Целомудрие и крайности

… Потому что я тебя люблю… Ручка пластом упала на стол рядом с листком белой как снег бумаги, и стаканом терпкого виски. Руки легли на колени, влажные ладони медленно потирали штанину от накатывающегося волнения. Язык прошёлся по губам — светлым, цвета клубничной жвачки, грузный вздох сдавил грудь. Пальцы поддели края тонкой бумаги, чтобы снова критично оценить начерканный неразборчивым, мужским почерком текст. Губы тихо зашептали ещё свежие, не высохшие от чернил слова. К концу звук хриплого невнятного бормотания утихал, лишь глаза озабоченно бегали по строчкам, а нога, не переставая, нервно отбивала четкий ритм, задевая край стола. Не дочитав до самого конца, парень раздраженно выдохнул, и скомкав лист бумаги, сжал его в широких ладонях. Он устало уткнулся носом в предплечье и чуть свесив голову вниз, посмотрел на кухню. Она сидела на столешнице. В своей любимой растянутой футболке, коротеньких домашних шортах, и совершенно босая. О чём-то увлечённо разговаривая по телефону, дрыгая ножками в воздухе, она играла с длинными волосами и громко хохотала. Какое это блаженство — поймать своё счастье. Улыбка сама полезла на юношеское, недавно удрученное лицо. Подставив кулак под подбородок, парень продолжил наблюдать, а она никого и ничего не замечала, слишком затянутая в веселую беседу. Его любимая улыбка украшала девичье лицо. Такой живой, будто прыгающий по воздуху смех снова заиграл по всей квартире, заставляя его тихо засмеяться вместе с ней. Глаза пробежались по оголенному плечу, спустились к практически ничем не прикрытым длинным ногам. Мысли сами плавно потекли в неправильное русло. Он видел свои пальцы на нежной коже её тонких щиколоток, поглаживающих и плавно скользящих то вверх, то вниз. Едва дрожа, бледные пальцы порхали от изящных ступней до колена, от колена до бёдер, еле ощутимо, словно перышком, а не грубыми мужскими руками. И вот на смену пальцам пришли губы, нежно целуя, пробуя на вкус… Юнги сглотнул, не заметив, как неровно стал дышать, а верхняя часть шеи нагрелась и покраснела. — Юнги? Парень вздрогнув, громко прочистил горло, выпрямляя спину и пытаясь оперативно занять себя бумагами, лежащими на столе. — Хочешь какао? — спросила девушка, встав в проеме двери, ведущей из зала на кухню. Юнги не смотрел в её сторону, но глаза сами цеплялись за красивые ноги. — Кхм, нет, спасибо, — ответил он, придавая безразличие своему голосу. — Чем занят? — поинтересовалась она, подходя к Юнги со спины. Оперевшись на спинку стула, она плавно наклонилась, чтобы взглянуть на стол. Девушка немного отодвинула от себя стакан с алкоголем, делая это как бы не нарочно. Широкая ладонь тут же накрыла разбросанные повсюду черновики, которые Юнги так необдуманно оставил открытыми к прочтению. — Ничего такого. Всего лишь скучная работа, — торопливо выдал Юнги, всё ещё не поднимая на неё паникующего взгляда. Девушка медленно выпрямилась, растерянно моргая, но ничего предъявлять не стала. — Ладно, — тихо и неуверенно сказала она. Юнги нервно постукивал пальцами по поверхности стола, затылком чувствуя её тесное присутствие, которое одновременно будоражило и заставляло нервничать. Он чувствовал, как она сомневается, слышал, как тихо проходятся кончики пальцев по деревянной поверхности стула, но не касаются его самого. Сглотнув, Юнги неожиданно почувствовал разочарование, когда маленькая фигурка отошла от него, направляясь в коридор. — Я пожалуй лягу спать. Юнги смотрел вслед уходящей девушке и движимый каким-то непонятным порывом, резко встал со стула, заставив предмет мебели скрипнуть по поверхности пола. — Юра. Девушка резко обернулась на зов, остановившись посреди зала. Большие, добрые глаза смотрели на парня с недоумением и любопытством. Юнги сглотнул, неловко прошёлся пальцами по предметам на столе и снова взглянул на неё. Он просто хотел, чтобы она на него посмотрела. Так, как