Dies Irae

04.09.1994 Япония. Окрестности храма Тодай-дзи. Невысокая женщина в традиционном японском кимоно медленно прогуливалась по аллеям парка. Ей почтительно уступали дорогу служители, к ней ластились оленята и взрослые олени. Японка могла бы считаться почти красавицей, если бы не уродливый шрам, рассекавший левую глазницу, нос и уголок губы. Впрочем, шрам появился так давно, что его обладательница уже практически не обращала на него внимания. Лишь изредка, в раздумьях, она проводила пальцами по коже, навек потерявшей чувствительность. Магическая сила женщины позволила бы ей убрать любой дефект внешности, но она осознанно оставила шрам. Как напоминание о том, чем может обернуться излишняя доверчивость и вера в людей. Вся жизнь этой женщины была отмечена потерями. И одиночеством. В возрасте трёх лет она потеряла отца и мать, вышедших на прохудившейся лодке в море, наловить рыбы. Никто не знал, почему они вышли в море вдвоём, оставив крохотную девочку на попечение жившей поблизости вдовы. К счастью, вдова оказалась непростой женщиной, а кицунэ, скрывавшейся в деревушке от одной ей ведомой опасности. Лисице чем-то запала в душу ставшая сиротой девочка, и она поспешно исчезла из деревни, забрав с собой ребёнка. Она же дала воспитаннице новое имя, Акеми. Малышка Акеми стала первым и последним человеческим ребёнком, сумевшим принять силу умирающей лисы, стать кицунэ. Её наставница, чей последний вздох девочка приняла в десять лет, стала последним живым существом, к которому юная Акеми позволила себе привязаться. Дальше были годы скитаний, неприятие человеческого детёныша другими лисами, поиски себя в Европе и, наконец, возвращение домой и наставничество в школе Небесного Журавля. — Моё почтение, Акеми-сама. Я рад видеть вас в добром здравии. — Коренастый мужчина, одетый по европейской моде, догнал кицунэ и склонился в глубоком поклоне. Запыхавшийся и растрёпанный, он больше походил на лавочника мелкого пошиба, а не на доверенное лицо императора Акихито. — К чему такие почести, друг мой? Я слишком далека от божественной силы и власти, чтобы заслужить такое обращение. — Акеми приветливо улыбнулась, ей нравился этот суетливый, но безгранично верный и преданный человек. Особенно она ценила то, что он был предан Японии, а не отдельным людям, пусть и владеющим зеркалом, мечом и ожерельем. — Позволю себе не согласиться, Акеми-сама. Для нас, живущих лишь краткий миг, ваша трёхсотлетняя мудрость сравнима с божественным откровением. —Фудо, а именно так звали доверенное лицо императора, ещё раз поклонился. — Поэтому сейчас я взываю к вашей мудрости и прошу не гневаться. Или гневаться не сильно. Акеми замедлила шаг и кивнула Фудо, давая понять, что готова слушать. — В конце июля поступило предложение из Международной Конфедерации Магов – расширить охват школ Турниром Трёх Волшебников. Точнее, подписаться под требованием трёх итальянских школ о допуске к турниру учеников других учебных заведений. Вы тогда были заняты, и наш департамент образования взял на себя смелость согласиться от вашего имени. — Фудо поднял руки, призывая Акеми дослушать до конца. — Безусловно, мы никогда не рискнули бы принимать решения за вас, но ситуация не оставляла выбора. Наши источники сообщили, что главными инициаторами требования была школа ди Пацци. Точнее, они могли быть единственными инициаторами. Император решил, что необходимо выяснить, что инквизиции понадобилось в Хогвартсе. Думаю, он видит в сложившейся ситуации возможность выйти из навязанного нам Статута с наименьшими потерями. Ну, всё, теперь можете меня убивать. — Я понимаю мотивы императора. В конце концов, мы слишком много потеряли из-за скоропалительного решения, принятого одним из его предшественников. — Кицунэ отреагировала