More chemical than canon

Кто сказал тебе, что мне просто? Отпускать тебя за пределы. Видимости двух перекрестков. Шаг направо, сотня налево. В твоем горле сердце подростка. В моем сердце зреют каштаны. Перед поцелуем скажи мне. Я к тебе бежать не устану…

      «До встречи в Париже». Читает она смс сообщение, и сердце замирает. Она так ждала, постоянно смотрела в телефон, чтобы начать их игру.       «До встречи в Париже». И она срывается в ночь, покидав в чемодан все самое необходимое. Наспех закрывает дом и бежит к ожидающему такси. На заднем сидении строчит в сотый раз, что любит, безумно скучает и хочет… Отчаянно. Почти до слез.       « До встречи в Париже» — всего три слова, и хоть по углям, хоть по раскаленному железу, добежит, долетит. И под крылом самолета ночное небо, где-то внизу Ла-Манш и скоро… Скоро Улыбка. И нежное «моя девочка». И ради этих слов, боже мой, ради этих его слов она бросила все, мать, работу, сводную непутевую сестру.       Она- Айви Белфри, начинающая актриса, модель, привыкшая менять отели и съемные квартиры. Перелеты и переезды по случаю показов мод - для нее не новость. Вообще мать готовила для нее другую карьеру и место в семейном бизнесе, но она просто однажды встретила его. Он улыбнулся какой-то особенной искупительной улыбкой, просто посмотрел и словно просил ей все. Не зная ничего. Не зная ее проблемы в семье, не зная о том, что с матерью она на ножах. Он просто принял ее.       А он - обычный парень, писатель. Сейчас работает над очередной новой книгой, после оглушительного успеха первой, после долгого затишья Генри Миллс готов вернуться, готов взорвать книжные полки. Потому, что встретил ее. И она стала его историей.       Их встречи такие редкие, что можно пересчитать по пальцам, но зато какие это встречи. Они безумные, они яркие, счастливые. И к этим встречам привыкли все: семья и друзья. Генри поет для нее, рисует и дарит подарки, она смеется, любит, ничего не прося взамен. Когда-нибудь они остановятся, когда-нибудь… А пока это игра, его смс, ее ответ. Сотня люблю и бег. Бег навстречу друг другу. Марокко, Рим, Милан, Париж.       Когда-нибудь они останутся вдвоем, без шума и суеты, в тихом городке, в штате Мэн, и станут воспитывать детей, навещать семью. Она обязательно снимется в своем лучшем фильме, пройдет по подиуму в лучшем нижнем белье или запредельном платье. И станет новой звездой. А он снова напишет мировой бестселлер и посвятит его ей. Нарисует ее портрет. Когда-нибудь… До встречи в Париже.

Это весна. Градусы скачут по венам и сладостна ртуть. Жизнь наконец обретает исходную суть. Я без любви сирота и живу как-нибудь. Это не мне. Пусть это будет не мне, а тому кто не смог. Чтоб удержать меня вовсе не нужен предлог. Танцует в наших глазах электрический ток.

А в Париже такая весна. Такая, что сносит крышу. В Париже неделя моды и каждый день она под прицелом фотокамер, каждый день на новой вечеринке и показе. В городе пахнет цветами и Эйфелева башня утопает в них, летают голуби и небо такое чистое.       Однажды вечером, устав от ярких цветов и щелканья камер и вспышек, она поймает такси и поедет в старую часть города. Туда, где узкие улочки, туда, где пахнет выпечкой и бутики с милыми сувенирами и необычной одеждой. Там уютные кафе и скатерти на столиках в цветочек. Там будет, непременно будет, ждать он.       В сиреневом платье и легком пальто, стуча каблуками по мостовой, она пойдет рассматривая витрины, по пути купит милую безделушку, чтобы потом подарить ему, как-то отметить особенный вечер и четыре дня впереди. Эти дни должны быть особенными и не потому, что это самая романтическая столица мира.       Их игра продолжается, смс летят как пулеметная очередь, его загадки, ее смешные ответы. Переписка продолжается и вот по знакам, по указателям, Айви выходит на улочку, впереди уютное кафе, красные скатерти, стены, увитые плющом…       Генри сбежал с очередной пресс-конференции, просто помахал всем рукой, просто чмокнул в щеку агента и передал ей слово. Френч все поймет, и подумаешь, мама Эмма потом будет звонить, но он не может иначе. Он должен. Миллс одевает лучший пиджак, хватает телефон и бумажник и, поймав машину, едет в сторону старого города. По пути купит букет тюльпанов, прибежит на место чуть раньше и будет ждать. Пока не услышит стук каблучков, пока не обернется и не увидит в лучах вечернего солнца свою девочку.       До встречи в Париже он и не понимал, как можно любить ее больше. В лучших традициях романтических фильмов, под звуки аккордеона они проведут ужин, в лучших традициях романов они снимут номер в мотеле и…  — Я так скучала. Я так безумно скучала. Ее тихий шепот перекроют его жаркие поцелуи, ее тонкие пальцы расстегнут мучительно медленно его рубашку. — Знаешь, я дописал книгу, завтра ты ее прочитаешь, мне вслух. Жаркий шепот, до мурашек и до темноты в глазах. В такие моменты, тягучее и вязкое желание переполняет ее, и она не может терпеть, слишком жадно накидывается на его губы, слишком грубо царапая спину и плечи.       В такие вечера он становится другим. И часто она не может узнать, какой Генри Миллс настоящий: неисправимый романтик или герой любовник? Ей катастрофически не хватало этих прикосновений, влажных губ на груди и сильных рук сминающих ее, подчиняющих и ломающих. Она плавится, как восковая кукла, шепча его имя. Париж накрывает ночь, Нотр Дам и Эйфелева башня скоро загорятся огнями, старый город и улочки заполнят люди, влюбленные пары. А у них своя ночь и свое танго.