смотрит она одна. А ещё он хотел признаться, что настолько сильно любит её, что кажется сходит с ума. Каждый день теряет свой рассудок и боится никогда его не найти. Распирающее, сладкое чувство странными, обрывистыми комками собиралось в широкой груди, околдовывая когда-то ледяное до самых трещин сердце. — Спокойной ночи. Юра сначала удивилась, озадаченно хлопая глазами, затем широко улыбнулась и засмеялась. Перед вами человек, который ни в чем и никогда не выискивает подвоха. — Спокойной ночи, Юнги, — заботливым тоном ответила она уже делая шаг дальше в коридор. — Не засиживайся допоздна. Ещё какое-то время постояв и раздумывая о своём, Юнги шумно выдохнул и плюхнулся обратно на стул. На часах застыла полночь. У Юнги почему-то болело, и в то же время сладостно ныло сердце, что в итоге просто разрывало его на две равные части. Он просто хочет чтобы у них всё было хорошо. Пальцы коснулись стакана с недопитым виски, последние капли которого тут же оказались на плотно сжатых губах. С тех пор, как Юнги сделал предложение прошло около трёх недель. Сегодня среда? Да, ровно три недели. И чем больше времени проходило, тем сильнее между ними нарастало это напряжение и взявшаяся словно из воздуха, недосказанность. Они отдалялись, но любили сильнее с каждым прожитым вместе днём. Их любовь росла прямо пропорционально недопониманию и непонятной тишине. Будто они застыли в пластиковом куполе, а их чувства, слова и эмоции разрастались снаружи, не в силах пробиться к ним внутрь, оставляя мучиться. Медленно и безобразно. Юнги бездумно и отрешенно прошёлся взглядом по поверхности захламлённого стола. Он совсем не помнил, когда в последний раз работал в своём кабинете, всецело предназначенного для сего рода деятельности. Юнги и сам не заметил, как нечаянно перекочевал в зал, где так часто обитала его… невеста. — Невеста… — тихо озвучил парень, уставившись в скатерть цвета долларовой купюры или свежескошенного газона. Горькая усмешка смешалась с дёрганным фырканьем, за которым последовал нервный смешок и покачивание головой в стороны. Этот туман когда-нибудь рассеется? Что произошло, как произошло и главное почему — на эти вопросы Юнги бы с радостью соврал (самому себе), что не знает на них ответы. Он бы мог слукавить, облегчить себе и душу, и совесть, сказать, что он абсолютно ничего не понимает, но всеми силами пытается найти выход из сложившейся не по его вине ситуации. Но правда в том, что Юнги всё осознаёт и тревожится. Он потерян, но всё прекрасно понимает. Юра отдалилась из-за его ошибки. То был вечер, сразу после свадьбы Джина. Они с Юрой ушли часам к одиннадцати, в хорошем расположении духа и прилично трезвые. Ну как… Юнги тогда вроде успел выпить всего пару бокальчиков шампанского. Кхм… ну где-то пять бокалов. Но это же шампанское. По дороге они заехали в клуб, чтобы Юра забрала свои оставшиеся вещи. И Юнги было бы легче обвинить во всем этот проклятый клуб, саму Юру, ведь он отговаривал её возвращаться в это место вообще когда-либо. Но на самом деле всему виной были три банальные вещи: его пристрастие к спиртному, его неконтролируемая ревность и дырявые мозги. Всё произошло в течение какого-то часа. Наверное, примерно в полночь, вот как сейчас (говорю же, ровно три недели). Во-первых, Юнги не стоило усаживаться за барную стойку, чтобы скоротать время в ожидании девушки. Во-вторых, тот кудрявый парень с выпученными глазами не смел даже смотреть в сторону его невесты, не то что касаться. А он коснулся, ещё и наклонился, чтобы что-то ей прошептать. И тут тоже Юнги бы мог во всём обвинить этого прохвоста, позарившегося на чужое. Но нет. Как потом пересказывала всё сама Юра (из её уст всё звучало менее красочно), паренёк, бывший её коллега, совсем не заслужил удара по челюсти хотя бы потому, что всего лишь сказал Юре, что очень рад за её новую жизнь. А наклонился он лишь оттого, что