на новость не просто спокойно, но так, словно ожидала чего-то подобного. — Мы никогда не допускали войн между теми, кто владеет силой и лишёнными этого дара. Я согласна с решением императора, Фудо-доно. И отберу своих лучших учеников для участия в Турнире. Должны ли мы выиграть? — Это не столь важно. Ваша главная задача – инквизиторы. Действия – на ваше усмотрение. Выбирайте любых союзников, заключайте любые договора. Обещайте, обманывайте, предавайте, убивайте, но найдите возможность вернуть нашим онъмёдзи свободу и возможность открыто помогать лишённым дара. — Вы же не ожидаете, что я перебью всех инквизиторов? Хотелось бы, буду откровенна. Но моих сил не хватит на это благое дело. — Тонкие пальцы Акеми пробежались по шраму. — Думаю, будет лучше дискредитировать инквизиторов и доказать, что действие Статута может зависть от особенностей и традиций отдельно взятой страны. Как вы думаете, Фудо-доно? — На ваше усмотрение, Акеми-сама. Но, позвольте не совсем вежливый вопрос: это дело рук инквизиторов? — Фудо перевёл взгляд на шрам. — И да, и нет. Когда-нибудь я расскажу вам эту увлекательную историю. Но сосредоточиться на ней сейчас значит поселить в своей душе жажду мщения, препятствующую сосредоточению и созерцанию. Как видите, друг мой, я далеко не богиня. — Акеми негромко рассмеялась. – Я просто старая, усталая от жизни лиса. Но это дело я доведу до конца, обещаю. — Я восхищён вами, Акеми-сама. — Фудо низко поклонился. — Если мы сможем как-то помочь, вам будет достаточно даже не попросить – намекнуть. А теперь позвольте откланяться, император ждёт моего доклада. — Конечно. Прощайте, друг мой. — Кицунэ взмахнула рукавом и растворилась в прозрачном вечернем воздухе. Фудо исчез секундой позднее, успев одарить место, где только что была лиса, влюблённым взглядом. 05.09.1994. Англия. Малфой Мэнор — Хозяйка, ваш кофе готов. — Мелкая домовуха в симпатичном розовом полотенце поставила на столик перед Нарциссой Малфой кофейник и две изящных кофейных чашечки китайского фарфора. Не самые дорогие из посуды, подававшейся в мэноре, они почему-то нравились хозяйке больше других. Возможно, причиной этого являлись забавные изображения двух играющих журавлей на стенках, возможно – воспоминания о том, как однажды они с Люциусом пили из них кофе в первое послесвадебное утро. Нарцисса улыбнулась свои мыслям и принялась разливать кофе. Давняя подруга, которую она не видела уже несколько лет, должна была появиться с минуты на минуту. — Нарцисса, дорогая, как поживаешь? — Не успев отряхнуть с себя каминную золу, Валентина кинулась обнимать хозяйку дома. — Я только что из Греции, выступлением в театре Диониса не ограничилось, пришлось и Афины посетить. А ещё я себе ученицу нашла. Новую. И нашла замечательную кифару, представляешь, ей больше трёх тысяч лет, а внутри все ещё есть отпечаток руки. Это ли не чудо? — Валентина, ты же знаешь, я абсолютный профан в твоём разделе магии. —Нарцисса ласково улыбнулась. — К тому же, ты должна мне новости за последние три года. Когда ты уже начнёшь отвечать на письма? Мы ведь волнуемся. — Ой, ну прости. Ты же знаешь, у меня писать не очень хорошо получается. А твоими письмами я просто зачитываюсь каждый раз. Я бы могла тебе нотного вестника посылать, но у вас поместье очень хорошо защищено, не доберётся. — Валентина бережно взяла чашечку и поднесла к губам. – А кофе у тебя как всегда выше всяких похвал. Кстати, в этом году мы будем видеться намного чаще. Ты же слышала о Турнире Трёх Волшебников? — Разумеется, слышала. Тебя пригласили выступать? — Нарцисса уже давно привыкла к суматошной манере общения подруги, умевшей смешать в одном монологе новости о музыке, своё мнение о кофе и политику. Правда, реагировать больше чем на одну фразу