Лес

Лес: Лес, сжавшийся в комок и стиснувший руками эмку только для того, чтобы избежать позорной позы — прикрыть голову от ожидавшихся ударов, постепенно расслабился, начиная понимать, что его никто бить не собирается. Сердце все еще колотилось, как сумасшедшее, а к горлу уже начала подползать знакомая тошнота, рот наполнился отвратительной сладковатой слюной, зазвенело в ушах. И вовсе не удар об автомат Роджера был тому причиной — в свои грёбанные права вступало его безжалостное мерзопакостное величество Укачивание. Лес сглотнул раз, другой. Принялся яростно щипать себя за уши, растирать мочки, зверски, до острой боли мять голову за ушами, впиваться обломанными грязными ногтями в заднюю поверхность шеи. Он где-то то ли читал, то ли слышал, что это помогает, но особого толку не было. Только боль, которую он намеренно причинял самому себе, действительно хоть как-то удерживала Леса от тотального позора. Он старался проделывать все эти садистские операции незаметно, не привлекая внимания. Стыдно. Еще не хватало блевануть посреди салона. Судорожно нашарил в рюкзаке бутылку с водой, сорвал крышку, едва окончательно не доломав ноготь, и принялся цедить воду малюсенькими глоточками, продолжая безжалостно драть и без того горевшее ухо. Шум двигателя словно вбивал тошноту в самый центр мозга, вода тоже была заодно с оглушительным ворчанием железной птицы — душила, казалось, попадая не в пищевод, а прямо в легкие. Лес то принимался судорожно дышать, пытаясь забить подступающую рвоту обратно в глотку, словно осиновый кол в сердце вампира, то… Бля… какой кол… какой вампир… Начитался черти чего. Лучше бы выяснил: что с этим дебильным состоянием делать-то? Вроде стало чуть полегче, когда вертолет в очередной раз тряхнуло и дрогнувшая рука Леса окатила лицо водой. Свое хоть. А то с его блядским везением мог и Джека облить или соседей. Вытираться не стал, да и нечем было, кроме рукава песчанки разве что. Кое-как огляделся, вроде никто не заметил его позора — бойцы сидели с закрытыми глазами, словно неживые, будто превращенные в камень. Только Вик лениво поглаживал за ухом у Джека, погруженный в свое занятие как в медитацию. В медитацию. Вот бы узнать подробнее, как эти монахи древние такое проделывали: и чуть ли не сто миль могли пробежать, и их прямо резать можно было — даже кровь не шла! А некоторые даже умели летать. Ну это вряд ли, конечно, но ведь ходили они и по стеклу, и по углям костра? Ходили! И не один чел так научился, многие! Может ли это погружение помочь достойно выносить эти чертовы полеты? Поморщившись от усиливавшейся головной боли, пытаясь удержать в узде воли начавшее понемногу плыть от голодухи сознание, Лес отогнал образ бритоголового узкоглазого парня из древней легенды, со странной отрешенной полу-улыбочкой спокойненько возлежавшего на остриях копий, и заставил себя вспомнить об одной важной вещи: он обратил внимание, что Фаер снял свою огромную пушку с предохранителя. Следовательно, так же нужно было поступить и Лесу. Трясущимися ледяными пальцами он проделал эту нехитрую операцию с эмкой и, обняв её, скорчился от боли в желудке, яростно требовавшем жратвы. Вытащить из рюкзака сухпай? Тайком рыться и тащить кусочки в рот, опасаясь, что заметят? Сочтут за крысятничество, как пить дать. Лес представил себе обращенные на него взгляды бойцов, и идея кинуть хоть что-то в топку взбесившемуся желудку умерла, толком не родившись. Скорее бы прилетели, что ли. Фаер: Найт — второй снайпер, словно расслышав негромкий щелчок, отрыл глаза и тут же устремил взгляд на флажок предохранителя на готовом вот-вот начать стрелять оружии Леса. Снайпер молча повернул свою винтовку