Чужая территория

Рев турбин штурмового катера, прилетевшего по вызову на гребень горы, затих примерно час назад. Бонд слышал, как катер переместился с седловины и завис, судя по холостому ходу моторов, прямо над его укрытием. Слышал шорох осыпающегося щебня, торопливые шаги и радостный возглас Бертоцци: — «Кэп, живой! Я знал! Мы их все-таки сделали!» И охрипший голос капитана в ответ: — «Сержант как? Бонд с вами?» — Сержант — нормуль! А бонд — не знаю, он разве не здесь остался? — Луччиано Бертоцци, похоже, не особо расстроен пропажей киборга. Чего ему расстраиваться, главное — люди живы, а кибера на группу нового выпишут, наконец-то нормальную шестерку, а не какого-то недодекса… Бонд был очень даже в курсе, как его называл итальянец. И тоже не будет по нему скучать. Нет, он ничего плохого бонду не сделал, но и хорошего тоже. Из катера выпрыгнули еще двое, привычно осмотрели обоих жмуров, лежащих на несколько метров ниже от укрытия. — Холодные, оба, — констатировал чей-то смутно знакомый голос. Хозяина его бонд никогда не видел, но голос уже слышал. Наверняка кто-нибудь из группы подержки. Подмога. Прибывшие подхватили Юргенсена и отнесли вверх по склону, подняли в катер, и тот, добавив обороты, медленно поднялся в воздух. Начал торопливо нарезать круги, сначала небольшие, потом шире и шире. Искать пропавшее оборудование. Ну-ну. Наскоро прочесав склоны, люди вынуждены были отвалить несолоно хлебавши. На борту раненые, на тщательные поиски времени нет. Боевая потеря. Бывает. Война все спишет. Еще полчаса спустя тигрица тяжело поднялась на ноги и, слегка пошатываясь, ушла из пещеры. Бонд не стал разряжать в нее станнер: агрессии зверюга не проявляла никакой, только страх и желание держаться от него подальше. Язык электического разряда высокой мощности понятен даже тем, у кого мозг очень примитивный. С трудом вытащив тело из расщелины, тигрица еще какое-то время лежала у входа, окончательно приходя в себя. Потом встала и торопливо захрустела каменной крошкой вниз по склону, уходя от занятого врагом логова. Что поделать, представителям местной фауны придется привыкать, что они уже не являются на этой планете верхним звеном в пищевой цепочке. Немного погодя он тоже выбрался на поверхность. Убитые так и остались лежать на склоне, никому не нужные, даже падальщикам. Впрочем, те еще свое наверстают, когда придет ночь. Ему, бонду, тоже не помешало бы пополнить изрядно пониженный энергоресурс, особенно с учетом предстоящих затрат и неясных перспектив его пополнения. Программа декса предусматривала вариант использования для этой цели человеческого белка. При отсутствии равноценной замены. В сущности получается — вот оно, верхнее звено пищевой цепочки. Мда… Программу он послал… лесом. Пока не настолько критично. Жрать человеческое мясо было как-то… Как-то не по-людски. Ну и что, что он не человек. С кем поведешься, от того наберешься. К тому же, сейчас ему предстояло им стать, человеком. Выбора-то ведь нет. Он бы, возможно, мог выжить в джунглях. Но выжить и жить — слишком разные вещи. Так что придется идти к людям. Не в первый раз, но впервые не по программе. И уже навсегда. Поэтому он не будет стервятником, но осмотреть трупы еще раз не помешает. Документы и оружие уже, к сожалению, забрали, но в карманах могут оказаться кое-какие нужные мелочи. Можно сказать, ничего. Две сигареты с фицей, тщательно упакованные в герметик. Универсальная зажигалка. Кондом в упаковке… Потрясающе полезная вещь, ага… Мелочь, пара галактов монетами — хватило бы на кофе и несколько сэндвичей. Жаль, что в джунглях не предусмотрены кафешки. Огрызок расчески. Электронный ключ от флаера… Знать бы, где этот флаер паркуется… Упаковка бумажных салфеток. Пара запасных носков, отлично. Самой ценной находкой оказалась надкусанная, почти целая багета с консервированной ветчиной. Видимо, их подняли по тревоге в момент перекуса, и мужик не придумал ничего лучшего, чем сунуть жратву в боковой карман камуфляжки: не бросать же добро. Воздух повлажнел и уплотнился: окрепший ветер тянул мокрыми листьями и озоном. Пожалуй, пока не стоит покидать укрытие. Прогулка по шебским джунглям ночью, да еще под дождем — удовольствие ниже среднего. К утру, глядишь, и регенерация завершится, да и план действий сначала продумать бы не мешало. Бонд втиснулся обратно под плиту. В пещере стало просторно, но уже, к сожалению, не так тепло и мягко. Киборг свернулся на щебнистом грунте в позу эмбриона для уменьшения теплопотери и перевел тело в режим отдыха. А мозгам с отдыхом придется повременить.