пока не получалось. — Ну, не совсем меня и не совсем выступать. Наша школа тоже будет участвовать, но только мои ученики. Художникам там делать нечего. — Люциус говорил что-то о том, что участников будет очень много, но я даже подумать не могла, что и вы тоже захотите. Вы ведь не боевики. — Нарцисса обеспокоенно смотрела на Валентину. Даже у самых разумных девушек могут расшататься нервы от неразделённых романтических чувств. Что уж говорить о взбалмошной скрипачке, изредка напоминавшей живое воплощение темпа аллегретто. — Это же не ради возможности провести год в Хогвартсе, правда? — Как ни странно, но нет. — Валентина от греха подальше отставила кружку и съёжилась в кресле, мгновенно превратившись из необычной, но по-своему привлекательной, двадцатипятилетней женщины в маленькую нервную девочку. — Всё намного сложнее. Ты знаешь о существовании школы ди Пацци? — Нет. Тоже итальянцы? — Нарцисса задумалась, пытаясь вспомнить, слышала ли она хоть что-то о такой школе. — Знаю мессира Да Винчи, вашу школу. И всё. — Есть и третья. Школа инквизиции. — И что? Каким образом маглы, которые думают, что умеют ловить магов, могут вам помешать? Я понимаю, у вас нет упора на атакующие заклятья, но вы же всё равно маги. Напугайте их как-нибудь. Или наиграйте им морок этого, как его, Иисуса. — Хорошая мысль. Но есть небольшая проблема. Они тоже маги, пользуются силой Спасителя. Молятся, умерщвляют плоть. Считают отродьями дьявола всех остальных магов и прекрасно умеют их ловить. — Валентина горько усмехнулась. — Статут о Секретности – договор о ненападении между нами и ними. Причём они могут всё, а мы почти ничего. У меня трёх учениц сожгли за десять лет. Приписали нарушение договора и сожгли. Vae victis в действии, подруга. А теперь они хотят сделать нас своими шпионами, так сказать. Перед музыкантами, художниками, поэтами и скульпторами открыты те двери, в которые будет весьма сложно протиснуться монахам. А кардинал Медичи явно тяготится функцией простого наблюдателя, он жаждет повелевать. В общем, если позволишь, я не стану всё сейчас рассказывать. Я хотела попросить помощи у Люциуса. И, возможно, у Северуса. И расскажу всё, когда все соберутся, ладно? — Вряд ли Северус тебе поможет. Но попытайся. Завтра он будет у нас на ужине, тогда и поговорим. Ты же погостишь у нас хотя бы пару дней? — С удовольствием. — Валентина широко улыбнулась. — Хочешь послушать мою новую сонату? 06.09.1994. Италия. Рим. Обширные Римские катакомбы простирались намного дальше и глубже, чем думали городские власти, историки и просто любители древности. В некоторых туннелях память о гладиаторских боях и разнузданных куртизанках была куда живее, чем показательное равноправие и лоск современности. В одном из таких туннелей и скрывался вход в школу мессира Да Винчи, демона Амона, заключённого в человеческое тело последним экспериментом гениального Леонардо. К счастью для жителей Рима, Амон никогда не страдал излишней кровожадностью. Потратив пару сотен лет на поиски способа вернуться домой, Амон смирился с судьбой и попытался устроиться с максимально возможным комфортом, в частности, открыл школу магии, чтобы иметь возможность подпитываться человеческой энергией. В целом симбиоз получился удачным: Амон аккуратно тянул энергию, не убивая и не иссушая своих учеников, и добросовестно учил их тому, что знал сам. В свете существования Договора и почти всемогущества инквизиции на территории континентальной Европы его знания были очень ценны. Школа, помещение которой было создано демоном по образу и подобию вавилонской архитектуры, была рассчитана на сто – сто пятьдесят учеников и не имела никаких экзаменов, дней набора новичков, установленной программы и подобных глупостей, непонятных Амону. Он учил