Давай, всё будет так же?

      «Неужели, он снова здесь. Мой близкий друг и родная душа стоит со мной на сцене. Снова, как тридцать лет назад.» Несмотря на все совместные репетиции и саундчеки, для Алика появление на сцене Андрея стало сюрпризом. Он был, будто ребёнок, который получил подарок мечты на день рождения или новый год. Когда вот-вот, скоро случится чудо, но ещё остаются в голове коварные сомнения: «а вдруг всё-таки не подарят? А вдруг не случится? ». Наконец, сомнений не осталось, чудо точно произошло.       Алик с нетерпением ждал окончания своей партии и недолгого перерыва, чтобы подойти и обнять друга. Он с улыбкой посмотрел на Серышева: «Мы снова в восемьдесят седьмом, и не было этих тридцати лет. Да, у группы сейчас и день рождения, и новый год, но мы все вместе. Я, Андрей, Миша — мы Мастер. Серёжи Попова не хватает, у него дела сейчас важные, как и у Игоря Молчанова. И у Кирилла, наверное, тоже дела, только уже не здесь, не с нами. Очень его не хватает, самый юный из нас, и ушёл раньше всех. Почему так?»       Алик дождался перерыва в партии и подбежал к Андрею и Михаилу. — Я рад, что вы здесь, — прошептал Алик, обнимая друзей. «Я не хочу вас терять. Не хочу», — отчаянно подумал он. Алик вновь почувствовал себя совсем юным кудрявым басистом, тем самым, которого Серышев называл Гранычем и спрашивал, не трудно ли расчёсываться. Тем самым, который смотрел на Большакова снизу вверх и называл шпалой. А Андрей в ответ смеялся и встряхивал короткими своими волосами.       И сейчас в объятиях друзей, в потоке их энергетики Алик вдруг подумал, что не было никаких тогда и сейчас, не было тридцати лет. Прошло ведь, чуть больше года с ухода Миши. Он захотел попеть в церкви и в опере, и только что вернулся. И Андрей приехал то ли с отпуска, то ли с командировки, не разберёшь. Он просто уезжал на пару лет, а сейчас приехал, значит всё будет, как раньше. Они снова будут сутками торчать в студии, придумывая эффектные риф или соло. А потом начнут записывать вокал, Андрей, может, возмутится и сделает Мише замечание, что здесь не опера и петь надо агрессивней, а лучше — рычать. Миша обидится, но максимум на минуту, а Андрей опять засмеётся, назовёт всех гномами и начнёт аккомпанировать на акустике. А может, совсем скоро придёт записывать вторую гитару Сергей, приведёт и барабанщика. Только придётся обойтись без клавишника, он уехал. Кирилл просто остался жить в Бельгии и может в любой момент позвонить, сказать, что всё у него хорошо и позвать в гости. Он обязательно сыграет что-нибудь своё. Вдруг Алик услышал голос: «Привет, друзья. Я скучаю». Голос был знакомым до боли, до душевного крика знакомым — немного насмешливым, хрипловатым и по-детски наивным и тихим. Или ему показалось? Всё от переизбытка чувств?       «Я скучал». Андрей даже представить не мог, как он столько времени прожил без сцены, без музыки? Гитара сидела в руках, как влитая, словно её специально придумали для того, чтобы Андрей играл на ней. И пальцы, кажется, всё помнили — не было необходимости думать над следующим аккордом. «Мой дорогой друг, я скучал по тебе и по Мастеру», — думал Андрей, рассматривая Алика. «Кажется, он совсем не изменился, только кудри из чёрных стали пепельно-белыми, но это дело поправимое. И Миша не изменился — всё тот же рыжий ураган. Только один больше не присоединится к нам. Кирилл, почему ты так? Мы в сборе, правда вот Сережа не смог и Игорь, но это ничего страшного, им можно позвонить. Кирилл, а до тебя теперь и не дозвониться, но ты слышишь и так. Я вернулся домой».       