сквозь громкую музыку по-другому разговаривать нельзя. Особо громкой музыки Юнги конечно же не помнил. Наверное всему виной Джек Дэниэлс. Да, наконец-то нашёлся виновный. И вся эта ситуация могла мирно закончиться обычной, краткосрочной ссорой, которую они как правило умело улаживали перед сном за честным разговором или на крайний случай рано утром, за тёплым, душистым завтраком. Если бы Юнги, будучи опьяненным рядом вещей: Джеком, своей бурной ревностью и никогда неугасающей страсти к своей девушке, не полез к ней, как последний озабоченный алкаш. Тогда так бы все и разрешилось, за стаканчиком свежевыжатого апельсинового сока и её легкой улыбкой. Это произошло само по себе, как и все в тот вечер, после полуночи. Уже подъезжая к дому, всю дорогу проведя в злобном молчании, Юра вышла из машины, громко хлопнув дверью, что разозлило пьяного Юнги больше, чем следовало бы. Парень последовал за ней, тут же грубо затолкнув обратно на заднее сиденье и движимый своими демонами, припечатал бедную девушку, не давая вырваться. Далеко это безобразие не зашло. Юнги отрезвили, словно высококонцентрированным лекарством, её горькие слезы. Он и сейчас так отчетливо помнит этот момент, эту картину перед глазами, преследующей его днями и ночами. Платье разодрано, губы алые от грубых поцелуев, шея искусана, в любимых глазах стоят слезы, медленно скатывающиеся по отмерзшим на холодном воздухе щекам. В них не было никакой злобы или обиды, не было упрёка или разочарования. Было только боль — тихая, любящая боль и слишком раннее прощение. Его девочка уже на тот момент простила его, простила его заранее, до того, как он резко протрезвел и остановился, до того, как извинился и медленно, словно во сне отстранился, до того, как он чуть ли не на коленях извинялся, раскаиваясь и стыдясь. Она простила его уже за каждую последующую ошибку в будущем и Юнги этого совершенно не заслуживал. Тот вечер и его поступок, простая крайность запали в душу обоим и тесным туманом застыл между ними, обволакивая со всех сторон. Юнги запретил себе прикасаться к ней, а Юра с тех боялась даже садиться слишком близко. Никогда в жизни ему не было так тяжело и гадко на душе и на сердце. Сколько раз он порывался обнять её. Особенно по утрам, когда она стояла и готовила им завтрак, босая и сонная. Или зарыться ей в шею и вдохнуть её запах после душа, когда Юра так вкусно пахла цветами. А поцеловать… Юнги не целовал её уже три чёртовы недели. Он сходил с ума, его душу будто ломило от недостатка её. Хотя девушка много раз говорила, что не держит на него зла и «всё у них в норме, как прежде» это было далеко не так. Потому что Юнги, как обычно всё запорол. На самом деле, проблема в том, что Юра так и не надела в тот вечер обручальное кольцо, подумал Юнги, подытожив. Встав и собрав пару вещей со стола, он направился в свою спальню, оставив на столе высушенный до капли, пустой стакан из-под виски. Сигнал огромного Роллс Ройса раздался на стесненную высотными зданиями дорогу, оглушая мимо проходящих пешеходов и продавца соленых кренделей, в свою очередь кинувший пару нелестных слов в сторону водителя. Как по цепочке, от одного гудка раздался другой, за которым последовал третий и так далее, за одним гневным криком последовал ещё не менее гневный и не менее красноречивый. Юра как раз пробегала через дорогу на зелёный, когда этот самый Роллс Ройс не пожелав долго ждать, стал нетерпеливо «наступать на пятки». — Эй! — выкрикнула она в порыве раздражения. — Может сразу мне ноги переедешь?! Подступив ближе, Юра со всей имеющейся злостью пнула по покрышке, яростно уставившись на водителя. Тот в свою очередь такому поступку не порадовался и уже плевался разного рода проклятиями в сторону девушки. — Юра, прекрати! Что ты делаешь? — осекла свою подругу Хери, пытаясь оттащить ее в сторону. — Успокойся! — Баран! Машина снова оглушающе засигналила. — Ты что