«Он научил её по-новому жить, Не задыхаясь, не крича от боли. Он запрещал ей пить и курить, Крепко сжимая её ладони»
Костенко пытался не обращать внимания на Антонову, которая часто бегала глазами и не находила себе места. Блондинка вздыхала, посматривая то на блистающие огоньки звёздного неба, то на молодого капитана, то на его наручные часы, которые так удачно сидели у него на руке, повернутые в её сторону. За несколько часов, которые прошли как-то слишком быстро, Аня успела поразмыслить, прикинуть и всё окончательно обдумать. Поездка была дальней и поэтому времени было достаточно, чтобы принять в конце концов столь важное решение и сделать окончательный сумасшедший вывод; осталось только осуществить свои намерения, зная и понимая весь риск, на который придётся пойти. Но с другой стороны — почему нет? Может, так будет лучше? В том мире у неё не было ничего, кроме Паши, но сейчас она к нему больше ничего не чувствует и, кажется, если даже попробует заставить себя что-то к нему почувствовать, то не сможет. И дело даже не в недавних горьких событиях. Это странно, но она вдруг поняла — то, что было между ними — это просто влюблённость. Лёгкая и несерьёзная. А то, что вызывал в ней Сергей — это было что-то невероятное. Она уверенно могла назвать это избитым словом — любовь. Ради него она готова пожертвовать всем. Может, это вызвано тем, что у неё ничего не осталось и её мир перевернулся с ног на голову, но если бы ей предложили снова вернуться в свою обычную СССРовскую реальность или остаться с ним, она бы без сомнений выбрала второе. Поморщившись и вдохнув побольше воздуха, блондинка морально подготавливалась к тому, что ей нужно будет совершить. Сверив в последний раз время, Аня окончательно собралась с мыслями. Она пыталась не думать о плохом, но постороннее лезло в голову со скоростью света, будто назло. Обратного пути нет и не будет. То, что она собирается сделать — непоправимо, именно поэтому всё это так волнительно и вызывает сомнения. Или же наоборот — а что, если не получится? Что, если не сработает? «1:20» Через три минуты должен будет произойти огромный выброс радиоактивных веществ в Припяти, заражая всё живое на своём пути. Ладно хоть волноваться насчёт радиации было незачем, ведь Костенко и Антонова оставили город позади. «Пора» — пронеслось у неё в голове, и Аня, крича как ошпаренная, попросила водителя остановить транспорт, ссылаясь на то, что ей плохо. Костенко тут же остановил машину и хотел было пойти вместе с ней, не до конца понимая, что это с ней случилось, чтобы помочь. Но она лишь попросила его оставаться на месте и не волноваться. Он мог ей помешать, а этого допустить было нельзя ни в коем случае. За маленькими кустарниками и высокими деревьями во всю полноту стала виднеться небольшая в ширину, но зато большая в длину речушка. Вытекала она из какого-то местного села, неподалёку от которого они проезжали. Антонова достаточно долго следила в окно сквозь тернии всяких веток за руслом, боясь, что речка пропадёт из виду. И того, что не успеет по времени и проедет нужное место. Но так не случилось — всё словно само шло на руку. Вода и подходящее время — то, что нужно для осуществления её замысла. В нос врезался резкий, но при этом очень приятный и свежий запах леса — хвои и берёз; так же чувствовалась сырость, витающая в воздухе и исходящая от реки. Водная гладь стояла неподвижно, отражая ночное звёздное небо и одинокую луну на своей ровной поверхности. Прыгать туда и промокать желания не было, но было желание рискнуть всем ради него, даже если он её и не полюбит в этой прошлой реальности. Да и терять всё равно, по сути, было нечего, тогда чего же волноваться? Единственное, что теперь её тревожило — то, что всё сорвётся и пойдёт не так. Антонова ещё потопталась на месте, силком заглушая ноющее сомнение и пожирающий страх неизвестности в будущем. Ну, или точнее неизвестности в прошлом, если учитывать, что она хочет сделать. Тщательный глубокий вдох. Судорожный выдох. Ноги сами повели её к обрыву и к речушке. Интересно, там глубоко? Сейчас она и узнает. Через секунду тело девушки завлекло вглубь холодной воды, которая поглотила её полностью и сразу с ног до головы. Где-то там в Припяти сейчас произошёл атомный взрыв с вытекающими серьёзными последствиями, а где-то здесь над водой, примерно у места, куда прыгнула Аня, разразилось какое-то светящееся подобие молнии. Эта молния говорила о том, что время путешественника истекло и настала пора возвращаться в свою будущую реальность, но она захватила лишь пустоту над рекой. Маленький молниеносный шар скукожился до крупицы с характерным звуком и исчез, словно его никогда не существовало. Аня помнила видео, просмотренное уже в Америке, где говорилось, что Никита из Мэриленда — Паша, который остался в прошлом. Тогда он сказал, что вода блокирует возвращение в будущее, потому что прибор попал в воду в бассейне и у него появилась техническая неполадка. Она подумала, что Киняев мог бы сделать эту станцию наподобие машины времени и там могла бы быть та же самая неисправность. Почему-то даже была уверена в этом. Так и случилось. Вот и всё. Пути назад теперь точно нет.___
