Самый конец весны

— Ты не замерзнешь, Рикон? — Сегодня Робб просто места себе не находил. Бран и Рикон ехали вместе с родителями к дедушке Хостеру, Джон собирался их провожать. Рикон рассмеялся, помотал головой, мол, не замерзну. Робб все же снял рубашку, чтобы закутать младшего. Сегодня ветрено, и Роббу совершенно не хотелось, чтобы последнюю неделю весны Рикон проходил простуженным. Чтобы тот не морщил нос и не капризничал, пришлось сунуть ему в руки пару карамелек. — Веди себя хорошо, Рикон Старк, — Напутствовал Робб, улыбнувшись и потрепав брата по отросшим рыжим вихрам. С Джоном они переговорили ещё вчера вечером. Тот должен был привезти младших обратно к понедельнику, пока Робб будет собирать вещи для «гр-рядущего гр-рандиозного путешествия», как любила говорить Арья. — Как настрой, Бран? — бодро осведомился Робб. Двенадцатилетний Брандон все свободное время посвящал учебе и в учебе же, видимо, находил утешение. Робб не знал, как повел бы себя, если был бы вынужден вот так постоянно сидеть дома из-за почти полностью парализованных ног, и гордился тем, что его младший брат оказался сильнее. Бран осваивал то историю, то физику, то биологию, изучал два языка сразу и, что было гораздо важнее, учился управлять собственным телом. Ноги уже чуть-чуть слушались его, и, как не мог не отметить Робб, ползать Бран навострился просто великолепно. Теперь юный Старк яростно отметал любые предложения куда-либо его отнести и бормотал «Я сам». — Я планирую пройти курс программирования, — с достоинством ответил Брандон, отрываясь от какой-то очередной исторической книжки. Робб уважительно присвистнул. Следующие пятнадцать минут он обсуждал с младшим братом древний Браавос, а так же войну Валирии со Старым Гисом.       Старшим братом быть сложно. Уделять всем младшим времени поровну, не забывать никого и о каждом заботиться. Они носили его рубашки, ходили за ним хвостом и засыпали у него на плече. Делились с ним своими печалями и страхами, искали поддержки и спрашивали у него совета. Робб помнил капризы и причуды каждого, лучше всех на свете умел рассказывать сказки и всегда имел при себе пару конфет и шоколадок. Именно ему приходилось проверять кривые столбцы уравнений в тетрадях Арьи, хвалить Брана за новые достижения, играть с Риконом в пиратов и рыцарей. Робб знал, что Рикон под кроватью разводит в банке улиток и что у Арьи есть собственный ножик, «Игла», но молчал об этом, не желая волновать мать. Правда, с Арьи пришлось взять слово разумно использовать клинок.       Даже Санса... Ей почти восемнадцать, она уверенна, что может сама о себе позаботиться, но Робб слишком хорошо помнил Сансу-восьмилетнюю, чтобы писать ей тревожные «Уже полдесятого вечера, где ты?» и требовать носить шапку в холода. И Робб знал, знал, что как только у Сансы кто-то появится, этому кому-то придется встретиться с Роббом и, возможно, пройти что-то вроде допроса.       Старший брат... Не имеющий права на ошибку, опора родителей и пример для младших. Отец постоянно работал, мать следила за хозяйством, успевая при этом периодически навещать дедушку Хостера и тетку Лизу... Поэтому чаще всего, за детьми приходилось смотреть ему, Роббу. Слава богам, хотя бы Джон не нуждался в няньке. — По приезду надеюсь увидеть наш дом целым, — усмехнулся отец, и Робб тут же заверил, что, мол, беспокоиться не о чем, устроим все в лучшем виде... — Наверное, когда вы вернетесь, мы будем уже в пути. Обещаю держать телефон включенным и звонить вам каждые полдня. Можем так же оставить вам коллективное письмо на кухонном столе. Конечно, матушка, я буду присматривать за младшими. Особенно за Сансой, за ней нужен глаз да глаз. Хотя, иногда мне кажется, что это она за мной присматривает, — Расхохотался Робб. — Удачной вам дороги, передавайте привет дедушке и дяде Эдмуру.

