Чужая территория

Сержант злобно сплюнул: — Кэп… Андерс, не дури! — Сержант, времени на пререкания нет. Мне не мозги, мне ноги отшибло. Поэтому — выпААААЛнять! Юргенсен не кричал, но зашипел через стиснутые зубы с такой яростью, что сержант не стал возражать, только столь же яростно, заматерился в ответ. А, капитан уже не отвлекаясь на него, спросил: — Бонд, есть тут пригодное для позиции прикрытия место? — Так точно! — Тогда тащи меня туда, быстро, — голос Юргенсена снова стал бесцветным, усталым. — У нас мало времени. Времени у них действительно совсем мало. Взбежать вверх по склону, аккуратно опустить капитана на землю и скользнуть в узкую щель между двумя частями треснувшей каменной плиты. Хищница, затаившаяся в логове, возмущенно вскочила и разинула пасть в беззвучном крике, демонстрируя зеленоватые клыки. Для человеческих ушей — почти беззвучном, если не считать короткого шипящего кашля в начале, переходящего в инфразвуковой вой. Извини, милая, некогда выяснять, чья это пещера и кому отсюда следует убираться. Разряд станнера, и тигрица безвольной биомассой осела на утоптанном полу известняковой каверны. Вот так, убивать ее незачем, правда? Электрошок-парализатор гарантированно отключит ее как минимум на четверть часа, а на большее и не надо. За это время все решится, так или эдак. Втянуть тело капитана в щель (какое же все-таки громоздкое и труднотранспортабельное обездвиженное людское тело!). Прикинуть расстояние до преследователей, возможный путь отхода и возможный алгоритм действий. Ну вот и все. При сохранении темпа продвижения противник появится здесь через четыре минуты. С маленьким хвостиком. Что он еще успеет сделать? Осколок нужно бы вытащить, застрявший в кости предплечья. Реально мешает, сволочь. И… болит. По мере того как развивается воспалительный процесс в надкостнице и растет отек в окружающих тканях, чувство дискомфорта перерастает в то, что люди, наверное, называют болью. И пока кусок металла не вытащить, регенерация не может включиться как следует. Типовой армейский нож все-таки продуманная вещь. В нем нет лишних прибамбасов и наворотов. Всего три разных лезвия и одна отличная штука — тонкие щипчики с надежным зажимом на конце, что-то типа хирургического корнцанга. Очень удобная штуковинка, если надо что-то протолкнуть в узкую щель или, наоборот, вытащить оттуда. И если их аккуратно ввести в раневой канал, захватить эту железяку и потянуть… вот же ж, мать ее за ногу, а ведь это действительно больно… Раньше он так боль не чувствовал. Вот она, железяка, похоже что кусок обычного болта с нарезкой… из какой же они хрени свои мины мастырят? Действительно позапрошлый век и хорошо забытое старое. Теперь бы регенерацию ускоренную включить и расслабиться, да только нет на это времени. До появления врага в зоне прямого зрительного контакта остается не больше двух минут. Не успеет регенерироваться ничего. А вот батончик он сжевать успеет. Шоколадный батончик из офицерского доппайка, начинка — мед, нуга и грецкие орехи. Вкусный. Жалко будет, если не успеет его съесть. Вынул его из нагрудного кармана, разорвал вакуум-упаковку. Сел, оперевшись спиной о теплый шершавый травертин, и подставил лицо теплому ветру. Две минуты покоя и шоколадный батончик с медом и орехами. Ради такого уже стоило жить… — Бонд, — капитану удалось кое-как устроиться, лежа на животе и подпирая себя локтями. — Прикрой ребят. Как получится. Как сможешь. А потом уходи… — Угу. — Тогда какого черта ты здесь сидишь?! — Выполняю приказ прикрыть ребят. Действую согласно программе, по наиболее эффективному предложенному варианту. Юргенсен ничего не сказал, но глядел скептически, не отводя взгляда. Не верит. — Кэп, поверь, есть случаи, когда лучше положиться на программу. В сущности, так оно и есть. Его действия никак не противоречат приказу. И наиболее эффективны в данной ситуации. Укрытие действительно почти идеальное, выкурить их отсюда можно только стреляя в упор, а это еще нужно подобраться. Снизу оружием ручных калибров сюда не достать, зато перед ним все как на ладони: могучие стволы тропического леса сменились на склонах тощим редколесьем и кустарником. Узкая звериная тропка простреливается полностью, короче — места для засады лучше не придумаешь. Путь отхода, правда, неважнецкий, но и то, в