***

«Если со мной что-нибудь случится, уходи»… Легко сказать. Вопросы — куда идти и что делать - являются настолько глобальными, что по сравнению с ними насущные задачи выживания кажутся несущественными мелочами. Где раздобыть гражданскую одежду и чем питаться во время маршрута, подумаешь, задача. Другое дело — маршрут. Ясна пока что лишь первая часть, отсюда и до обозначенной в системе точки координат. А потом полная неизвестность. Полная свобода. Воспеваемая людьми как высшая ценность, желанная цель. Ему полагается радоваться, а он… Вот так, наверное, чувствуют себя выброшенные собаки. Хотя нет, те не понимают суть ситуации и любой ценой стремятся вернуться к хозяевам. Так, наверное, чувствовали себя когда-то рабы, освобожденные в ходе давней войны Севера и Юга. Радовались свободе не все и недолго, очень многим она, свобода, оказалась совсем не нужна. А нужны им были привычный ход вещей, существование без необходимости думать о завтрашнем дне и добрые хозяева. Добрые хозяева, предел мечтаний раба. Или собаки. Добрые хозяева заботятся о своих животных и о своих рабах, привязываются к ним и даже, бывает, искренне любят. Дают им имена и не перестают заботиться даже в том случае, когда их содержание становится нецелесообразным. К оборудованию не привязываются. Даже добрые хозяева. Об оборудовании заботятся, пока это целесообразно, потом оборудование списывают и утилизируют. Среди его бывших хозяев (теперь уже точно можно сказать «бывших») оказалось двое, которые увидели в нем нечто большее, нежели оборудование. Повезло. Или не повезло? Потому что на самом деле оба этих человека пробыли в хозяевах очень недолго. Слишком недолго, наверное, чтоб успеть привязаться и каким-либо способом изменить его положение. В столице крупной и быстро развивающейся федеральной колонии должность полицейского являлась отнюдь не номинальной. В жесткой войне закона и криминала не получалось быть нейтральным блюстителем порядка. Для одних должность становилась синекурой. Для других, помешанных на справедливости, дорогой на Голгофу. Бонд уложил в памяти кусок разговора командира с неизвестным ему человеком, когда, сидя в углу задымленного бара, он выполнял приказ «сиди и не отсвечивай». — Какая, к черту, справедливость, старлей? — чужак затянулся дорогой сигарой. — Бороться за справедливость - это все равно, что бороться за снижение энтропии вселенной: да, можно, но — ценой огромных усилий, на отдельных участках и ненадолго. В результате общая мера энтропии все равно растет. — Пусть. Пусть на отдельных участках и не надолго, но закон и порядок будет. Я по-другому не умею и не хочу. — Жаль… Незнакомец действительно говорил с оттенками сожаления в голосе. — Как говорится, борцы за справедливость живут ярко, но недолго. — А стоит ли жить долго, если жизнь того не стоит? Пару дней спустя, после выполнения очередного приказа, командир снова посмотрел на него в упор тем своим странным пристальным взглядом и сказал: — А ты непрост, бонд, я правильно думаю? Вопрос был риторический, ответа от него в общем-то не ждали, и он промолчал. Хотя ответить хотелось, и потом он не раз жалел, что командиру тогда не ответил. Потому что еще пару дней спустя его убили, как гласило заключение экспертов — шальное попадание в случайной уличной перестрелке наркодилеров. «Мир несправедлив, и лучшие покидают его первыми» — горестно и неубедительно надрывно говорил шеф подразделения. Потом следовало умереть самому бонду, но он не умер, решив подкорректировать планы людей. Его должны были все равно утилизировать, но человеческая жадность внесла свои коррективы, и вместо быстрой утилизации его ждала медленная, растянутая во времени. Не повезло? Как сказать. Потому что судьба воспользовалась отсрочкой и из пекла тренировочной базы наемников перебросила его на Шебу, к жизни и привычной работе — разведке на чужой территории. С новым командиром. Бонд сразу понял, что этот человек сделан из того же теста, что и его первый. И когда однажды поймал на себе такой же пристальный, в упор, взгляд капитана, решил, что в этот раз молчать не станет.  — если хочешь что-нибудь надёжно спрятать, положи на самое видное место, так? — Ну, в общем, так. Хотя он и не собирался ничего особо прятать. Держаться стоило за жизнь, а за существование держаться не стоило. Существование нужно пытаться изменить. Перестать быть оборудованием. Пусть даже в рамках отношений с одним человеком. И у него получилось. Человек не испугался и даже, кажется, не очень удивился. Представился и перешел на «вы». Оборудованию не представляются. К оборудованию не обращаются на «вы». И не спрашивают имя. — А у вас есть имя? У него не было имени, откуда ему взяться. Жестянка, кретин, урод. Ну и еще бонд. Просто бонд. — Как насчёт имени Ирэл? Не имеете ничего против? Странное имя, не часто встречающееся. Но он, разумеется, не имел ничего против этого имени. Как и против любого другого. Имя означало бы новый статус, пусть даже формальный. Но Юргенсен почему-то так и не стал его звать по имени. Вообще ни разу не назвал ни этим именем, и никаким иным… Снаружи резко загустели сумерки. Светлая щель между плитами, служившая входом в пещеру, потемнела и наконец перестала выделяться на фоне пещерной черноты. С наступлением темноты ожила ночная фауна. Бонд слышал, как падальщики, привлеченные запахом крови и начинающегося разложения, осторожно приближаются по склону. Подозрительно ходят поблизости, постукивая когтями по щебню, ворчат и шипят друг на друга, постепенно стягивая круги. Он их не боялся: эти рептилии высотой с некрупную собаку хоть и могли легко перекусить человеческие кости мощными челюстями, на деле были трусоваты и не нападали на добычу, способную активно обороняться. Тем более, что пищи для них сейчас на склоне достаточно и так. И, тем более, что наученные горьким опытом местные обитатели не смели соваться в жилище крупного хищника даже в его отсутствие. Разумеется, доносящиеся снизу звуки пиршества были для человеческого уха неприятными, но он мог их просто отфильтровать. Наконец, когда ночь перевалила на раннее утро, неприятные звуки затихли совсем. Остался лишь мерный шум дождя, под который так хорошо спится — и людям, и киборгам.