так, как считал нужным, и тому, чему считал нужным. Неудивительно, что за право обучать своих детей в этой школе, были готовы передраться все чистокровные семейства континентальной Европы, особенно её южной части. Впрочем, демону было бы абсолютно безразлично, кто победил в схватке, имей место такой обычай. Отбирая учеников, он руководствовался только личным желанием или нежеланием. Выбор места для школы был неслучайным. Амон справедливо полагал, что спрятать иголку лучше всего там, где никто не станет её искать. И долгое время наслаждался спокойствием и безопасностью. До тех пор, пока его не нашла сестра Магдалина. Услышав, каким тоном с ним, седьмым в адской иерархии, разговаривает какая-то сопляка, демон сначала не поверил свои ушам. Затем пригляделся. Его менее терпеливые «коллеги» уже попытались бы уничтожить назойливую букашку, но Амон считал, что лучше потерпеть, но получить полную информацию. И он дождался того момента, когда Магдалина, увлекшись расписывание кар, которые падут на голову демона, если он не поддержит петицию и не будет всеми силами помогать благому делу, перестала контролировать ауру. Тут-то демон и обрадовался, что не стал нападать сразу. Схема его вселения в человеческое тело имела одну неприятную особенность: при экзорцизме и ему подобных вещах, бессмертная суть демона уничтожалась, а не изгонялась в ад. А сил Магдалины вполне хватило бы, чтобы изгнать его, не особо напрягаясь. И Амон пообещал помогать. Теперь ему предстояло решить, кто же из учеников старше семнадцати лет поедет с ним в качестве участника Турнира. На размышления Амон потратил совсем немного времени. Выйдя из личных комнат, до малейшей детали повторявших его покои в аду, он переместился к комнате Дориана, представителя знатного и богатого испанского семейства. Мать мальчишки была чистокровной англичанкой, сбежавшей в Европу от набиравшего силу Волдеморта, да так там и оставшейся. Благодаря английским корням Дориан был единственным учеником, умевшим сносно разговаривать по-английски. Остальных пришлось бы либо упорно обучать, либо лезть им в мозги и вкладывать знания напрямую. Впрочем, Амон не был уверен, что слабый человеческий мозг мог бы перенести такой контакт неповреждённым. Войдя в комнату Дориана, обставленную в стиле хай-тек (Амону это казалось несколько странным, но на вкусы учеников ему, по большому счёту, было наплевать, получение знаний от этого не зависело), демон увидел невыского полноватого юношу, лежащего на кровати и увлечённо листающего какой-то фолиант. Простоватое лицо, светлые, какие-то невразумительные волосы… Очевидно, парень пошёл в материнскую родню и ничего не взял от отца, статного, привлекательного мужчины. Амон ещё раз похвалил себя за верное решение. Именно Дориан будет самым полезным спутником в Англии. — Дориан, напомни, из какого рода происходила твоя мать? Юноша поднял глаза, затем резко вскочил. Амон отметил, что, несмотря на спешку, Дориан бережно отложил фолиант в сторону, а не скинул его с кровати. Демону было приятно осознавать, что уроки не пошли даром, и уважение к книге всё-таки поселилось в душах учеников. — Я не знаю, мессир. Она никогда не рассказывала мне о английских родственниках. Сказала только, что род древний и чистокровный. — Ну, это понятно. Будь по-другому, твой отец на ней просто не женился бы. Ладно, это не так важно. В последний день октября мы с тобой отправимся в Англию, где ты кинешь своё имя в кубок огня и будешь участвовать в Турнире Трёх Волшебников. Готовься как следует, я буду очень недоволен, если ты займёшь место ниже второго. Амон переместился обратно в свои комнаты и довольно оскалился. Вот так, теперь никто точно не заподозрит, что он едет в Англию ради помощи мелкой монашке, а не ради Турнира. А Дориан – мальчик способный и упорный, он справится. 