидев его щенячьи глаза и дрожащие пальцы, в которых он держал обручальное кольцо. Аватар сделал ей предложение на торжественном событии, когда все были вокруг: и гости, и родные, и друзья. Аанг словно предчувствовал возможность отказа Катары и сделал ей предложение при всех, зная, что в такой ситуации никак не мог последовать отказ. Никак. Девушка застыла, испуганно глядя на некогда друга и неуверенно произнесла «Да», которое просто все желали услышать. Ведь все так этого ждали, все восхищались их удачей найти столь рано свою истинную любовь. Катара делала то, что должна была делать, то, что было правильным, и что ей вроде было предназначено судьбой, ведь так говорила тетушка Ву, не так ли? Она почти подавила содрогание, когда в дверях промелькнула красная мантия. Катара улетела с Аангом, вскоре они сыграли свадьбу. Зуко отлично сыграл свою роль, подобающе истинному Лорду, поздравил молодых и вскоре поспешно удалился, сославшись на возникшие и очень важные дела. Аанг грустно, но понимающе кивнул, Катара отвела взгляд. Так прошло десять лет. Жизнь Зуко существовала лишь из обязательств. Правление, встречи, дела. Еда, чтобы поесть, сон, чтобы поспать. Жизнь, чтобы жить. Роль Лорда не сразу, по постепенно осваивалась им, шаг за шагом. Зуко с усмешкой понимал, что это был неплохой способ отвлечься от воспоминаний о синих глазах. Может, он даже смирился. Лицо Зуко стало суровее, мужественнее. Постепенно юношеский блеск покидал его глаза. Катара же была женой. Просто женой нелюбимого мужа, но любимого друга. Она была с Аангом, потому что знала, что это правильно и так должно было быть. Муж часто и надолго улетал по миру, от месяца до полугода, а то и до года, бывая дома лишь на короткий срок. Он не был идеальным мужем. Впрочем, как и она сама, от этого было немного легче. Первая брачная ночь стала для Катары первой трещиной в их только что родившемся браке. — Это была глупая влюбленность… Помнишь Джета… Я так сожалею… — она даже заплакала для правдивости. — Все мы когда-нибудь совершаем глупости… — тихо ответил Аанг, выполняя свою роль в этой игре. Он как всегда оставался милосердным. Так в этой игре появился первый ребенок, затем второй. Аанг не особо следил за жизнью своей семьи. Ему просто не оставалось на это времени. Будучи в своих странствиях, он забывал о своем долге перед женой и ставил на первое место свою миссию Аватара. Но Катара не огорчалась, ей было от этого легче, намного легче. Если бы по приезде они спали на отдельных кроватях, было бы еще лучше. Однажды Аанг отправил её с двумя детьми в столицу Огня, сославшись на тревожное время: противники Аватара могли причинить вред его семье, и было обговорено с Лордом Огня временное проживание Катары под дворцовой охраной. — Но ведь я могу поехать к Сокке! — возразила тогда южанка. — Катара, у него есть свои собственные дети, не подвергай своих родных опасности. У Зуко полно стражи, там будет спокойнее. И к тому же, мы не особо его потесним. Но Катара переживала не за удобство молодого Лорда, больше всего она боялась встретиться вновь с теми золотистыми глазами. И это было взаимно. Зуко помнил, как сжалось его сердце, едва Катара сошла с корабля. Как вновь подняла на него глаза, поздоровалась. В груди бешено застучало, колени подкосились. Даже спустя столько лет они вновь осознали, что то, что началось еще давно, в Западном Храме или под зелёными огнями, продолжалось до сих пор. Молчание затянулось. Со звонким «Мама!» вслед за ней выскочили двое малышей, и это вывело их обоих из путешествия по воспоминаниям. Катара вновь стала женой Аватара и матерью его детей. — Дети, поздоровайтесь. Она знала, что ей предстоит жить здесь пару месяцев. Она боялась. Он боялся. Катара старалась все время проводить с детьми или на тренировках. Избегала любых возможных встреч, предпочитая ужинать у себя в крыле. Зуко же запирался в кабинете, занимаясь работой до позднего часа — лишь бы не найти сил пройти к Восточному крылу, не зайти к такой