Целомудрие и крайности

Чимин любил помогать. По прищуренным глазам и хитрой, обольстительной улыбке сразу не скажешь, но он искренне любил своих друзей и беспокоился об их счастье и благополучии. Однако именно сейчас, когда всё тело ломило от усталости, и хотелось спать, есть и ни о чем не думать, Чимин не чувствовал особого рвения тащиться на другой конец города. Но раз Юра попросила, значит надо сделать. Не хотелось портить отношения с будущей женой друга. Чимин усмехнулся. Скажи ему кто раньше, что Юнги женится в скором времени и будет без ума от своей жены, он бы ни за что не поверил. Но так складывается жизнь. Сначала Джин, теперь Юнги. Может и самому пора задуматься? Чимин на миг посерьезнел представив себя у алтаря, ждущего свою будущую жену. Красивую, в пышном белом платье. Он счастлив и она. Но кто она? Пак сам того не понимая вдруг представил одну особую девушку на месте своей невесты в белом. Но только её глаза смотрели на него с любовью, а улыбка была тёплой и согревающей. Словив себя на такой абсурдной мысли, парень тряхнул головой, давая пышным волосам распушиться ещё больше и пару раз моргнул, отгоняя картинку как можно дальше. Нет, этого ему ещё не хватало. Спускаясь вниз по длинной лестнице, Чимин проглотил набранную в рот воду и уже хотел направиться в подземный переход, чтобы отправиться на метро, как заметил знакомую фигуру неподалёку. Брови парня приподнялись, привлекательное лицо приобрело удивленное выражение и замечательная идейка поселилась в голове блондина. Пак поспешил к парковке. — Здорово! До этого увлечённый своим телефоном парень, взглянул на Чимина уставшими глазами. — Тэхён, правильно? — прищурил один глаз Чимин, вспоминая. Тэхён кивнул, убирая телефон в карман. Где-то он это уже слышал эти слова. Та история оказалась далеко не короткой… — Мы с тобой виделись у Юнги и пару раз в школе, — указал пальцем Чимин на здание позади. — Да, Чимин так ведь? Хери о тебе рассказывала, — подал ладонь Тэхён, чтобы пожать руку. Пак пожал её в ответ, и ярко улыбнулся. — Ты ждёшь ее сейчас? — Да, должна скоро выйти. Пак коротко кивнул и хитро улыбнулся, отчего Тэхён немного напрягся. Чимин казался ему добрым и открытым парнем, в конце концов он сделал Хери огромное одолжение, помог поступить в школу искусств, чтобы заняться танцами и покончить с прошлой жизнью. Но в то же время он не мог не смотреть на паренька с легким подозрением. Он не знал, что именно было тому виной — хитрый взгляд, исходящая от него самовлюбленность или какая-то наигранность в манере общения. В общем, было что-то такое в Чимине, что не давало Тэхёну полностью ему довериться. Если честно, он всегда немного напрягался, каждый раз, когда Хери упоминала танцора со смазливой мордашкой и белоснежной улыбкой. Даже сейчас, когда Чимин стоял напротив него и вроде бы вёл обычную беседу, Тэхен чувствовал будто человек, стоящий перед ним притворяется. Чимин был похож на того, кто легко срывается и плохо владеет эмоциями, а потому скрывает свою сущность за обольстительной улыбкой и плавающим, ласкающим тоном. Хотя… возможно Тэхён все-таки ошибается? — О, ты сегодня на машине? — внезапно спросил Чимин, будто только сейчас заметив Тойоту, которую Тэхён одолжил у коллеги на день. — Да, но она не моя. Взял покататься у знакомого, — ответил Тэхён. — Хм, — кивнул Пак, оценивающе разглядывая тачку. — Слушай, мне надо заехать в одно место. Это далековато отсюда. Ты не мог бы подкинуть? — Не уверен, — облизнул губы Тэхён, завидев свою девушку, выходящую