хочешь неприятностей? Пошли уже! — шипела Хери, наконец отталкивая разъяренную подругу с проезжей части. До нужного им кафе оставалось пройти пару кварталов и Хери очень надеялась, что больше они на конфликтные ситуации не наткнутся. — Ты сегодня непривычно нервная и… злая. Юра поправив сумку на плече, убрала волосы с лица и тяжело выдохнула. — Всё нормально. Хери оглядела подругу сомнительным взглядом, но продолжать разговор не стала. Успокоится, потом. Присев наконец за маленький столик у окна полупустого, тихого заведения, девушки сняли верхнюю одежду и удобно расположились. — Ты вроде хотела о чём-то со мной поговорить? — поинтересовалась Хери, как только официант приняв заказ, удалился. Юра почему-то тяжело вздохнула и недолго смотрела куда-то в край стола, собираясь с мыслями. — Недавно я виделась с Наын, — начала она, прикусывая губу, будто неуверенная в том, стоит ли продолжать. — С ней что-то случилось? — обеспокоенно поинтересовалась Хери, нахмурившись. — Нет. Напротив, я никогда не видела её такой счастливой. Хери, она буквально светилась от радости! — И что в этом плохого? Значит у них с Джином всё прекрасно. Что-то я не очень тебя понимаю. Если у тебя с Юнги проблемы, не значит что… — Хери, у Наын появился другой. Девушка застыла, сглотнув горячий кофе и посмотрела на Юру неверящим взглядом. — Ты шутишь… — Нет, если бы, — проговорила она, отпивая виноградный сок, отрешённости глядя в окно. — Она сама мне рассказала. Я сказала что не осуждаю её. Но Хери, мне так жаль Джина. Он же ни о чём не знает. И даже не подозревает, я уверена. — Ты же не собираешься ему рассказывать? — Конечно нет. То есть, я не знаю. Хотела у тебя совета спросить. Не знаю как правильно поступить. — Я считаю тебе не стоит лезть в это дело, — с серьёзным видом сказала Хери, попивая колу со льдом, которую только что принесли. — Наын тебе этого не простит. — Но… — Что тебе важнее — подруга или совесть? Юра не ответила, ещё больше расстроившись. Она была за справедливость. Джин был хорошим парнем и не заслуживал, чтобы ему изменяли. Но и счастье Наын Юра портить не хотела. — Если это выбор Наын, то ты не можешь ничего с этим поделать. Тем более если она счастлива. Может это и не продлиться долго. Кто знает, пройдёт месяц или два… — Наын влюбилась, — вернула свой взгляд и внимание Юра, снова выдыхая. — Не говорит в кого, но я кажется догадываюсь. Хери выгнула брови и придвинулась ближе, приготовившись слушать. — Помнишь парня со свадьбы? Громкий, без комплексов, такой… развязный, много матерится. Он был на ужине у нас дома, пришёл поздно и пьяный. — Помню, — кивнула Хери. — Симпатичный, брутальный. Хо… — Хосок, — вздохнула Юра, взяв вилку, чтобы начать свой салат. — Очень близкий друг Джина. — Ну надо же… — присвистнула Хери, кусая трубочку. На какое-то время воцарилось молчание. Две девушки глубоко задумались о такой непростой ситуации. — Хочешь знать что я думаю? Хери с любопытством взглянула на подругу, играя трубочкой в стакане с колой. — Отношения не могут строиться на одной любви. Может Наын и любит сейчас Хосока, но долго эти отношения не продлятся. Потому что я уверена, у него нет никаких серьезных намерений, он ветреный и распущенный, в голове одни вечеринки и алкоголь. Может при деньгах, но тратить их совсем не умеет. А Джин другое дело — он галантный, воспитанный, терпеливый. Вот увидишь, Наын всё поймёт и вернётся к нему, как только разочаруется в Хосоке. Хери выпрямилась, отбросив трубочку и внимательно посмотрела на подругу. — Любовь это всё что есть в моих отношениях. — Нет, ты не поняла. Ваша с Тэхёном любовь многогранная, у вас есть и понимание, и взаимоуважение… — Я его не уважаю. — Уважаешь, я знаю, — возразила Юра с толикой грусти в глазах. — Ты мне сама об этом недавно сказала. Когда узнала, что он работает на трёх работах и при этом никогда не показывает тебе, что он устал. Не