манящей и горячо желанной женщине. Это неправильно. Теперь и для него. И это напомнило ту игру еще несколько лет назад, в Западном Храме, где они старательно скрывались под масками неприязни, отказывая в собственных чувствах и уговаривая, что это все глупости и никому это не надо. И Зуко почти дошёл до своего крыла, если бы не знакомая атласная лента, с камнем, на котором был изображён знак племени Воды. Для Лорда до сих пор оставалось загадкой, почему она не носила обручальное ожерелье Аанга, но ещё больше — насколько легко мужчина поддался собственному обману, убедив себя, что он совершал дело чести, а не потому что нашёл повод для встречи. Катара как раз входила в свою спальню, после того, как уложила спать детей. Её окликнули. Сердце совершило стремительный оборот. Она вздохнула, словно перед прыжком в воду и медленно обернулась к мужчине, все ещё столь желанному, даже спустя десять лет. — Ты потеряла… Катара уставилась на ожерелье, которое потеряла ещё днём, после тренировки. Когда то оно также лежало в его руках, когда Зуко привязал её к дереву. Даже теперь это все напоминало пытку. Лорд сделал огромное усилие, чтобы не смотреть ей в глаза. Все, лишь бы не поддаться этому омуту. Катара протянула руку. Как в Западном Храме, когда он забирал у неё корзинки, тяжести, посуду… чтобы коснуться её руки и ощутить по телу снопы искр. И вновь они обожгли его, когда женские прохладные пальцы едва коснулись его кожи, чтобы забрать голубую ленту. И это было как в пещере. Зуко сам не понял, как сжал ладонь Катары и притянул её к себе. Вдох перед погружением. Дыхание оборвалось далеко в груди, колени подло подкосились. Прервав поцелуй, Зуко подхватил Катару на руки и внес в комнату, прямиком к кровати. Это было ещё более размыто, чем в первый раз. Казалось, что голова не соображала, иначе как объяснить её бесстыдные действия, когда она стягивала с него одежду, когда стонала от его прикосновений и поцелуев, подставляя шею для новых ласк. Зуко жадно целовал её, наслаждаясь каждой клеточкой тела, прикасался к оголенной коже, прижимался всем телом. Он принял сидячее положение, и Катара села на него, плотно прижавшись бедрами. Одежда слишком быстро оказалась на полу, даже несмотря на то, что мантия занимала куда больше усилий. Проводя пальцами по лицу, по волосам, она целовала его шею, чуть покусывая тонкую кожу Лорда. Такой желанный. Такой нужный. Такой любимый. Её любимый мужчина. Её. Зуко подался вперед, накрывая собой Катару и резко, без предупреждения, вошёл в неё. Как долго он хотел этого, как он скучал. Катара стонала, по-кошачьи выгибаясь и проводя ногтями по его спине Лорда каждый раз, когда тот начинал сильнее, глубже брать её, крепко хватая за ягодицы. Из глаз посыпались искры, когда мир вокруг собрался в единую частицу и взорвался, растворяясь в пустоте и оставляя лишь эту маленькую часть Вселенной, где существовали лишь он и она в этой ночи. А на утро он проснулся один. Катара вновь поступила так, как следовало. Она вернулась на родину, на Южный Полюс, вместе с детьми, ничего не сообщая Аангу, решив, что так будет лучше. И Зуко вновь погрузился в этот зрячий сон бытия и существования. Пока через год ему не пришло письмо из Южного Полюса о том, что Уважаемая Мастер Воды и по совместительству супруга Аватара, Катара, желает посетить его Величество, Хозяина Огня Зуко. Он несколько раз перечитывал эти строчки, боясь, что ему это все кажется. Но это было реальностью. И она приехала. Не одна. По просьбе в письме, не было никаких торжественных приветствий и гостей, только он возле трапа, в обычной рубашке и шароварах. Дорога до дворца, младенец, переодически издающий звуки, и они прошли одиноко к сад, по её просьбе. Зуко думал о том, почему она не взяла остальных детей. Маленький сверток в её руках то и дело тихонько попискивал. — Поздравляю… — уже сидя на лавочке, возле пруда с уткочерепахами, сухо сказал Зуко, даже не пытаясь придать голосу хотя бы какую то нотку радости, зачем