принципе, терпимо: цепочка заросших мохом валунов-останцов, помельче чем этот вот скальный выступ, но вполне способных послужить укрытием. Всяко лучше, чем жидкий подлесок ниже по склону. С отходом у него, бонда, больших проблем возникнуть не должно. А вот капитан… Забрал себе только свой бластер, больше не хочет ничего. На сколько хватит заряда — не принципиально. Скорее всего кэп даже не успеет выстрелять весь заряд. И лишь слабая вероятность, что реально выведет из строя хотя бы одного из тех шестерых. Не считая декса. Жаль, конечно, что с теми, внизу, захваченный декс. Самое главное — элемент неожиданности таким образом элиминируется. Один из элементов неожиданности. Еще один элемент неожиданности все-таки остался: преследователи пока не знают, что один из ждущих их за камнями — киборг. Судя по репликам, они уже в курсе, что группа разделилась, и даже локализовали положение оставшихся. В зону прямой видимости они еще не вошли, но слышать он их уже слышит. Пора занимать позицию. Слух киборга несравним с человеческим. Мало того, что человек воспринимает куда более узкий диапазон звуковых волн, так еще и их интенсивность должна быть достаточно высокой. Командир чужой разведгруппы не понижает голос, уверен, что между скал их ждут обычные люди. И это, может быть, их шанс выжить. — Двое залегли в скалах. Кибер определил, что оба ранены. Может, конечно, это прикрытие, но скорее всего просто балласт сбросили, чтоб драпать легче было. Если стрелять не начнут, не отвлекаемся, проходим мимо. Нам ядро группы нужно, которое уходит, а эти и так никуда не денутся… Вот как… Если бы он оставил капитана и ушел вместе с группой, Юргенсена не тронули бы и пробежали мимо. При условии, что он не начнет стрелять. Только он бы начал, с вероятностью восемьдесят восемь и семь десятых процента. Даже зная, что погибнет с вероятностью практически ста процентов, а задержать чужую ДРГ ценой собственной жизни сможет в лучшем случае на полминуты. Люди вообще нелогичны. Этот мир весь нелогичен. И несправедлив. В провале группы прямая вина Бертоцци. А сейчас у него больше всех шансов выжить. Почему капитан, почему не Бертоцци? Кэп так решил. Почему так решил? Потому, что у итальянца молоденькая жена с карими глазами и симпатичными ямочками на щеках и двое «бамбини», а Юргенсен холост и одинок? Или просто потому, что капитан иммобилен, а Бертоцци не ранен, боеспособен и у него больше всего шансов прорваться к своим. Никакой лирики и только чистый прагматизм? А вот и они, преследователи. Налегке идут, без рюкзаков. Или бросили, чтоб догонять удобнее было, или на самом деле там рядом база. Да уж, а дексу пропавшей группы впрямь не посчастливилось. Как же ж его посекло, если он сейчас, неделю спустя, так выглядит? Никакая, хоть трижды усиленная регенерация не способна отрастить оторванную почти по локоть правую руку и заместить вырванные куски плоти на лице. Судя по лохмотьям комбеза, такие же глубокие, наскоро затянутые грубой соединительной тканью рубцы имелись и на других частях тела. Вон как ногу подволакивает. Там, возможно, и глушилки никакой не понадобилось: киборг скорее всего просто вырубился, когда уровень энергии упал ниже критического. Таким его подобрали, как прибор с севшей батарейкой, и хакнули. Даже комбез другой дать пожмотились, так и ходит в посеченном. Грязный и тощий. Кормить-то его, наверное, кормили, просто при таких ранах сколько ни корми, все уйдет на регенерацию. Знать бы, каков процент работоспособности системы у него сейчас? Судя по его виду, не слишком большой. — Держи командира, — почти одними губами прошептал бонд. — В грудь. Вторым идет. Юргенсен был бледен, на лбу выступили мелкие капли пота. Анальгетик взять отказался, чтоб мозги ясно работали. Губа, прокушенная, припухла и кровит. Но скосил глаза и даже едва заметно кивнул. В грудь с близкого расстояния, да еще в позиции лежа, попасть несложно. Для здорового, а не наполовину парализованного. И, разумеется, если целишься не в киборга, перешедшего в боевой режим. Тот, что приближался, пока не был в боевом. Заданный режим — преследование противника. Если очень повезет, капитан, может, и попадет. Броники у тех легкие, с такого расстояния скорее всего пробьет. Главное теперь подстроиться под его выстрел. А вот тут командир