так, чтобы было видно, что он хочет показать, и постучал пальцем, привлекая внимание — флажок предохранителя Найта стоял в безопасном положении. Чуть прищуренные глаза и угрожающее выражение на лице снайпера обещали неприятности, если щенок осмелится сделать вид, что не понял приказа. Никто не заметил безмолвной дуэли взглядов Найта и явно не собиравшегося выполнять требование поставить эмку на предохранитель Леса. Разве что Джек, но он был не из болтливых. Минут через двадцать вертолет относительно мягко коснулся грунта, и сразу два пулеметчика выскочили наружу, занимая позиции и осматривая район, прикрывая выход остальной группы. Понадобилось совсем немного времени, чтобы опустевший вертолет, прикрываемый сверху вторым бортом, взмыл в небо и, стремительно набирая скорость и высоту, умчался в направлении базы. Группа замерла, заняв круговую оборону и, выслушав краткие доклады по рации, Фаер отдал приказ: — Все, начинаем. Золотые, направляете — дистанция не более пятисот. Док, Вик — тыл. Роджер, доклад не делаем. Двигаемся скрытно, в контакты не вступаем без крайней необходимости. Пошел. Рагнар молча увел свою группу вперед, и, когда они отошли на заданное расстояние, Алые двинулись вслед. Фаер на ходу движением руки указал Лесу место в строю — слева от себя, на одной линии с Роджером, так, чтобы получился равносторонний треугольник, вершинами которого являлись бойцы. Док и Вик прикрывали спину, а пес, оставшись без поводка, бодро двинулся вперед и обогнал Золотых, иногда замирая, опустив нос в каменистую землю и этим словно замораживая на пару мгновений фигуры бойцов: Джек прекрасно умел искать мины, его чутье было не менее ценным, чем самое грозное оружие. Примерно через час группы добрались до подножия гор, и Фаер, кивнув Рагнару, уже занявшему позицию между камней, уселся и привалился спиной к камню, поставив рядом пулемет:  — Привал полчаса. Дальше по горам топать, а следующая точка нескоро. Зевнув, он улыбнулся Лесу и, взяв с разгрузки Роджера трубку от рации, вышел в эфир: — Хантер центру, прошел первую точку, следующий выход в эфир при входе в район. Конец связи. Вернул трубку связисту, тот закрепил ее на разгрузке и буркнул:  — Жрать охота! Или хаваем уже там? — Если за полчаса успеешь — вперед! Почему бы и нет? — Фаер вынул из кармана шоколадный батончик и, разорвав обертку, уже собрался вонзить в конфету зубы, но сначала добавил:  — Не курить. Остатки пищи — в рюкзак: тут не закопаешь — камень сплошной. Хотя… зачем я вас учу-то. Лес: Лес похлопал ресницами, пытаясь понять, о чем ему сигналит Найт. Вернуть эмку на предохранитель? Тогда почему у лейтенанта пулемет готов к работе в любую секунду? Нет, дяденька, так дело не пойдет. Фаер — командир группы, и я буду подражать ему, а не тебе. Лес прикрыл глаза, сделав вид, что не заметил адресованного ему посыла и вновь принялся бороться с тошнотой и болью в желудке, но обниматься с винтовкой прекратил — и правда, мало ли… Когда эта гребаная пытка тошнотой наконец-то закончилась, Лес готов был расцеловать землю-матушку прямо в так и фонивший радиацией грунт. Их вертолету угораздило приземлиться прямо возле очага радиоактивности. Лес не мог знать, что это конкретно так фонит, но смертельно опасный уровень ощущал так же ясно, как капли воды еще не высохшие на лице. Это была основная из его странных особенностей: радиацию он ощущал, как сильный запах морозной свежести только что занесенного с улицы белья. Он, как и все остальные ученики, частенько попадал в наряд на прачечную и любил вдыхать приятный запах, который не могла перебить даже синтетическая вонь плохо отполосканных дезинфицирующих добавок. Его способность проявилась