лгать. — Зуко… — тихо сказала девушка, приоткрывая пеленку, и дала возможность ему рассмотреть ребенка. Без особого энтузиазма он перевёл глаза, и внезапно его будто снова ударила молния, когда ясные детские глаза устремили на него взгляд. — Катара…я… Но… — дыхание словно оборвалось прямо в горле, голова отчетливо закружилась и вовсе не от духоты. — Ее зовут Изуми. Это твоя дочь, — лицо Катары было непроницаемым. — Я хотела тебе написать, но не смогла. — Но как?! — Видимо в ту ночь… Я уехала к родным, узнала о беременности уже будучи там, и довольно поздно. Честно… — она запнулась, — честно, я порывалась сделать аборт, но не смогла, я не смогла. Стоило мне подумать, что во мне бьется сердце, которое имеет часть тебя… Это наш ребенок, твоя дочь, — её голос сорвался, по щекам потекли слёзы. — Когда живот стал заметен, соврала, что жду ребенка от Аанга, попросила ему не сообщать, якобы обрадовать по его приезду. Я хотела скрыть её, оставить у себя, воспитывать, соврать, что это дочь моя и Аанга, но, Зуко! — Она так похожа на меня… — тихо закончил Лорд за нее, разглядывая миниатюрные черты маленького создания, которое он уже понял, что полюбил всем сердцем, которое создал он с со своей любимой женщиной. — Сам видишь… Я попросила целительницу, принимающую у меня роды, никого не впускать, соврать, что ребенок родился мертвым. Я осталась ночевать в другой хижине, якобы отдавшись горю, потом, оставив детей с Сокуров, на время уехала в Ба Синг Се, решив переждать там. Аанг не скоро ещё вернулся из путешествия, оно затянулось довольно надолго. Но когда он уже прибыл за детьми, Сокка рассказал ему о том, что мертворожденном. Сейчас все думают, что я переживаю депрессию. Я забрала Изуми сразу, как только решила отправиться в Ба Синг Се, долго думала, стоит ли мне… появляться здесь. — Неужели ты не могла сообщить мне, написать, я бы сразу забрал тебя вместе с детьми?! — Я хотела, но всякий раз боялась, сказала же. Он оскорблено промолчал… — Так значит она родилась весной?.. — нарушив тишину, спросил Зуко, прикинув в голове. Катара кивнула. — Когда зарождается Магия Огня. Это хорошее время, — он попытался улыбнуться. Она была все это время беременна, а он даже и не подозревал. — Может все дело в том, что я целитель… — покорительница задумчиво посмотрела на спящую дочь, — но я уверена, что она обладает Магией Огня. И у неё ещё твои глаза. Совсем не похожа на меня. Зуко чуть потупился, пытаясь как-то вмиг осмыслить всю разом нахлынувшую на него волну новостей. — Зуко, — вдруг лицо Катары стало чрезвычайно серьезным. Мужчина ощутил ее напряжение, что сулило ничего хорошего. — Зуко, я знаю, что я буду об этом жалеть всю жизнь, но пожалуйста, пойми меня, я не могу поступить иначе… — этот поток слов лавиной обрушился на Лорда; кажется, он начинал понимать к чему она клонит, — я… я не могу оставить Изуми у себя… — слёзы покатились по её щекам горячим градом. — Я знаю, что после этого я стану последней тварью, никудышной женщиной и матерью, но я не могу. Я обязана Аангу клятвой и не могу принести её в дом, не могу. Я не могу оставить её у себя! От понимания к чему она клонит, Зуко ошарашенной раскрыл глаза. — Катара, перестань. Ты его не любишь, уйди от него, давай будем вместе, поженимся… — он повернулся к ней всем лицом и взял за плечи. — Столько лет прошло, а я до сих пор тебя люблю! Не глупи, давай наконец то будем счастливы! Слёзы текли по щекам женщины, она отрицательно покачала головой. — Зуко, у нас с Аангом есть дети! Ты же знаешь! — Заберёшь с собой! Я готов их воспитывать, любить как своих, вот увидишь, обещаю! — У них есть свой отец, живой. Зуко, я так не могу. Пойми меня правильно, я так не могу, — её голос дрожал, предательски затряслись руки, — у них есть отец. И у Изуми тоже, пожалуйста, позаботься о ней. Катара медленно протянула маленький сверток самого ценного в мире сокровища в руки единственного человека, которому не боялась доверить его. Мё, внутри разлился горячий мёд, когда он