из здания. — У нас уже есть планы. — Понимаю, — снова улыбнулся Пак, замечая, что Хери уже совсем близко и должна услышать их разговор. —  — Ладно, не страшно, я сам доберусь. Юра позвонила утром и попросила проведать Юнги. Волнуется за него… — Юра? — вмешалась Хери, услышав имя подруги. — У них с Юнги что-то случилось? — Ничего такого. Просто немного повздорили с кем не бывает, — пожал плечами Пак. — Но она ночевала у сестры, а Юнги остался один. Боится как бы он не наделал глупостей, а сама звонить не хочет. — повернувшись к Техёну, Чимин вскинул бровями. — Девушки. — Давай мы тебя отвезём, — предложила Хери незамедлительно, указывая на машину. — Можем даже зайти с тобой. Уверена Тэхён тоже беспокоится за Юнги. Так ведь? Тэхён устало вздохнул, стрельнув в Чимина недовольным взглядом. Рассматривая довольное лицо Пака, он подумал, что совсем не ошибся на его счёт. Знал же, что подлец что-то замышляет. — Ладно, поехали. Чимин открыл дверь запасными ключами, которые ему когда-то дал Юнги на, как он тогда выразился, крайний случай. Они стучали и звонили около двадцати минут. И чтоб Тэхён не просверлил в нём дыру или случайно не вышиб саму дверь, Чимин решил, что это можно назвать довольно крайним случаем и сам себе разрешил воспользоваться ключами. Квартира была пустая. Окна открыты нараспашку, в комнатах было жутко холодно, все возможные листы и салфетки попадали на пол. На столе был полный бардак. — Что тут произошло? — озадаченно спросила Хери, подбирая разбитую посуду с ковра. — Юнги! — громко позвал Чимин, но ответа не последовало. — Может он не дома? — предположил Тэхён, оглядываясь вокруг. — Не думаю. После такого, Юнги точно будет сидеть в комнате, заперевшись на замок и запивать своё горе. Ветер подул в окно с новой силой, отчего стоящая на краю пустая бутылка от виски пошатнулась и с треском разбилось об пол. Все как один вздрогнули, уставившись на осколки стекла. Наступила напряженная тишина. Все молча приняли это за плохой знак. — На звонки он не отвечает? — спросила Хери. — Нет, — в голосе Чимина чувствовалось напряжение. — Отключен. — Надо позвонить Юре. — Не сейчас, — сказал Тэхён. — Сначала стоит его найти. Не мог же он за одну ночь далеко уйти? К тому же пьяным. Может заснул… Давайте поищем. Чимин задумался. Он не ожидал, что не застанет друга дома. Он был абсолютно уверен, что найдёт Юнги, лежащего на диване в окружении мусора и выпитых бутылок алкоголя. Какое-то противное чувство засело в груди и не давало покоя. Чимин стиснул зубы, задумавшись. Он знал Мина как облупленного, знал, что тот способен на глупые поступки в порыве эмоций, как и сам Чимин, знал, что у Юнги есть привычка закрываться от всех и губить себя. Чимин припоминал один похожий случай на своей памяти, когда им с парнями приходилось вытаскивать Юнги с самого дна. Такого он повторять больше не хотел. А Юра и правда была взволнована. Неужели в этот раз всё так плохо? — Ищем! — решительно произнёс Чимин. Группа разошлась в разные стороны, чтобы обыскать квартиру. Тэхён отправился на кухню, Чимин в спальню, а Хери прошлась по ванным комнатам. — Ничего! — крикнул Тэхён, рассматривая сожженную сковородку с пригорелыми остатками мяса. — Не стоит мне наверное жаловаться на стряпню Хери… Парень прошёлся по кухне, сканируя обстановку. Грязная посуда лежала не помытая, на полу валялся испачканный фартук. Тут явно готовила не женщина. Неужто Юнги? Тэхён слегка улыбнулся, представляя ворчливого Мина у плиты, пытавшегося справится с журчащим маслом. Он