Холодная красавица

— Ни за что! — категорично заявил Вун, впервые в своей жизни осмелившись перечить главе. Чхон перестал насвистывать «Джингл беллз» и укоризненно посмотрел на ученика. — Что не так? Это обычное задание, одно из многих. Или считаешь, что не справишься? — Справлюсь, но… Глава… — Вун беспомощно отвел взгляд. — Опять? — В прошлый раз у тебя великолепно получилось. Негоже пропадать такому таланту. Тем более я на этот раз пойду с тобой. — Он напялил красную шубу до пят с белой меховой окантовкой и критически оглядел себя в зеркале. — Неплохо. Может, стоит сменить нашу скучную черную форму на что-то поярче? — Вы выглядите, как владелец дома кисэн, — проворчал Вун тихо, но Чхон услышал и ухмыльнулся. — Не возникай, мальчишка. И облачайся в свою маскировку. Несколькими минутами позже Вун пялился в зеркало так, словно там разворачивался по меньшей мере апокалипсис. На нем была девичья голубая шубка, отороченная мягким белым мехом, голубые искрящиеся сапожки и голубая же шапочка. Га Ок постаралась с помощью макияжа превратить его в настоящую девицу, а также вплела в волосы одну из накладных кос, которыми пользуются кисэн, и теперь та, перехваченная серебряной ленточкой, свисала ниже пояса. Щеки были густо нарумянены, и Вун выглядел так, будто хорошенько замерз. — Глава, — пискнул он. — Что это? Чхон в той же красной шубе, но с накладной белой бородой до пупа, шикарными белыми усами и лихо заломленном красном колпаке нежно обнял его за плечи. — Сегодня ты моя внученька. Сневуночка. Вун тщетно пытался шагать ровно, но на каблучках да по скользкой улице это удавалось с трудом. Он то и дело хватался за шубу Чхона, который ничуть не возражал. Глава тащил на плече огромный мешок, во второй руке держал длинный посох, украшенный блестками. Вун понятия не имел, зачем понадобился весь этот маскарад, но шубка, надо признаться, оказалась теплой. Не чета легким одеждам наемника, где приоритет отдается не теплу, а свободе движений. — Глава, — проговорил он, задыхаясь. — Куда мы идем? — Раздавать подарки, лапочка моя, — пробасил тот, затем понизил голос. — Нужно кое-что выкрасть, но для отвода глаз придется импровизировать. Я бы и сам справился, но с тобой куда легче. — Он усмехнулся донесшемуся вслед Вуну свисту. Тот закатил глаза и едва не упал на скользкой дороге, умудрившись в последний момент устоять на ногах. Но при этом выписал такой пируэт бедрами, что свист стал громче. Раздались одобрительные возгласы и аплодисменты. — Если вы хотели привлечь внимание, вам это удалось, глава, — зло прошипел он. — На нас же вся улица пялится! — На тебя, милая, на тебя. Не забывай — я твой добрый дедуля. — Чхон раскрыл мешок, вытащил оттуда несколько связок монет и подбросил в воздух. — С новым годом! Изумленные и радостные вопли накрыли улицу волной, заставив горожан позабыть про Вуна. Тот уцепился за шубу «дедули» и посеменил за ним. — И куда мы идем? — Для начала — вот сюда. — Чхон повернул в переулок. — Нужна проверка маскировки, да и, готов спорить, ты не прочь повидаться с другом. — С другом? — недоуменно переспросил Вун и тут же побледнел так, что под толстым слоем макияжа стало заметно. — О нет. Нет-нет-нет, не надо, глава! — Надо! — Чхон уже толкнул калитку и рявкнул на всю округу. — С новым годом! С новым счастьем! Из дома выглянул Са Мо. Усы топорщились, из глаз еще не ушли остатки сна, но тесак угрожающе поблескивал. — Какого лешего, кто посмел меня разбудить, я терпеть не могу, когда прерывают мой со… Святые ханурики, это что за чудо-юдо?! — Дед Мороз, — ухмыльнулся Чхон. — Вам подарочки принес. А это моя внученька, иди, поздоровайся с дядюшкой. — Скорее, дед Цирроз, — проворчал Вун и поклонился Са Мо, опустив голову как можно ниже — Чхона-то во всем этот маскараде узнать было сложно, а вот его… — Здрасьте. При виде Вуна Са Мо немного оттаял, но все равно смотрел с подозрением, поигрывая тесаком. — И чего вам надо? — Честно? Чтобы ты встал на стул и рассказал стишок, — ухмыльнулся Чхон, садясь на чурку для колки дров. — А потом налил дедушке выпить. Долго пришлось с Северов шлепать, замерз я. — Кто там, дядь? — На пороге появился заспанный взъерошенный Тон Су. Заметив гостей, а первым делом — хорошенькую девчулю, скромно опустившую глазки в землю, он