внезапно, когда он увидел «вечный» фонарик у одного из офицеров — как позже выяснил Лес, в подобных вещичках использовался принцип радиоактивного распада. Тот фонарик он сначала даже не увидел, а именно унюхал, подобно собаке, ощутившей вожделенный запах валяющейся неподалеку косточки с обрывками мяса. Он тогда и сам не понял, что его так привлекло в простеньком с виду приборчике, но когда подобные случаи начали повторяться, постепенно разобрался что к чему. В месте высадки запах был настолько резким и пугающе неприятным, что его испугалась даже тошнота, осталось только одно желание: быстрее свалить как можно дальше. К счастью, задерживаться здесь не стали. И для Леса вновь начались нелегкие минуты. Он молча занял указанное ему место и уже минут через двадцать прекратил оглядывать окрестности, лишь пытался не сбить дыхание, эгоистически радуясь, что его не заставили тащить на себе что-то из необходимого для успешного выполнения боевой задачи оборудования и оружия. Лесу вполне хватало магазинов, рюкзака с шестью литрами воды — семью, если быть точным — там же еще вода во фляжке — и брикетом сухпая. Ну и «Отвертка» — эмка то есть, с ее приданным в кармане рюкзака. Лес еще раньше обратил внимание, что бойцы буквально обвешаны всякими занятными штучками: от фонарика до ножа и пистолета, но у него самого ничего из этого не было. «Добуду в бою…» — привычно усмехнулся уже успевшими пересохнуть губами Лес. В принципе, темп перемещения был вполне подходящим, привычным. В школе их частенько заставляли бегать кросс с рюкзаками, наполненными бутылками с водой. Если бы не пустой желудок и плохое самочувствие после перелета, Лесу было бы куда легче, а так оставалось только медленно вдыхать, как учили — носом — и выдыхать сквозь маленькую щель в плотно прижатых к зубам губах. Обошлось. Дыхалку удалось сохранить на протяжении всего маршброска и даже не рухнуть на камни, когда был объявлен привал. Жратва! Леса аж затрясло от этого слова. Он, стараясь не показывать свое нетерпение, медленно, небрежно потянулся было к рюкзаку — вытащить сухпай, но вдруг замер, увидев, что Фаер вытащил из кармана что-то маленькое и принялся жевать. Что это значит? Можно есть только такую темненькую штучку и нельзя трогать сухпаек? Лес медленно убрал руку с рюкзака, стараясь незаметно оглядеть остальных: что будут жевать они. Фаер: Роджер с довольным видом вытащил из кармана рюкзака банку с консервированным супом и продемонстрировал удивленному Фаеру. — Э-э-э… Где взял? — Где взял, там уже нет… — Связист открыл крышку, выдернул чеку из донышка и быстро поставил банку на камень. Раздалось еле слышное шипение, и буквально через минуту из посудины повалил пар. — А ты чего так смотришь, Фаер? Мое! Не отдам! — Да ну тебя. Блин, я их уже года три не видел. — Я тоже… Ну ладно, я с тобой поделюсь. Роджер хлопнул командира по плечу и посмотрел на Леса:  — Чего застыл? Ешь давай лучше, а то не ясно, когда в следующий раз пожрем. Так что не тяни. Док, который тоже жевал какой-то батончик, внимательно, как уже не раз было в вертолете, оглядел Леса, словно хотел что-то спросить, но опять промолчал. Впрочем, через несколько секунд все же сказал: — Суматошно как-то твое появление: какая-то неразбериха с документами. Я бы тебя вообще не стал брать в этот выход. Я даже твоей карты прививок не видел. — Док, а почему ты в госпитале не служишь? — спросил Вик, который одновременно ел сам и угощал собаку. Или наоборот: складывалось впечатление, что это Джек кормит хозяина, куда более деликатно отгрызая по кусочку от батончика, чем Вик. Док усмехнулся: — Скучно там. А вот с вами весело: где еще увидишь такого воспитанного пса?