вдруг подумал, что сам для Хери никогда не готовил. Может стоит взять выходной и приготовить ей ужин? Накрыть на стол, зажечь свечи, поговорить… Они так давно не проводили вместе время за разговорами. Внезапно послышался звук открывающейся двери, топот обуви и жуткий женский крик. — Хери! — узнал он голос и рванул на лестницу в подъезде. — Что сл… Чимин! Сюда, быстрее!!! Тэхён застыл на месте, не чувствуя ног, глаза застыли на луже багровой крови и обездвиженном теле. Он почувствовал, как кто-то толкнул его в плечо и помчался вниз. Шум в ушах начал спадать, и только тогда он услышал, как кто-то звал его по имени и просил помочь. На ватных ногах Тэхён спустился, принимаясь помогать на вид совершенно спокойному и собранному Чимину. Подняв голову, он на секунду встретился с карими, всегда хитрыми глазами, в которых сейчас мелькал страх и ответственность, чувство долга. Шум не стихал, картинка перед глазами плыла, но Тэхён четко видел, уверенные движения Чимина, который закидывал тяжелую руку на плечо. Невольно и иронично, Тэхён подумал, что зря так осудил этого шкодного на вид паренька при первой их встрече. И он понял, почему именно ему позвонила Юра. Такому как Пак Чимин можно доверить жизнь. Минджу собирала учебники в портфель, сжимая в зубах недоеденную вафлю. Волосы заплетены синей ленточкой, глаза не подведены, но пушистые реснички подкрашены тушью. В глазах контроль. Все листы должны лежать ровно, учебники обёрнуты идеально, две ручки, два карандаша, ластик, бутылка воды. Минджу пробежалась по корешкам книг. Физика, литература, французский, химия. Где химия? Паника. Прошла минута прежде чем вся комната была перевёрнута вверх дном в поисках той самой работы по химии. Девушка стояла посреди бедлама, раздражённая до покраснений в глазах. Золотистые волосы, будто почувствовав настроение хозяйки приобрели рыжий оттенок, лента висела где-то на кончиках волос, тонкие вены на висках вздулись и еле заметно пульсировали. Минджу вдруг почувствовала под правой ногой что-то мягкое и мокрое. Приподняв пятку и увидев свой недоеденный завтрак, девушка не выдержав вдруг громко закричала, зарываясь пальцами в волосы. — Что случилось? — ворвалась в комнату Юра, услышав шум. Увидев сестру, сидящую на полу и ужасный бардак в комнате, она рванула к ней, бережно обнимая за плечи. — Минджу, что такое? Ты поранилась? Что болит? — Ничего у меня не болит! — резко дернулась она, вырываясь из объятий. — Я не могу найти свою долбанную работу по химии! Я потратила на неё две недели! — Всё хорошо, сейчас мы её найдём. Уверена она где-то здесь валяется. — Нет! Я всё тут обыскала, не видишь? Её тут нет! А она должна быть тут, там где я её оставила, понимаешь? Так работает мир, разве нет? Ты оставляешь где-то вещь, не трогаешь её, приходишь обратно и она стоит на месте. Но нет, всё должно обязательно пойти не так! Моя домашка должна пропасть без вести, комната превратиться в свинарник, а носки и ковёр запачкаться! И я даже не успела позавтракать! Как бы я ни старалась, обязательно что-то идёт не так! Не выдержав, Минджу зарыдала в голос, падая на пол и пряча лицо в коленях. Юра молчала, наблюдая за нервным срывом сёстры. Это её вина. Она не доглядела за ней. Ей казалось, что Минджу уже взрослая и можно дать ей самой справится со своими проблемами. Юра тяжело вздохнула, чувствуя, как в горле застрял тугой ком, а глаза увлажняются. Встряхнув головой, девушка взяла себя в руки и подошла к сестре, снова заключая её объятья. Её маленькая милая Минджу, которой