чужаков сделал ошибку. Им же известно их с Юргенсеном местонахождение. Вон как пырятся на скалу и разбросанные возле валуны! Высматривают, где мы спрятались. Сканера-то у них, как у киборга, нет, место знают с точностью плюс-минус. А ошибка в том, что все семеро так и тянутся по тропинке, нет бы послать хотя бы пару рыл в обход. Если бы подобрались сбоку или сверху, могли бы сильно осложнить текущую задачу выживания. Считают противников совсем никакими? Тем лучше для нас. Киборг, шедший впереди, почти поравнялся с их укрытием, и тут Юргенсен выстрелил. Бонд нажал на спуск почти одновременно, целясь в голову. Если вывести из строя процессор, декс выбывает из игры сразу же. А если даже вывести процессор из строя не удастся, то тяжелое ранение в голову по-любому начнет стремительно снижать уровень его работоспособности. Знать бы, какой там резерв… Пан или пропал! Все таки шестой декс — отличная боевая машина. За те доли секунды, которые требуются плазме для преодоления неполной сотни метров, он успел перейти в боевой режим и сорваться в неуклюжий (колено-то не гнется) бег вверх по склону. Прямо по направлению к их укрытию, блокируя трассу выстрелов, фактически принимая их на себя. Если б он рванулся в другую сторону, попасть в него удалось бы вряд ли. Но встречным огнем бонду посчастливилось попасть два раза, пока в основание травертиновой плиты не начали молотить вспышки плазмы. Дексу без разницы, с левой руки стрелять или с правой. Даже и с разбитой челюстью и единственным уцелевшим глазом. Боевики тоже «проснулись» и обрушили на их укрытие шквал огня. Травертин от разрядов плазмы не плавился, а взрывался изнутри миниатюрными эксплозиями, отстреливая от поверхностного слоя плиты щебень и мелкую крошку. Наружу не выглянешь, но слушать можно. И сканировать. Капитану таки удалось зацепить их главаря, правда не в грудь, а по касательной в плечо. Этим его из строя не выведешь, разве что из душевного равновесия. Мат у него какой интересный, с местным колоритом: «Три кокота тебе в ебало»… узнать надо как-нибудь, что это — «кокот». А это что?! Бинго!!! Вот это действительно шанс. — Декс, стой! Куда, бля?! Режим преследования! Там эти козлы, федералы, уходят, бля!!! За ними давай, урод! Матерящийся командир развернул шестерку на прежнюю цель, так что киборг, не добежав до них каких-то пару десятков метров, по дуге вернулся на тропу. Остальные тоже перестали палить в белый свет (точнее — в белый камень), поскольку ответных выстрелов больше не было. — За ним, дебилы! Крот и Ливер, остаетесь здесь и зачистите этих калек, остальные за мной! Если федералы ща выскочат на гребень, пошлют пеленг своим, и тогда уже нам писец! Бегом!!! Теперь лишь бы не спугнуть удачу. — Замри, кэп, — главное, чтоб сейчас послушался, положился на программу и не геройствовал. Пусть остальные отбегут хоть чуток, тогда мы этим двоим покажем, кто здесь калеки. — Замри, подпустим поближе. Когда-то давно солдатские сапоги подбивали металлическими подковками, чтоб не стирались подольше. Как же они гремели, должно быть, при ходьбе! Особенно по каменистой почве. А сейчас нанополимерная подошва, износоустойчивая и в то же время мягкая и пружинистая, поглощает звук. Группа, рванувшая вверх по склону, оставляет за собой не топот армейских сапог, а слабые сейсмические волны, едва заметные колебания почвы. На которые реагируют твари, лишенные слуха, как например земные змеи или местный болотный червь. Здешние обитатели с точки зрения человека глухи, но к сейсмическим колебаниям очень чувствительны. Странный случился затык у местной эволюции. Ведь как же полезно воспринимать волны в очень широком диапазоне: не только чувствовать удары чьих-то ног о поверхность земли, но и слышать похрустывание ломающейся каменной крошки под ногой. И сдерживаемое, осторожное дыхание подкрадывающегося врага. Недооценка противника — самая грубая ошибка. Железное правило войны. Они не успели даже удивиться. Хотя удивляться было чему: в расщелине между скал, по данным дексова сканера, их должны были ждать две единицы с ограниченной боеспособностью. Один спинальник, а второй с осколочным ранением правого предплечья, не считая ранения в… В любом случае, боевики не ожидали, что раненый и ослепленный шквальным огнем чужак выскочит из укрытия с такой