схватил пригоршню снега, бухнул себе на лицо и растер. — Такое событие, а я неумытый… — Ты и сейчас неумытый, паршивец, — рыкнул на него Са Мо. — Только рожа покраснела. — Зато проснулся. — Тон Су торопливо пригладил торчащие дыбом волосы и припрыгал к Вуну. — Добрый вечер, госпожа. Могу я узнать, как вас… эээ… Вун чуть приподнял голову, вперив горящий яростью взгляд в друга. — Сневуночка, — прошипел он. От неожиданности Тон Су отпрянул и, запнувшись о полено, торчащее из снега, плюхнулся на пятую точку. — Ик… ик… И как тебя угораздило?! Страх-то какой. — Он отполз к Са Мо и схватился за его ногу. — Дядя, если я когда-нибудь захочу переодеться женщиной, отговори меня. — Да о чем ты болтаешь? — Са Мо тряхнул ногой, высвобождаясь, затем подошел к Вуну. — Ох ты ж ежик! Вун! Да тебя не узнать! Тот был готов провалиться сквозь землю. Щеки стали еще краснее. — Это для дела, — буркнул он. Са Мо повернулся к Чхону. — А ты, значит… — Да, он самый. Ну как, хороша маскировка? — Не спорю, — протянул Са Мо. — Но мальчика-то так за что? — А ему не идет? И раз уж удалось вас обжулить, тащи выпить. — Чхон требовательно треснул кулаком по колену. — У нас еще дел по горло. Тон Су крутился вокруг Вуна, оглядывая со всех сторон, глаза горели восторгом. — Надо же, никогда бы не подумал. Почему ты скрывал от меня свой талант перевоплощения? — Ничего я не скрывал, — горячо защищался Вун. — Это вообще второй раз, и… — Второй?! — Тон Су подскочил, как ужаленный, и Вун прикусил язык. — Это уже второй раз, а ты мне говоришь только сейчас?! И кем ты был до этого?! Благородной дамой? Давай, колись, я хочу знать. — Кисэн, — еле слышно ответил друг. — Кем-кем? — Кисэн! От хохота Тон Су повалился в снег. — Я… я же говорил! Судьба твоя быть кисэн! Ты родился под звездой борделя! — Да отвали ты. — Вун обиженно отвернулся — глава как раз допивал второй кувшин. — Проверка прошла успешно? Можем мы уже отправляться на задание? Хватит ржать! — Он окатил снегом все еще хохочущего Тон Су. — Ага. — Чхон прикончил выпивку, достал из мешка связку монет и швырнул Са Мо. — Счастья в новом году! — Кретин, — фыркнул Са Мо и поднял Тон Су из снега за шкирку. — Чего разлегся?! Не видишь, сколько снегу навалило?! Метлу в руки — и пошел, пошел! — Поверить не могу, — ворчал Вун, продвигаясь за Чхоном по узкой улочке, — что вы заставили меня снова пойти на это. И почему меня? Неужели нельзя было нанять кисэн или еще кого-нибудь? — Узнаешь, милая. — Чхон подтолкнул его к богатому, сверкающему огнями дому. — А вот и наша цель. Вун шарахнулся прочь, но Чхон успел схватить его за крепко вплетенную длинную косу. — Стоять, красавица. — Ни за что! — задыхаясь от паники, твердил Вун. — Никогда и ни за что, используйте для этого кого-нибудь еще! — Ты забыла, что он любит только тебя? Так что цыц и пошли. — Чхон притянул ученика к себе, поправил косу и сбившуюся шапочку, одернул шубку и впихнул Вуна в ворота первым. — С новым годом! С новым счастьем! Их тут же обступила охрана, но глава быстренько убедил их, что ничего дурного против владельца дома они не замышляют. Главным аргументом он избрал несколько связок монет, извлеченных из изрядно похудевшего мешка. В дом зашел размашистым шагом, даже не потрудившись стряхнуть с сапог и шубы снег. Вун семенил следом, ощущая пристальные взгляды охраны и мечтая провалиться сквозь пол и вынырнуть где-нибудь в море. Куда угодно, только подальше отсюда. Хозяин дома сидел у окна и печально вырезал снежинки из тонкой бумаги. На вошедших чиновник не обратил ровно никакого внимания, пока Чхон не заорал так, что стены затряслись: — С новым годом, чиновник Хан Со Бо! Тот вздрогнул, недоделанная снежинка вылетела из пальцев. Он обернулся, в изумлении таращась на внушительную фигуру Чхона. — Вы кто? — пискнул он. — Как вы сюда проникли? — Охрана пустила, не волнуйтесь, мы здесь только затем, чтобы пожелать вам счастья и процветания в новом году, — ухмыльнулся Чхон. — Я дед Мороз, а это моя внученька, Сневуночка. Со Бо наконец заметил, что помимо Чхона в комнате присутствует и девушка. Сердце его до сих пор страдало по таинственно исчезнувшей год назад Вуните, ни одна кисэн более не могла тронуть его. Да он и не смотрел на них, видя перед мысленным взором только ее прекрасный