***
Она шла по заплаканному городу, оставляя позади свое сумасшедшее счастье
Квартира встретила Генри непривычной тишиной, в гостиной не работал телевизор, и никто не сидел перед экраном закутавшись в плед, с кухни не доносилось запахов ужина. Было пусто и холодно. «Она не закрыла окно. Она ушла» Пустая вешалка, ключи на тумбочке и записка быстрым аккуратным почерком: « Дорогой Генри. Ты не поверишь, как я ждала тебя и как мне трудно писать вот эти строчки. Прости меня, прости меня, мое сумасшедшее счастье. Я не могу иначе. Люблю. Дризелла.» «Дризелла? Какая к черту…» нет, она всегда для него будет Айви. Она не может вот так, а он даже не пытался ее удержать. Миллс достает из кармана куртки телефон, за считанные секунды находит нужный номер и еле еле прождав пару гудков, срываясь на крик произносит: — Роджерс, найди мне Айви, немедленно. Нет. Да. Она ушла от меня. Нет, не смей впутывать маму или не дай бог Эллу. Все. Отбой. Не выпуская телефона из рук, Миллс проходит по квартире, закрывая окно, дождь за окном все еще идет. Он все еще не верит, не хочет верить, что вот так по-идиотски ушел. Ему просто нужно было подумать, но, как всегда, позвонила Элла и, как всегда, попросила посидеть с Люси на очередной репетиции, он уже давно все решил, и их с женой не связывало ничего, кроме простых бракоразводных формальностей, но Элла все еще нуждалась в нем, все еще не могла принять тот факт, что Генри после рухнувшего проклятия внезапно полюбил Айви. Элла была не при чем, просто не было химии, как сейчас говорят. Не важно, он не мог думать ни о чем другом. — «Она уезжает через сорок минут. Если успеешь, то вперед, пацан» Смс от Роджерса придала сил, захлопнув дверь Миллс поймал такси.***
Грустные люди — мы друг без друга Долго не можем, больше не будем. Стоит представить, что нас не стало: Жизнь под ударом, я под ударом. Не переживай, — Всё равно не опоздаешь. Без угроз и оправданий. Я — снег…
«Упасть перед ней на колени и обхватить ее ноги руками, уткнуться в ткань свитера и не отпускать. На виду у всех, говорить какую-то чушь, почти плакать.» Генри Миллс отчаянно цеплялся за эту мысль, отчаянно цеплялся за нее. -Айви! Айви! Расталкивая толпу он пробирался в глубь перрона, который повидал га своем веку сотни встреч и расставаний. Генри заметил ее фигурку почти у вагона. Перехватил ее за локоть и притянул к себе. — Нет, пожалуйста, ты же не пришел, а я ждала. Ты сделал выбор. Айви не любила плакать на виду, но сдержаться не смогла, слезы текли по щекам, а он утирал их пальцами. — Глупое мое создание, я ж сказал, что не отпущу тебя. — Но ты же разозлился, ушел. Она опустила голову, отстранилась. — Да, идиот, но мне необходимо было побыть одному, прости за резкость. Снова позвонила Элла, и Люси…они. — Они часть твоей жизни Миллс. Айви посмотрела на него. — Так же как и ты. Хочешь я рухну перед тобой на колени? Хочешь? Он действительно падает на асфальт, и действительно держит ее, ее тонкие пальцы вцепились в его плечи. — Пусти. — Нет. Глупо и безрассудно, но я все сказал. Генри смотрит на нее исподлобья и улыбается чувствуя победу. Люди в спешке обходят их, поезд приходит в движение и медленно набирает скорость. Айви молчит, смотрит на Генри и молчит. — Пусти. — Обещай, что не уедешь. Айви достает из сумочки билет и рвет его на мелкие кусочки, гонимые ветром кусочки летят вслед уходящему поезду. Генри отпускает ее и встает, целует до хруста, до нехватки кислорода, словно никогда раньше и до этого больше не будет таких вот моментов, таких вот опасных повротов судьбы. Она больше не смеет сопротивляться, ее соленые от слез губы находят его, и в голове чертов атомный взрыв. Любит. Он ее любит.