Каждый должен брать на свои плечи труд, соразмерный его силам, так как если тяжесть его окажется случайно чрезмерной, то он может поневоле упасть в грязь.
Сегодня Джеффри Теннант был абсолютно без настроения. Его снова вытащили из благостного запоя в этот треклятый театр — руководить очередным фестивалем, очередного сезона, потому что у Ричарда Смит-Джонса, видите ли, и на этот раз не нашлось более подходящей кандидатуры. Элен подала на развод на следующий день после свадьбы, отойдя от эйфории и алкогольного дурмана и взвесив все «за» и «против». Финансирование Нью-Бербидж приостановили, потому что вслед за художественным руководителем ушла вся действующая труппа, упали рейтинги и доверие публики, и жизнь снова пошла под откос. Сейчас мужчина сидел посреди зала взъерошенный, обозленный и в диком похмелье, и пытался давать дельные наставления молодым актерам, репетировавшим на сцене «Царя Эдипа» и гордящимся тем, что их режиссером является такая неординарная и, в узких кругах, легендарная личность, как он, ненавидящий себя и презирающий свое существование. Радовало то, что призрак Оливера Уэлса после завершения шекспировской эпопеи больше не тревожил его и без того расшатанную психику. В партере расположились вновь собранные каким-то невообразимым образом коллеги Джеффри по актерскому мастерству, затылки которых он знал наизусть. Молодые люди на сцене являлись их протеже, подающими большие надежды, поэтому каждый считал своим долгом поддержать новое поколение служителей Мельпомены. Но один затылок вызвал неподдельный интерес, а вместе с тем и недовольство художественного руководителя.***
Мощный толчок в спинку кресла заставил девушку, занявшую место в первом ряду, обернуться. Примечательным было то, что она сделала это медленно и сдержанно, будто ожидала подобного развития событий. — Посторонним вход воспрещен! — с вызовом произнес Теннант. — Пятьсот долларов, и досматриваю репетицию до конца, — бесстрастно ответила собеседница, снова обратив свой взор к сцене. — Я не продаюсь, — издевательским тоном шепнул Джеффри, наклонившись вперед. — Театр, насколько мне известно, мистер Теннант, это искусство. А искусство продается и покупается. Я плачу за вход. Разница в том, что больше и намного раньше премьеры. — А вы, простите, кто? — Ценитель… Тысяча! — Девушка выставила вверх два пальца с зажатой между ними новенькой купюрой банка Канады с указанным номиналом. — Вы умеете убеждать! — Джеффри цапнул банкноту, скомкал ее в кулаке, потом перебрался на два ряда выше прямо через кресла и, выудив из кармана брюк штраф за парковку в неположенном месте, начал рвать его, скатывать обрывки в шарики и пулять в незваную гостью, надеясь, что ей это надоест и, либо она устроит скандал, и тогда ее можно будет вывести по веской причине, либо же уйдет сама. Но девушка абсолютно никак не реагировала. — Ты что творишь? — где-то сбоку раздался истеричный шепот Ричарда, который пробирался по ряду, задрав над креслами свой дипломат и осеннее пальто. — Я не могу работать в таких условиях! — громко ответил Теннант. — Здрасте, — подобострастно и виновато кивнул Смит-Джонс, снова, но на этот раз резко обернувшейся девушке. — Вы знакомы? — наигранно встрепенулся Джеффри. — Это наш главный спонсор, — зашипел Ричард. — Без нее мы так и прозябали бы где-то наравне с плинтусом. — Это не значит, что нужно мешать мне делать свое дело! — Теннант заговорил тише, получив в лицо с первого ряда жменю тех самых комков бумаги, которые он туда кидал. Актеры молча наблюдали за действом. — В мой кабинет. Живо! — потребовал Ричард и гордо зашагал прочь из зала, споткнувшись пару раз о ножки кресел, прикрученных к полу. — Ага, побежал! — кинул ему вдогонку Джеффри и недобро взглянул на неожиданного благодетеля, которая с вопросительным видом смотрела на него, разведя руками. Режиссер презрительно скривился и вернулся к репетиции.***