06.09.1994 Банк Гринготтс Стационарный портал, обычно выводивший работников в общественную приёмную, из которой они уже расходились по своим делам, сегодня сработал как-то неправильно. Придя в себя после телепортации, Билл Уизли обнаружил, что оказался не в огромном зале белого мрамора с позолоченными указателями и покрытым росписью потолком, а в маленькой тёмной комнате, в которой не было ни одного стола, стула или кресла. Вместо этих необходимых каждому банковскому работнику вещей, там были тусклые лампы, несколько крупных валунов с углублениями сверху и больше ничего. Стены в этой странной пещере были выложены нарочито грубым камнем, который тоже слабо светился. Парень осторожно осмотрелся вокруг, пытаясь услышать присутствие живых существ. Годы работы в опасных, набитых ловушками подземельях, приучили Билла не хвататься сразу за палочку, так как многие существа, обитающие во мраке, расценивали это как нападение и немедленно атаковали. В противном случае с ними можно было попробовать договориться. Впрочем, составить какое-то мнение о том, почему портал внезапно сломался, и куда его занесло, Билл не успел. Из невидимого глазу прохода у противоположной стены вышли сразу два его начальника – глава отделения Ликвидаторов Эбрик Лихой и нынешний глава банка, которого иначе, как «Сам» простые служащие не называли. Гоблины сели на камни и Эбрик кивнул замершему Уизли. — Мы не предупредили тебя, человек, о том, что настройки порталов изменены, ради сохранения тайны. В нашу службу информации поступил заказ на выяснение некоторых весьма деликатных обстоятельств. Обычно мы не связываемся с такими путаными и опасными заказами, но это особый случай. И особая плата. Через два часа ты встретишься с заказчиком в одном из обычных кабинетов и будешь делать вид, что вы обсуждаете возможность летнего участия квалифицированного зельевара в экспедиции к Чаше атлантов. Ни одна живая душа не должна узнать, в чём будет заключаться твоя работа. Всё понял? Билл коротко кивнул. Он знал гоблинов достаточно давно, чтобы понимать – дело действительно важное. Настолько важное, что его, человека, пригласили в один из настоящих гоблинских домов, надёжно укрытых от магов в недрах Кембррийских гор. — Хорошо. Сейчас мы уйдём, а ты возьмёшь портал, который мы оставим на камне, спустя пять минут после нашего ухода. Жди меня в общественной приёмной. Гоблины неторопливо ушли в тот же проход, откуда пришли, а на стуле «Самого» остался лежать крупный камень, слабо светящийся в темноте голубым. Билл понятливо усмехнулся – аванс за молчание был более чем щедрым. Спустя пять минут, он прикоснулся к порталу и, наконец, оказался в огромном зале белого мрамора, потолок которого украшала затейливая роспись. – Уизли, в пятом кабинете через час и сорок пять минут. Мы решили отправить экспедицию на поиски Чаши атлантов, ты возглавишь. Начинай подбирать штат уже сейчас, сегодня встретишься с кандидатом на должность зельевара. Кстати, ты его хорошо знаешь. Эбрик Лихой на ходу бросил распоряжения и резко растворился в толпе банковских работников и их клиентов. Билл оценил манёвр: одно из самых шумных мест в банке, обыденное рабочее сообщение. Станет глава отдела долго разговаривать с рядовым ликвидатором, пусть и назначенным руководить экспедицией. Всё равно Чашу атлантов безуспешно ищут каждое десятилетие. Все уже привыкли к тому, что это проверка хорошо зарекомендовавших себя работников на умение руководить и подбирать себе команду. Впрочем, обычно эти экспедиции что-то да находили. Гоблины никогда не занимались совсем не прибыльными проектами. Но кто же этот заказчик? Зельевар, которого Билл очень хорошо знает? И явно не из числа работников банка. Неужели…? Билл даже замотал головой, отбрасывая неприятную догадку. 