в четырнадцать пришлось научиться готовить, потому что Юра целыми днями работала. Маленькая Минджу, которая все уроки делала сама, и никогда не выходила гулять, потому что не было ни времени, ни денег. Маленькая милая Минджу, которой слишком рано пришлось повзрослеть, потому что ей было всего двенадцать, когда умерли родители. — Прости меня, — шептала Юра, поглаживая сестру по волосам и прижимая к груди. — Я не знала, что ты такое переживаешь. Ты такая умная, сильная и самостоятельная, что я иногда забываю, что ты ещё совсем ребёнок. Минджу не прекращала рыдать, уткнувшись мокрым носом в плечо старшей сестры. — Я ужасная сестра. — Не говори так, — поднялась Минджу, вытирая слёзы. — Ты стольким пожертвовала ради меня, столько работала. И заслужила жить счастливо. К тому же, у меня правда всё хорошо. Просто… стресс. Учеба и… — Чонгук? Минджу закрыла глаза, чувствуя, как новая волна истерики вот-вот нахлынет. — Я надоела ему, — выдавила из себя девушка, снова захлебываясь в слезах. — Что ты такое говоришь? — не понимала Юра. — У вас же было всё хорошо. — Вот именно. Всё было слишком хорошо, слишком спокойно. А такое Чонгуку наскучивает сразу. Он же азартный, для него всё в жизни игра. Ему было интересно со мной, пока я не влюбилась в него, а потом азарт пропал, чувства охладели. Такие отношения не для него, Юра. И я тоже не для него. — Минджу… Тишину нарушила трель входящего звонка и звук нарастающей вибрации. Кто-то звонил. Юра вытащила телефон из кармана и посмотрела на имя звонящего. — Хери звонит, — озвучила очевидное Минджу, увидев имя на экране. — Да, — задумчиво ответила Юра, уставившись на аппарат. — Возьми, вдруг что-то важное. Женский палец застыл над зелёной кнопкой и уже собирался ответить на вызов, но в последний момент метнулся к красной и тут же потушил экран. — Сейчас ты самое важное, — улыбнулась Юра, бросая телефон на кровать. — Давай не пойдём сегодня никуда. Проведём этот день вместе. — Не берет трубку, — неровно дыша, сказала Хери. — Она сейчас у Минджу? — спросил Тэхён. — Позвони ей. Девушка кивнула и стала набирать другой номер, раскачивая по холлу больницы туда сюда. Чимин сидел неподалёку, пытаясь дозвониться отцу Юнги. — Хосок уже подъезжает. Наын с Джином скоро будут, — сказал Тэхён. — Намджун тоже неподалёку. — У Минджу отключён телефон, — чуть ли не плача вернулась Хери. — Я поеду к ним. — Подожди, я с тобой, — остановил её Тэхён, вставая с кресла и оборачиваясь на Чимина. — Ты в порядке? — Я в норме, — кивнул тот, сплетая пальцы и утыкаясь в них лбом. На них всё ещё виднелась запекшаяся кровь. — Спасибо, что оказался рядом и помог. Тэхён улыбнулся, но почувствовал укол совести. А ведь Пак мог остаться в этой ситуации совсем один. — Мы поехали. Звони если что. Чимин кивнул, оставшись один в ожидании. Прошёл уже час, как они привезли Юнги в больницу и его отнесли в операционную. У Чимина возникло чувство дежавю. Всё это он уже проходил когда-то. Неприятно. Очень неприятно. — О чём ты думал, Юнги? — выдохнул Чимин, закрывая глаза и тихо молясь. Пак не верил в бога, но иногда обстоятельства складывались так, что ответ можно было найти только там. На небесах, как говорится. Чимин винил себя в том, что не оказался в доме Юнги раньше. Он ведь совсем не спешил, не воспринял всерьёз просьбу Юры, хотя знал повадки друга и тревожный звоночек должен был зазвенеть где-то там в подсознании. Услышав своё имя и приближающиеся шаги, Пак поднял голову. Джин и Наын зашли с одного конца коридора, а Хосок с