— Живо, это сейчас же! — возмутился Ричард, дождавшись художественного руководителя только к концу рабочего дня. — И постановка у нас будет называться «На ковре!», — возразил Теннант. — Знаешь, что? Решайте свои бюрократические делишки без меня! Если вам нужен положительный итог, не надо меня дергать, а тем более контролировать. Я работаю! И работаю хорошо. Как ты знаешь, я в одиночку вытянул весь предыдущий фестиваль, несмотря на насмешки и тычки в спину! И на то, что в итоге меня выперли! Я вам нужен, а не вы мне! — Джеффри, остынь! — Смит-Джонс снял очки, посмотрел на них под определенным углом, увидел пару пылинок, сдул их и водрузил на место. — Ты ничто без театра и, признаться, Нью-Бербидж ничто без тебя. Я не знаю, зачем нас снова собрали. Из каких загадочных соображений, но в договоре ясно прописано, что театр будет спонсироваться только если у руля снова станем мы. И именно твое имя стоит в списке этих «мы» первым. Я не думаю, что закончить жизнь беспробудным пьяницей, имея за спиной такой послужной список постановок, это то, чего ты достоин. Нам дали шанс и ради этого придется немного потерпеть. Нас будут проверять. Всегда проверяли и сейчас будут. Мы должны оправдать то доверие, которое нам оказали. — Я. Никому. Ничего. Не должен! — упрямо ответил Теннант. — Зачем ты вернулся? — задал провокационный вопрос Ричард. Джеффри замолчал, не зная, что ответить, но понимая, что театр — это его наркотик. То, без чего он действительно не может жить. — Ты не представляешь, через что мне пришлось пройти, чтобы остаться на плаву в прошлый раз. Я оббивал пороги влиятельных толстосумов, переживал тяжелые депрессии, когда все катилось к чертям, даже спал с главой компании, только чтобы не потерять финансирование. — Об этом все знают! Почему ты все это мне рассказываешь? — озадаченно вопросил Джеффри. — Я не управляющий, и спать ни с кем ради выгоды не собираюсь! А тем более, терпеть нападки в свою сторону! — «Снесешь, когда прикажут»*! — огрызнулся Смит-Джонс, утомленный пререканиями и упрямством Теннанта. — Шекспиром, значит, манипулировать смеешь? То есть, я новая игрушка богатенькой девочки?! — со злобой в голосе заключил Джеффри. — А не пошли бы вы все на хрен?! — Он уперся ладонью о столешницу рабочего стола Ричарда и навис над ним, потом выпрямился, одернул свой плащ за борта и направился к выходу. — Джеффри, Джеффри, Джеффри! Постой! — Ричард сорвался с места. — Ты меня неправильно понял! Джеффри! — Не дождешься! — враждебно заявил мужчина, наткнувшись у входа в кабинет Ричарда на мецената, и поспешил удалиться, намеренно задев ее плечом. — Простите, мисс Хантер! — Смит-Джонс выскочил следом. — Эвери, — усмехнувшись, поправила девушка. — Не страшно. Я в курсе странностей мистера Теннанта. Пусть плюется ядом, если ему так хочется, главное, чтобы на своем месте. А теперь, с вашего позволения, обсудим планы на предстоящий сезон. — Да-да, конечно! Проходите, прошу вас! — Ричард отошел с дороги и пригласил девушку войти. — Итак… — Она села на стул для посетителей. — Я хочу предложить попечительскому совету поставить в Нью-Бербидж «Божественную комедию» Данте, но прежде решила посоветоваться с вами. Возможно ли воплотить в жизнь такую затею? Раньше я никогда не видела, чтобы кто-то брался за эту тему, хотя побывала во многих театрах мира и пересмотрела уйму спектаклей. — Ну, если Джеффри не переклинит в очередной раз, и он просто не взорвет эти подмостки, думаю, он справится с вашей задачей, мэм. — Мужчина почесал макушку. — Пока что только один режиссер брался за «Божественную комедию» — Эймунтас Някрошюс из литовского театра Мено Фортас. Насколько я помню, отзывы были абсолютно разные, но лишь господин Някрошюс, с его талантом и особым мировоззрением, способен не облажаться в постановке Данте Алигьери. Сезон предполагает три основных спектакля, поэтому нам придется воссоздать на сцене и Ад, и Чистилище, и Рай. Работа колоссальная. — В таком случае, я созываю совет, а на вас труппа. Переплюнем литовцев! * Фраза из диалога между Тибальтом и дядей Капулетти. «Ромео и Джульетта» Уильям Шекспир.