20.05.1989. Хогсмид Бармен Кабаньей Головы был любим и уважаем всеми учениками Хогвартса за абсолютное безразличие к возрасту посетителей. В школе ходили легенды о том, как некий первокурсник выбрался из замка и на спор выпил в трактире огненного виски. Билл, впрочем, алкоголем интересовался мало и за все годы учёбы бывал в Кабаньей голове два или три раза, разыскивая не вернувшихся вовремя в школу учеников. Если бы кто-то тогда сказал Биллу, что в самом конце седьмого курса он будет сидеть в трактире и напиваться, глотая виски и совсем не чувствуя вкуса напитка, Билл бы поднял этого человека на смех. Увы, теперь, очевидно, смеялся Бог, если таковой существовал, конечно. Скорее всего, условно существующая всесильная сущность особенно громко смеялась, когда гоблины Гринготтса читали письмо кандидата на должность Ликвидатора Заклятий и придумывали ответ на него. Вспомнив о письме, лежавшем на грязной скатерти возле полупустой бутылки, Билл горестно вздохнул и погрозил кулаком куда-то в окно. Во всяком случае, ему так показалось. — Что я вижу? Пьяный староста школы в неурочное время в Хогсмиде. Ещё и грозит преподавателю кулаком. Подумать только, как расстроится уважаемая профессор МакГонагалл. Вкрадчивый голос, который мог принадлежать только одному человеку в школе, вывел Билла из оцепенения. Впрочем, полностью испарить выпитое из тела парня, было бы не в силах даже явление Мерлина, что уж говорить о профессоре Снейпе. К тому же, что более страшное могло случиться в его никчёмной жизни? — Вот. – Билл схватил со стола письмо и протянул его Снейпу. — Хотите – исключайте. Всё равно, это не имеет никакого смысла. Снейп с любопытством взял протянутый пергамент. Несмотря на свою нелюбовь к гриффиндорцам, он считал Билла Уизли весьма неплохим учеником. По крайней, мере, он был разумным и целеустремлённым юношей, точно знавшим, чего хочет от жизни, и готовым трудиться ради достижения своих целей. Пробежав глазами текст письма, мужчина понял, почему староста школы решил отправиться в Хогсмид в такое неподходящее время и значительно уменьшить запасы виски в трактире. На официальном пергаменте, снабжённом подписями трёх гоблинов высокого ранга, было написано, что гоблины не желают видеть в числе своих сотрудников сына Артура Уизли и потому не считают необходимым присутствовать на его экзаменационных испытаниях. Теперь Уизли с его характером и набором предметов оставалась одна дорога – в мракоборцы. Но парень был достаточно умён и становиться пушечным мясом не желал, об этом Снейп знал точно. Ещё раз взглянув на письмо, мужчина встряхнул пьяного ученика за шиворот. — Вставайте, сейчас мы отправимся к декану вашего факультета, которая, как я надеюсь, назначит вам справедливое наказание. Дорога в Хогвартс пешком была принята Биллом, который с трудом понимал, сколько у него ног и где они вообще находятся, за первый этап наказания. А спустя два дня, он получил новое письмо из Гринготтса, в котором сообщалось, что гоблины изменили своё решение. 06.09.1994 — Добрый день, Уизли. — Заказчик, сидевший в кресле для посетителей и с деланным интересом листавший стандартный контракт Гринготтса, кивнул головой, приветствуя Билла. — Надоедает, знаете ли, работать в школе, хочется чего-то необычного, увлекательного. Ваша экспедиция мне как раз подходит. — Добрый день, профессор. — Билл занял место банковского работника и положил на стол несколько пергаментных свитков, на которых была изложена информация о предстоящей экспедиции. Всё должно было выглядеть правдоподобно. — Я прекрасно вас понимаю, наверное, надоедает вдалбливать в головы ученикам азы зельеварения. К тому же, мало кто способен по достоинству