прытью. Струя плазмы в упор пропалила дыру в легком бронежилете первого, превращая легкое в спеченный ком плоти, и оборвала выкрик второго, хлестнув наискосок через раззявленный рот. Минус два. Выгода плазмы перед давно устаревшим огнестрелом — в тишине. Лишь легкий хлопок и негромкое шипение ионизируемого воздуха вдоль границы соприкосновения. Те, ушедшие вперед, ничего не услышат и не узнают, если не догадаются запросить информацию у кибера. Вряд ли они запросят, некогда — сейчас идет кульминация преследования. А кибер, если ему не задали в программу, им по своей инициативе не сообщит. Не умеете вы, ребята-сепаратисты, работать с боевыми киборгами, хоть в чем-то нам повезло. — Я пошел, кэп, — бонд быстро проверил заряд бластера у Юргенсена и, на всякий случай, положил рядом станнер. — О хозяйке этой дыры не забудь. Бывай, командир. Юргенсен приподнял голову: — Давай, бонд, не поминай лихом… И нетерпеливо добавил уже в спину: — Ребят прикрой. Потом уйдешь… помнишь? Еще бы он не помнил. Память, причем не программная, а органическая, оказалась неожиданно надежной. Он помнил многое из того, что хотелось бы забыть, но только из органической памяти файлы не стираются. А тот разговор не хотелось стереть, наоборот, уложить понадежнее. Собственно, он и уложил. Джи пи эс координаты. Координатный адрес тайничка, который следует найти и вскрыть в случае, если с капитаном что-нибудь случится. Вот и случилось. Можно, наконец пойти, найти точку, вскрыть тайник и узнать, что в нем находится. Теперь можно. Вопрос — доберется ли он до этого тайника. Потому что он еще не закончил текущее задание. Шесть минус два — четыре. Плюс шестерка на последнем издыхании. Пятеро. Против двоих — плюс один, почти целый бонд. Не самый лучший вариант, но гораздо более оптимистичный, чем первоначальный: трое против восьми. *** По некрутому склону бежалось сравнительно легко. Догнать боевиков было несложно, они хоть и крепкие мужики, привычные к здешним лесам, но все-таки люди. И после трех с лишним километров рысью по пересеченной местности (если считать от места засады) все-таки запыхались. Особенно вон тот долговязый, дышит хрипло и пот у него нехорошо пахнет, тянется шлейфом по воздуху. Старается не отставать, но получается это у него плохо. — Длинный, мать твою три раза, где ты тюлюпаешься?! Не отставать! — Отъебись, как могу, так и бегу, — пропыхтел долговязый в комм, но шагу не прибавил. Длинный? Хм, неоригинальный позывной. Звуковая дорожка его голоса записана и уложена в системе. Это хорошо, что он не торопится догонять своих, уже скрывшихся в кустарнике, товарищей. Даже наоборот, еще немного приотстал. По мере того как росла крутизна склона, удерживать темп ему становится все труднее. Природа не зря выдумала такую вещь, как стабилизирующий отбор. Биомеханика неумолима: любая биологическая конструкция эффективна при соблюдении определенных параметров. При их превышении эффективность начинает падать. Слишком высокие люди начинают иметь проблемы с давлением, сердечно-сосудистой системой, со снабжением тканей кислородом. Особенно такие астенические типы как этот. Неэффективная биологическая конструкция означает проигрыш в борьбе за существование. Последний проигрывает. Минус третий. Надо же, неужели их черная полоса закончилась? Как говаривал сержант — не сглазить бы. Не расслабляться. В каждой группе есть слабое звено, в этой слабым звеном оказался долговязый. Не пикнул даже, когда бонд, бесшумно подобравшись сзади, воткнул нож в шею и быстрым движением поддернул вверх и вбок. Осел сломанной куклой, нелепо задергал длинными конечностями, забулькал кровавыми пузырями. Извини, парень, ничего личного, просто война. Или ты, или тебя. Простая арифметика. Четыре против трех. И цифры прогноза успешности гораздо лучше теперь смотрятся. А вот комм, извини, я твой заберу, он тебе уже ни к чему, а мне еще пригодится скорее всего. Липкий, зараза, таки заляпало кровью его… — Длинный, где ты заснул, мудак?!  — голос сепаратистского командира приобрел истерические нотки, того и гляди — задохнется яростью. — Давай переставляй ходули быстрей, не бойся, кокот не отвалится! — Отъебись, — бонд постарался придать запыхавшемуся голосу Длинного виноватые нотки. — Бегу я, бегу! Кажется, он догадывается, что значит слово «кокот»…