Увидев на мрачном небе вдалеке на горизонте еле виднеющийся пылающий ядерный взрыв, имеющий форму гриба, Сергей спохватился и побежал за незнакомкой. Его охватило плохое предчувствие и он просто наплевал на её просьбу не идти за ней. Воздуха у Антоновой стало больше не хватать, чувствовалась острая нехватка кислорода и нужно было срочно вылезать наружу, иначе так и сознание недолго потерять. Блондинка старательно пыталась грести руками, стремясь выплыть наверх, но неожиданно начала задыхаться и кашлять. Переборщила с задержкой. Звук приглушённого всплеска и удар чего-то тяжёлого об воду еле как донёсся до её заложенных от воды ушей. Рука Костенко потянула за собой тело Антоновой, которое ничуть не сопротивлялось, но под водой такие резкие действия давались с трудом. — Ты совсем ненормальная? Ты чего удумала? Утопиться решила? — процедил ей прямо в лицо испуганный блондин, когда они выплыли наружу и уже находились на траве. Он что-то ей говорил, а она просто смотрела на него и понимала, что, наверное, ради него она пожертвовала всем, что имела, хотя, если задуматься, то ничего у неё уже там и не было. Аня улыбалась. А тут есть он. Ей этого вполне хватит. Не нужно ни богатой квартиры, ни друзей, которые так её по сути ненавидели, не разговаривая с ней до самой станции. Только он и его мир — это уже непременное счастье, которое она, как ей казалось, точно не заслужила. Конечно, мысли о том, что он может её и не полюбить, приходили ей на ум, даже первоочерёдно, но находиться с ним рядом и смотреть на то, как он живёт и радуется жизни — уже что-то внеземное. И в какой именно момент он стал её воздухом? Странно. — Я знаю, что я ненормальная, — тихо сказала блондинка и настойчиво зарылась в его объятиях. Блондин на её действия ответил не сразу, будучи немного шокированным. Он знаком с этой девочкой всего один неполный день, а уже ощущает на себе её прислонившееся дрожащее мокрое тело, даже не замечая, как она содрогается совсем не от холода и совсем не от резкого ветра. — Совершенно ненормальная, — ответил Сергей, укутав её в сухой пиджак, который валялся неподалёку и который он выкинул в порыве страха, когда прыгал за, как ему казалось, утонувшей Аней. Сперва они просто сидели у обрыва, смотря с сочувствием на огненное зарево пылающей станции, не желая больше произносить не слова. Каждый понимал, что произошло, и разговоры тут были не к месту. А потом и сами не заметили, как их дрожащие губы горячо слились друг с другом, от чего холод на теле уже остался незамеченным. Сергей совершенно не понял, как так получилось, что его правая рука зарылись в сырых льняных волосах Ани, а левая потянулась к её утончённой талии. Точно так же он не понимал, что его к ней тянуло. Было что-то необъяснимое, словно он откуда-то её знал… Их первый поцелуй произошёл как-то до жути правильно. Они оба этого желали не из-за глупых инстинктов, а потому что оба что-то друг к другу, почувствовали с самого начала. Что-то настоящее. Может Костенко и не до конца ещё понимал, что между ними, но у них же вся жизнь впереди.___
Костенко любил смотреть на то, как Аня сладко спит по утрам и бормочет что-то невнятное, прижимаясь к нему во сне. Но не любил, когда она среди ночи просыпалась, задыхаясь в собственных слезах и крике. Ему казалось, что он сам задыхается в этой боли, каждый раз, когда она начинает беспомощно прижиматься к нему после наступившего срыва. Антонова любила блондинистые волосы Костенко, которые на свету почему-то казались рыжеватыми. Любила зарываться в них и гладить, но не любила, когда он говорил, что побреется налысо. У неё слёзы наворачивались, когда она только представляла его без волос. И запрещала, неустанно запрещала ему сбривать их даже в старости, говоря, что обязательно будет перекрашивать его седину. Сергей любил приходить вовремя с работы, чувствуя, что по комнате витает запах вкусного ужина, который заботливо