помнишь? Ты позвонила мне ещё вся в слезах. Хери понурила взгляд, закусывая губу. С Тэхёном они съехались не так давно. Как раз после того, как Хери попала в школу искусств. С огромной помощью Чимина, который имел хорошую репутацию в этом заведении и достаточно сильное влияние, чтобы посодействовать её принятию. Сам Пак это всегда отрицает настаивая на том, что без таланта и упорного труда Хери бы этого не удалось. Как бы то ни было, она смогла это сделать, исполнить свою заветную мечту, цель, которую казалось бы невозможно было достичь, и которая, к сожалению не приносит никакого дохода. Стипендия, лишь покрывала оплату за обучение, но ничего большего. Хери конечно же ушла с прежней работы, как и Юра, а Тэхён, закончив школу, пошёл прямиком на заработки. И несмотря на все протесты его девушки отказался поступать в университет, как все его ровесники, а записался на заочное обучение и пашет на трёх работах, пока Хери осуществляет свои мечты. Так они и живут. Послышался звоночек, оповещающий о новых посетителях, заставив Хери отвлечься от своих мыслей и взглянуть на вход. Испуганно ахнув, девушка быстро нырнула под стол, оставив Юру в полном замешательстве. — Хери, ты чего? — Тшш! Тэхён пришёл, не говори ему, что я здесь. Юра не успела продолжить свои возмущения, как на противоположной стороне стола, где только что сидела её подруга, плюхнулся Тэхён, тихо поздоровавшись с Юрой и вытащив из карманов куртки свои вещи, положил их на стол. Если бы Юра не знала, как Тэхён выглядит в обычные дни, то подумала бы что с ним всё абсолютно нормально, но от её глаз не скрылся нездоровый цвет кожи, бледные губы, впалые щеки и исходящая от молодого парня усталость. Тэхён обвёл блеклым взглядом стол. — Сэндвич с индейкой, картошка фри, кола со льдом, выпитая до того, как принесли еду. Парень согнул трубочку, чтобы посмотреть на неё внимательнее, а затем понюхал соус в маленькой чашечке. — Изжеванная трубочка, соус барбекю. Где она? — без какой-либо злости или агрессии, а скорее с равнодушным спокойствием спросил он. Юра лишь молча указала парню под стол. Взяв одну картошку и отправив её в рот, Тэхён заглянул под стол. Хери сидела на корточках, прижавшись к стенке. — И что ты там делаешь? — Я с тобой не разговариваю, — надулась Хери, отворачиваясь от парня. — Там грязно. — Нормально. — Ладно, — выпрямился он, так же спокойно, не продолжая свои попытки. — Тогда ты не против, если я съем всё что ты заказала. Тут же что-то стукнулось о дно стола, заставив его пошатнуться и маленькая, недовольная макушка вылезла на диван. Отобрав у парня своё добро, Хери тут же запихнула еду в рот, недовольно разжевывая. Тэхён довольно усмехнулся, ущипнув девушку за большую щёчку. — Что ты хотел? Ты сегодня не работаешь? — с набитым ртом спросила Хери, повернувшись лицом к парню. — Работаю. У меня обеденный перерыв. Был неподалёку, пришёл, чтобы тебя увидеть. Хери надула губы и нахмурила брови, но ничего не сказала. Тэхён ласково улыбнулся, разглядывая её. — Ладно, мне уже пора. Я пошёл, — сказал парень, собирая свои вещи и звонко чмокая Хери в щечку. — Стой, ты же не поел! — внезапно дошло до Юры. — Не успеваю. Идти ещё десять минут, а работы много, — улыбался Тэхён, шагая к двери. — Подожди! — крикнула Хери и быстро схватив сэндвич, предварительно обернув в салфетку, побежала догнать парня. Юра с улыбкой наблюдала за тем, как подруга робко вручает Тэхёну обед, чтобы тот не остался голодным, а он в ответ расплывается в нежной, счастливейшей улыбке, сгребая свою любимую в охапку и томно, долго целуя. Какие же они всё-таки счастливые. — Извини, задержалась, — вернулась Хери на место запаханная и с раскрасневшимися щеками. — Ничего, — хитро улыбнулась Юра, поглядывая на подругу. — Пошли, я уже всё. — Мы же не оплатили. — Оплатили. Хери заметив счёт, раскрыла его и пробежавшись глазами по цифрам, удивленно вскинула брови. — Ничего