Быть пустой

Утро ничем не отличалось от сотни предыдущих. Ученики школы Бейкон Хиллс ходили между кабинетами, общались, смеялись, проходили мимо одного из шкафчиков, на котором были соболезнования и цветы, точно не они какую-то неделю назад приклеивали эти глупые открытки. Они точно ничего не замечали. Стайлз бы тоже очень хотел этого не видеть. Неделю назад покончила с собой Эрика Рейес. Стайлз узнал об этом одним из первых, от шерифа​ Стилински. Парень почти не знал ее — они не были друзьями, так, разговаривали пару раз, когда Стайлз просто не мог пройти мимо, но смерть девушки его шокировала. Стилински было жаль неплохую, в общем-то, девушку, которая была виновата только в том, что страдала эпилепсией. Стайлз даже почти не помнил ее лица — только светлые неухоженные волосы, за которыми Эрика пряталась​ от всего мира, да бесформенная одежда. Рейес была обречена на нелюбовь сверстников. Стилински не пришел к ней на похороны. Стайлзу было невмоготу видеть ее разбитого отца или рыдающую мать, точно это он был виноват в ее смерти. Все, на что его хватило​ — это глупая открытка, приклеенная на стену шкафчика. Как будто Эрику это теперь волновало. Стайлз, погруженный в свои мрачные мысли, чудом доехал до дома, никуда не врезавшись. Шериф был на дежурстве, и это значило, что парня ждали пицца и марафон «Звездных войн», благо, была пятница, а значит, на следующий день не нужно было идти в школу. Можно было попробовать затащить Скотта на ночёвку, но тот, вероятно, уже нашел себе компанию на вечер, иначе бы сам предложил. Стайлз не обижался, понимал, что Скотту и Эллисон нужно побыть вдвоем, он даже почти написал свою речь шафера. Вынужденное пятничное одиночество не тяготило Стилински — на выходных Лидия Мартин устраивала вечеринку, и Стайлз был в числе приглашенных. А сегодня — день «Звездных войн». Стайлз припарковался, вылез из джипа, громко хлопнул дверцей. Зажав в кулаке ключи и что-то насвистывая, пошел к дому. На крыльце лежал небольшой свёрток, на котором большими печатными буквами было написано «Стайлз Стилински». Отогнав мысли о взрывном устройстве, парень взял коробку в руки, прислушавшись тем не менее. Никаких звуков не раздавалось. Стайлз, отперев дверь, занес свёрток в дом. Стилински разорвал обёрточную бумагу, когда оказался у себя в комнате. Он увидел коробку, кажется, из-под обуви, украшенную яркой аппликацией. Парень, заинтригованный, открыл «посылку». Внутри оказались кассеты, завернутые в пупырчатую пленку. — Кто, черт возьми, вообще сейчас пользуется кассетами? — недоуменно пробормотал Стайлз себе под нос, разворачивая пленку, чтобы рассмотреть своеобразный подарок поближе. Кассеты были разрисованы маркерами. Яркие бабочки, цветы… рисунки, похожие на детские. И порядковый номер на каждой стороне кассеты. Их нужно было послушать. Кажется, где-то на чердаке должен был лежать старый кассетный плеер. На чердаке Стилински уронил какую-то неопознанную коробку да и вообще навел достаточно шума, но нашел искомый предмет и даже не разбил его, когда едва не полетел с лестницы. Вернувшись в комнату, Стайлз взял самую первую кассету, вставил ее в плеер, вставил наушники, включил. Он услышал тихий, неуверенный голос. Эм… привет. Это Эрика. Эрика Рейес. И если ты это слушаешь, значит меня уже нет. Стайлз резким движением сорвал наушники. К такому он не был готов.