оценить полезность этого искусства. Вы уже ознакомились с контрактом? Если вас всё устраивает, то я приглашу Эбрика Лихого и мы сможем более подробно обсудить условия работы. Снейп коротко кивнул, и Билл взмахнул палочкой, отправляя патронуса с сообщением шефу. Воцарилась тишина. Уизли делал вид, что читает материалы экспедиции, украдкой разглядывая бывшего преподавателя. Тот счёл необходимым прийти на «собеседование» в защитном костюме с накладками из драконьей кожи, защитных же перчатках и высоких «полевых» сапогах. Это было логично – многие соискатели, желавшие некоторое время сотрудничать с Ликвидаторами, стремились сразу продемонстрировать, что понимают, на что идут. Ну и что имеют соответствующую случаю защитную амуницию. — Профессор, простите за неуместный вопрос, но я не могу не спросить. То, что гоблины изменили своё решение насчёт меня, это… — Билл замялся, не зная, как правильнее сформулировать вопрос. — Это не моя заслуга. Очевидно, они сочли, что вы не так сильно похожи на Артура, как могли бы. Но я должен поздравить вас с тем, что вы не только оправдали оказанное вам доверие, но и заслужили определённую и весьма хорошую репутацию. Вас назвали первым среди самых способных молодых Ликвидаторов. — Спасибо, профессор. Снейп коротко кивнул, что, очевидно, должно было означать, что благодарность услышана и принята, и снова погрузился в чтение контракта. Билл уже успел в равной степени заскучать и известись о любопытства, когда в кабинет важно вошёл Эбрик. Тщательно закрыв дверь, гоблин уважительно поклонился Снейпу. — Отличная маскировка. Даже я почти поверил, что вы действительно пришли по поводу участия в экспедиции. Что вы желаете выяснить? — Мне нужен полный текст первоначального договора между магами и Святым престолом. Также мне нужна помощь в обследовании места, где, предположительно, находится некий тёмный артефакт. Возможно, потом понадобится ещё что-то. — Инквизиция? — Гоблин сделал Биллу знак, означавший, что не нужно вмешиваться в ход переговоров. — Вы же понимаете, что, даже из уважения к вам и вашим предкам мы не пойдём на конфликт с Церковью. Вас, магов, считают еретиками, да. Но всё-таки признают ваше право на жизнь и наличие бессмертной души. Гоблинов же… — Эбрик поморщился. — Задание будет выполнять не гоблин. — Снейп встал и подошёл к гоблину. — Я понимаю, что, если исполнителя поймают и докажут его связь с Гринготтсом, то у вас будут большие проблемы. Это я беру на себя. Что же касается уважения, то я не прошу выполнения работы исключительно из уважения к кому-либо. Год обеспечения гоблинских поселений высококачественными зеляьми. Моё участие в поисках Чаши и гарантия её нахождения. Снятие проклятия с гоблинских реликвий, принадлежавших легендарным вождям. Или же просто деньги. Выбирайте. — Любые зелья? — В глазах гоблина промелькнула заинтересованность. — Модифицированные под гоблинов? — Любые. Модифицированные таким образом, чтобы влиять только на гоблинов. — Снейп усмехнулся. — Личные наработки. Ещё могу предложить защиту в случае возвращения Тёмного Лорда. Не от него самого, конечно, но его подручные не станут убивать гоблинов ради развлечения. — Мы согласны. Гарантии? — Клятва на Кровавом Камне вас устроит? Эбрик ошеломлённо уставился на Снейпа. Билл последовал примеру своего начальника, но в основном потому, что совершенно не подозревал, что такое этот кровавый камень и как на нём клянутся. — Человек, ты понимаешь, что эта клятва может стоить тебе жизни? — Потрясённый Эбрик разом забыл все правила общения с клиентами банка, считавшиеся гоблинами чем-то вроде тридцати пяти заповедей. — Спасибо, осведомлён. Так будет ли вам достаточно такой клятвы? — Более чем. Если позволите, я оставлю вас, а вы пока введите Уизли в курс