приготовила Аня. Но не любил, когда ему вынужденно приходилось задерживаться на рабочем месте и приходить домой, видя лишь заснувшую заплаканную Аню. Аню, которая выпила немало снотворного, чтобы уснуть. С момента знакомства её заметно перестали тревожить какие-то непонятные события, но всё же не до конца. И стоило ему не оказаться ночью рядом, как он боялся, что всё начнётся по новой. Аня любила, когда Сергей говорил о своих успехах и неудачах, о взлётах и падениях на службе. И слушала всегда с вниманием и улыбкой. Но ужасно не любила, когда он хоть и мимолётно, но говорил об убийстве какого-то преступника, будь он самым плохим человеком на свете. Она ненавидела, когда он говорил о неестественной и вынужденной смерти человека. Костенко любил слушать, что Антонова ему говорит, любил её болтовню, будь тема хоть самая скучная на свете или же бессмысленная. Но не любил и терпеть не мог, когда она каждый раз замыкалась в себе и замолкала при вопросе, тесно касающегося её прошлого. Она говорила о каком-то детдоме, но не больше, и ему всегда казалось, что дело только в этом, но даже не понимал, что это далеко не так. Аня любила слушать постоянные несерьёзные шутки Сергея в свой адрес, мол она похожа на гостью из будущего. Но ненавидела себя за то, что не могла рассказать ему правду. Сергей любил… Любил её, странную, молчаливую, болтающую, радостную, непонятную, излишне инфантильную, любвеобильную, беспомощную, но при этом такую сильную. За пять лет совместной жизни он ни разу не пожалел о своём скором решении пожениться на этой странной белокурой девочке. Аня любила… Любила его чрезмерно лучезарного, шутящего, иногда угрюмого и серьёзного, даже строгого и жестокого, если быть таковым требовала работа; да даже если и не требовала. Она любила его и поверить не могла, что всё так сложилось. И ценила, ценила каждый чёртов момент, проведённый с ним.___
Паша, выстрел, умершие тела, станция, леденящий душу снег, боль и отчаяние. Кровь Костенко на её руках. Аня снова проснулась с щемящей болью где-то под рёбрами, но завидев перед собой знакомые потолок и стены, тут же более-менее успокоилась. Календарь на стене показывал 1991 год, а значит всё как и должно быть и это всего лишь сон, который перестал её беспокоить не так уж давно. С улыбкой она хотела положить свою руку на, как ей казалось, лежащего Серёжу, но захватив лишь холодную простынь в ладони, тут же испуганно побежала исследовать квартиру. Сегодня же выходной, он не мог куда-то уйти. Тем более он обещал сегодня целый день провести с ней. Тревога нарастала. Зайдя в стильно обставленную кухню, Аня учуяла запах чего-то горелого и тут же усмехнулась. Она стояла в дверях и умилённо смотрела на суетливого Серёжу, который пытался что-то приготовить. — Даже не комментируй, я просто испортил продукты, но я старался, — улыбнулся блондин и впустил её в свои объятия, целуя в макушку. — Как спалось? — Хорошо. Правда, пробуждение было не очень приятным. Я уж думала, ты куда-то опять ушёл, не пугай меня больше так, — обиженно сказала Антонова и шутя надула губки. — Анют, ну как я могу тебя оставить? — сказал он и сжал в своих объятиях посильнее. — Я ведь обещал. Ладно, иди за плиту. А то Костик без второго завтрака останется. Наверное, сейчас уставший прибежит с улицы, а тут только горелая яичница, — он уступил ей место и направился к окну, чтобы проверить играет ли их сынишка на видном месте — детской площадке, но не увидев, забеспокоился. — Я думала он ещё спит. Костя был мальчиком достаточно умным, резвым, являясь самым обычным гиперактивным ребёнком, который любил гулять на улице и любил своих заботливых родителей. Он был блондином, с папиным носиком и мамиными глазками. Аня часто любила сокращать его имя, называя Котей, а Сергею это не нравилось, так как он боялся, что она воспитает его слишком мягкотелым. Но она его всё равно так называла, а Костенко часто учил его всему тому, чему должен учить отец, чтобы сын вырос и стал мужчиной. Аня вообще до сих пор не понимала, как ей в своё время поверил Костенко насчёт потерянного паспорта и смены места жительства, когда они приехали в Москву после случившегося на ЧАЭС. Хотя б насчёт того, что у неё нет ни единого родственника, врать не пришлось. Родителей и родственников у неё и правда не имелось с детства, ещё в старой реальности. После рассказанного Костенко беспрекословно приютил Антонову у себя. Помог подняться на ноги и как-то всё закрутилось и завертелось. Приехав к нему домой после катастрофы, они сорвались. Даже не