другого. Секунду, всего одну секунду, все будто застыли и воздух между ними замёрз, раскалился на осколки и расплавился оставляя после себя сверкающие огни. Чимин этого не заметил, будучи в полнейшей панике, однако будь он в другом состоянии, то сразу же увидел взгляд двух любящих глаз, двух разделённых сердец, стремящихся друг к другу. — Чимин, — очнулся первым Джин, подходя к другу. Пак только сейчас заметил, как дрожали его руки. — Мы нашли его на полу, то есть на лестнице. Он кажется упал, может споткнулся. Я уверен, напился сначала. В квартире было полно пустых бутылок, — сжал пальцами глаза Чимин, пытаясь собраться с мыслями. — Сильно ударился головой, на полу была лужа крови, — последние слова давались парню с трудом, он не хотел смотреть Джину в глаза. Будто это он был виноват в произошедшем. — Джин, он перелетел через прутья. Он лежал на первом этаже, между лестницами. А упал с четвёртого, — голос Чимина дрогнул. Ему было страшно. Он не хотел знакомиться со смертью, с потерей. — Вдруг мы опоздали. Джин молчал, пытаясь осознать произошедшее. — Будем надеяться на лучшее. Красная лампа всё ещё горела прожигающей неизвестностью. Женская ладонь сжала дрожащую мужскую, тихо давая понять, что она рядом и поддержит, что бы не произошло. Хосок от неожиданности вздрогнул, но не повернулся. Он знал чьи это пальцы. И даже знал какой печалью исказилось её красивое лицо. Он научился распознавать её тишину. Хосок грустно улыбнулся. Его прожигала, пожирала изнутри невероятная, жуткая боль, оттого, что он не мог сейчас взять и посмотреть на неё, чтобы стереть с милого лица капельки слёз. Катастрофа. Почему он даже сейчас думает о ней? Хосок ухмыльнулся. А когда он о ней не думает? Как бы он ни старался это отрицать, как бы не отмахивался и избегал этой мысли, но это очевидно, как белый день. Хосок влюбился в Наын без памяти. Один лишь звук её имени грел его сердце, их встречи это всё ради чего он жил день ото дня. Сон Наын стала для него центром вселенной и смыслом жизни в такой короткий промежуток времени, что становилось страшно. Хосок никогда не думал, что так легко может кому-то отдать своё сердце. Особенно человеку, с которым у них нет никакого будущего. — Остаётся только ждать, — сказал Хосок, подытожив. И тонкие женские пальчики, отпустили его руку, забирая своё тепло. Как только дверь квартиры громко захлопнулась, на Юнги будто наступила темнота. Укрыла, схватила, связала будто ждала подходящего момента, когда он наконец останется один. Юнги даже послышалось, что он услышал чьё-то зловещее хихикание. Он снова чувствовал это. От него отреклись, отказались, бросили. Он снова разочаровал дорогого ему человека. Ошибки, ошибки, ошибки. — Сколько можно?! — что есть силы прорычал Юнги и впечатал кулак в стену, оставляя глубокую вмятину. Чертова жизнь. Чертова любовь. Это долбанное, пожирающее одиночество и самоненависть. Бутылка. Она его спасёт. Точнее то, что внутри неё. Точно спасёт. Всегда спасало. Юнги опрокинул стеклянный сосуд и сделав глоток, тряхнул головой. Да и не нужна она ему. Пусть катится восвояси. Что она о себе возомнила? Думает, что владеет им? Что он без неё не справится? Юнги хохотнул, пошатываясь. Чушь. Он прекрасно жил без неё до этого, будет жить и теперь. — Тоже мне, — хмыкнул парень, выкидывая пустую бутылку на пол. — Из-за какой-то ерунды, сразу убежала. Собрала вещички и при первой же проблеме бросила. После всего, что я для неё сделал. Да я же спас её. В буквальном смысле дал ей всё. Она была никем, пока