понял, что держит самое прекрасное создание, которое когда-либо знал. — Ты уверена? — Зуко знал, что уговаривать её было бесполезно, слишком много времени прошло, чтобы он смог наконец то осознать это. Девушка кивнула. — Моя дочь… даже звучит непривычно, — он улыбнулся одним уголком губ и чуть усмехнулся. — Можешь во мне не сомневаться. Ты будешь её навещать? Катара прижала ладонь к лицу. — Нет. Если я еще хоть раз её увижу, боюсь, что мое сердце не выдержит, я не смогу оставить её еще раз, я не смогу уйти, не смогу, как и не смогу еще раз уйти от тебя. Это последняя наша встреча. Прости, но мне придется бросить вас, навсегда, — эти слова ей давались безумно тяжело. Лишь осознание, что она оставляла безумно дорогое свое сокровище, которое выносила под сердцем от своего единственного любимого мужчины, разрывало ей душу. Она сидела, словно пыталась продлить это мгновение пелены как будто созданной счастливой семьи её и Зуко, с их ребенком, то, о чем они оба мечтали всю жизнь и разрушили собственными страхами и нерешимостью. Два таких близких и таких далеких сердца, это столь короткое расстояние между ними длиной в пропасть. Катара вновь вернулась к своей семье. К детям. К мужу. И попыталась вновь жить, как прежде, таща на своей шее камень укора за совершенный грех. Пришлось потрудиться, чтобы Изуми признали полноправной наследницей и дочерью Зуко. Дядя Айро был счастлив долгожданной внучке, даже несмотря на то, что Лорд рассказал ему правду тайны появления этого младенца. Встречи с Катарой всегда были судьбоносные, но на этот раз после него Зуко впервые ожил. Маленькое сплетение его и Катары вдохновляло и делало счастливым. Впервые после ухода Катары, он почувствовал себя живым. *** Зуко подошел к кровати спящей дочери. Изуми тихонько сопела, подперев под щеку ладошку. С тех пор он больше не видел Катару, узнавал о ней лишь от других. Слышал лишь то, что у нее родился третий ребенок, долгожданный Маг Воздуха, что её дочь, Кая, делает успехи в покорении воды, что Катара все такая же примерная мать и жена. И все-таки Зуко когда-нибудь придется рассказать Изуми о её матери; конечно, в лучшем свете, и когда Изуми станет старше и мудрее. Каждый день он мечтал, что вот-вот дверь откроется и зайдет Катара, решив, что больше не хочет оставаться с Аангом, но летели дни, недели, годы… А Лорд все так же продолжал верить. — Пап, — Изуми еще не успела толком открыть глаза, сладко потянулась и, продолжая лежать, обняла руку сидящего на кровати отца, — ты пришел охранять мой сон? — и девочка так очаровательно улыбнулась, что его сердце дрогнуло. Отец засмеялся, поднял на руки дочь с кровати и подошел к окну. Девочка поджала ноги и поудобнее устроилась, обхватив шею своего папы для надежности. И с таким же интересом уставилась в окно, пытаясь понять, чего же он там ищет. — Ну, пап, что ты там смотришь? — наконец не выдержала она, обиженно вновь надув губы. — Просто любуюсь миром, — улыбнулся он, — ведь в нем зарождается столько прекрасного и удивительного… — Например… — Изуми подняла палец вверх, — мороженое! — и по-детски, искренне, звонко засмеялась. — И это тоже, — засмеялся Зуко вместе с дочерью. Звон смеха прервал скрип открывающейся двери; видимо, пришла нянечка будить Изуми к ужину. Зуко нескоро повернулся от окна к двери. — Здравствуй, — тихий голос прошелся в дверном проеме и застыл в комнате, раздаваясь в его ушах эхом. Он так и застыл на руках с дочерью, не в силах ничего сказать. И лишь по потекшим дорожкам слез сквозь улыбку на лице Катары, он понял, что она решила исполнить свое обещание, данное в саду тогда, пять лет назад. Он стоял посреди комнаты, застыв, всё также держа Изуми на руках. И вновь всё, как тогда, ещё с Западного Храма, ещё с юных лет, по-прежнему те же искры, бой сердца и гул в ушах. Зуко потребовалась вечность, чтобы понять, что это всё ему не кажется… — Папа, ну поздоровайся же! — возмущенно воскликнула Изуми. Мужчина едва нашёл в себе силы. — С возвращением…