***

Утро опять выдалось серым и туманным. Дождя уже не было, но порыв ветра, качнувший ветви ближайших деревьев, сорвал с них россыпь холодных крупных капель, разбившихся о каменную плиту. Тело одеревенело от неподвижности и влажной ночной прохлады. Есть все-таки плюсы в наличии программы: можно произвольно включить железы внутренней секреции, изменить соотношение гормонов в крови, ускорить ее циркуляцию, чтоб прогреть оцепеневшие мышцы — пока мозг еще лениво дремлет. А потом разом взять контроль над телом, бодрым и готовым к активным действиям. Это как… как запрыгнуть в машину с заранее включенным и прогретым мотором. Этой его особенности не раз завидовали сослуживцы — люди. Команда «отменить режим сна» - и через секунду система готова к работе, бессовестно бодрая, тогда как люди с охами, вздохами и матюками вынуждены медленно раскачиваться, постепенно включаясь в реальность. Ну, как говорится, что-то за что-то… Главный принцип существования. Встроенная система джи-пи-эс навигации — тоже удобная штука. Выберет оптимальную трассу к заданной точке координат. Суммирует расстояние, рельеф местности, наличие природных преград и заминированных территорий. Километры убегают быстро, когда не нужно подстраиваться под людей, соразмерять их и свои возможности, постоянно подстраховывать от угроз местной биосферы. Программа, как человеческое подсознание, автоматически выполняя задачу по сохранению тела и перемещению его в пространстве, освобождает органический мозг от рутинной работы. Для того, чтоб можно было загрузить его задачами более сложными. Навигация вывела его к месту бывшей дислокации — к военной базе «Иблис». Точнее, к точке, расположенной примерно на полпути между базой и городом-маткой. Войдя в нужный квадрат, бонд укрупнил сетку координат, чтоб уточнить место расположения «клада». Степень разрешения плюс-минус пять сантиметров. Вот здесь. Качественно сделанный тайник, без навигатора и сканера не найдешь. Небольшой плоский камень, каких тут полно, поросший мхом. Если его и сдвигали, то очень аккуратно и достаточно давно, иначе моховой покров имел бы прорехи. Да, здесь. В выемке под камнем. Небольшая, герметически закрывающаяся емкость из черного нанопластика, размером чуть больше пачки сигарет. Осталось ввести десятизначный код, уложенный не в системе, а в органической памяти. На всякий случай. Миниатюрное устройство с легким щелчком сработало: код принят. Ну и что у нас там за сокровища? Заряженная батарея для бластера. Очень кстати. Деньги, несколько купюр — до кучи почти сотня галактов. Можно, если экономить, прожить пару недель. Флэшка, самая важная, по-видимому, часть тайника. Надо разбираться. И еще что-то, обернутое в металлизированную пленку. Документы. Он прекрасно знал, что это такое, знал, едва взяв в руки. Удостоверение личности и полицейский жетон. Подлинные. Выданные… выданные гражданину Федерации по имени Ирэл Аш-Сэй.

***

Он определился с маршрутом. Навигатор вел его в город, пострадавший от военного противостояния, но пытающийся наладить мирную жизнь вопреки хаосу гражданской войны. В городе, находящемся в зоне боевых действий, легче затеряться. И легче найти работу, которую он умел выполнять и для которой был создан — снижая степень хаоса, выживать на чужой территории.