я не нашёл её! На ковёр полетела вторая бутылка. — Шлюха, — выплюнул Юнги, заплетающимся языком и попытался подняться на ноги. Опираясь о стену и пошатываясь, парень направился в спальню. Шаги были неровные, невнятные звуки исходили из уст пьяного Мина. Еле как добравшись до кровати, парень упал на неё, утыкаясь носом в покрывало и глубоко вздыхая. — Черт. Это была её постель. Сладкий запах проник казалось в самое сердце, выжигая на нем тонкими линиями слово «боль». На том самом месте, где совсем недавно он так трепетно писал «люблю». — Сука. Юнги поднялся, не чувствуя своих ног и рук. Конечности стали отниматься, голова кружилась и лишь одна мысль крутилась в голове. «Когда здесь всё успело пропитаться ей?» Надо срочно уйти отсюда. Найти место, где мысли о ней не смогут его найти. Открыв входную дверь, Юнги вышел за порог, опираясь о стену. Послышался щелчок и короткая мелодия, оповещающая о том, что замок закрыт. Теперь он не сможет попасть домой, потому что не подумал взять с собой ключи. Юнги забыл, что он собирался делать, и куда направлялся. Парень облокотился спиной о стену у лестницы и посмотрел вперёд невидящим взглядом. Отчего вся эта ситуация казалась ему сейчас необычайно смешной? Может оттого что и Юра и его отец оказались правы? Он никчёмен и слаб? Не способен справиться со своими проблемами, закапывая их глубоко в себе? Но разве это слабость? — Вернись ко мне. Вот она — его единственная слабость. Юнги больше не может жить без неё. Она его кислород и это не правильно. Потому что её нет всего три часа, а он потихоньку умирает внутри и сгнивает заживо. Ему хочется достать нож и кромсать свою кожу, пробить кости, чтобы видеть боль, а не чувствовать. Что-то сверкнуло на дальних нижних перилах и привлекло внимание парня. Юнги ступил на ступеньку, все так же плохо справляясь с равновесием. Прищурившись, он попытался разглядеть что это за вещица, оставшаяся лежать в подъезде. Камень? Кольцо? Обручальное кольцо? Юнги почувствовал порыв ярости, окутывающий его с ног до головы. Как эта чёртовка посмела выкинуть подаренное им кольцо сюда, как какой-то ненужный мусор? Ей настолько наплевать на него? Настолько всё равно на его чувства? Ничего удивительного. Она с самого начала не горела желанием его носить. — Я должен был сразу всё понять. Я тебе не нужен. Ну и ладно. Пошло всё к чертям. Не понимая, что он делает, Юнги забрался на перила, чтобы дотянуться до зловещего кольца. Ему казалось, что оно совсем близко, почти на кончиках пальцев, стоит только ещё чуть-чуть дотянуться. Опьянение творит с людьми странные вещи. Иногда совсем бессмысленные, а иногда очень злые и ироничные. Например, в случае Юнги, не было на перилах никакого кольца и злобного смеха за спиной, который он услышал прежде чем упасть вниз тоже не было. Была лишь боль внутри и снаружи. Сильная и ещё сильнее. А где, как, Юнги уже понять не мог, потому что в голове сидел лишь запомнившийся с детства голос не дающий ему покоя всю жизнь. Жесткий, стальной, равнодушный. Голос его отца с отрешенным, полным презрения лицом. Он поворачивается к нему так, будто ему приходится это делать, будто он винит Юнги даже в этом принуждающем, ленивом движении. Мужские глаза смотрят на него холодно и отчужденно, не проникаясь никакой любовью или заботой. Рот открываются и произносят лишь одно слово, которое ранит мальчика в самое сердце. — Слабак. Это последнее, что Юнги вспоминает прежде чем погрузится в кромешную темноту из которой он кажется уже не хотел выбираться.