***

      «Это не просто дом, это самый натуральный дурдом» — с ухнувшим сердцем подумал Робб, наблюдая, как его драгоценная младшая сестрица Арья невозмутимо спускается по веревочной лестнице вместо того, чтобы воспользоваться обыкновенной, деревянной, ведущей со второго этажа на первый. Когда до земли осталось примерно метра полтора, Арья легко спрыгнула на землю, будто кошка. — Добрый день, Арья, — Поприветствовал Робб, унимая бешено бьющееся сердце. — Почему обязательно через окно и по веревке? — Так интереснее, — хмыкнула Арья, как ни в чем не бывало поддергивая рукав слишком большой для неё рубашки. «Интереснее.» Роббу совершенно не хотелось думать о том, что было бы, если... Нет, думать об этом совершенно не хотелось. — Тогда крепче держись, — Роббу никогда не нравились все эти нервные «Не упади!», «Шею свернешь!», «Сейчас как навернешься!». Они звучали, как руководство к действию. — Ты куда? — Гулять, — невозмутимо вздернула брови Арья, сунув руки в карманы мешковатого комбинезона. Робб знал, что сестра его, несомненно, планирует все свободное время провести в кампании Джендри Уотерса, школьного приятеля. Не самый худший вариант. Всё семейство Старк уже давно смирилось с полной неспособностью Арьи заводить знакомства с девчонками. — Ты собрала вещи? — Почти, Робб. Та часть, что уже собрана — в кухне. — Угу. Постарайся заглянуть на обед. — Я попробую, Робб.       «Не забыть взять котелок, достать большой синий рюкзак, как-то покомпактнее упихать все спальники, проконтролировать количество книг, которые желает взять с собой Бран...» С этими сборами у Робба голова кругом шла. Джон уехал «сопровождать» отца с матерью, Теон вообще исчез, хотя обещал помочь.       Стоп.       Теон.       Исчез.       «Поди гуляет с новой подружкой» — с легкой обидой отметил Робб, взбегая по ступенькам на крыльцо. Джейни, вот как зовут ту нерешительную девочку, которую Теон уже дня два водил по городу, забалтывал и всячески развлекал, а позавчера приводил в гости, пить чай. До нее была Кира, до Киры — Мириам, до Мириам ещё кто-то, кажется, Бесса. «Нет, нет, ты не понимаешь, Джейн — другая, она особенная!» — с горящими глазами заявлял Теон... Впрочем, как и всегда. Больше всего Робба беспокоило, что у девочки этой, кажется, и так был парень, чуть ли не жених.       «Это не твое дело. Тебе мало четверых младших, за которыми надо приглядывать, теперь и Теона с Джоном воспитывать будешь?»       Робб с тоской посмотрел на пару уже собранных рюкзаков и попытался прикинуть, сколько ещё прибавится. С каждым годом вещей получалось все больше. Это и не удивительно, в общем-то — до этого они ездили вчетвером, а не табором в семь человек. Но младшие во главе с Арьей устроили бунт и завопили, что не пустят «этих коварных каракатиц» (в роли каракатиц выступали Робб, Джон, Теон и Санса) одних. — Робб! — радостно выпалила Санса, когда он зашел на кухню. — Садись. Чайник давно заскипел. — Доброе утро, — улыбнулся Робб, падая на один из деревянных стульев. В кухне оглушительно пахло смородиной, от кастрюли с глуповатым рисунком из цветочков шел пар. Санса деловито что-то помешивала в кастрюле, сыпала сахар, потом опять помешивала... На фартуке сестры уже алела пара пятен смородинового варенья. — Они все меня бросили, — С притворной печалью воскликнула Санса, взмахнув обляпанной вареньем ложкой. На полу расплылось несколько микроскопических смородиновых озер. — Только ты у меня остался, братец! — Ну, зато ты можешь быть уверенна, что уж я-то точно никуда не сбегу. Иначе мы поедем без вещей. — Зато я сбегу. Сейчас доварю это адово варенье и сбегу, — рассмеялась Санса, поставив перед Роббом чашку с чаем и миску с пряниками. По всей кухне, на полках и на столе, в холодильнике и даже на подоконнике стояли разнообразные банки — с яблочным, сливовым и смородиновым вареньем. Яблоки и сливы привезла от родственников, живущих на юге, приятельница Сансы Маргери Тирелл, смородину вчера собирали всей семьей.       Весна в этом году выдалась на удивлением жаркой, так что смородина созрела к самому концу мая.       Робб с улыбкой вспомнил Арью, наигранно стенающую «О боги! Мои руки по локоть в ягодной крови! Я убийца, убийца!», Брана, рассуждавшего о витамине C, и Рикона, который больше ел, чем собирал. Санса тогда всех поразила своей сентиментальностью, запретив убивать клопов. Насекомых надо было стряхивать в отдельную банку (Роббу потом пришлось идти с Сансой в лес, чтобы выселить всю эту ораву). Джон смеялся и предлагал называть Сансу Матерью Клопов. Мать шутливо ругалась на Арью, когда та лезла в самые смородиновые дебри, едва не ломая ветки, отец хохотал в ответ на замечание Рикона о том, что листья, вообще-то, тоже вполне съедобны.       «Зато я сбегу»       Получается, что собирать вещи придется в гордом одиночестве. Прискорбно. — Куда сбежишь? — обжигая пальцы о кружку, осведомился Робб. Чай был с мятой и шалфеем, по особому рецепту Сансы. Она каждое лето собирала невероятное количество разнообразных трав и потом развешивала душистые «веники» по всему дому, сушить. Особенно экстравагантно смотрелись ветки какой-нибудь условной полыни либо таволги на фоне плакатов группы «The Night's Watch» (страстно обожаемая Джоном, готик-рок, электрогитары плюс всякие необычные инструменты вроде ханга и варгана). Хотя, сушеный вереск среди книг Брана тоже производил определенное впечатление. — Ну... Сбегу. По делам, — замялась Санса, едва не утопив ложку в кастрюле. «По делам.» Это слегка обеспокоило Робба. Хоть ей и восемнадцать, Санса все-таки его младшая сестра. Не хотелось бы, чтобы она влипла в какую-нибудь историю. За Арью Робб почти не переживал, Джендри толковый парень, а вот Санса... — Ты хотя бы вернешься к обеду? — «Даже если ты пропадаешь на весь день, будь добр заглянуть в середине дня домой, пусть остальные убедятся, что с тобой все в порядке» — это правило Робб считал одним из самых важных.       Санса быстро кивнула, переставив с места на место большую керосиновую лампу. Символ вечера в семье Старк — это керосиновая лампа. Как только в объятой сумерками кухне зажигали фонарь, по углам начинали плясать тени, фиолетовые на оранжевом, становясь почти живыми иллюстрациями историй и сказок. Лучше всего вслух читала Арья, говоря разными голосами, используя все свое актерское мастерство. Джон не выпускал из рук гитары, тонкий Арьин голосок сливался с перебором струн, ветер, бьющий в окна, что-то присочинял от себя. Робб определенно любил такие вечера, переходящие в ночь, звучащие гитарой, сказками, неслышным звоном ложек о кружки с чаем и тихим сопением Рикона, свернувшегося калачиком у кого-нибудь под боком. «Не забыть взять с собой лампу.» — Теон, я так понимаю, не заходил и не планирует? — Пряча лицо за кружкой, чтобы не было видно улыбки, осведомился Робб. Санса быстро помотала головой, бросив на брата короткий взгляд — мол, сам понимаешь, где этот твой Теон. Грейджой сейчас, вестимо, где-нибудь в городе, вьется вокруг Джейни. В общем-то, девушка эта Робба совершенно не напрягала, а скорее наоборот, вызывала симпатию. Чересчур стеснительная, конечно, но это далеко не самое страшное. «У неё такая улыбка, Робб, такая улыбка, ты не представляешь!» С остальными девицами все было совсем не так — они по Грейджою сохли, а тот скорее позволял себя любить, чем любил сам. «Гребанный эгоистичный Принц» — так, кажется, его как-то раз назвал Торрхен Карстарк? — Что скажешь о Джейн? — словно прочитав мысли брата, спросила Санса. Она с остервенением перерывала ящики кухонного шкафа в поисках корицы. — Нормальная девочка, — начал было Робб, но Санса тут же затараторила сама. — Мы с ней учились вместе, в классе, эдак, первом-втором. Мне понадобилось некоторое время, что узнать её. Джейн изменилась. Погрустнела. Даже Рикон заметил. Я её спрашивала про жизнь, говорит, «у меня все хорошо», а сама такая несчастная, что ужас. Любовь, поди, — вздохнула Санса с таким видом, будто прожила уже как минимум тысячу лет и за эту тысячу лет набралась опыта в любви выше крыши. На самом-то деле, насколько Робб знал, Санса пока влюблялась исключительно в книжных героев и актеров. Нет, был ещё Джофф, но история с Джоффри Баратеоном была недолгой и весьма печальной. — Теон из кожи вон лезет, чтобы её развеселить, — заметил Робб, отставляя полупустую кружку. — Лезет-то лезет, а только у Джейни парень есть. Я бы поверила её словам, что у них все серьезно, если бы она при этом не была готова расплакаться. У них точно что-то не так. Я прямо что-то разволновалась. Почему люди вечно все усложняют? Я хочу, чтобы все было просто, музыка, любовь и лето, — жалобно произнесла Санса и на миг снова превратилась в маленькую мечтательную девочку. Она присела рядом, беспокойно вцепившись побелевшими пальцами в ложку. — Почему людям так нравится страдать? За-чем это нуж-но? — Потому что боль — составляющая любви. Не может быть любви без боли, сестренка, — Заключив Сансу в объятия, пробормотал Робб, осознавая, что слова эти утешить могут едва ли. «Что ты понимаешь в любви, Робб Старк.» — Нет. Это неправильно. Так не должно быть, — быстро помотала головой Санса, потом уткнулась лицом ему в плечо. — Уж лучше тогда не любить совсем.       Её рыжие волосы, стянутые на затылке в хвост, сверкали янтарем. Она вдруг вскочила, вырвавшись из объятий, унеслась в другую комнату. Робб подозревал, что она собралась плакать и не желала, чтобы он видел её слезы. «Санса. Бедная моя маленькая Санса.» Остатки чая давно остыли и растеряли душистый запах мяты. — Последи за вареньем, — бросила Санса, вновь прошмыгнув мимо, на этот раз в сторону прихожей. Одновременно влезая в аккуратные яко-красные, как смородиновое варенье, сандалии и поправляя лямку сумки, сестра прощально махнула Роббу рукой. «Вернусь к обеду, пока!» — и все. Только дверь хлопнула. Даже не видно было, зареванные у неё глаза, или нет. С этими сестрами все так сложно.       Робб вздохнул и приступил к сборам. Конечно, все это важно, но поездка с пустыми рюкзаками представлялась ему слишком уж экстремальным приключением на фоне всех этих переживаний.