Андрей действительно вернулся, он сам не знал откуда. Он уже думал, как завтра придёт в студию и застанет там Алика, спящего на диване в обнимку с бас-гитарой. Он не будет будить друга, так как знает, у Алика была длинная, продуктивная ночь. Андрей тихо сядет в кресло и будет читать ту самую книгу, которую всё не может закончить. Скоро придёт Миша Серышев, принесёт чай. А потом проснется и Алик. Улыбнётся, посмотрит на Андрея, скажет: «А я вчера новую штуку придумал. Сыграть?» И конечно, сыграет. Они начнут работать, доделывать только что появившуюся мелодию. Алик поймёт его идею, точно поймёт, как всегда это делал. А Миша позвонит Кириллу, и он сыграет им в трубку на синтезаторе. Кирилл совсем юный, не похожий на металиста кудрявый парень с детской наивностью и какой-то взрослой тоской в глазах. Он играл с ними, а потом остался жить в Бельгии. Возможно, Кирилл поможет им в аранжировке — он это умеет.       Андрей обнял друзей, для этого пришлось немного наклониться. Миша улыбнулся: «Шпала». Алик прошептал, что рад его видеть. «Я тоже рад, мой друг, тоже». И вдруг Андрей услышал голос, от которого болезненно сжалось сердце, и захотелось выть от тоски: «Привет, друзья. Я скучаю». «Может болезнь взяла своё, — подумал Андрей, ещё крепче обняв Алика с Мишей, — показалось?»       — Всё, во что ты навеки влюблен, уничтожит разом, — пел Михаил. Он оглянулся и посмотрел на друзей. Детская радость, счастье и свет, какой он чувствовал только в храме переполняли его. Михаил подбежал к Андрею, обнял его за плечи и протянул ему микрофон, дескать, давай споём вместе, как когда-то давно. Ты же пел, хоть иногда не по собственному желанию, но пел, Андрей, помнишь? Помнишь запись «С петлёй на шее»? Давай, всё будет так же? Отдохнём от концерта и начнём запись, мы давно не выпускали альбом, уезжали. Можешь говорить, что я не так пою, не обижусь. Будем писать музыку, пить чай и разговаривать.       Миша понял, что вернулся, что «Мастер» его жизнь. И Андрей приехал, а значит, всё будет как всегда. Михаил будет сидеть до раннего утра в студии, записывать очередную «рыбу». А потом бежать на репетицию церковного хора, или оперы. После всего этого Миша снова вернётся в студию и застанет там Андрея или Алика. Андрей, посмотрев на усталый вид вокалиста, грустно вздохнёт, посоветует ему отдохнуть, хотя сам почти живёт на работе. Миша беззаботно рассмеётся, дескать, «я-то нормально, вот даже сплю иногда, а ты, Андрей, совсем уж замученным выглядишь». Они попьют чай и поболтают обо всём на свете, но в основном о музыке, ожидая остальных участников. А когда все соберутся, закипит работа. Алик сыграет всем придуманный недавно риф, Сергей с Андреем предложат что-то своё. Рифы будут переделываться, изменяться, будет написана мелодия. А потом придёт время вокала, потому что Рита Пушкина и Саша Елин вчера принесли очередные тексты на давешние рыбы. Нужно проверить поются ли они, и записать черновики. Запишется всё далеко не сразу, Алик посоветует больше рычать, Сергей предложит петь быстрее, а Андрей добавить агрессии. Миша попробует прислушаться ко всем, и примерно через десять попыток всё, наконец, получится.       «Только клавишные остались, — вздохнёт с облегчением Миша, — Кирилл бы записал, да он в Бельгии. Андрей, сделаешь подкладку? У тебя всегда хорошо получается играть на синтезаторе. А мы с Аликом сведём. Ладно?» Миша обнял друзей. «Шпала», — улыбнулся он, заметив как Андрей немного наклоняется, чтобы быть с ними одного роста. «Я рад, что снова с вами», — прошептал Серышев. Вдруг Миша услышал голос, от которого в сердце заныла старая рана, и стало пусто на душе. «Привет, друзья. Я скучаю». Михаил оглянулся — не показалось ли ему? Нет, не могло. Слишком хорошо он знал этот голос.

***

      Над сценой, рядом со зрителями кружило почти прозрачное серебристое облако, никто не мог увидеть силуэт человека в нём, но те, кому надо, его слышали. «Привет, друзья. Я скучаю», — сказал Кирилл и вздохнул, как могут вздыхать только облака-призраки. «Вам не показалось, это я».