себе ты чаевых оставила. — Официантам тоже надо на что-то жить, — оправдывалась Юра, накидывая пальто и шарф. — Ты бы лучше Юнги так жалела, — сказала Хери, когда они уже выходили из кафе, на ходу прощаясь с персоналом. — Тэхён, когда виделся с ним в последний раз, сказал, что Юнги выглядел как неживой. Юра тяжело вздохнула, зарываясь носом в тёплый шарф, разглядывая землю под ногами. Они шли по тесной улице, направляясь в парк. Был будний, морозный день, поэтому люди сегодня были злые и занятые. — Твой парень выглядит не лучше, — не сдержав легкого раздражения, высказалась Юра. — Я знаю! — грустно ответила Хери, тут же перекрыв подруге дорогу, когда они уже подошли к парку. Дамочка с собачкой, обошла их, одарив недовольным взглядом. — Но это его выбор, и всё что я могу это быть рядом и помогать, поддерживать, утешать, если надо. На лице Хери читалась обида и затаенная боль. Обида за своего любимого человека и боль, от того, что она не в силах ему помочь. — Но чтобы ты знала, Юра, Тэхёну это необходимо, он не может чувствовать себя ненужным и бесполезным. Его это мучает и убивает. Послушай, — Хери взяла подругу за плечи, заставив посмотреть ей себе в глаза. — Да, мужчина должен страдать ради женщины, должен стараться ради неё, выворачиваться наизнанку, чтобы она была счастлива. Но только если они получают взамен любовь. Без этого они сломаются, не будут видеть смысла в своих страданиях. Юра вспомнила Тэхёна. Он был изнурён, был усталым, но в юных глазах теплилась и искрилась бесконечная любовь и радость жизни. — Хери, я пытаюсь… — Плохо пытаешься, — не согласилась девушка, не отпуская худые плечи. — Дай ему шанс. Пожалуйста. Это же Юнги. Он ради тебя мир перевернёт, если надо. Юра и закрыв глаза, тяжело вздохнула. — Если перестанет пить. — Прошу прощения. Юнги резко повернулся на дрожащий мужской голос. В проходе стоял один из работников офиса, которого Мин никак не мог запомнить. Кажется он один из интернов — выглядит слишком юным и испуганным. Какой бессердечный послал его сюда? — М-менеджер послал меня к вам с-сообщить о том, что на пять н-назначена встреча с одним из клиентов, — запинаясь и заикаясь проговорил парень, весь обливаясь потом и бегая глазами по кабинету, всеми силами избегая зрительного контакта. Юнги, сидевший на краю стола, просматривая бумаги с особым вниманием, произнёс что-то наподобие «ммм», даже не взглянув на изнервничавшегося парнишу. Тот в свою очередь смотрел на Юнги не двигаясь, не зная что означал данный ответ и был ли он ему вообще адресован. Сглотнув и оглянувшись по сторонам, парень глубоко вздохнул, чтобы снова повторить сообщение. — М-меня послали к вам сообщить… — Я слышал, — четко и резко перебил Юнги, все также не отрывая взгляда от важных бумаг. — А… — растерянно выдавил интерн, хлопая глазами. И посомневавшись ещё какое-то время, быстро покинул кабинет, возвращая на своё рабочее место. Юнги кинул стопку бумаг на стол и закрыв глаза стал массировать переносицу, устало вздыхая. Обычно он не был так резок с сотрудниками, но проблемы в личной жизни сказывались на его личном настроении куда сильнее, чем ему бы того хотелось. Уже с утра он успел сорваться на нескольких водителей по дороге на работу, на девушку с ресепшена, которая, как показалось Юнги не так с ним поздоровалась, на бухгалтера, который забыл внести в финансовый план затраты на следующий месяц, и чуть не наорал на и без того зашуганного стажера. С Юрой дела не налаживались и Юнги совершенно не знал что делать. Точнее знал, у него был план на сегодняшний вечер, но сработает ли он хотя бы наполовину Юнги очень сомневался. В таких вещах он был не силён — в романтичных жестах или искренних извинениях. Всё это у Юнги выходит скомкано и непонятно, и обычно люди даже злятся сильнее, а не прощают. Ему остаётся лишь надеяться. Рука Юры застыла у ручки входной двери. Девушка начинала