нашарив включатель для света, они сделали то, что желали сделать тогда у реки. Ей казалось, что он будет жалеть об этом, ведь даже практически не знает её. Но он не пожалел. По соображениям и своим моральным принципам через некоторое время Сергей сделал ей предложение, потом ЗАГС и брак. А потом ребёнок. И у неё не возникло после всего чувства какой-то неправильности происходящего, как это было с реальностью, в которую их отправил Вершинин. Хотя если бы не та реальность, она не полюбила бы Костенко. В общем и целом она ощущала то чувство целостности, когда ты живёшь настоящей жизнью. Жизнью, полной любви и гармонии. Тут им не могли помешать осуждающие друзья или прохожие, которые бы подумали, что она слишком молода для него. Тут они совершенно точно могли быть вместе, ведь он и сам, словно мальчишка, который повзрослел слишком рано. Антонова ещё даже и понятия не имела, что сделала, когда остановила Сорокина и тот не попал на станцию. Ей казалось, что всё будет так, как должно было быть. Киняев и убитые младенцы. Потом появившиеся ребята из Америки. И она боялась, что Костенко сможет встретиться с её молодой версией в посольстве, но она даже не знала. Не знала, что вместо Сорокина на смену пошёл Антонов. Её ненастоящий отец из другого Пашиного мира, которого в этот раз она не спасла, даже не зная его. Она думала, что смена убитого человека в саркофаге не имеет никакого значения, но это не так. Антонов, сердце которого является полностью добрым и чистым, теперь управляет зоной в изменённой Аней реальности. Но ведь и Сорокин не был особо плохим человеком. У него ведь была и жена и дочь, верно, как и у Антонова. И именно это пойдествовало на его переформировавшующуся личность, хоть он себя практически не осознавал. Ему казалось, что он всё потерял, смотря на мир по иному, в отличие от Антонова, после чего в нём поселалилась жажда мести. И он ждал того дня, когда кто-то даст ему силы вырваться из саркофага. А Антонов, несмотря на то, что тоже имел жену и дочь, справился с этой утратой, привык к Зоне, и те ужасные мрачные вещи, что вершил Сорокин в той реальности, в этой не происходили. А это означало, что она поменяла ход истории совершенно. Не будет ни убитых младенцев, ни американских версий ребят, ни злого Деррека, которому перелили кровь заражённого Паши, потому что с самого начала никто не поехал в Зону. Антонов, который умер в саркофаге, не позволил произойти всему этому ужасу. Всего этого не случилось изначально и ребятам предстоит вскоре родиться, живя обычной жизнью обычных подростков, без всяких приключений. По крайней мере — без всяких совсем уж необычных приключений. Она ещё не знала, что спасла много жизней.___
Аня приготовила вкусный завтрак и принялась накрывать на стол под восхищённый взгляд Сергея, который так и норовил съесть, что-либо приготовленное. Но Аня не давала ему и говорила, что нужно подождать Костика, который должен по времени прийти с минуты на минуту. Тут входная дверь открылась и с шумом захлопнулась, а потом и дверь в комнату младшего Костенко тоже. Родители переглянулись и решили пойти к ребёнку вместе, чтобы выяснить, что случилось. Антонова села на кровать, на которой лежал закрывшийся Костя, даже не снявший ботинки с улицы. Костенко же стоял у дверного косяка, внимательно изучая происходящее. — Коть, что случилось? — тихо поинтересовалась Аня, пытаясь не спугнуть ребёнка, тем более ему явно нужна была поддержка. — Старшие ребята из соседнего двора накинулись на меня и на Борьку, чтобы потешиться. Я стал защищаться, и они сломали наши игрушки, — плача, говорил четырёхлетний Костя, которого такие выходки очень задевали. — Так, Константин, вытер слёзы и быстро пошёл давать сдачи, — сказал тут же Сергей, который не любил, когда его, хоть и маленький, но сын давал слабину. Мальчик тут же послушался и встал, утирая слёзы и начиная идти к выходу. Отец вслед сказал ему нечто одобрительное под укоризненный взгляд матери. — Что? Пусть учится справляться с хулиганами, и если что-то выйдет из-под контроля, то я вмешаюсь, не волнуйся, Анют. И только после этих слов она немножко успокоилась. Ситуация вышла из-под контроля, когда, смотря в окно за тем, что происходило во дворе, Аня и Серёжа увидели, как, разозлившись, Костя сделал невообразимое. Сперва все разломанные игрушки в вихре закружились около ребят, а потом один из обидчиков поднялся в воздух, испуганно закричал с ошарашенными глазами и после болезненно повалился на песочницу. «Время не прощает просто так тех, кто его меняет.»the end.