лик. Но сейчас какая-то неведомая сила заставила его взглянуть на скромницу, старавшуюся изо всех сил не попасться ему на глаза. Со Бо почувствовал, как заколотилось сердце, пытаясь вырваться наружу и улететь к таинственной красавице в голубой шубке. — Вунита! — возопил он, бросаясь к ней. Чхон чуть не слег от едва сдерживаемого хохота, а Вун в последний момент заставил себя устоять на месте и не броситься прочь. Со Бо упал перед ним на колени, схватил его руку и начал покрывать поцелуями. Вуна затошнило. — Вунита, милая моя, как долго я тебя искал! Ты знаешь, сколько сил и денег я потратил, чтобы разузнать хоть что-то о тебе, любовь моя?! Куда ты, куда ты пропала? Я места себе не находил, я… Вун бросил преисполненный муки взгляд на Чхона, и тот ободряюще кивнул. А сам, стараясь не привлекать внимания, сделал пару шагов к рабочему месту Со Бо. Вун стиснул зубы, борясь с приступом отвращения, затем бросился прочь из комнаты. — Вунита! — Позабыв о втором госте, Со Бо бросился за ним и, настигнув в коридоре, рухнул на колени, обхватив ноги Вуна. Тот едва не упал и еле слышно ругнулся. — Не уходи, милая, — причитал Со Бо. — Я не смогу найти тебя вновь! Вун терпел его излияния, давая время главе хорошенько обшарить комнату. Затем вывернулся и вдруг бухнулся перед Со Бо на колени. — Я недостойная женщина, простите меня! В ту ночь я собирала вещи, чтобы переехать к вам, но меня выкупил богатый господин и увез в Японию! Я не могла даже послать вам весточку… Но я очень, очень страдала! Глаза Со Бо наполнились слезами. Он совершенно не замечал, что из комнаты доносятся странные звуки — Чхон вовсю шарил по его столу и шкафчикам, запихивая в мешок все найденные бумаги. — Милая моя. — Он стиснул руки Вуна так, что тот поморщился. — Сколько тебе пришлось вынести из-за нашей любви! Но не беспокойся, на этот раз я никуда тебя не отпущу! Ты останешься тут! — Ах, мой дорогой… — Вун сделал неудачную попытку высвободиться. — Но к утру я должна быть на постоялом дворе… — Забудь про постоялый двор! — Со Бо решительно поднялся, вздернув за собой и Вуна. — Где твой хозяин? Я сейчас же выкуплю тебя, не отпуская ни на миг твой руки! — Лицо его на мгновение сморщилось от невыносимого горя. — Не то ты снова исчезнешь. — Вовсе нет, милый мой, — Вун снова попытался убрать руку. Тщетно. — Я приведу его сюда, и вы обо всем договоритесь. Идет? — Нет! — в отчаянии возопил Со Бо, наученный горьким опытом. — Я знаю, вы опять исчезнете на год, а я буду вынужден страдать! Вы не представляете себе, Вунита, через что я прошел! Насмешки! Страх! Увещевания! Меня даже хотели женить, чтобы я забыл вас! Я иду с вами, только возьму деньги. — Наконец отпустив руки Вуна, он решительно зашагал к комнате. Вун лихорадочно соображал, что делать. Глава еще не закончил, и если Со Бо сейчас его застанет… — Дорогой! — взвизгнул он, и Со Бо в шоке обернулся. — Что такое, любимая? Ты увидела крысу? Тебе больно? Что? — Я… — Вун перегородил ему дорогу к комнате и думал, думал и думал, но на ум приходил полный кошмар. — Я… Простите, что говорю вам это, но… Не могли бы вы… Меня поцеловать? Если бы сейчас на Чосон обрушился невиданных размеров тайфун, Со Бо его попросту не заметил бы. Как не заметил и сдавленного похрюкивания со стороны комнаты. — Поцеловать тебя?.. Милая! — Он заключил Вуна в крепкие объятия. — Я так давно мечтал! Вун призвал на помощь всю свою пластику, чтобы отклониться как можно дальше, когда Со Бо потянулся к нему вытянутыми трубочкой губами. Краем глаза он заглянул в комнату — глава уже завязал мешок узлом и перекинул через плечо. — Заканчивай, внученька, — бросил он. С превеликим облегчением Вун ткнул пальцами в шею Со Бо. Тот свалился в его объятия, губы до сих пор стремились поймать поцелуй. Нимало не заботясь о нем, Вун разжал руки, и чиновник кулем брякнулся на пол. — Ужасно, — жаловался Вун, стараясь удержаться на ногах на скользкой улице. — В следующий раз я на такое не пойду. — Куда ты денешься, — хмыкнул Чхон, помахивая мешком. — Не всем дано познать радость истинной любви, а твое сердце холоднее снега. Вы, женщины, такие жестокие. — Очень смешно, глава. — Вун схватил его за руку и кое-как удержал равновесие. Больше всего ему сейчас хотелось взять меч и отрезать тяжелую косу.