понимать, что невыносимо устала за последние недели. За недели молчания и громких, невыносимо громких раздумий. Голова болит, сердце болит. Болит её чертова душа. Юра закрыла глаза и устало вздохнула, набираясь сил. Дрожащие и скомкано, так по-женски. Надо что-то делать, надо просто начать. Поговорить с ним, объясниться, понять, тогда все встанет на свои места. Это же Юнги, её любимый человек, будущий муж. Надо им просто поговорить и всё у них наладится. Как в тех фильмах и книгах, где достаточно одного честного, душевного разговора, чтобы всё встало на свои места. Чтобы никто ни на кого не злился и не обижался, чтобы страхи и кошмары, преследующие везде и повсюду попросту исчезли. Юра почему-то плохо во всё это верила. Уткнувшись лбом в дверь и посчитав до пяти, девушка вошла в квартиру. Первое что сбило её с толку был витающий по всей квартире аромат… чего-то горелого. Юра подозрительно нахмурилась, застыв в прихожей и навострив уши. Кто-то готовил на кухне. — Пришла, — появился непривычно довольный Юнги в проеме кухни. Он был в фартуке, а запачканные едой руки вытирал влажным, кухонным полотенцем. Юра похлопав несколько раз глазами, еле сдерживалась, чтобы не протереть их как следует. — Что происходит? — тихо и осторожно спросила девушка, медленно снимая с себя пальто и кидая сумку на кушетку. — Так, просто… Решил приготовить что-нибудь на ужин, — неуверенно улыбнулся Юнги, заглядывая в любимое лицо, ища ответной улыбки. — Ты был голоден? — с беспокойством и тёплой виной в глазах спросила Юра, направляясь на кухню. — Подождал бы меня, я бы приготовила, как только пришла… — Нет-нет, — поспешил Юнги опередить девушку, чтобы закрыть весь беспорядок, который он устроил за последние три часа. — Садись за стол, я сам накрою. Ты наверное устала и голодная. Юра крайне растеряна и озадачена, медленно и с опаской прошла в гостиную за стол. Что всё-таки происходит? Мясо было жестким и явно полусырым, к тому же недосоленным. Юра сидела и жевала, пытаясь сохранить более или менее довольное выражение лица. Получалось плохо. Первый кусок мяса она жевала уже почти двадцать минут. — Не вкусно, я знаю, — удручённо произнёс Юнги, уронив вилку на тарелку. — Прости я… Давай, лучше принесу десерт. Его мне вроде испортить не удалось. Быстро встав с места и забрав тарелки у себя и у Юры, Юнги побежал на кухню, чтобы вернуться с двумя чашками десерта. Или что-то похожего на него. Усевшись на место и неловко прочистив горло, парень напряжённо уставился на застывшую Юру, которая в свою очередь так же уставилась в свою порцию сливок с фруктами. Юнги суматошно отпросился сегодня с работы пораньше, чтобы прийти домой и приготовить своей обиженной невесте невероятный ужин на двоих. В его голове все должно было пройти просто идеально. Он бы вышел из кухни вальяжно и невозмутимо, помогая Юре снять пальто и мягко усадить за стул, где её бы уже поджидала вкусная, горячая еда, приготовленная лично им. Сейчас она должна была сидеть улыбчивая, приятно удивленная, счастливая и разговаривать с ним как раньше. А на деле вышло всё как нельзя хуже. Юнги испортил еду, навёл ужасный беспорядок на кухне и не смог завести ничего даже наподобие самого простого разговора. Теперь она сидит и в неверии смотрит на кашу, которую Юнги назвал десертом. Сглотнув и помешав ложкой в сливках, парень нервно ждал хоть одного слова с её стороны. Он думал, что в любой момент Юра просто встанет и выйдет за дверь, вконец разочаровавшись в нём. Внезапно стул заскрипел по поверхности деревянного пола. Девушка стояла, неверящими глазами уставившись на Юнги. В них стояли слезы. — Юра… — поднялся вслед за ней парень, нервно облизывая губы. — Пожалуйста не… Её пальцы на его скулах, дыхание в глазах, губы на губах, слезы на кончике носа. Юнги стоял какое-то время с широко раскрытыми глазами, не веря в происходящее. Он уже думал, что забыл вкус её губ.