дела. Эбрик пулей рванулся к двери, резко распахнул её и, вспомнив о необходимой конспирации, чинно зашагал по коридору, демонстрируя всем своим видом скуку и усталость. — Итак, мне удалось выяснить, где находится документ. Более того, у меня есть возможность относительно быстро и бесшумно доставить вас туда и вернуть обратно. Пойдём в эту пятницу утром, это самое подходящее время. — Пойдём? Вы же не собираетесь отправиться туда вместе со мной? — Билл недовольно посмотрел на профессора. — Поверьте, я вполне способен найти документ самостоятельно. Я уважаю вас, как отличного зельевара и преподавателя, способного научить того, кто этого хочет, но, согласитесь, здесь нужен несколько иной опыт. — Уизли, не разочаровывайте меня. Во-первых, я никогда в жизни не поверю, что ваш отец не делился с вами своими подозрениями насчёт моего прошлого. — Снейп испытующе посмотрел в глаза Биллу, тот, не зная, как реагировать на такой явный намёк на слухи о служении Снейпа Волдеморту, отвёл глаза, сделав вид, что крайне заинтересовался собственными ботинками. — Делился. Так вот, слухи эти верны, так что боевого опыта у меня может и меньше в количественном соотношении, но в качественном – намного больше. Во-вторых, вы даже не спросили меня, где именно находится нужный мне документ. У вас есть какие-то идеи на этот счёт? — Нет, просто я думал, что вы скажете всё пред отправкой. Ради соблюдения секретности. — Ради соблюдения секретности я наложу на вас соответствующее заклятие. Документ хранится в Губернаторском дворце Ватикана, на территории которого наша магия не действует. Сначала Билл решил, что ослышался. Он ещё не успел до конца переварить сногсшибательное известие о том, что Снейп всё-таки был Упивающимся смертью, и новая информация обрабатывалась крайне медленно. Но всё-таки обрабатывалась. И самое главное, что было в словах Снейпа, Билл понял. — Наша магия? — Билл выделил голосом слово «наша», надеясь, что понял профессора не совсем правильно. Но надежда оказалась бесплодной. — Именно так. Зато там очень хорошо работает магия церковная, проистекающая из искренней веры и любви к Богу. Впрочем, мне точно неизвестно, так ли это на самом деле, или же они используют привычную нам силу другими путями. Это, фактически, готовая тема для подачи заявки в ОММО на должность ведущего исследователя теории магии. Нас же интересует только одно – невозможность использовать оповещающие, маскирующие и иные чары, которые могли бы облегчить передвижение по дворцу. Более того, это делает бесполезной большую часть нашего боевого опыта, который, надеюсь, нам не понадобится. Но слишком уж надеяться на то, что всё пройдёт гладко, я бы не стал. Вам всё ясно? — Да, профессор. А как мы попадём в Ватикан, если всё так серьёзно? Не на мётлах же полетим? — О времени и месте , а также о способе отправления я сообщу вам сегодня вечером. — Снейп уже взялся за ручку двери и навесил на лицо выражение довольного соискателя, только что получившего желаемую должность, но внезапно обернулся и окинул Билла пристальным оценивающим взглядом. — Я надеюсь, что ваши коллеги составили о вас верное мнение, и вы будете хорошим напарником. — В руке Снейпа появилась волшебная палочка, и он, сопроводив слова сложным движением руки, мерным речитативом произнёс. —Nodus temporalis memoriae. —Какое-то заклятье памяти? — Билл знал основы латыни, но быстро переводить устную речь без словаря пока не мог. — Полезное заклятье памяти. Теперь я не завидую тому легиллименту, который попытается прочитать ваши воспоминания о сегодняшнем дне. За профессором зельеварения захлопнулась дверь, а Билл до боли в суставах сжал ручки кресла. Привычный мир начинал разрушаться буквально на глазах, а новый молодому Уизли совершенно не нравился.